Серая Жизнь

      XVII век. Век, когда люди верят во всякую нечисть: вампиров, призраков, демонов и других существ. И они существуют. Прячутся. От охотников. Церкви. Даже от обычных людей. Понять, что рядом с тобой стоит нечисть довольно сложно. Если только не застать их за обедом. Или горящими глазами. Не следить за ними. Только наблюдая, можно отметить странности в поведении своего друга, второй половинке или просто соседа. А потом сообщить церкви или нанять охотников.       Люди всегда боялись чего-то сверхъестественного. Не хотели даже узнать поближе существо: может, оно не такое уж плохое, как говорят про них священники? Никто не пытался. Даже Фэн Синь.       Нет, ему было бы интересно узнать про них, но это запрещалось в их поселении, где главный — мужчина. Где мужчина сам себе выбирает жену. Где женщина должна сидеть дома. Никуда, даже на пять минут, не разрешалось выходить. Женщина — домохозяйка, хранительница очага. У неё не было право голоса. Даже дома. А мужчина работал,. Приносил деньги. Было много запретов. И за каждое непослушание следовало наказание. Самое лёгкое наказание, по мнению церкви, это 50 ударов большой деревянной палкой. По разным частям тела. Ну и самое худшее и жестокое — убийство без разбирательств.       Именно в таких условиях живёт Фэн Синь. Жена? Есть. Спит, да и вообще, находится в другой комнате в их общем доме. Это было добровольное решение. Её никто не заставлял. Фэн Синь, честно, плевать на девушку. Хочет жить в другой комнате? Фэн Синь только рад будет. Хочет стать худой как веточка или полной как булочка? Да пожалуйста. Главное, чтобы к нему не лезла. Кому приятно жить с нелюбимым человеком?       Ох, как Фэн Синь хочет уйти отсюда. От этой однообразной и серой жизни. Но он никогда не выходил за пределы высоких каменных стен, ограждающих их город. Никто не выходил. Если какой-нибудь странник остановился здесь, то всё, пиши пропало. Он не выйдет. Живым — нет. ***       Подъём. Завтрак. Работа. Обед. Дом. Ужин. Отбой. И так по кругу. Фэн Синь откровенно задолбался. Каждый день одно и тоже. Ему надоело слышать стук металла об молоток. Надоело смотреть на одни и те же лица. Он хочет чего-то новенького. Если бы он знал, что там, за стеной, Фэн Синь давным-давно ушёл отсюда. Сбежал от этого сумасшествия. А он ведь со своими размышлениями, переживаниями не может поделиться. Ни с кем. Чуть что — сообщают церкви.       Коллега Фэн Синя сейчас торговался с покупателем.

«Раздражает.»

      Услышав колокола, не только эти двое, но и все жители города замолчали. Сдерживая тяжёлый вздох, Фэн Синь продолжил нагревать металл в горячей печи. *** — Что?! Вы меня, конечно, извините, но с какой радости я должен его приютить, словно котенка?! — кричит Фэн Синь на одного из священников, что заявился к нему дом вместе со странником. — Мы всё понимаем, но, господин Фэн, его больше некуда, а ваша семья… — мужчина в своих черных священных одеяниях многозначительно взглянул на Фэн Синя.       Уняв свой гнев, Фэн Синь медленно кивает. Приподняв уголки губ в лёгкой улыбке, мужчина отходит в сторону, являя Фэн Синю гостя.       На вид ему было лет 27. Бледнолицый. Чёрные волосы были убраны в высокий хвост. Одет был в белую рубашку с манжетами. Штаны с завышенной талией. На плечах была обычная коричневая накидка, из которой виднелась чёрная сумка, украшенная замудрёнными узорами из золотой нити.       Если бы Фэн Синь не знал, что это ещё один глупый человек, то бы сказал, что это статуя, сделанная руками талантливого скульптора, только взглянув в лицо этого парня. Настолько оно было красивое и белое, что всё вокруг меркло.       Прямые тонкие брови, с угловатым разрезом глаз цвета драгоценного камня — обсидиан. Прямой нос, чуть пухлые розовые губы.       Фыркнув, Фэн Синь проходит в дом, оставляя дверь открытой для гостя. — Вот и хорошо. Господин Фэн, не обижайте нашего гостя. — Не обижать? — распахнув глаза, спрашивает Фэн Синь, повернувшись к священнику. — Надеюсь, у вас с господином Му проблем не будет. Удачи. — ещё не договорив, священник ушёл, оставляя двух парней на самих себя.       Зайдя в дом, Му Цин сразу попал в гостиную, совмещенную и с кухней, и со столовой.       Небольшая кухонька со всеми необходимыми техникой, обеденный стол с двумя стульями. Зал состоял из кожаного дивана, большого круглого ковра, много шкафов с книгами. Не пыльные, видимо, кто-то их читает. Какие-то растения, стоящие на полу.       Скудно, но достаточно уютно. — Как звать тебя? — грубым тоном спрашивает Фэн Синь. — Му Цин. — обиженно отвечает парень.       Хмыкнув, Фэн Синь продолжает, положив руки на спинки стульев: — Извини уж, Му Цин, но тебе придется спать на полу. Надеюсь, холодно не будет? — А чего не в собачью будку сразу? — гордо подняв подбородок, отвечает Му Цин. — К моему глубокому сожалению, её у меня нет. Могу построить, хочешь? — Не хочу. И на какой части пола я буду спать? — В моей комнате. Найдешь сам местечко, где тебе будет удобно. — Хорошо. И где она?       Фэн Синь кивнул головой, указывая на двери в левой стороне дома. Му Цин пошёл за кузнецом, что дал ему первому пройти в комнату, где справа было широкое окно с тёмными шторами, односпальной кроватью, а слева была какая-то тумбочка и шкафы, где, скорее всего, лежит одежда хозяина дома. — С утра до вечера я на работе. Иногда прихожу поздней ночью. Готовлю завтрак, обед и прочее именно я. Буду рад, если ты, мой милый долгожданный гость, тоже умеешь готовить. — Не волнуйся, дорогой, я умею. Только смотри, чтобы я тебе мышьяк не подсунул в чай с таким-то обращением к моей персоне. — О, прошу меня извинить, у меня что-то плохое настроение сегодня. Завтра такого не будет. — Му Цин закатил глаза. — Очень надеюсь, что ты, дорогой гость, не будешь приставать ко мне с вопросами. И поскорее уйдешь отсюда. — И не мечтай, дорогой мой.       Осмотрев комнату ещё раз, Му Цин спрашивает: — Даже вольтом поспать не сможем? — Нет.       Закатив глаза, парень решил устроиться в пространстве между тумбой и шкафом. — Может, одеяло дашь? — Нет. — Bébé*, я хочу одеялко.       Вздохнув, Фэн Синь все же даёт желаемое гостю, с которым неизвестно сколько придется жить.       Была глубокая ночь. Обычно Фэн Синь спит сладким сном в это время, но не сегодня. Ему всё казалось, что на него смотрят. Причём пристально, словно что-то хотят от него. Фэн Синь ворочался, пытаясь найти удобную для себя позу для сна.       Также его беспокоил Му Цин. Посмотрит на него — вроде спит. И нет никакого ощущения, что на него смотрят. Отвернётся, и это чувство вновь появляется. Напрягает. Благо завтра ему только вечером на работу, так что можно не беспокоиться о потере здорового сна.       Заснул Фэн Синь только на рассвете.       Сквозь небольшое пространство между закрытыми шторами проскальзывал дневной луч солнца, попадая прямо в глаза спящего Фэн Синя, который проснулся из-за этого. Он пытался не обращать внимания на луч, чтобы поспать ещё пару часиков, но, видно, у природы другие планы на него.       Откинув зло одеяло, что даже оно упало на пол, Фэн Синь вскочил на ноги, ловя потемнение в глазах. Когда его зрение пришло в норму, парень посмотрел на то место, где должен спать гость, которого не оказалось там.       Широкими шагами Фэн Синь вышел из комнаты, направляясь к плите, но наткнулся там на Му Цина, который готовил рис с кусочками мяса.       За столом сидит его жена, которую забыл предупредить, что теперь они будут жить втроём. Но она спокойно сидела, читала книгу. Подружились? — Что происходит? — Ого, какое у тебя классное зрение. Как ты такого добился? — вставил свои пять копеек Му Цин. — Я не с тобой разговариваю. Джиао.       Названная встала из-за стола, предварительно положив книгу — Я слышала вчера твой разговор со священником, вот и не испугалась, когда увидела господина Му.       Переведя взгляд на «господина Му», Фэн Синь видит, что тот показывает ему язык. — Лучше жри садись. — Тебя никто не просил этого делать, если не хочешь. — Ну должен же я как-то оплатить тебе за доброту твою душевную, Bébé.       Девушка на последнем слове неловко кашлянула, порозовев щеками. — И вообще, может, ты оденешься, перевёрнутый треугольник?       Фэн Синь осмотрел себя: спальная белая рубашка, что подчеркивала широкие плечи и мышцы парня, и голубые лёгкие штаны.       Фыркнув, Фэн Синь проигнорировал просьбу гостя, усевшись за стол. *** — Зачем ты идёшь за мной? — спрашивает Фэн Синь у рядом идущего Му Цина. — Мне скучно у тебя дома. — Книги на что? — Они неинтересные. А вот где ты работаешь, что получил такую прекрасную мускулатуру, мне очень даже интересно. — ответил Му Цин заигрывающим тоном, который не понравился Фэн Синю.       Нахмурив брови, Фэн Синь ускорил шаг. — Подожди, у меня не такие длинные ноги как у тебя! — Меня это не волнует. — Mufle.* — Чё?       Му Цин проигнорировал парня, стараясь поспеть за ним, ибо потеряться в столпотворении мужчин он не желает. Он терпеть не может большое скопление людей. От всех пахнет по-разному, но преимущественно по́том, от чего Му Цина начинает тошнить.       Мысленно Му Цин усмехается: его-то и тошнить? Бред, но так оно и есть, к сожалению. Ему не нравится работа его организма. Даже от яблока его может вырвать, что ни есть хорошо. Это раздражает. — А-а, стой. — задумавшись, Му Цин на несколько секунд теряет из виду Фэн Синя, пока не хватает того за рукав, чтобы вновь не отстать.       Фэн Синь пытается вырвать свою руку, но не смог, что удивило парня, ведь Му Цин выглядит так, словно его сейчас ветром сдует, тем самым физические силы у него должны быть малы, но нет.       Сколько не пытался Фэн Синь вырвать руку, у него до сих пор не получалось, поэтому он плюнул на это дело.       Вскоре они пришли на место. Это было большое каменное здание, внутри которого полным полно кузнецов, которые усердно работали, размахивая молотами, опуская их на раскалённый металл, придавая тому форму. Шум стоял невозможный, для чувствительных ушей Му Цина это было большое испытание, если не наказание за какой-либо совершённый грех.       Му Цин думал, что Фэн Синь встанет рядом с другими мужчинами, но тот пошёл дальше, в самую глубь, варьируя между кузнецами, пока не дошли до двери, которую Фэн Синь открыл своим ключом, висящим на шее на обычной белой ниточке.       Зайдя в комнату, Му Цин понимает, что это личная мастерская Фэн Синя. Все необходимые инструменты: молот, клещи, кувалда и многое другое — лежали на своих местах. Возле горна, к которому сразу подошёл Фэн Синь, лежало много мешков с углём. А также и шум снаружи, после закрытия двери, стал практически не слышен, щадя уши Му Цина. — Ты здесь работаешь один? — интересуется Му Цин, взяв обеими руками клещи, смотря на них так, словно видит в первый раз.       Фэн Синь несколько секунд смотрел на парня, трогающего его вещи, после чего забрал клещи. — Вон там есть стульчик. Посиди тихо. И молча.       Но Му Цин вновь проигнорировал, продолжая рассматривать инструменты, трогая их, что действовало на нервы Фэн Синя. — Так всё! Ты мне надоел! — Фэн Синь толкает Му Цина в спину к стулу в уголке мастерской. — Сиди спокойно здесь, иначе вылетишь отсюда к чертям собачим! — Пф, ну и ладно. — на этот раз Му Цин всё же сел на предложенное место, заняв себя чтением книги, которую, не глядя на её содержимое, взял из дома.       Книга с самых первых слов стала для него скучной. История была про девушку и вампира, влюблённых в друг друга. Му Цин и не читал бы, но больше нечем было заняться, а отвлекать и так раздражённого хозяина дома, в котором сейчас временно проживает, ему не особо хотелось.       Му Цин продолжал читать, готовый в любую минуту с громким хлопком закрыть книгу. Он не понимал, почему многие писатели, да и в принципе, люди романтизируют отношения между вампиром и человеком? Зачем заставлять себя страдать, тем более зная, что эти болезненные отношения обречены на провал? Или человек умрёт от старости, болезни, да просто упав с дерева, или же вампира уберут его же сородичи, на крайний случай — инквизиция.       Фэн Синь битый час пытался придать идеальную форму для кинжала, рукоятку которого потом хочет вставить несколько драгоценных камней, предварительно сделав узоры на ней. Он хотел, чтобы лезвие к концу выгибалось дугой. Но ничего не получалось.       В кузнице было жарко, поэтому Фэн Синь снял с себя рубашку, оставаясь только в штанах и тёмно-синем фартуке с нагрудником. Оторвавшись от предложения, которое уже несколько раз прочитал Му Цин, но ничего не понял, парень уткнулся взглядом на широкую спину кузнеца, а именно на перекатывающиеся мышцы.       Отложив, нет, бросив книгу, Му Цин тихо подходит к Фэн Синю сзади. Своими ледяными кончиками пальцев дотрагивается до разгорячённой бронзовой кожи, ощущая движения мышц. От холодного, но расслабляющего прикосновения, Фэн Синь вздрогнул. — Ты что творишь? — прошипел на Му Цина кузнец, резко повернувшись к нему, ухватив удаляющееся тонкое запястье. На такую реакцию Му Цин лишь улыбнулся. — Развратник. — Je sais.*       Му Цин стоял спиной к горну, который до сих пор ярко горел. Свет от огня делал бледную кожу Му Цина более тёплого оттенка. Чёрные волосы блестели оранжевым цветом. Завораживающе.       Фэн Синь смотрел в глаза Му Цина, пропадая в их таинственной темноте, словно парень использовал какую-то магию, чтобы все те, кто смотрел на него, невольно расслаблялись.       Выражение лица Фэн Синя смягчилось. Он ослабил хватку на запястье. — Не разговаривай больше на французском вне дома. У стен тоже уши есть.       Му Цин наклонил голову вбок. Вылезшие пряди волос упали на глаза, прикрывая их. Взглядом бегал по лицу Фэн Синя. — Хорошо. Но тебе стоит отдохнуть. Охладиться. Перегреешься ведь. — вполголоса сказал Му Цин.       Фэн Синь медленно кивнул, заворожённый красотой бледнолицего, который стрелял глазками исподлобья, легко улыбаясь. Фэн Синь продолжал смотреть и вдыхать едва заметный запах зарубежного кофе с корицей, пока не обнаружил, что парень оказался ближе к нему, касаясь его груди своей. — Твою мать, уйди! — Фэн Синь, отпустив запястье, которое всё это время находилось в его хватке, отпрянул в сторону. На такую реакцию кузнец получил задорный смех, словно перезвон колокольчиков. — Peur? * — сквозь смех спрашивает Му Цин. — Нет, я так работать не могу! Домой! — Quoi que vous disiez, cherie.* — Ты там меня обматерил?       Немного помолчав, Му Цин ответил: — Конечно.       Убрав всё за собой, оба вышли из здания на прохладный ночной воздух, который Му Цин вдыхал полной грудью, наслаждаясь. Он посмотрел вверх, на небо: маленькие белые точки слабо мерцают, полумесяц скрылся за тёмными тучами, возможно, завтра будет дождь. — О, а как же комендантский час? — спрашивает Му Цин.       Фэн Синь достаёт стальную эмблему, на которой изображен священник, читающий святую книгу, убивая этим нечисть. Она давала небольшие поблажки, например, после комендантского часа можно было возвращаться домой и наоборот. — Если я буду ходить с тобой, то меня не накажут? — интересуется Му Цин, подойдя ближе к Фэн Синю. — Верно. — А как мне получить такую же? — Работать. — Фу. — Му Цин сморщил нос. Будет он ещё свои нежные ручки напрягать.       Возвращаясь домой по тёмным улицам, Му Цин видел нескольких людей, которые свободно ходили ночью. Даже пару девушек, но с сопровождением. — Скучно у вас тут, однако. — подмечает парень.       Фэн Синь согласно замычал, выглядев при этом мрачно с отголосками тоски, что не укрылось от внимательного взгляда Му Цина. Он подумал, что, возможно, Фэн Синь хочет сбежать отсюда. От этой обыденности. От тоски. Ото всех. К сожалению, это невозможно. Му Цину стало жаль не только Фэн Синя, но и остальных жителей города. Настолько они ограничены в своей жизни. ***       Прошло несколько месяцев. Му Цин хорошо обжился здесь. Ему нравилось дразнить хозяина дома, в котором до сих пор живёт. Специально или нет, но Му Цину не давали свое жилье.       Фэн Синь за эти прошедшие месяцы привык к выходкам сожильца, но уж точно не к прикосновениям. Му Цин словно нарочно гладит плечи или грудь Фэн Синя. Ожидает его реакции, которую незамедлительно получает. И смеётся заливисто, а Фэн Синю остаётся только сдерживаться.       Обречённо вздыхая, Фэн Синь выходит в главное помещение, где остальные кузнецы смеются над, возможно, очередной шуткой Му Цина, которую тот рассказал.

«Ну, хотя бы жизнь чуть красочней стала.»

— Ой, chéri, мы уже уходим? — сидя на деревянном столе и болтая ногами в воздухе, спрашивает Му Цин. — Да. И лучше тебе поторопиться, иначе один уйду. А вы, — указывает пальцем на собравшихся кузнецов, — За работу!       Закатив глаза, Му Цин спрыгивает со стола. — Почему сегодня так рано? Вновь не получается сделать тот кинжал? — Мгм. — угрюмо ответил Фэн Синь. — Eh bien, imbécile.* — Как же ты меня раздражаешь. — на это Му Цин лишь хихикнул.       Дома Му Цин сидел на столе, пока Фэн Синь готовил ужин. Смотрел на широкую спину, на руки, на которых видны были синие выпирающие вены.       Фэн Синь чувствовал на себе изучающий, и отчего-то жадный взгляд черных глаз. Повернувшись, он увидел, что Му Цин приподнял брови, как бы спрашивая, что не так.       Фэн Синь вновь ощутил себя так, словно заколдован. Набрав в ладони холодной воды из ведра, он плеснул её себе в лицо. Снова посмотрел на Му Цина. Тот игрался с рукавом рубашки, которая магическим образом спала с правого плеча, оголяя и его, и ключицы, и ещё больше — алебастрово-белую шею.       Подойдя, Фэн Синь схватил тонкое изящное запястье, отводя руку в сторону, стараясь не смотреть на оголившиеся части тела.       Но невольно всё-таки опустил глаза вниз, на шнурочки, которые были развязаны, и сейчас болтались с каждым лёгким движением Му Цина. — Завяжи их. — нахмурив свои густые брови, сказал Фэн Синь, глядя в глаза бледнолицего. — Ты о чём? — лукаво улыбаясь, спросил Му Цин, наклонив голову. — Шнурки свои завяжи. — Так они завязаны.       Фэн Синь вновь посмотрел вниз. И действительно, шнурки были завязаны, словно и не болтались только что. — У меня не могли быть галлюцинации. — Ну, твоя фантазия была настолько яркой, что ты принял ее за реальность. — всё с той же улыбкой говорит Му Цин, следя за стремительно изменяющимся выражением лица Фэн Синя.       Фэн Синя подбешивала вся эта ситуация. И не только она. Были и другие. Например, как-то раз Фэн Синь спокойно читал книгу, пока не почувствовал укус в шею, на что был ответ: «Она была такой соблазнительной, и я хотел попробовать твою кожу на вкус. Вдруг, она такая же сладкая, как и шоколад.» Фэн Синь тогда поднял руку, чтобы убрать голову Му Цина подальше от себя, но тот взял и просто укусил за палец, затем влажным розовым языком зализав укус.       Был случай, когда Му Цин откровенно соблазнял Фэн Синя, делая это так, словно всё так и должно быть. После этого кузнец поспешил к священнику, который привел Му Цина, чтобы попросить сбагрить к кому-нибудь другому его, но тот отказал, объяснив это тем, что больше не к кому. А Му Цин ехидно улыбался, стоя рядом.       И сейчас Фэн Синь решил играть по правилам Му Цина. Упёршись о стол рукой, которая была поставлена чуть дальше Му Цина, Фэн Синь таким образом наклонился к парню, который и не думал отклоняться.       Видимо, тому показалось слишком большим расстояние между их носами — придвинулся ближе. Прищурив глаза, Фэн Синь сказал в губы Му Цина, опаляя их своим теплым дыханием: — Какие зелья варишь, чтобы быть таким привлекательным?       Му Цин удивлённо посмотрел на Фэн Синя — ожидал услышать брань, которая всегда лилась с уст, но вместо неё был некий комплимент. Приподняв уголки губ в лёгкой улыбке, Му Цин ответил: — Я родился таким. Терпи уж. — и первым накрыл сухие и потрескавшиеся губы, ожидая ответа, который получил незамедлительно.       Да, Фэн Синь ответил и понять не мог, по своему желанию он это сделал или какая-то неведомая сила подтолкнула его на столь безрассудное и глупое действие.       Юркий язычок Му Цина скользнул в горячий рот Фэн Синя, обводя им дёсны, зубы, пока не наткнулся на язык парня, сплетая их в ленивом танце, за ведущую роль которой они сражались. Из-за чего из медленного танца он превратился в страстный, энергичный.       Фэн Синь отстранился первым, когда обнаружил, что руки лежат на бёдрах Му Цина. Тяжело дыша, он повернулся к полкам, начиная что-то там искать. — Эй, почему остановился? — спрашивает Му Цин, краем глаза заметив, как дверь в комнату Джиао закрылась. — Фэн-       Му Цин не успел ничего понять, как ему в лицо брызнули холодной водой. Проведя по мокрому лицу рукой, Му Цин таким образом убрал лишнюю воду. — Ты что, облил меня святой водой?! — спрыгивая со стола, спрашивает Му Цин, яростно вытирая лицо махровым полотенцем. — Да. Подумал, что ты нечисть какая-то. — Я человек! — Ага. — скептически отвечает Фэн Синь, повернувшись к агрессивно дышащему Му Цину спиной, чтобы продолжить нарезать овощи для ужина. — Я тебе это ещё припомню. — сказав это, бледнолицый ушёл в комнату, громко хлопнув дверью. Фэн Синь же, протяжно выдохнув, помотал головой, отгоняя прочь непрошенные мысли о Му Цине.       Голом Му Цине.       Ближе к полуночи Фэн Синь смог лечь спать. Но буквально через несколько секунд под одеяло залез Му Цин, уткнувшись холодным кончиком носа куда-то в загривок. — Ты что творишь?! Иди на свой матрас! — Не-а.       Фэн Синь хотел было уже вскочить с кровати, но Му Цин придавил его, всего лишь положив руку на его талию. — Я хочу обнимашек. — Ты мстишь, да? Ну извини. — Месть должна быть сладкой… Не отпущу. Будем спать вместе. Согрей мне ножки.       Му Цин положил ледяные ноги на ноги Фэн Синя, от чего тот вздрогнул. — Убери их! — Какой же ты горячий. Согрей меня.~ — Черт, отпусти меня!       Фэн Синь старался выбраться из цепких рук, поворачиваясь из стороны в сторону, пытался встать, упасть с кровати, потянув за собой Му Цина. Но ничего не получалось, и ему пришлось мириться с тем, что эту ночь будет спать с мужчиной.       Фэн Синь от нечего делать смотрел в потолок, в углах которого затаился паук, сидящий на паутине. Он думал, как так получилось, что теперь спит не один, как так получилось, что он целовался с Му Цином, который сейчас приподнял голову. — Почему не спишь? — Как тут заснёшь? Слезь. Мне тяжело. — Нечего было брызгать в меня святой водой. — Му Цин под одеялом перекинул ногу через Фэн Синя. — А что мне нужно было делать? Вдруг в тебя суккуб вселился. — Суккубом могут быть только девушки. — Но они же могут изменять облик.       Му Цин хочет тишины. Он хочет прогуляться по опустевшим улицам городка. А как это сделать, если Фэн Синь тут лежит и болтает?       Медленно, но верно рука Му Цина двигалась вверх, к крепкой груди. Добравшись до неё, парень сквозь тонкую ткань рубашки сжал между пальцами сосок Фэн Синя, от чего тот резко выдохнул, забранившись. — Или ты закрываешь глаза и засыпаешь, или…       Му Цин оборвал речь — ногу, которая была до сих пор перекинута, он начал спускать вниз, пока коленом не прошёлся по мирно лежащему достоинству Фэн Синя, который, распахнув глаза, начал голосить: — Убери, скотина, ногу! Я убью тебя, если продолжишь!       Усмехнувшись, Му Цин покорно убрал ногу. Положив голову на плечо кузнеца, он закрыл глаза удовлетворённый. Фэн Синь продолжил лежать в напряжении и кричал в мыслях своему члену, чтобы тот не вставал, предатель.       Заснул бедный кузнец только к двум часам ночи. ***       Весь следующий день Фэн Синь пребывал в плохом настроении. Радовало только одно — Му Цина, виновника всего, не было рядом. Он где-то прохлаждался, гуляя по округе. Даже с утра рядом с кузнецом его не было.

«Ну и ладно.»

      События вчерашнего вечера тихо всплывали в голове, мешая работать. Губы, после того поцелуя, покалывало. Хотелось вновь прикоснуться к ним. Вдруг они окажутся сладкими. Или, может, горькими из-за того, что Му Цин с утра всегда пьёт кофе, который заказывает. А талия? Она действительно такая тонкая, как кажется кузнецу? Мягкие ли бёдра, стройные ли ноги.       Открылась дверь, являя взору Фэн Синя виновника, захватившего все его мысли. Тот спокойненько прошёл внутрь, положив сумку на пол. — Ты где был? — прекращая бить молотом по горячему металлу, спросил Фэн Синь. — Я боялся, что ты меня убьёшь, вот и решил погулять по округе. — усаживаясь на стол, на котором лежал инструменты, отвечает Му Цин. — Что за привычка такая: садиться на стол? — Му Цин лишь пожал плечами.       Больше не обращая на бледнолицего внимания, Фэн Синь продолжил работать. Всё это время Му Цин либо смотрел. как кузнец работает, либо уходил куда-то, возвращаясь с мятными конфетами, либо вновь читал какую-то книгу.       Стояла тишина, прерываемая только стуком молота об металл. В кузнице всё также жарко, но Му Цин словно и не чувствовал этого. Резко Фэн Синь прекратил работу, задумавшись.       Разве это не странно? Не восприимчив к жаре, а, возможно, и к холоду. Фэн Синь не замечал, чтобы Му Цин что-либо ел, конфеты не в счёт. Уходит по ночам. Спит днём, но не ночью. Спокойно отнёсся к тому, что он взаперти этого города. А внешность? Бледный. Опасно красивый. Вечно пытается соблазнить. Странная ситуация с теми шнурками на груди.       Разве он не нечисть какая-нибудь?       Но Фэн Синь пару раз видел, как серебряное кольцо на такой же цепочке болтается. А Му Цин не шипит от боли. Плоть не начинает разлагаться. На солнце не сгорает. Да и ни разу Фэн Синь не замечал хоть одну маленькую каплю крови на одежде или в уголках губ Му Цина. И клыков тоже. Ни красных ни голубых, словно небо, глаз.       Фэн Синь перевёл взгляд каштановых глаз на Му Цина. Тот смотрел в ответ чуть приоткрыв губы и наклонив голову вбок. Кузнец отложил в сторону и молот, и клещи, снял с себя фартук из тяжёлой ткани и рукавицы. Протёр шею и лицо полотенцем от пота. — Уже домой? Но разве ты не хотел сегодня до самого рассвета работать над кинжалом? — Планы поменялись. — Оу.       Фэн Синь встал между разведённых в стороны ног Му Цина, упёршись ладонями в стол по обе стороны бёдер. Он долго смотрел в обсидиановые глаза парня, выискивая подсказки, которые помогут ему понять: человек он или же нет. Так ничего и не найдя, Фэн Синь задаёт вопрос: — Кто ты?       Вопрос остаётся без ответа. Му Цин не знает как ответить на него. Человек? Божество? Имя назвать? Что вообще нашло на Фэн Синя, что тот задаёт такие глупые и нелогичные вопросы? Неужели, он в чём-то его, Му Цина, подозревает?       Вместо ответа на все вопросы, в панике мечущиеся в голове, как рой бабочек, Му Цин притягивает Фэн Синя к себе ближе за затылок, соприкасаясь с ним губами. Последний не стал сопротивляться, наоборот, с радостью ответил, сразу взяв инициативу.       Как Фэн Синь и думал, губы оказались сладкими. Мягкими. Отчего-то холодными. Душа взбудоражилась — целовать эти нежные губы одно удовольствие. Сердце подпрыгнуло в груди. Забилось чаще. Фэн Синь начал подозревать, что влюбляется. Хорошо это или плохо — ответа нет. И, скорее всего, не узнает.       Му Цин мягко отстранился. Начал развязывать злосчастные шнурки на груди рубашки. Фэн Синь горячими ладонями водил по телу Му Цина, ощущая, как оно мелко трепещет. Добравшись до талии, он убедился, что она действительно тонкая.       Судорожно выдохнув, Фэн Синь припал губами к белой шее, начинать нежно, не торопясь, водить ими по гладкой коже, чуть покусывая, зализывая следы укусов. Спустился ниже. К острым ключицам, об которых, казалось, можно порезаться. Фэн Синь оставил на них ожерелье из красных засосов.       Му Цин старался не издавать звуков, что эхом могут разнестись по комнате. Только тяжело дышал, запрокинул голову, давая больше площади, поставил руки назад, тем самым выпирая грудь, чтобы Фэн Синю было удобней играться с его затвердевшими чувствительными сосками.       Фэн Синь уделял достаточное внимание обоим розовым соскам, пока руками искал шнурки на штанах Му Цина. Они находились по бокам. Такие чёрные, незаметные. Потянул за них. Резинка на штанах ослабла. — Не обольёшь меня святой водой как в прошлый раз? — подаёт голос, который был хриплым от возбуждения, Му Цин, усмехаясь краешком губ. — Нет, но сейчас я заткну тебе рот. — О, и как же?       Фэн Синь стянул штаны с ног Му Цина, оголяя их. Они были стройными с острыми коленками, которые если ударят, то будет очень больно. Фэн Синь не хочет проверять, но хочет узнать, какие звуки может издавать это странное существо.       Фэн Синь засунул три пальца в рот Му Цина, который сразу же понял, что от него хотели. Влажным языком он обильно смачивал их, причмокивая. Вытащив пальцы, Фэн Синь раздвинул ягодицы бледнолицего. Первый палец легко вошёл. Фэн Синь не стал медлить — вставил второй, сразу начав растягивать стенки ануса, двигая пальцами как ножницами.       Му Цин нахмурился — неприятно. Тогда Фэн Синь другой рукой обхватил горячий член парня, начиная водить ладонью вверх-вниз, иногда надавливая большим пальцем на уздечку. Му Цин вздрагивал, когда Фэн Синь надавливал на простату, которую удивительным образом нашёл довольно быстро. Чтобы заглушить всевозможные звуки, которые могут выскользнуть с его уст, Му Цин закусывал ребро ладони, что не нравилось Фэн Синю. Он хотел услышать стоны.       Как только Фэн Синь решил, что Му Цин достаточно растянут, чтоб вобрать его размер, он наконец-таки вытащил четыре пальца с хлюпающим звуком. И, о боги, услышал разочарованные вздох.       Фэн Синь перешагнул через упавшие на пол штаны. Запрокинул изящную ногу к себе на плечо. — Убери руки ото рта и начинай петь для меня. — Что?..       Фэн Синь резко и грубо вошёл в Му Цина, попав точно по простате, заставляя того раскрыть рот в немом крике. Ему потребовалось немало усилий, чтобы позорно не кончить только от одного входа в него. — Merde, j'étais prêt à jouir! *       Фэн Синь сделал первый грубый толчок. Второй, третий… Му Цин, выгибаясь навстречу, громко и протяжно стонал. Давно из него не выбивали такие сладострастные стоны. Му Цин продолжал «петь» для Фэн Синя, который вбивался в него жёстко, глубоко.       Красные засосы расцветали бутонами на ноге, лежащей на плече Фэн Синя, который не думал останавливаться, чтобы дать небольшую передышку Му Цину, чтобы тот поймал ртом глоток воздуха. — Фэн Синь, Фэн Синь, т-ты груб не только на с-словах…       Фэн Синь перевернул Му Цина на живот. С громким шлепком кожи об кожу вошёл вновь, не останавливаясь больше ни на минуту. Му Цину было больно, но эта боль была приятной. Он двигался навстречу, желая получить большего. Не знал за что ухватиться.       Вмиг удлинившиеся ногти очертили две линии на деревянном столе.       Обнаружив это, Му Цин быстро взял себя в руки. — За что ты так груб со мной? Давай чуточку… Ох… Нежнее…       Фэн Синь наклонился к уху Му Цина, тихо выдыхая: — Не-а.       Ухо покраснело, а Му Цин распахнул глаза. Это же надо воровать его любимую фразу, чтобы сказать её именно сейчас! Усмехнувшись, Фэн Синь сделал особо глубокий толчок, заставляя спину бледнолицего выгнуться, всё тело задрожать, а с уст Му Цина вырваться протяжный высокий стон. Фэн Синь сделал последние рывки, прежде чем излиться внутрь. Под кузнецом послышался скулёж. — Может, вытащишь уже?..       Хмыкнув, Фэн Синь двинул бёдрами, заставив Му Цина сжать ладони, оставляя на них маленькие следы-полумесяцы.       Идя домой поздно ночью, Му Цин вдруг спрашивает: — А как же твоя жена? — Она моя двоюродная сестра. — спокойно, словно в этом нет ничего такого, ответил Фэн Синь. — Дядя, то есть её отец, видимо, крышей поехал, раз уж выдал свою дочь замуж за брата. — Вот это страсти. ***       Рано утром Му Цин обнаружил себя в крепких объятиях Фэн Синя, прижатым к нему. Тепло. Уютно. Му Цин ощущал себя так, словно он под защитой.       Вспоминая тот вечер, Му Цин понял, что сделал большую ошибку в своей жизни. И пусть было приятно, но это было глупо.

«Получил то, что хотел? Теперь пора уходить.»

      Му Цина более полгода мучает голод.       Осторожно, чтобы не разбудить Фэн Синя, Му Цин выбрался из его объятий, идя на кухню, чтобы приготовить завтрак.       Фэн Синь проснулся от странных звуков, доносившийся с кухни. Ещё толком не открыв глаза, он вскочил. — Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает Фэн Синь, положив руку на спину Му Цина, которого рвало. — Всё… Всё в порядке… Желудок просто не принимает еду… Сейчас всё пройдёт. — И давно ты так страдаешь? — Ну, лет с 15?       Фэн Синь помог Му Цину добраться до кровати, так как его ноги, руки дрожали. — Ты не беспокойся обо мне. Иди работать. Я полежу, и всё будет в порядке. — смотря на Фэн Синя расплывчатым зрением, сказал Му Цин. — Ладно, но не смей вставать, иначе упадешь с такой дрожью.       Му Цин кивнул, практически не различая черт лица кузнеца. Фэн Синь, подоткнув одеяло, натягивая его до подбородка бледнолицего, наконец-таки ушёл, и Му Цин смог с облегчением вздохнуть.       Пока зрение не восстановилось, Му Цин прислушивался к звукам в доме: кто-то, а именно Джиао, ходила по кухне. Доставала что-то из полок, клала их на стол. Что-то наливала в стакан.       Подозрительно.       Как только зрение пришло а норму, Му Цин встал с кровати.       На кухонном столе лежала связка чеснока и прозрачный стакан с водой. Даже деревянный крест рядом.       Громко хмыкнув, Му Цин переводит взгляд на девушку, которая стояла рядом, держа в руке такой же крест. Она смотрела а ответ, поджав и так тонкие бледные губы. — Открою секрет: вся вот эта дрянь, которая, якобы, поможет изгнать, убить нечисть, не поможет. Мы давно приспособились к этим «священным» вещам. — Ты не отрицаешь, что ты не человек? — Мгм. Так что убери эти штуки. Сама ведь видишь: я жив здоров. Стою и не вою от боли.       Поколебавшись, Джиао опустила руки, но всё также внимательно следила за Му Цином, который укутался в тёплое одеяло. — Что ты собираешься делать с моим мужем? — А что он будет делать с сестрой?       Девушка широко раскрыла глаза, смотря на дощатый пол. Она нервно сжимала крест в руках, словно надеялась на него. — Если думаешь, что сможешь уломать Синь-эра на детишек, то не получится. Не-а. Я тебе скажу как много повидавшая нечисть: дитя родится мёртвым. А если и выживет, то будет слабоумным. — Му Цин притворно горестно вздохнул. — Ну ладно. Я спать.       Как только дверь закрылась, Му Цин накрыл рот ладонью, сев на пол. Нет, у него не было отвращения. Это просто голод.       Джиао поджала дрожащие губы. Горячие слёзы потекли из выразительных серых глаз, стекая по пухлым щекам к прямому подбородку. — Я знаю… — шмыгая носом, прошептала девушка. — Это всё отец…       Му Цин слышал шёпот Джиао. Ему стало жаль её. Такая красивая и добрая девушка. Не повезло ей родиться здесь, в этом городке, огороженном от остального мира. К чему это? Не понятно. Духовенство и так первое сословие, имеющее множество привилегий. Куда ещё больше власти?       Хотя, жило человеческая природа — жадность. Эгоизм. Желание быть самым главным среди главных. Люди способны на многое, чтобы добиться власти, богатства. Да даже ради женщины или мужчины готовы убить другого человека. Здешняя церковь максимально ограничила права жителей, особенно у женского пола.       Ужасно обидно за всех этих людей. Почему они не поднимут бунт, например? Бояться? Или смирились уже с таким положением вещей.       Му Цин подумал о Фэн Сине. Неожиданно для себя он понял, что хочет хотя бы этого ворчливого кузнеца вытащить отсюда. Показать ему мир, полный уникальными пейзажными, вещами. Всем тем, чего Фэн Синь не видно, и, возможно, не увидит, если не выберется отсюда.       Но есть проблемы. За Фэн Синем могут вести погоню, это во-первых. Во-вторых, с Му Цином ему будет опасно. За Му Цином ведётся слежка. Он не странствует. Он скрывается.

«А зачем он мне вообще нужен? Защищать его ещё, ага, сейчас. Разбежался. Лоб расшиб.»

      Му Цин на четвереньках на дрожащих руках полз к кровати, чтобы лечь, переждать жажду крови. Ему было очень плохо. Он не хотел пить кровь к кого-либо из этого поселения. Они и так живут в ужасных условиях.       Фэн Синь трогал кончиками пальцев узкие следы от длинных острых ногтей. Дерево всё потрескалось. Стол придётся заменять.       Фэн Синь, развернувшись на пятках, пошел быстрым и широким шагом обратно в дом. Он, сам не зная почему, но был уверен, что Му Цин никого не тронет: ни его сестру, ни горожан. На счёт себя Фэн Синь неуверен. Если он будет лезть, докапываться сегодня до Му Цина, то, конечно, последний разозлится и, возможно, сделает что-то с кузнецом против своей же воли. Ведь никто не виноват, что того мучает голод. Хотя, даже если Фэн Синь не будет приставать с вопросами, то он добровольно поделится кровью.       Фэн Синю не нравится, что его сердце начинает чаще биться при виде Му Цина. Ему не нравится то, как он смотрит на бледнолицего, он знает, что взгляд выражает нежность. Ему, в конце концов, не нравится, что он готов добровольно открыть шею для укусов.       Ему это всё не нравится, но он ничего не может поделать с переполняющими его чувствами. Это и нежность, и забота, и желание оберегать. Любовь.       Фэн Синь не знает, что делать. Слишком, слишком опасно любить не человека не только для себя, но и для нечисти.       Вернувшись наконец-таки домой, Фэн Синь сразу идёт в комнату, краем глаза замечая, что на столе лежит связка чеснока и прозрачный стакан с такой же жидкостью.       Фэн Синь вошёл в комнату. Под одеялом лежало дрожащего тело. Было слышно тяжёлое дыхание. Фэн Синь осторожно присел на край кровати, заставляя место под ним прогнуться. Он аккуратно стянул одеяло.       Му Цин лежал в позе эмбриона. Хмурил брови. Поджимал губы. Руки сжимали и разжимали простынь, оставляя на ней дыры из-за длинных острых ногтей. Му Цин приоткрыл глаза. Смотреть на Фэн Синя не стал. — Му Цин. — на выходе произнес Фэн Синь. — Уйди. — тихо и, вместе с тем с каким-то рычанием, сказал Му Цин. — Сдохнуть хочешь? — Возможно. — Идиот.       Фэн Синь потянулся к лицу Му Цина, который внимательно следил за этим глазами, что горели алым светом. Фэн Синь убрал прядь черных волос за ухо вампиру. Нежно погладил большим пальцем белую, как фарфор, кожу на скуле. — Ты. Полный. Идиот.       С этими словами Му Цин с звуком, похожим на шипение, набросился на Фэн Синя, заставляя того упасть спиной на кровать.       Му Цин думал только о том, какой же на вкус будет кровь мужчины. Потеряв контроль, он безжалостно вонзил острые клыки, что раньше прятались, в шею Фэн Синя, не удосужившись расстегнуть пуговицы на его рубашке, чтобы, по крайней мере, было удобней.       Фэн Синь прикусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли и в шее, и в плечах, ведь Му Цин крепко держал его, сжав плечи, протыкая ткань рубашки ногтями, из-за чего появились алые пятна в тех местах.       Красная жидкость потекла прямо в рот. Му Цин жадно её глотал, наслаждаясь сладкой — для него — кровью, которая стекала по подбородку.       Зализав кровоточащие ранки, Му Цин спустился ниже, к ключицам, которые прокусил, продолжая утолять жажду. Фэн Синь сжимал мягкие бока вампира, чтобы не испортить простынь, хотя это было бесполезно. Она уже была испорчена. Дырами от ногтей. Кровью, что льется рекой с шеи.       Фэн Синь начал чувствовать усталость и слабость. Глаза норовились закрыться, но он продолжал держать их открытыми. Дыхание участилось. Капельки пота стекали по виску. Му Цин приподнял голову, алыми глазами смотря на кровоточащую шею, ключицы. В очах не было намека на человечность. Только желание обескровить и утолить голод.       Фэн Синь поднял руку, которую било мелкой дрожью, опустил ее на макушку Му Цина. Тот вздрогнул. В глазах промелькнуло понимание ситуации. Вернув себе контроль над действиями, он припал губами к венке на запястье, чувствуя ими учащённый пульс.       Приоткрыв рот, Му Цин на этот раз медленно вонзил клыки. Сидя на бедрах Фэн Синя, он с осторожностью, даже с ласковостью, пил кровь.       Фэн Синь смотрел на прекрасного вампира с горящими алым глазами при свете луны? Фэн Синь не знает.       Закрыв глаза, Фэн Синь потерял сознание от потери крови. ***       Джиао положила письмо, закреплённое сургучной печатью, на свой подоконник. Принялась ждать человека, который заберёт конверт и отнесёт его куда надо. — Это точно? — через полтора часа из темноты донёсся мужской голос. — Да.