Меняльный круг

Когти могут впиться в ногу,

Но нога, поверь, не сердце,

Кошки так не ранят,

Как людишки иногда.

Тёплые коты — Flëur

***

      Вторники — меняльные дни.       Это первый вторник после принятия нового закона. Первый вторник, когда девушки и юноши спокойно могут общаться, а не прятаться под лестницами с жуткими мыслями, что их кто-нибудь заметит. Если быть честным, все, без исключения, хоть раз пытались обойти запрет в меру своей наглости… Выходило до жути скомкано и неказисто…и вечно это зудящее чувство под кожей, словно кто-то из-за угла дырку в спине прожигает.       Коробка дребезжит в девичьих руках, а в потертых кедах образовывается целый океан от переизбытка чувств. Хоть и на лице маска безразличия. Но глаза…       Глаза горят желтым пламенем!       Но не будем об этом… Сейчас важно другое!       Меняльный вторник! «Кто и когда его придумал?», — вопрос, ответ на который уже никто и не вспомнит. Просто старая и веселая традиция.       В меняльные дни отдавали ненужное и брали нужное, торговались, искали то, что требовала позабывшая блеск сокровищ душа, с утра до вечера повторяя девиз: «Кричи громче, хватай резче, беги быстрее!».       Накануне, после скучных уроков, домовцы разбирают свое нажитое за долгое время богатство. Все, что спряталось в пыльных мешках и коробках. Глупые все выбрасывали, а умные запрятывали на тот самый день. И совсем не важно, что они хранили. Главное с какой теплотой в душе они их припрятывали.       И с самого вечера первый этаж Дома оброс начищенными до блеска старыми вещичками, мечтающих о новых хозяевах, которых хоть чуточку лучше позаботились бы о них.       Народу много. Очень. Все толпятся и толкаются. Заезжают острыми локтями в ребра, а кулаки так и чешутся дать кому-нибудь в нос!       Слова на стенах буквально отлетают от домовцев, опирающихся на них, стараются скорее убежать, скрыться от всего творившегося безобразия. Они уж и позабыли, что такое когда-то происходило…       Около дверей — принарядившиеся Крысы и Псы, которые, кажется, от души намылись, вычистили зубы до кровоточивости дёсен и надушились спиртяжными духами с головы до ног, подмигивают проходившим мимо девушкам. Те же только мило хихикают в ответ; притворяются дурочками…       От такого скопление запахов кружилась голова…в плохом смысле.       Девы, в свою очередь, не отставали: цветастые юбки, блестящие рубашки, кружевные воротнички, сложные плетения на шеях и руках, яркие глаза и сладкий аромат.       Филин — с лампами и сигаретами в своем углу. За сокоавтоматом — Мартышка с наклейками, Длинная Габи с расцелованными плакатами Мэрилин Монро разговаривает, открывая широко, как крокодил, рот, намазанный фиолетовой помадой, с золотобровой Мухой, теребящей в руках колоду карт, что обменяла у Валета. Рядом трется прыщавый Гном, только и успевающий вытирать потные руки о штаны.              Остальных разглядеть сложнее, затерялись среди весёлых девушек.       Все пришли не столько за менялками, сколько за новыми знакомствами. Менялки — лишь хороший предлог для этого!       За очередью из Псов за пластинками прячутся две девушки. У одной на коленях —жилетка всех цветов радуги, расшитая бисером, а у другой — увесистая коробка, а на ней — раскрытая тетрадка.       Как же их зовут? Первую, вроде, Русалка. Совсем маленькая. Кажется, из бывших колясников. А, возможно, и с кем-то путают. Со второй посложнее… Длинная, ужасно костлявая… Худобу не скрывала даже не по размеру огромная олимпийка вместо платья. Ярко-намалеванное лицо и длинные волосы с колтунами на макушке. Не девушка, а настоящий пацаненок…и кличка у нее была созвучная…мальчишечья.       Рядом с коробочницей мнется покрасневший Валет, предлагающий старенькие игральные карты со скосившимися лицами давным-давно позабытых актеров.       — На них и гадать можно, — не сдается он, махая ими перед ней как веером. Будь девушка не в духе, давно бы послала наглеца в Клетку, так сказать, отдохнуть. Но настроение ее сегодня хорошее, в самый раз, чтобы немного поболтать с противоположным полом. Поиграть… — Два в одном! Бери, Шаманка, не пожалеешь.       — Покажи, — угрюмо ворчит та и как только видит менялку, кривится, превращаясь в недовольную старуху. — Больше не показывай эту порнографию мне…       Так вот оно что! Шаманка… Прошлый и нынешний страх женского крыла. Желтоглазое удивительное существо… В одно время — тихое и почти неживое, а в другое — громкое и кипящее от собственной злости…       Да кто его знает, что она из себя представляет на самом деле. Легенд много рассказывают, рассказывали и будут рассказывать о удивительных обитательницах женского крыла. Однако она и правда славится в узких кругах. Старых домовцев…Новые знать не знают, что это за существо такое неприятное. Нет-нет, у всех свои вкусы, кому-то она и очень даже нравится…На вкус и цвет, как говорится. Была бы она понежнее и порумянее…на язык не так остра…       Ну вот опять забылись!       Не надо стесняться, толкайте посильнее, а то в какие-то мысли бредовые ухожу…       Она - вожак! Плоховатый и тиховатый, но зато вожак! Ее выбрали…точнее она сама себе много лет назад сделала хорошую репутацию…потом сдулась…Но-но-но! Сейчас вновь берет себя в руки!       Хотя, если ее вывезти из себя, все эти гнусавые определения тотчас перевернуться в восхваление.       — Да они хорошие! Сам подрисовывал им рожицы! Не пожалеешь…       — А если пожалею? — противно громко смеется она, сжимая в жилистых ладонях болтавшийся на веревке человеческий клык. Точно не ее, специально улыбается в тридцать два кривых зуба. Они у нее совсем плохи: пожелтевшие от постоянного курения и нарастающие кариесом от самых корней. — У меня этих карт в комнате хоть с чаем жуй, как печенье из столовки. Думаешь, удивишь таким уловом?              Улыбка должна вызывать ответную улыбку. А посмотрев на такой кошмар, появится желание только скривиться.       Улыбка — это очень важная часть человека...       — Но ты же видишь, они необычные! С актерами…       — С актерами? Да я знать не знаю, что это за чудики! Так что будешь делать? Может, сам смастеришь мне картишки? А? Или кишка тонка такой работой заняться?       — Вовсе не тонка, — чуть-ли ни мяукает краснющий от волнения Валет. — На это времени много нужно. Неделю…а то и две…Я эти рожи латал почти пять дней! А мне б твои камушки сейчас.        Шаманка для него кажется эталоном женской красоты... даже с ее гнилыми зубами и совсем не добрыми глазам. Сошедшей с древних картин. Только вот всю романтику портит ее длинный язык без костей. Была б она поробее и поскромнее — другое дело. А тут вот что!       — Ну так потрать свое время, Шляпник недоделанный…мне эти бумажки не нужны.       Просто так Шаманка никогда на обмен не соглашалась: ее должны были заинтересовать, — увы, таковы правила, которым уже очень-очень много лет. И не вспомнить, кто подкинул ей такую идейку…        По секрету, еще ни разу она не уходила с тем, с чем приходила: к вечеру, а иногда и к обеду, коробка пустела.       — Даже у Коня есть амулет? — возмущается Валет, заглянув в тетрадку девы. В правом столбце его кличка первая вырисовывается аккуратным почерком с завитушками. — А он как смог-то?       Шаманка горбится, прижав коробку к груди, и манит пальцем юношу к себе, словно собирается рассказать самый страшный секрет, который знать должны только они.       Близко находиться с домовцем из шестой тяжело — в нос бьет резкий запах дешевых сигарет, сальных волос, пота и заношенной замкожи…       — Во-первых, ещё раз заглянешь без моего разрешения в тетрадку — пеняй на себя. Во-вторых, он принес мне чай, — спокойно шепчет девушка, глядя в синие глаза Валета. — Из Индии, вон этикетка даже есть! Можешь такое себе представить? Я Индию то и на карте не смогу найти…а она вот тут! Прям у меня на подоконнике теперь будет… Сможешь его переплюнуть, так и быть, поменяю все!       — Чай? — и правда, на подоконнике, спрятавшись за пакетами, в горшке греется пожелтевшее распушившиеся растение. Птицы постарались на славу. — Из Индии?       Шаманка не отвечает, отвернулась, пошуршала чем-то, поругалась себе под нос, да такими выражениями, что удивился сам Пес, и повернулась обратно, протянув кулак.       Валет с опаской тянет раскрытую ладонь в ответ, на которую тут же падает небольшой сине-зеленый камешек.       — Надоел ты мне, Валет. Приставучий ты до ужаса. У меня аж руки зачесались, пока с тобой разговаривала. Держи-ка бирюзу, — скучающе кивает девушка. Не сказать, что ее удивила настырность юноши, но и отпускать его с пустыми руками она не захотела. Иногда правила все-таки можно было нарушить. — Камень счастья или, поговаривают, кости, невзаимно влюбленных. Смотри, вдруг пригодится…       Пес бледнеет и принимается теребить костыль, позабыв, что собирался отдать взамен карты. Шаманка же, в обмен ничего и не попросив, прощается с ним, лениво помахав рукой, и принимается за записи в тетрадке.        Ведет учет: что, кому и когда…       — Э-э…а ты не хотела бы погулять как-нибудь… вечером? До выключения света?       — Боюсь, мой дорогой и уж очень настырный друг, мы с тобой далеко не сможем уйти вдвоем, — выразительно глядит на свою загипсованную ногу темноволосая, отказав новоиспеченному поклоннику. Бандана соскользнула на глаза, скрыв пляшущие в них смешинки. — Найди меня через месяцок, тогда я погуляю с тобой с большим удовольствием.              Валет мигом исчез. Устал ждать и ушел.       — Наконец-то он отлип, — победно шепчет медноволосая своей соседке. — Ты не засекала, сколько он тут с нами проторчал?       — Больше часа точно, — хихикает Русалка. — Ты…будь хоть немного милее с ним. Он же хорошенький. И мухи не обидит.       — А мне то он зачем сдался?       — Хорошенький же. Такому даже язык не повернется что-то плохое сказать.       — У него на лбу написано: "Боюсь рыжих ведьм!". "А" — я рыжая. "Б" — я ведьма.       — Тогда уж шаманка....       — Суть не меняется, — фыркает рыжеволосая и морщит нос. — Мне таких трусишек не надобно…От него за километр пахнет загаженными штанами от страха…       — И вот прям он именно тебя боится? Он просто смущается, это не страх вовсе…       — Страх, смущение — одни и те же эмоции…Некомфортно ему…       — Эх, — вздыхает грустно Русалка. Грустно осознавать, что она сама, своей же головой и своими же руками и ногами, растаптывает все хорошее, что окружает или хоть немного пытается окружить ее. — Шаманка, Шаманка, ничего ты не понимаешь!       Дети Дома потихоньку сходят с ума. Пищат и скулят, скачут и бездвижно сидят, хрустят, ломают, свистят, обнимаются и дерутся, целуются ,поют, орут, рыдают и смеются.       — Я думаю, нам пора уходить, — Шаманка пересчитывает приобретенные менялки, заполонившие весь подоконник. — Собираем остатки барахла и идём пить чай. Кажется, Кукле родители привезли облепиху и липу. Заварим и спокойненько посидим…       Чего только у нее не было теперь: и лично приготовленные настойки Птиц, от них же кактусы и фиалки, и через раз горящая гирлянда, и пластинки Битлз, за которыми гонялись и дрались Псы, и девичье тряпье, что оказалось кому-то мало, и сушенные на шнурке яблоки, и разноцветный зонтик, и массажер для головы, и зажигалки с полуголыми дамами с выдающимися формами, и блоки сигарет от Филина, Крысы не пожалели алкоголя, копченой рыбы, жвачки и чьего-то клочка крашеных волос.       — Еще же остались менялки, — Русалка трясет жилеткой. — И амулетов навалом. Не выбрасывать же? А Кукле привезли кофе, да к тому же горькое до ужаса.       — Ба-ра-хло! — ещё раз повторяет по слогам Шаманка, пытаясь удержаться на ногах от тяжестей менялок в руках. — Они уже никому не пригодятся, кому хотела — отдала. А я могу новый ловец снов из остатков сплести, он мне нужнее… В следующий вторник придем и все раздадим до последнего, обещаю тебе. Да и попахивать начало тошнотворно… Ты же не хочешь потом отстирываться от всего этого… И Кукле привезли чай, я лично с ней разговаривала се…       — Привет, — перебивает ее Русалка. Шаманка удивленно глядит на нее, а потом на колясника, остановившегося около их укромного местечка.       Ушастый, чумазый, похожий на лемура. Неужто сам Шакал Табаки решил порадовать их своим вниманием?       — …годня. И правда, зачем меня вообще слушать?        — Нравится?       — У меня с собой нет ничего подходящего, — отвечает он ей, а сам зеленеет, словно съел что-то испорченное. Вот-вот и вывернет наизнанку. Неспроста завоняло! — Так, одна никчемная мелочь. Надо кое-куда съездить.       — Сначала примерь, — Русалка встает с подоконника, протягивая жилетку. Шаманка кивает, как болванчик. Лишь бы быстрее обменять жилетку и сбежать. — Это очень маленький размер. Вдруг не налезет.       — Да нет, не стоит, — копошится колясник. — я тут просто гулял себе… — уши его наливаются краской, прикоснись — обожжешься.       — Но тебе же нравится? Примерь, — она сует ему жилетку. Шаманка же принимается ковыряться в коробке, лишь бы не засмеяться в полный голос. — Давай. Хочу посмотреть, как она выглядит на ком-то другом. На Шаманке она сидит просто ужасно, висит как на настоящем скелете…       Табаки снимает две свои и натягивает жилетку Русалки. Застегивает.       — Здорово, — обходит коляску Русалка. Работа ее вышла на славу. — То, что надо. Как будто на тебя сшита.       Шакал кивает низко опущенной головой и принимается расстегиваться.       — Нет, — протестует она. — Это тебе. Подарок.       — Ни за что! — вскрикивает колясник, пугая проходивших мимо домовцев. Те только покрутили пальцем у виска. — Так нельзя!       — Я ее принесла, чтобы кому-нибудь подарить, — объясняет она. — Тому, кто оценит. Ты оценил, значит, тебе. А то обижусь.       — Полностью согласна! Дают - бери, бьют - едь быстрее! — поддерживает соседку Шаманка, соскользнувшая с подоконника. Тяжело проковыляв до парочки, устраивается около стены. — Пусть правила меняльника не соблюдаются, зато нам хорошо, или ты не согласен? Соблюдаешь правила?       Табаки, не проронив ни единого слова, принимается копошиться в своем узелке. Из него немедленно вываливается пошлый фонарик к самым ногам девушек, но колясник, стараясь сделать вид, что он принадлежал не ему, протягивает Русалке бусы.       — Красота какая. Неужели сам сделал?       — Бери, — отвечает он, скромничая. — Они не стоят и кармашка твоей жилетки. Бери все! А у тебя что? — поворачивается к хихикающей Шаманке, что та поперхнулась.       На колени ему сыпятся различные камни, начиная кварцем, и заканчивая янтарем. Всего Шакал насчитывает десять амулетов.       — Можешь себе оставить, можешь состайникам отдать. Без разницы. Говорят, в четвертой всегда чудеса какие-то происходят…— она пожимает плечами и уже собирается в комнату, зажав меж зубов забытую кем-то сигарету.       — Но нас всего девять…       Медная челка падает на лицо, из-за чего ее ухмылка остается незамеченной.       — Неужели я ошиблась? Надо это записать в календаре.       — Шаманка никогда не ошибается, — поясняет на ухо Табаки Русалка. — Никогда и ни за что! Она наперед знает, что случится завтра, а то и через год...       — Тогда, пусть будет один запасной. Никогда не знаешь, кому нужна будет удача, а вообще… — но девушка не успевает договорить, Табаки, побледнев, прощается с ними и уезжает через толпу к выходу.       К ним приближается неизвестный Лог с перекошенным от злости лицом. К счастью, он, от собственной невнимательности, наступает на чей-то сигаретный склад, что дало время всем быстренько и незаметно слинять.       — Эй, кто подкинет до четвертой? — слышится крик колясника — Оплата по прибытии!       — Влип мальчишка, — хихикает Шаманка, поправив лямку сползающей сумки. — Хотя, это уже не наша проблема, пусть сам свою кашу расхлёбывает… А нас ждёт Кукла и свежий чай!       Секунда, и они теряются среди спорящих домовцев.

***

      — Что-то мне подсказывает, пить это небезопасно, — разглядывает бутылку с мутным содержимым Шаманка. — В следующий раз, если эти пташки принесут что-то подобное, сразу же выхватывай и разбивай.       Скукожившиеся фрукты на дне покрылись плесенью, приклеившись к стеклу. Сероватая жидкость вспенилась. Видно, впарили испорченную…       — Небезопасно, — соглашается Русалка, мечтая о горячем чае. Птичьи настойки ее вовсе не интересовали. — Лучше их выбросить прямо сейчас.       — А может Крестной подкинуть? — несомненно, эта градусная дрянь не должна оказаться в их комнате. — Или Крысам перепродать? Скажем, сами сварили…       — Не поверят, — пожимает плечами Русалка. — Бедуинка проверяла. Они как-то свое варево по запаху различают...       — Нифига себе! Вот это дотошность, — Шаманка принимается раскручивать крышку. Не успев и моргнуть, она со звонким плюхом выскакивает и остается в руках у девушки. Принюхавшись, медноволосая кривится, а потом громко кашляет, словно подавилась. — Ну и варево! Даже не попробовать, скоты…