Дивнозёрские драбблы

Лютогор сидел, опершись на гладкий ствол лопатками, будто на спину друга, и молча смотрел на подходившего к нему человека. Вернее, не смотрел, а косился краем глаза. Всё внимание его как будто было приковано к берёзовому сучку, который он вертел в руках, забавляясь. Примеряясь к нему ножом то так, то эдак. Подходившего человека он знал. Стражник, следивший тут за порядком. Участковый. Совсем ещё зелёный, не дуб, но дубок. Вон как белёсые брови супит, чтобы выглядеть старше и солиднее. Лютогор открыто усмехнулся, не заботясь о том, как эту усмешку расценит стражник. Он видел его и раньше, как раз когда они с Яромиром сцепились в этих зарослях, подле этого вяза, ровно два кота, не желающие уступать друг другу. — Чего ты сюда заявился, Лютогор? Дивнозёрье — дивье место, навьей нечисти тут не пристало появляться. — Кто это сказал? — откликнулся он тогда. — Это человечье место, не тебе тут распоряжаться, Яромир. Не тебе, и уж тем более не мною. — Выведывать что-то пришёл? Ох уж эти дивьи заморочки — выведывать! Да и выведывать, так что? Много он в человечьих селениях прознает? Какие такие тайны? У какой бабки в погребе банка с огурцами забродила, что ли? Лютогор снова усмехнулся своим мыслям, воспоминанию о том, какое растерянное детское лицо сделалось у этого стражника, приблизившегося сейчас к нему почти вплотную, когда он, Лис, вдруг обернулся стремительным ярко-рыжим зверем и исчез в кустах орешника. Только хвост мелькнул. Сейчас же он и не думал оборачиваться. Могло получиться забавно. — Здравия желаю, — негромко, но жёстко проговорил стражник, пристально глядя на продолжавшего сидеть Лютогора сверху вниз. — Старший лейтенант Михаил Никаноров. Участковый. Попрошу вас представиться и предъявить документы. У этого Михаила не было оружия, из которого люди здесь убивают людей, это Лютогор заметил сразу, но тот говорил так непреклонно, будто бы оно у него было. Лис на миг призадумался, не обернуться ли ему всё-таки. Но нет, много чести для этого стражника, пусть даже он так серьёзен, но ведь всё равно не понимает, с кем говорит столь повелительно. Будто имеет на это право. В Навьем царстве никто не смел так разговаривать с ним, никто, кроме отца. — Лютогор, Кощеев сын, — представился он в ответ с невольной гордостью и вызовом, но по-прежнему легко улыбаясь. * * * Михаил Никаноров, новый дивнозёрский участковый, стоял и смотрел на спокойно сидящего перед ним парня, тонкого, гибкого, как берёзовый прут, черноволосого, с чеканным смуглым лицом. На губах у того змеилась вызывающая улыбка, а в руке он сжимал нож. И было понятно, что этим ножом он не только безделушки умеет вырезать, но и убивать. «Врёшь ты, Кощеев сын, паскудник ты лживый с языком раздвоенным, ни одному твоему слову верить нельзя», — словно наяву услышал Михаил низкий гневный голос. Голос этот принадлежал русоволосому богатырю, который не так давно стоял под этим самым деревом, напротив этого самого парня, сжимая и разжимая кулаки, готовый броситься в драку ли, в смертельный бой ли. — Кощеев — это фамилия? — уточнил Михаил, лишь бы что-то сказать, и парень сперва явно оторопел, потом фыркнул, потом откровенно рассмеялся — блеснули белые зубы. — Кощей, — мягко и даже как-то вкрадчиво ответил он, — это мой отец. Кощей Бессмертный. Понятное дело, что Михаил именно это и должен был услышать, но всё равно почувствовал смятение. Сердце ёкнуло и заколотилось сильнее. — Голову мне не морочьте, — отрезал он сердито. — Что за сказки? Я вас официально спрашиваю. — Это не сказки, — назвавшийся Лютогором вдруг глубоко вздохнул. Его красивое смуглое лицо помрачнело. Будто на солнце туча набежала, пришло Михаилу в голову. — Ты что же, не знаешь, в каком месте живёшь? — И в каком же? — голос Михаила против воли дрогнул. Врал этот парень или нет, разыгрывал ли его — сейчас это не имело значения. Потому что все здесь, от мала до велика, хотели что-то от него скрыть и преуспевали в этом, а сидевший перед ним парень скрывать не собирался. — Здесь встречаются Дивь и Навь. В вашем человечьем мире нет больше таких мест, — отчётливо произнёс тот. Как-то в одно мгновение он вдруг оказался на ногах. Стоял, чуть откачнувшись назад. Губы его плотно сжались, лицо ещё больше потемнело. Яркие глаза в тени ресниц остро сверкнули — совсем как нож в тонкой руке. Нож. Михаил вдруг отчётливо ощутил, насколько беззащитен. И дело было не в ноже. Не в том, что участковый стоял безоружным перед самым странным человеком, какого он в своей жизни встречал. Парень — Лютогор — вдруг отступил назад, и Михаил ясно увидел, как позади него в неохватном древесном стволе прорисовывается узкая щель — а может, она была здесь всегда. Дерево будто принимало человека в свои объятия. — Увидимся ещё, — коротко бросил тот, прежде чем стать просто тенью на стволе. Складкой коры. Налетевшим сверху порывом ветра. Что-то осталось лежать на траве, в том месте, откуда исчез Лютогор. Михаил наклонился, присмотрелся и поднял чётко вырезанную из березового сучка фигурку лиса. Зверь скалил зубы в насмешливой улыбке. Участковый зажал фигурку в руке. «Увидимся, Лютогор, Кощеев сын».