If Them's the Rules/Если правила таковы

Он долго сопротивлялся осознанию, но после последней неудачи отрицать уже было бессмысленно. Его палочка, Бузинная палочка – не работала. Геллерт Грин-де-Вальд приобрел эту палочку давным-давно, и она исправно ему служила. Она всегда быстро подчинялась ему и охотно отвечала на зов его магии... вплоть до четырех лет назад. Он сразу же почувствовал небольшие изменения, но долгое время игнорировал их. Палочка в его руке ощущалась тяжелее, чем раньше, и казалось, что она все меньше и меньше хочет подчиняться ему, но все равно работала. Но теперь нет. Она перестала работать. И как бы Геллерт ни пытался отрицать проблему, ее уже стало бессмысленно игнорировать, когда он не смог наложить ни одного заклинания, очищающего от крови. Он подумывал исследовать и решить проблему самостоятельно, но было так много всего, что требовало его внимания. В конце концов Геллерт решил отправиться в мастерскую Грегоровича и спросить совета у изготовителя палочек. Старик бы не осмелился солгать ему. Не после того, как около десяти лет назад Геллерт упомянул о том, как важно быть честным.. К сожалению, Грегорович похоже не был рад снова видеть Геллерта в своей мастерской. — Палочка - ты знаешь, какая - больше меня не слушается — сказал Геллерт, как только выгнал остальных клиентов Грегоровича. — Сделай что-нибудь с этим. — Не я создавал волшебную палочку, — ответил ему старый волшебник. — Я ничего не могу сделать. — Микью, мой старый друг, — вздохнул Геллерт. — Я всего лишь прошу твоей помощи. Отнесись ко мне как к любому другому своему клиенту. Помоги мне. — Никто из моих клиентов не заставил бы мою мастерскую закрыться в такой час, — отрезал Грегорович. — И даже если бы я хотел помочь тебе, я сомневаюсь, что смог бы. Палочка была в моем распоряжении совсем недолго, благодаря тебе. И я изучал ее весьма ограниченное время. Опять же, благодаря тебе . — Будь благоразумным, — сказал Геллерт. — Эта палочка предназначалась не для коллекционера, а для человека действия, такого как я. Мы с тобой оба это знаем. — Человек действия, — презрительно повторил Грегорович. — Знаешь, до меня доходили слухи. О Темном Лорде, носящем знак Даров Смерти. У тебя их нет, не так ли? Геллерт бросил на старика взгляд, полный холода, прежде чем широко улыбнулся. Затем он вытащил палочку – ту, которой пользовался до того, как Бузинная палочка попала ему в руки – и начал вертеть ее в руках. Он не собирался бросаться проклятиями, в этом не было необходимости. Посыл был ясным, и Грегорович глубоко вздохнул, прежде чем сесть. — Дай мне палочку, я посмотрю, — сказал старый мастер палочек. — Но ничего не обещаю. — Я не безрассудный человек, Микью, — сказал Геллерт, протягивая ему Бузинную палочку. — Все, чего я хочу от тебя, это искренних усилий. Пока Грегорович работал, Геллерт решил прогуляться по мастерской, чтобы скоротать время. Он вспомнил, как давным-давно приходил сюда, чтобы купить свою первую палочку, и с тех пор здесь мало что изменилось. Те же старые полки, которые шатались под тяжестью бесчисленных палочек. Многочисленные ряды из разных ингредиентов и куски дерева, валяющиеся повсюду. Те же несколько книг, сложенных в одном углу, и застывшая во времени картина с изображением женщины. Все было по-прежнему. «Вообще-то из всего, что сейчас находится внутри этого места, кажется, только я изменился», — подумал волшебник. И, ох, как много изменилось с тех пор, как он впервые пришел сюда. То, чему он научился, люди, которых он любил и которых бросил, цели, к которым он стремился, и амбиции, которыми он жил. Геллерт прошел долгий путь со времен замешательства и колебаний. И если достижение его целей означало принятие и преодоление любой вины за причинение сопутствующего ущерба, тогда, что ж... Во всех войнах были жертвы, и его война не была исключением. Не то чтобы он нападал на невинных, не совсем так. Только на тех, кто сознательно решил встать у него на пути, защищая маглов и усложняя его работу. В отличие от многих других, сам Геллерт никогда особо не заботился о чистоте крови. Если человек был ведьмой или волшебником, он с готовностью принял бы его в свои ряды. Он считал, что только маглов не нужно оставлять без присмотра. Кроме того, он вовсе не хотел убить всех маглов. Он просто не считал их способными управлять собой. Вздохнув, Геллерт вернулся и тихо остановился, наблюдая, как старый мастер внимательно изучает Бузинную палочку. В конце концов, Грегорович покачал головой и повернулся к Геллерту с хмурым лицом. — Послушай, — сказал Грегорович, оторвавшись от палочки. — Как я и подозревал, я ничего не могу сделать, чтобы исправить это. Не похоже, что палочка сломана или неисправна, поэтому, не зная, что нужно починить, я не могу ничем помочь. Однако есть человек, который более сведущ, чем я, когда дело доходит до диагностики палочек, и, возможно, он, по крайней мере, может сказать тебе, что случилось с этой палочкой. — Кто это? — спросил Геллерт, не особенно удивленный словами мастера. — Ты знаешь, где он сейчас? — Его зовут Гаррик Олливандер, — сказал Грегорович, поморщившись. — Мне не нравится этот человек, но он компетентен. У него есть магазин в Лондоне. Я могу дать тебе адрес. — Очень хорошо, — сказал Геллерт, улыбаясь. — Я очень благодарен за твою… помощь, Микью. Удачного дня, и пусть ты никогда не перестанешь быть мне полезен. — Надеюсь, — фыркнул старик и подождал, прежде чем Темный Лорд уйдет, чтобы сесть и вздохнуть с облегчением. К его удивлению, он пережил еще одну встречу.

*

На улице шел снег, и Том ненавидел один его вид. Снег напоминал ему о слишком многих вещах, которые он предпочел бы забыть навсегда. Нотт и Эйвери забрасывали Лестрейнджа и Розье снежками, и каким-то образом, вместо того, чтобы разозлиться, двое других, казалось, наслаждались тем, что бросали комки снега в ответ. Это не имело смысла. Принц сидела на скамейке с тремя другими первокурсницами Слизерина, а Том и Мальсибер выбрали скамейку подальше от всех остальных. Это вполне устраивало Тома. Тихая компания Мальсибера позволила Тому спокойно сосредоточиться на своих мыслях, а именно этого он и хотел. Он пытался найти какую-нибудь информацию о заклинаниях, которые накануне использовали старшие ученики, но не смог найти многого. Ему удалось составить краткий список чар конфиденциальности, которые он хотел использовать позже, но любое упоминание о проклятиях, вызывающих боль, не давало никаких полезных результатов. Неважно, насколько это раздражало, было понятно, что школа будет мешать ученикам находить и изучать заклинания, приносящие вред. «Если они не выучили это заклинание в школе, значит, они, должно быть, выучили его дома», — подумал Том, не радуясь своему умозаключению. Как он должен был поддерживать свое превосходство над учениками, которых обучали таким сильным, разрушительным заклинаниям? Почему-то он сомневался, что Гарри научит его чему-нибудь подобному. С другой стороны, научиться лечить с помощью магии было почти так же полезно, как научиться разрушать, и Том мог объяснить этот особый интерес, не заставляя Гарри беспокоиться о своем душевном состоянии. Или, скорее, состоянии нравственности. Том знал, что Гарри не считает его совершенно невинным, но он также прекрасно понимал, что люди редко когда-либо осознавали, как мало Тома на самом деле заботила разница между неправильным и правильным. Не то чтобы он не понимал разницы, просто это не имело значения. Единственное, что имело значение, это то, что он мог использовать в своих целях. — Они такие энергичные, — вдруг сказал Мальсибер, вырывая Тома из его мыслей. — Хм? — Ал и остальные. Посмотри на них. Битва снежками стала еще более хаотичной, и Том узнал пару присоединившихся старшекурсников. Команд как будто больше не существовало, и все бросались друг в друга снежками. Как такое вообще могло считаться забавой, Том не знал. Эйвери, казалось, заключил временный союз с Лестрейнджем, и теперь двое мальчиков забрасывали снежками Нотта, который громко смеялся и отбивал снежки, которые в него летели. — Я чувствую усталость, просто глядя на них, — сказал Мальсибер. — Дориан в последнее время тебя особо не беспокоил, да? — Нет, — ответил Том, больше не считая случайные оскорбления Лестрейнджа большой проблемой. Как только все поняли, сколько баллов Том способен набрать для факультета Слизерин, люди стали относиться к нему лучше, чем в первые несколько недель. Том возмущался тем фактом, что ему приходилось проявлять себя, чтобы с ним обращались так же, как со сверстниками, но он знал, что ничего не может с этим поделать. По крайней мере, у него ситуация была лучше, чем у таких, как Таня Симмонс, с которой, несмотря на то, что девушка была старостой, почти не считались из-за ее статуса крови. Не помогало и то, что у Тани, похоже, не хватало смелости наказывать каждого, кто плохо с ней обращался. «Если бы я был на ее месте, — подумал Том, — я бы задерживал каждого из этих хулиганов всякий раз, когда проходил матч по квиддичу». Несмотря на то, что Кубок по квиддичу еще не начался, команды каждого факультета уже сыграли несколько неофициальных матчей друг против друга. К этому времени стало ясно, что все, что связано с квиддичем, было очень важно для большинства учеников, и Тома раздражало нежелание Симмонс использовать эту одержимость против хулиганов. — Наверное, тебя не забавно запугивать, — сказал Мальсибер. — По его стандартам, я имею в виду. Ты не плачешь, ты просто бьешь в ответ туда, где больнее всего. Он не может справиться с чем-то подобным. — Ему повезло, что он вовремя остановился со своими глупыми попытками, — фыркнул Том. — Его смехотворно легко подставить и втянуть в неприятности, связанные с учителями. — Особенно после того, что случилось с профессором Саммерби, — согласился Мальсибер. — Честно говоря, Чад на самом деле самый злобный из них двоих. — Правда? Как так? — с любопытством спросил Том. — Я никогда не общался с ним по-настоящему. Всякий раз, когда Лестрейндж что-то говорит, Розье молчит. Поэтому я подумал, что он немного мне симпатизирует, если честно. — По какой-то причине он просто предпочитает нацеливаться на других чистокровных, — сказал Мальсибер. — Он издевается над Алом уже давно. Я уверен, ты заметил, что всякий раз, когда Ал что-то делает или говорит, Чад считает своим долгом над ним посмеяться. Том заметил постоянные комментарии Розье, которые явно задевали Эйвери, но не обращал на них особого внимания. — Но почему? — Не знаю, — признал Мальсибер, пожав плечами. — Он всегда был таким. Может быть, ему не нужна причина. — Люди такие странные, — сказал Том, дергая свой шарф и собираясь зайти внутрь. — Мне больше нравятся книги. — Том, Эллиот, — позвала Принц, вставая со скамейки и направляясь к ним. — Скоро ужин. Наверное, пора идти. — Ал! – закричал Мальсибер, привлекая внимание мальчика, о котором шла речь. — Ужин! Пошли! — Как мило с твоей стороны, что не бросил его, — сказал Том, и Мальсибер пожал плечами. — Он неуверенный, — сказал мальчик. — Если оставить его одного, это только навредит ему. Он беспокоится о таких вещах, понимаешь, каким бы нелепым ни казалось тебе желание иметь друзей. Том кивнул, слова Мальсибера подтвердили то, что он уже подозревал: Эйвери был одинок и, в отличие от Тома, одиночество было чем-то, что другой мальчик, казалось, искренне ненавидел. «Он мог бы стать моим другом», — внезапно подумал Том, наблюдая, как краснолицый слизеринец стряхивает снег с плеч и трусцой бежит к ним. — «Он полезен, и если все, что ему нужно взамен, это чувствовать принятие, то это… достаточно легко устроить».

*

Вскоре скука заставила Гарри вернуться на оживленные улицы Косого переулка. Он много раз перечитал все свои рабочие документы и инструкции, но его еще не вызывали на миссию. Однако он получил солидный платеж от Гринготтса, что заставило его задуматься... с какой стати Свидетелям платят так много? Было ли что-то в этой работе, о чем Гарри не знал? Было ли это опаснее, чем работа аврора? С другой стороны, возможно, ценность заключалась в исключительности тех, кто был способен стать Свидетелем. Трелони сказала ему, что не каждый мог им стать. «Но почему такая работа вообще требует особых требований?» — подумал Гарри, проходя мимо аптеки и направляясь к «Флориш и Блоттс». — «Я имею в виду, что я не жалуюсь на то, что мне переплачивают… Мне просто… любопытно». С другой стороны, министерство не было известно особенной справедливостью, когда дело доходило до выплаты компенсаций и вознаграждений. Гарри был уверен, что было много других волшебников, которые работали сверхурочно и не получали оплату своего труда в полном размере. Покинув заснеженную улицу и войдя в теплый книжный магазин, Гарри вздохнул с облегчением. Смутно знакомый волшебник за прилавком ярко улыбнулся и поправил бейджик. С того места, где он стоял, Гарри едва мог разобрать написанное на нем имя «Рудольф». — Там все еще идет снег? — сказал Рудольф. — Я выходил пару часов назад, погода была ужасной. — К счастью, нет, — ответил Гарри, шагая дальше в магазин. — Хотя ужасно ветрено. — Что ж, будем надеяться, что снег останется до Рождества, — сказал Рудольф, снова улыбаясь. Он ужасно много улыбался, заметил Гарри, даже для продавца-волшебника. — Чем я могу Вам помочь? Вы ищете что-то конкретное? Может быть, подарок для вашего юного подопечного? — Да, ну...— начал Гарри. — Я знаю, что до его рождественских каникул еще больше месяца, но если я найду что-нибудь для него сейчас, я это куплю. Я так давно его не видел. — О, но вы с женой наверняка провели вместе несколько прекрасных месяцев отдыха, — сказал Рудольф, слегка наклоняясь над прилавком. — Я имею в виду… если предположить, что дома ждёт миссис Реддл? — Нет, — ответил Гарри, чувствуя себя немного неловко. — Я не женат. Я… да. Я не женат. И это нормально. Меня это устраивает. — О, — вздохнул другой волшебник, закусив губу, прежде чем одарить Гарри улыбкой, которая, возможно, должна была быть немного более приятной, чем она казалась на самом деле. — Но разве Вам не бывает одиноко? — Иногда, немного, — признался Гарри, не зная, сколько времени ему придется разговаривать с этим человеком, прежде чем он сможет просто пойти и купить несколько книг. — Но все в порядке. Я к этому привык. Отъезд Тома просто немного выбил меня из колеи, но со временем я тоже к этому привыкну. — Мистер Реддл, простите меня за напористость, — сказал Рудольф, выходя из-за прилавка, чтобы переставить несколько книг на полке позади Гарри. Он стоял достаточно близко, чтобы Гарри почувствовал прикосновение руки мужчины к своей. — Но Вам не кажется, что Вы заслуживаете большего, чем просто... одиночество, к которому Вы надеетесь привыкнуть? — Я, эм, ну… — пробормотал Гарри, чувствуя, что происходит что-то, что он упускает. — Я не уверен... — Подумайте об этом, мистер Реддл, — сказал Рудольф, и о, Мерлин, что его рука делала на плече Гарри? — Я… я подумаю, спасибо, — сказал Гарри, не зная, как выйти из ситуации, не обидев другого волшебника. И вообще, зачем он пришел? О да, подарок Тома! — С-скажите, у вас есть книги по финансам? Мой подопечный всегда особенно интересовался бухгалтерским учетом, банковским делом и экономикой. — Что ж, — сказал Рудольф, стоя слишком близко. — У нас действительно есть несколько книг, но, к сожалению, единственное место, где Вам смогут продать стоящие книги по этой теме, — это книжный магазин Polskoff & Findley. Он находится прямо напротив Бегонии. Вы знаете, где это, верно? — Да, знаю, — поспешно ответил Гарри, делая шаг к двери. — Большое спасибо, я ценю Вашу помощь. Хорошего дня. — Вам тоже, мистер Реддл, — весело сказал Рудольф. Гарри вышел из магазина и поспешил прочь так быстро, как только мог, чувствуя себя неловко. Если бы он только мог быть более красноречив в таких ситуациях, как эта, – но он знал, что никогда не был деликатным или учтивым. Честно говоря, в свой лучший день он едва ли был обаятельным, и... Внезапно мысли Гарри были прерваны, когда он завернул за угол и столкнулся с кем-то, чуть не упав из-за удара. Однако до того, как это произошло, человек, в которого он врезался, схватил Гарри за руку и помог ему устоять на ногах. Это было неловко, но лучше, чем падение в кучу снега из-за собственной невнимательности. С готовым извинением на кончике языка Гарри посмотрел на человека перед собой. Мужчина, с которым он столкнулся, был высоким и держался с легкой уверенностью человека, которому никогда не приходилось сомневаться в своем месте в этом мире. Его светлые волосы были коротко подстрижены, и, хотя на его лице было приятное выражение, в его голубых глазах было что-то, что заставило Гарри насторожиться. — Извините, — сказал мужчина, его акцент напомнил Гарри о Викторе Краме. — С Вами все в порядке? — Нет, нет, мне следовало быть осторожнее, — поспешил заверить незнакомца Гарри. — Ничего страшного. Гм. Спасибо, что поймали. — Ах, пожалуйста, — сказал мужчина, снова улыбаясь. — Извините, но Вы не возражаете, если я побеспокою Вас вопросом? Я иду к Олливандеру на консультацию по поводу волшебной палочки, но… я точно не знаю, где находится его лавка. — Отсюда довольно далеко, — сказал Гарри, — но если хотите, я могу отвести Вас туда. Считайте это извинением. — Вам не за что извиняться, — сказал незнакомец. — Но я принимаю Ваше предложение. Спасибо.

*

Геллерт с трудом помнил, когда в последний раз был в Косом переулке, и хоть убей его, он не мог вспомнить, где найти мастерскую волшебника. Он все больше раздражался и подумывал использовать заклинание «укажи мне», которое никогда особенно не любил, когда кто-то наткнулся на него. Незнакомец – молодой человек с ярко-зелеными глазами и непослушной копной черных волос – чуть не упал на задницу, если бы Геллерт не схватил его. Однако в тот момент, когда он отпустил молодого человека, он ощутил странный толчок в своем кармане, именно там, где была Бузинная палочка. — Извините, — вежливо сказал Геллерт. — С Вами все в порядке? — Нет, нет, я должен был быть осторожнее, — поспешно сказал юный волшебник с широко открытыми и искренними глазами. — Ничего страшного. Гм. Спасибо, что поймали. — Ах, пожалуйста, — ответил Геллерт, задаваясь вопросом, было ли что-то особенное в этом незнакомце, или реакция Бузинной палочки была просто совпадением. Ему нужно еще как минимум несколько минут, чтобы принять решение по этому поводу, и поэтому он сказал: — Извините, но Вы не возражаете, если я побеспокою Вас вопросом? Я иду к Олливандеру на консультацию по поводу волшебной палочки, но… я точно не знаю, где находится его лавка. — Это довольно далеко отсюда, — сказал британский волшебник с извиняющейся улыбкой, как будто он был виноват в том, что магазин находится далеко. Геллерт задавался вопросом, действительно ли он услышит еще одно извинение. Даже его собственные люди не извинялись перед ним так часто. — Но, — продолжил волшебник. — Если хотите, я могу отвести Вас туда. Считайте это извинением. — Вам не за что извиняться, — удовлетворенно сказал Геллерт. — Но я принимаю ваше предложение. Спасибо. — Кстати, меня зовут Гарри, — сказал молодой человек после пары минут молчаливой прогулки. — Гарри Реддл. Приятно познакомиться. — Я Геллерт Грин-де-Вальд, — сказал Геллерт, уже представляя шок, который испытает этот незнакомец, когда прочитает имя Геллерта в газете в ближайшем будущем. — Мне тоже приятно, уверяю Вас. — Вы давно в Англии? — спросил Гарри, и его улыбка едва заметно изменилась. Он не мог узнать имя Геллерта – он еще не стал публичной фигурой, – но все же имя, должно быть, имело какое-то значение. Может быть, оно напомнило ему кого-то или что-то еще? — Едва ли день, — ответил Геллерт, тщательно произнося слова, преувеличивая свой акцент ровно настолько, чтобы произвести впечатление. Он считал обман искусством, которое многие люди не могли понять. — Моя палочка неисправна, и мне посоветовали посетить мистера Олливандера, чтобы узнать, можно ли что-то сделать, чтобы это исправить. — О да, Олливандер здесь лучший мастер палочек, — сказал Гарри. — Он определенно сможет Вам помочь. Или, по крайней мере, он сможет продать Вам палочку, которая даже лучше предыдущей. — Можно только надеяться, — сказал Геллерт, сопротивляясь желанию исправить предположение волшебника. Ему все еще не удалось обнаружить в этом человеке ничего особенного, но то, как Бузинная палочка начала вибрировать в его кармане, больше не могло быть совпадением. — Вы, кажется, верите в него — может быть, он Ваш наставник? — Что? О, нет, — поспешил сказать Гарри, качая головой. — Я никогда не работал с палочками. Я имею в виду, это было бы интересно, но я подозреваю, что работа требует гораздо большей самоотверженности и ловкости, чем есть у меня. — С такими руками, — сказал Геллерт, останавливаясь, чтобы дотянуться до рук Гарри и взять их в свои. — Конечно, Вы могли бы создавать палочки, не похожие ни на какие другие. — Гм. Замешательство молодого волшебника было очевидным, как и румянец, поползший по его шее. Его руки были теплыми, но не потными, и Геллерт мог легко обхватить пальцами его запястья. — Я, э-э, нет? — Нет? — спросил Геллерт, наслаждаясь его взволнованной реакцией и подойдя чуть ближе. Бузинная палочка в его кармане стала достаточно горячей, чтобы чувствовать ее сквозь слои ткани, и он задавался вопросом, узнает ли мужчина палочку, если увидит ее сейчас. Насколько мог судить Геллерт, мужчина явно не мог этого не почувствовать. — Чем же вы тогда занимаетесь, мистер Реддл? — Я работаю в Министерстве, — ответил Гарри, не вдаваясь в подробности. Вместо этого он снова начал идти, высвобождая руки из хватки Геллерта. Немецкий волшебник молча последовал за ним, оценивая его шаг. Этот человек точно не мог быть аврором. Он не был похож на бойца, хотя Геллерт знал, что лучше не доверять внешнему виду. Он мог представить себе Гарри в качестве личного помощника, элегантно одетого, приятного на вид и готового помочь. — Ну вот, мы и пришли, — внезапно сказал Гарри, и Геллерт остановился, увидев магазин палочек с грязными окнами и узким дверным проемом. Здесь работал соперник Грегоровича? Честно говоря, он не был впечатлен. — Это лавка Олливандера. Я надеюсь, что он сможет Вам помочь. — Я тоже на это надеюсь, — ответил Геллерт и одарил Гарри мимолетной улыбкой. Он ласково провел кончиками пальцев по щеке мужчины, наслаждаясь румянцем, появившимся на лице Гарри. — Было очень приятно познакомиться с Вами, Гарри Реддл. Хорошего дня. — Так же, — сказал Гарри и ушел, не оглядываясь. Какой странный парень.

*

Ужин был, без сомнения, самым приятным приемом пищи в Хогвартсе. Не нужно было спешить, чтобы успеть на урок вовремя, не нужно было накапливать энергию для чего-то конкретного, и Том мог просто спокойно есть и читать в окружении своих друзей, которые знали, что лучше не разговаривать с ним в это время. По какой-то причине Принц привела к ним одну из других первокурсниц, что, похоже, очень обрадовало Эйвери. Опалин Пьюси была застенчивой девушкой, которая нервно улыбалась время от времени. — Ходят слухи о том, что произошло прошлой ночью, и я думаю, что это правда, — рассказала Пьюси в перерывах между поглощением маленьких кусочков пищи со своей тарелки. — Двое старших учеников были пойманы на использовании каких-то неприятных заклинаний, и их отстранили от занятий. «Двое?» — подумал Том, задаваясь вопросом, была ли это та же самая группа людей, с которой он столкнулся. — «Их было по меньшей мере четверо». — Кто именно? — спросил Эйвери. — И какие неприятные заклинания ты знаешь? — Эстер Николс, она учится на нашем факультете на шестом курсе, если я правильно помню, — сказала Пьюси. — И кто-то по имени Крейтон с Когтеврана. Хотя я ничего о нем не знаю. Некоторые говорят, что проклятия были очень темными, но никто точно не знает, какие именно это были проклятия. Все, что известно наверняка, это то, что их отстранили. — Мерлин, они идиоты, — фыркнула Принц, закатывая глаза. — Конечно, учителя узнают, если кто-нибудь применит темную магию в школе. Разве они не читали «Историю Хогвартса»? Там есть целая глава о защитных рунах, оберегах и чарах в Хогвартсе. — Некоторые говорят, что домовой эльф сообщил об их действиях директору, — продолжила Пьюси, явно наслаждаясь тем, что знает большую часть того, что произошло. — Другие говорят, что это был один из призраков. Лично я согласна с тобой, Эйлин, это, скорее всего, защитные чары, которые оповестили учителей. Я имею в виду, темная магия незаконна, поэтому, конечно, использовать ее в школе недопустимо. — Ты знаешь, какие слова они использовали, когда накладывали заклинания? — поинтересовался Эйвери. — Я имею в виду, ты сказала, что никто на самом деле не знает, но должны быть какие-то предположения. Но не Непростительные? — О нет, нет, — поспешила заверить его Пьюси. — Определенно не Непростительные, иначе их бы уже исключили и заперли в Азкабане. «Что за Непростительные?» — подумал Том, задаваясь вопросом, стоит ли на это обратить внимание. Одно только название вызвало у него интерес, и на секунду у него возникло искушение прямо сейчас расспросить своих одноклассников по этому поводу. В конце концов он этого не сделал, решив не привлекать их внимание к тому, что он чего-то не знал. — Заклинания должны быть очень темными, если их отстранили, — сказала Принц. — Изучили дома, я так понимаю? — Ну, не похоже, чтобы кто-то обучал подростков темным заклинаниям, не так ли? — сказал Эйвери, закатывая глаза. — Должно быть дома. Им повезет, если их родители не попадут под следствие. — Вообще-то, — начал Мальсибер, присоединяясь к разговору. — Моя тётя из Германии некоторое время назад рассказала моим родителям, что там что-то подобное происходит уже продолжительное время. Кто-то – я не помню его имени – вербует для чего-то подростков и обучает их всевозможным темным заклинаниям. МАА занимаются этим делом, и я не думаю, что им удалось найти преступника. — Что такое МАА? — спросил Том. — Международная ассоциация авроров, — ответил Мальсибер. — Когда преступления происходят более чем в одной стране – для их раскрытия нужна международная команда авроров. — Стать аврором достаточно сложно, — сказал Эйвери, мечтательно вздохнув. — И только лучшие из лучших могут присоединиться к МAA. Это даже лучше, чем быть профессиональным игроком в квиддич. — Но это жутко, — вдруг сказала Пьюси, нахмурившись. — Я имею в виду, зачем кому-то это делать? — Что? Вступить в МAA? — Нет. Вербовать подростков и обучать их темной магии. Какую выгоду человек может получить с этого? Том мог придумать множество причин, по которым взрослый был бы заинтересован в обучении подростка чему-либо, благодаря немалому количеству взаимодействий, свидетелем которых он стал во время своего нахождения в приюте. Уязвимых подростков было легко заинтересовать, и какими бы подозрительными ни были обстоятельства, было трудно постоянно сохранять бдительность. Особенно, когда кто-то предложил помощь. «Я думал, они говорили, что их не поймают», — подумал Том. — «Полагаю, они были неправы». Было хорошо знать это заранее, на тот случай, если ему когда-нибудь понадобится практиковать что-то, что не особо одобряется. — Уже скоро наступят рождественские каникулы, можете себе представить? — внезапно спросила Пьюси, явно не желая продолжать предыдущую дискуссию. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, что мне подарят родители! В прошлом году они купили мне пони, но я бы хотела, чтобы вместо этого они купили мне котенка. А что ты хочешь получить, Эйлин? — Мне все равно, — ответила Принц, пожимая плечами. — Но я буду рада вернуться домой. Я соскучилась по семье. — Мы можем встретиться во время каникул, правда ведь? — спросил Эйвери. — Реддл, где ты живешь? — В магловском районе в Лондоне, — ответил Том, не желая вдаваться в подробности. — Но оттуда я могу легко добраться до Косого переулка. — Нам действительно стоит встретиться на каникулах, — сказала Принц. — Но никаких подарков. Я не хочу испытывать головную боль. — Согласен, — сказал Том, думая о том, что он скорее всего не сможет позволить себе купить подарки. — Все в порядке, — сказал Эйвери. — Мы можем просто съесть торт вместе, хорошо? Эллиот, ты ведь тоже пойдешь? — Верно, — сказал Мальсибер. Опалин прикусила губу и несколько мгновений молча смотрела на ребят, прежде чем заговорить. — Могу я тоже пойти? — спросила она. — Я не хочу навязываться... — Конечно, ты можешь пойти, — поспешила заверить ее Принц. — Уверяю тебя, что мы все очень дружелюбны, даже если Том постоянно хмурится, а Эллиот все время спит. — Я не постоянно хмурюсь, — сказал Том, сердито глядя на двух девушек. — Я не сплю все время, — сразу после этого сказал Мальсибер. — Если бы это было правдой, я бы не смог услышать и половину из того, что ты сказала. Но, раз уж об этом зашел разговор, мы можем вернуться в гостиную? Я скучаю по своей кровати.