Сбежать от сказочного счастья

Сменившись в полночь, я поспешил к себе в комнату, дабы выспаться – ночью принцессу охраняли другие стражники, чтобы я мог охранять её днём, хотя моя комната была совсем недалеко от её покоев, и в случае опасности я мог немедленно прибежать. Я очень устал после целого дня непрерывного следования за неугомонной девчонкой, но, как я понял вскоре после того, как лёг в кровать, сон ко мне приходить не собирался. Слишком много мыслей шумело в голове. Первая мысль, самая громкая и надоедливая, как всегда, вопрошала меня, что я делаю со своей жизнью. Что собираюсь делать дальше, всю жизнь прослужить тем, кто завоевал мою страну? Прежде причина служить Архандам у меня была – матушка. Жизнь её, пленницы, захваченной лично принцами, зависела от меня и моей покорности… Точнее, от покорности всей семьи, но согласился на службу ради жизни матери только я… Слава Создателю, принцам было не чуждо благородство, и они сохранили матушке жизнь за одного меня. Отец, ярый патриот, надеющийся вернуть рассыпающейся стране независимость, счёл мой поступок изменой своей стране и отрёкся от меня. Так я и остался в Архандрии, при дворе. Однако мама скончалась от болезни полгода назад – и теперь у меня не было причин оставаться при принцах… за исключением одной. Я понятия не имел, где ещё мне быть. Мне было некуда идти – просто и понятно. Отец и братья не приняли бы меня, да и сам я не горел желанием к ним возвращаться, считая их позицию в корне неверной. Я искренне любил родную Вилору, но понимал, что у патриотизма, как и у любого другого явления в мире, должна быть мера. Будь у моей страны шансы снова стать независимой и восстановиться, я бы сражался за неё до последней капли крови, но Вилора была разорена и разрушена ещё до того, как туда пришли Арханды. Они прилетели, как стервятники, на мертвое. Страна даже не особенно сопротивлялась, большая часть жителей приветствовала архандрийцев, как спасителей. Особенно это касалось бедняков, которые после обвала экономики просто гибли пачками от голода. Богатая, сильная Архандрия же смогла помочь погибающей соседке, обеспечить её ресурсами а взамен… присоединить и сделать Вилору округом. И это, по моему мнению, было благом. Горьким, но благом. Однако отец так не считал, и к его мнению присоединялись мой старший брат Рой, и младший, Вельт. Все трое с энтузиазмом присоединились к отрядам сопротивления, а вместе с ними и личные воины отца – у него, как у одного из влиятельнейших вилорских дворян, их было немало. Немало, но недостаточно. У сопротивления не было шансов, но оно продолжало существовать, не столько отвоёвывая страну, сколько просто трепля нервы ныне покойному королю Архандрии. И когда ему это надоело… случилось то, что случилось. Перед смертью король завещал своим сыновьям найти любую наследницу вилорского престола и жениться на ней. Правда, о том, что мятежников это не просто не успокоит, но даже наоборот, заставит зашевелиться поактивней, он не подумал. Ведь у них была своя кандидатура на пост нового правителя Вилоры, и девчонка-марионетка на троне Архандрии была им совсем не нужна… Я раздраженно выдохнул и рывком поднялся с кровати. Уснёшь тут. Я… боялся. Разумеется, я боялся, как и сами принцы, как и те немногие, кто был в курсе дела. Марисоль была пятой из девушек, которых нашли для принцев. Первые четыре… Не стоит слишком долго об этом думать. Случившегося не повернёшь вспять. Я распахнул окно и с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух. Днём в столице Архандрии было слишком жарко, а вот ночи были просто идеальной температуры. Где-то чирикнула ночная птица, и я горько усмехнулся – мать очень любила птиц. Порой выходила на опушку леса, одетая в простую одежду, и пела вместе с ними, как какая-нибудь принцесса из старой легенды. Пела свои любимые песни и баллады и смеялась… А я, часто сопровождавший её, весело подпевал ей и любовался… «Уж медленно по небу безмятежному Густая синь, мерцая, разливается, Слегка размытый облаками нежными Свет солнца сумерками затмевается. Туман на землях сонных извивается, Росинки на траве горят алмазами, Сияя, солнце за горизонт спускается, Расшито будто огненными стразами…» Я внезапно широко распахнул глаза, осознав, что, во-первых, сам, забывшись, начал петь любимую мамину песню, и, во-вторых, пою я её не один, к моему голосу примешался другой, совершенно не похожий на мамин. – Ты просто замечательно поешь, Дайл, – мягко заметила принцесса Марисоль, проскальзывая внутрь. Как давно она стоит в его дверях? –Ваше Высочество, – учтиво поклонился я, мгновенно собираясь. И лишь потом всерьёз разглядел её. Она была… в довольно простой ночной рубашке, которая хоть и закрывала её тело, но ни в какое сравнение не шла с теми вычурными пышными платьями, что девушка носила днём. Теперь, без всего этого облака кружев, лент, бантов и прочей мишуры, она выглядела… маленькой. Маленькой и очень хрупкой. – Ваше Высочество, что-то случилось? – осторожно поинтересовался я, подходя ближе и зажигая светильник. Лучше бы я этого не делал, потому что теперь я мог рассмотреть ещё и её лицо, лишенное и следов макияжа. Немного бледноватое, и совершенно прелестное личико, на котором теперь ярко выделялись темно-синие глаза, аккуратный прямой нос и милые пухленькие губки. Она была… красива, и теперь, без всего этого… маскарада, это было совершенно ясно. Марисоль подняла небольшую тонкую бровку и скривила губы в легкой, совершенно не злобной усмешке. – Нравится? Я невольно смутился и опустил голову. Марисоль хихикнула. – Да ладно тебе, я шучу. Я сейчас, наверное, очень странно выгляжу. – Нет, почему же, Вы очень красивы, – ляпнул я, и только потом осознал, что именно вообще сейчас сказал. Принцесса, однако, как ни странно, восприняла это, как данность. – Спасибо, – вновь мило улыбнулась она, – так где ты научился так петь? В театре? Я смущенно пожал плечами. – Да, если я правильно помню. Меня учили петь, и говорили, что у меня хорошо получается… – Да ты и сам это прекрасно понимаешь, скромница, – фыркнула Марисоль, – если ты так поешь, то уж со слухом у тебя должно быть все в порядке… Она осеклась и дернулась, прислушиваясь – где-то вдалеке скрипнула дверь. – Не волнуйтесь, госпожа, – поспешил успокоить её я, наблюдая, как от страха она становится совсем серой, – это всего лишь ночной обход. Никакой опасности нет. – Да, конечно, – слабо кивнула девушка, но я видел, что совсем не убедил её, – кстати, мне можно здесь находиться? Я-то сюда случайно забрела… Не подумают ли лишнего, если вдруг нас вместе застанут? Я хотел было заверить девушку в том, что все в порядке, но тут же сам подумал о том, что в действительности случится, если нас застанут вместе. Нет, с принцессой-то так сразу ничего страшного – принцам совершенно не важна невинность невесты, им главное сыграть свадьбу как можно быстрее, но меня отстранят от должности, присматривать за ней приставят кого-то ещё, и вот тогда с юной принцессой все будет уже совсем не в порядке… Я, по крайней мере, представляю себе, чего примерно ожидать… – Таки судя по всему, мне здесь лучше не задерживаться, – снова хихикнула принцесса, видимо, разглядев в моем лице подтверждение своим мыслям. – Да, пожалуй, – согласился я, – доброй ночи, Ваше Высочество. Она снова улыбнулась мне, искренне, хотя почему-то немного грустно, и выскользнула из комнаты. Как ни странно, уснул я после этой встречи, стоило только голове опуститься на подушку.

***

А утром была охота. Принцы, утомленные государственными делами и погонями за невестами, решили поразвлечься, естественно, взяв новую невесту с собой. Она, конечно же, пришла в полный восторг, радостно запрыгала и убежала собираться, вернувшись… как ни странно, в относительно адекватном виде. Нет, она все ещё не отказалась от косметики, в очередной раз выкрасившись под попугая, но одежда, что на ней была, вполне подходила для верховой езды, да и длинные чёрные волосы её на этот раз были собраны не в аляповатую прическу, а в простую толстую косу. Я помог ей взгромоздиться на лошадь, попутно пару раз подхватив её, когда она чуть не свалилась. – Охть! – ухнула она, покачиваясь в седле, – а она меня не сбросит? А то я ж летать-то не умею, а учиться таким вот образом как-то не очень хочется. Ещё поврежу себе что-нибудь, буду совсем уродиной, а как в таком виде свадьбу справлять, а? – и она комично развела руками, при этом вновь чуть не свалившись. – Не стоит волноваться, Ваше Высочество. Во-первых, мы не позволим такому свершиться, а во-вторых, ничто не испортит Вашей красоты, – мягко улыбаясь, заверил девушку Алфей. Та в ответ захихикала и мило, но очень глупо улыбнулась. – Мой брат прав, – подтянулся к нам Каликс, – Вы под нашей защитой, дорогая принцесса. Кого бы из нас Вы не выбрали, мы оба всегда будем Вас защищать, – и он галантно поцеловал ей руку. – Ах, это так мило, – нежно проворковала , очевидно кокетничая, – хотя в моем сердце и отпечатался лишь один принц, – она лукаво поглядела на них и продолжила, – и, знаете ли, Ваши Высочества, Вы многого от меня требуете. Шутка ли, взять, и полюбить за несколько дней… Но коли уж так нужно, то позвольте вам сообщить, что девушка вероятнее влюбится в того мужчину, что проводит рядом с ней больше времени… Этак можно и впрямь за пару дней влюбиться… Я вот, кажется, практически уже… Нужно ли говорить, что после этого следующий час оба принца не отходили от неё, балуя своим вниманием. Я смотрел на весь этот балаган, находясь совсем рядом, и еле сдерживался, чтобы не закатить глаза. Принцесса откровенно забавлялась, слушая истории принцев об охоте, и тихонечко подгоняла лошадь, иногда взвизгивая и покачиваясь. В какой-то момент все это прекратилось – принцы все же вспомнили, что выехали охотиться, а не только вокруг дамы крутиться, и они, извинившись, ускакали в лес, погнавшись за кем-то. За кем, я, который, как и полагается телохранителю, глядел на принцессу, не заметил. Зато заметил кое-что другое. Стоило только принцам и их свите скрыться из вида в погоне за неведомым зверем, как Марисоль выпрямилась и ударила ногами в бока лошади, поскакав вперёд. Я уже даже не особенно удивился тому, что, разумеется, она прекрасно умела кататься на лошади. Хотя, минутку… А почему я этому не удивился? Я уже знал, что она далеко не такова, какой хочет показаться, но ведь теперь речь шла про то, какой она оказалась неплохой наездницей! С каких пор обычные горожанки щеголяют такими умениями? Да уж, все интереснее и интереснее… Обо всем этом я думал, попутно догоняя её на собственном коне. Окликать её я не стал, просто следуя неподалёку и… любуясь? Это было странно, но полюбоваться там было чем: Марисоль совершенно очевидно была счастлива. Не так, как обычно, когда она изображала из себя вечно радостную дурочку, желающую стать королевой, но по-настоящему, раскидывая руки в стороны и негромко смеясь, поставляя лицо ветру… Повинуясь секундному порыву, я пришпорил коня и поехал рядом с ней, чтобы увидеть в те минуты её лицо с настоящей радостной улыбкой, которую не мог скрыть даже пестрый макияж. Мы остановились совсем скоро, на небольшой полянке, ограждённой деревьями со всех сторон. Марисоль резво соскочила с лошади и несколько шагов пробежалась по полянке. Я последовал за ней. Значит, точно давно ездить верхом умеет. Ведь, даже если бы у неё получилось держать равновесие и не сваливаться, а также ехать исключительно благодаря природной смелости и интуиции, будь езда на лошадях для неё непривычной, она бы едва стоять смогла после того, как слезла. С непривычки ноги затекают в крайне необычном для них положении, и потому новичку соскочить с коня и побежать не получится никак. Кто же она всё-таки такая? – Здесь так красиво, правда, Дайл? – окликнула она меня, кружась по полянке, – просто невероятно! И все такое… она наклонилась, чтобы тронуть рукой небольшой, ярко–алый цветок, – необычное… В Осии такие не растут. – Алые ромашки? – переспросил я, глядя на цветы под её рукой, – да, есть легенда, что они произрастают из крови убитых демонов, так что, согласно этой легенде, растут они только в Архандрии. Девушка со вздохом опустилась на траву. – Здесь так хорошо, – с искренней печалью произнесла она. Я опустился на траву рядом с ней, но на почтительном расстоянии. – Свободно, спокойно, – мягко прошептала она, проводя рукой по непослушной траве, – никто от тебя ничего не ждёт и не требует… Я слегка нахмурился, понимая, к чему она ведёт. – Вы не чувствуете себя свободной в замке, Ваше Высочество? Она горьковато усмехнулась. – Конечно, нет. Как можно чувствовать себя свободной, будучи в плену? Вроде бы совсем простая мысль, но почему-то я не ожидал услышать подобное от неё. – А дома Вы были свободны? Марисоль пожала плечами. – Никто из нас не бывает полностью свободным. У всех есть обязательства, необходимость что-то делать, долг, в конце концов. Все, от королей до последних нищих, в чем–то ограничены. Но когда ты ограничен, по сути, во всем, ты не сможешь быть счастливым. У меня была свобода, пусть не полная, но она была. И радость была. А теперь я здесь, вдали от семьи, от друзей, от любимого дела… И, по сути, меня вынуждают лишить себя свободы на всю оставшуюся жизнь… Она обхватила колени руками и слегка склонила голову. – Это, наверное, действительно непросто… Но Вы очень мудры, Ваше Высочество, если понимаете все это. Из Вас получится очень хорошая королева. Вообще я, наверное, преувеличивал. Я не настолько хорошо знал эту девушку, чтобы быть уверенным в таких вещах. – В том-то и дело, Дайл, – качнула головой Марисоль, – я не хочу быть королевой. Ты знаешь, я будто очутилась в сказке или легенде какой-нибудь. Все по стандартам: девушка неожиданно открывает, что она наследница короля, или она принцесса, запертая в башне, но вот теперь все изменилось, теперь она должна стать королевой, оказывается, что у неё есть жених, или нету, но по пути появится – а я типа крутая, у меня их сразу два – и теперь эта девушка должна с честью выдержать множество испытаний, сразиться за свою любовь и за свой трон… Ну прям жизнь как по сценарию идёт… Есть только одна загвоздка. Знаешь, что общего у всех этих героинь? Я задумался. – Счастливый финал? Изначальная неготовность быть монархами, которая со временем проходит? – Почти, – кивнула Марисоль, отдавая должное моим размышлениям, – но не совсем. Дело в том, что у них у всех действительно есть счастливый финал, и он ощущается прекрасно, в первую очередь потому, что ни у одной из них нет счастливого начала. Ни у одной из них не возникает желания махнуть рукой на приключения и остаться в той точке, в какой они находятся сейчас, нет, они должны пройти путь, чтобы их жизнь стала лучше, потому они и героини сказок! А я… я была счастлива! Мне не нужно больше того, что у меня уже было. Я была более чем довольна своей жизнью, у меня прекрасная семья, пусть приемная – матушка скончалась вскоре после моего рождения, и меня воспитала моя крестная и её семья, но они все замечательные, и я очень их люблю. У меня не было никаких злобных родственников, которые меня угнетали… У меня была профессия, которая мне нравилась, друзья, досуг… А теперь я вынуждена лишиться всего этого только для того, чтобы всю жизнь сидеть на троне и даже толком ничего не решать! Мне ведь не позволят что-либо решать, не так ли, Дайл? Этот брак нужен для закрепления связи между Архандрией и Вилорой, но для этого достаточно наличия брачных уз и, возможно, наследника, а править будет все равно король. А королева всю жизнь просидит в золотой клетке… Поди-ка, не имея особой возможности видеться с семьей и друзьями… И вот на это мне предлагается заменить мою жизнь? Я уж молчу про все остальное… Я выдохнул, только сейчас осознавая, что едва дышал, слушая её. Да, слышать подобного мне ещё не приходилось. И правда, как-то все не по стандартному сказочному плану пошло… – Да, таких, как Вы, я, пожалуй, ещё не видел, – покачал головой я. Принцесса вдруг резко подняла голову и взглянула мне прямо в глаза. Взгляд её стал необычно холодным и жестким. – А каких видел? Я прямо-таки почувствовал, как её ледяной взгляд пробрал меня до самых костей, словно дуновение морозного ветра. – Ваше Высочество, я вовсе не хотел Вас обидеть, наоборот, подчеркнуть, что Вы – замечательная… – Нет-нет, – покачала головой она, – ты не понял вопроса, Дайл. То, о чем я говорю, это то самое все остальное, как минимум частично. Мои сёстры, прежние невесты Каликса и Алфея. Какими они были? Глаза её грозно сверкнули. – И что с ними стало?