I Need You

      Дыхание Чонина, быстрое и неглубокое, выходит из него со свистом. Горло пульсирует.       Он безвольно лежит рядом с Минхо, пока руки дрожат на коленях. Он почти уверен, что плачет, или, по крайней мере, слёзы неустанно стекают по его лицу, а грудь подрагивает; но всё это доносится до него издалека, как будто он смотрит на кого-то другого.       В комнате полнейший хаос, даже несмотря на то, что большинство находящихся в ней людей ничего не говорят. Стоит начать с того, что это маленькая комната, и все они толпятся в ней, включая двух представителей команды менеджмента, кое-кого из телохранителей, охраны здания и полиции. Мемберы ведут себя тихо, потрясённые, кроме Чана, который громко разговаривает с группой взрослых людей, требуя от них объяснений, что произошло, где медики и как им покинуть здание.       Чонин роняет звук, и руки Минхо крепче обвиваются вокруг его тела. Хёнджин сидит очень близко с другой стороны, нежно поглаживая вверх-вниз по его спине. Чонину кажется, что ладони его хёнов тоже охвачены тремором, а может, дрожит только он.       Он хрипит снова. Становится тяжело дышать, и он ёрзает, когда паника разгорается в груди, подкатывая к желудку подобно тошноте.       - Ш-ш, всё хорошо, - успокаивает Минхо, - кажется, у тебя небольшой шок. Хёны рядом.       - Хён, - зовёт Чонин. Это первый раз, когда он что-либо говорит с тех пор, как они принесли его сюда, и звук получается хриплым, высоким, подрагивающим. - Я не могу... я не могу дышать.       Минхо убирает одну из своих рук с колена младшего, привлекает внимание Джисона, щёлкая пальцами, и требовательно указывает на Чана. Джисон мигом отходит в сторону и из поля зрения Яна.       Минхо немного отклоняется назад и использует свободную руку, отодвигая Чонина от себя, чтобы посмотреть на его шею. На самом деле, Чонин не хочет, чтобы Минхо отпускал его, но ничего не говорит и позволяет себя двигать.       - Это ушиб, - заключает Ли угрюмо.       - Чани-хён говорит, что медики уже едут, - объявляет Джисон, возвращаясь на своё место в их тесном маленьком кругу. - Постарайся дышать медленнее, Инни.       Чонин втягивает воздух, пытается подчиниться, и это больно; горло саднит изнутри, как будто там что-то застряло, и в грудной клетке давит. Он сгибается на коленях, снова издаёт неопределённый звук — что-то высокое и резкое. Здесь слишком большая толпа. Остальные хёны теснятся вокруг него, и за диваном, на котором он сидит, тоже так много других людей, все они разговаривают друг с другом, и Чонин не может дышать.       - Ему нужно больше места, - говорит Ли поверх его плеча. - Сядь, малыш. Тебе будет легче. Теперь всё хорошо. Ты в порядке.       Чонин чувствует на себе чужие взгляды и крепко зажмуривает глаза, отчего вниз по щекам срывается больше слёз. Чьи-то мягкие руки — Хёнджина? — осторожно стирают их. Голова пульсирует в унисон со вздымающейся грудью, и он тянется, чтобы сдавить виски.       - Ты ударился головой, Инни? - спрашивает Минхо немного резче.              - Ударился, - отвечает за него Сынмин, - о пол. Я слышал.       В комнате вдруг происходит слишком много телодвижений, и Чонин снова роняет звук — что-то близкое к хныканью. Он не может перестать плакать. Не может перестать трястись. Не может дышать.       - Инни, - нежно звучит голос Чана, и его руки ложатся младшему на колени. - Все вышли из комнаты, кроме нас и Исыль-хёна, слышишь? Медики будут здесь с минуты на минуту, чтобы осмотреть тебя.       Чонин продолжает держать глаза закрытыми, но беспорядочно водит пальцами, чтобы зацепиться хоть за кого-нибудь, хватаясь за руку Чана, рукав Хёнджина.       - Мы не оставим тебя, кроха, - произносит Хван. - Всё хорошо.       Он вновь стирает горошины слёз, Чонин открывает глаза и съёживается, когда понимает, что все взгляды направлены на него. Чан — потому что это Чан — сразу всё замечает.       - Ладно... Нужно место, чтобы медики могли приступить к работе. Все отойдите туда вместе с хёном, - командует Бан, указывая в другую часть комнаты, где, как полагает Чонин, всё ещё скрывается их менеджер. - Инни, ты хочешь, чтобы мы с Минхо остались? Или кто-нибудь другой?       У Чонина в голове полная каша. Он хочет скинуть с себя все руки и свернуться крохотным калачиком. Он хочет, чтобы все они разом обняли его. Он просто хочет успокоиться.       - Останьтесь, - бормочет он, прежде чем слишком задумается об этом.       Хёнджин оглаживает его лицо, когда поднимается на ноги, чтобы присоединиться к остальным. Чан занимает его место, сжимая пальцы младшего тонсена, и Минхо меняет своё положение у него под боком. Чонин делает дрожащий, боязливый вдох.       Медики — мужчина и женщина, одетые в зелёные халаты — прокладывают себе путь внутрь. Чану приходится освободить место перед Чонином, чтобы они могли опуститься на пол, отчего Чонин сильнее жмётся к Ли. Руки хёна держат его крепко, уверенно.       - У него проблема с дыханием, - говорит Чан, - и он сильно ударился головой о пол. У него было головокружение.       Чонин почти не знает, что происходило в течение нескольких минут после того, как всё произошло. Кто-то из охраны поднял его; он помнит, как, всхлипывая, пытался свернуться в чужих сильных объятиях. Перед этим он лежал на полу, руки Сынмина обнимали его голову и плечи, пытаясь защитить от чужих взглядов толпы.       - Нам сказали, что на него напали? - тихо спрашивает мужчина у Чана. Чонин всё равно его слышит.       - Да, господин, - тяжело отвечает хён. - Кто-то, эм... в толпе. Понадобилось три человека, чтобы вывести его.       Женщина щупает его пульс и включает маленький фонарик с просьбой следовать глазами за ручкой. Она просит Чонина не разговаривать, только сфокусироваться на дыхании и кивать или мотать головой в ответ на её вопросы. Да, у него кружится голова, да, его тошнит, он хорошо видит, он хорошо слышит. Да, дышать тяжело. Да, ему кажется, будто воздуха недостаточно.       Женщина-медик осматривает его шею снаружи, светит фонариком внутрь горла, а затем мужчина достаёт кислородную маску.       - Внутренняя часть горла немного опухшая, Чонин-щи, - говорит женщина, - и из-за этого у вас затруднённое дыхание. Кроме того, проявляются первичные признаки шока, но лишь некоторые, поэтому не нужно слишком беспокоиться, хорошо?       Минхо помогает ей надеть маску Чонину на лицо. Юноша чувствует себя тяжёлым, вымотанным, голова кружится, и он обмякает на ногах хёна.       - Маска поможет вам получать больше кислорода, пока вас не обследуют в больнице и не дадут что-нибудь, что уменьшит воспаление, - поясняет врач. - Там смогут определить весь характер повреждения, но на первый взгляд не выглядит совсем плохо. Мы также дадим вам вот это.       Она достаёт серебристое одеяло и оборачивает его вокруг плеч Чонина.       - Это спасательное одеяло; оно просто поможет сохранить тепло, и ваши жизненные показатели немного восстановятся, пока мы едем, хорошо?       Чонин пялится на пол. Он всё ещё плачет, и от его рваных полувсхлипов запотевает внутренняя часть маски.       Чан поднимается на ноги и отходит с мужчиной-медиком в другую сторону комнаты, увлекая его в беседу с менеджером, а женщина вновь прощупывает чониновы пальцы.       - Я попрошу вас лечь, Чонин-щи, - спокойно произносит она, - пока мы не отправимся в больницу, ладно?       - Можно он полежит у меня на коленях? - сразу просит Минхо, и голос звучит почти грубо. Его руки крепче обнимают плечи младшего.       Женщина тепло улыбается им обоим.       - Конечно, - произносит врач. - Поднимите, пожалуйста, ноги... Хорошо, вот так.       Чонин позволяет им передвигать себя, пока он не оказывается лежащим на диване с головой, покоящейся на бёдрах Минхо. Хён кладёт одну ладонь ему на бок, а вторую опускает на волосы, удерживая на месте, пока Ян всё не может перестать дрожать. Воздух в кислородной маске прохладный и пахнет пластиком.       Чонин немного погружается в дрёму, его пальцы крепко цепляются за штанину Минхо, чтобы удержаться в реальности. Он слышит, как разговаривают другие — голос Чана, властный и серьёзный; их менеджера, что звучит напряжённо; низкое, тихое бормотание остальных мемберов. Хёнджин тоже иногда окликает его своим нежным, мягким голосом, который использует всякий раз, когда Чонин плачет. Он действительно плачет, насколько он это помнит, и немного поворачивает лицо, зарываясь им в ногу хёна.       Чан подходит к ним и присаживается рядом.       - Привет, Инни, - мурлычет старший. - Ты как? Не пытайся говорить, не снимай маску.       Он сжимает ладонь младшего через спасательное одеяло.       - Они освободили заднюю сторону здания, но вокруг всё равно толпится пресса, и на дорогах пробки. Мы просто пытаемся убедиться, что сможем вывести тебя отсюда, не дав им сделать фотографии, и что машина сможет спокойно отвезти тебя в больницу.       - Я бы посоветовал не медлить, - осторожно произносит мужчина откуда-то из пространства комнаты. - Кислородная маска спасает, но этот отёк может значительно увеличиться, и симптомы шока тоже могут быстро ухудшиться.       - Хён, - зовёт Бан, снова обращаясь к менеджеру, - мы можем...       Чонин хватается за Минхо и маску, задыхаясь.       - Тише, всё хорошо, малыш, всё хорошо, - бормочет Ли. - Чани-хён всё решит.       Чонину очень, очень плохо, и желудок охватывает спазм, и ему страшно, что его вырвет, и он захлебнётся рвотой — его горло слишком отекло, ему будет не избавиться от внутреннего содержимого. Что, если его голос повреждён? Он не может позволить себе ещё большие проблемы. После всего случившегося это загубит всю его карьеру. Всё может закончиться прямо сейчас, и он даже не подозревает об этом.       - Ш-ш, - снова шикает Минхо, оглаживая его бок, - успокойся. Всё будет хорошо.       После этого Чонин немного теряется во времени и возвращается в полное сознание, только когда врач с намеренной силой сжимает его руку.       - Вот так, - произносит женщина. - Пожалуйста, не теряйте сознание.       - Сейчас мы отправимся в машину, родной, - звучит на фоне голос Чана. - Позволишь Канмину-щи снова понести тебя?       Раньше Чонину не нравилось ощущение рук охранника на нём. Он уклоняется, вжимаясь в объятия Минхо.       - Я... могу... могу идти... - пыхтит младший в маску.       - Нет, не можешь, - мгновенно отрицает Минхо.       Чан снова опускается на колени, касаясь его влажной щеки.       - Можно хён понесёт тебя? Я буду очень осторожен. Обещаю.       Чонин тянется к нему, пытаясь дышать, пытаясь не плакать. Он знает, что создаёт проблемы, и он ненавидит это чувство — как будто он уже не принёс достаточно неприятностей за последние несколько месяцев — но не может унять мелкую дрожь, не может избавиться от страха, что облепил всё его тело, словно холодный пот. Слишком много всего происходит разом.       Чан бережно поднимает его на руки, позволяя младшему спрятаться в тёплой ложбинке у основания шеи.       - Вот так. Хён рядом, я держу тебя. Всё хорошо.       Он продолжает говорить, а Чонин продолжает прятаться, не поднимая голову, даже когда они проходят через дверь, и он чувствует, как их окутывает прохладный воздух, слышит громкие, настойчивые голоса людей, разговаривающих по радиосвязи.       Чан осторожно опускает его, всё ещё завёрнутого в одеяло, на сидение и садится рядом, прижимая тонсена к себе. Чонин чувствует головокружение, слабость, словно он не сможет удержать равновение, даже если бы очень захотел. Перепуганный, он обмякает в руках хёна. Он даже не представляет, куда подевались все остальные.       - Хён, - скулит Ян, толкая кислородный баллон, пристроенный на руке Чана. - Хё-ён...       - Тише, постарайся не говорить, Инни, ладно? - тихо просит Чан. - Просто дыши. Сейчас мы поедем в больницу — ты, я и Исыль-хён. Остальные вернутся в общежитие.       Чонин дрожит, и дрожит, и дрожит, пытаясь оказаться как можно ближе к нему.       - Не... не уходи... - задыхается юноша. - Хён... Хён...       - Я тебя не оставлю, - серьёзно заявляет старший. - Хён рядом, милый. Всё в порядке. Просто продолжай дышать. Постарайся не разговаривать. Хён тебя не бросит.       Чонин льнёт к нему в объятия, пытаясь уловить ровное биение чужого сердца поверх своего собственного, громко отбивающегося в ушах.