If Them's the Rules/Если правила таковы

1938 г. Наконец, пришло время встречи с Трелони в министерстве и это было похоже на возвращение к чему-то, что ему и не следовало покидать. Это было волнующе. Трелони была одета в сиреневую мантию и шляпу такого же цвета, благодаря чему она заметно выделялась на фоне одетых в темные мантии министерских служащих в вестибюле. Как только Кассандра увидела его, то жестом пригласила его в один из лифтов. — Мы встретимся с шефом Брауном и одним из его адвокатов, — объяснила Трелони. — Ты же внимательно прочитал контракт? Они заставят тебя подписать копию, и тебе будет предложено ознакомиться с ней перед подписанием. Советую так и сделать, чтобы убедиться, что они не ничего не добавили и не изменили, это не займет больше минуты. — Хорошо, — ответил Гарри. Как только лифт остановился, его двери открылись с громким стуком. Гарри последовал за ведьмой в просторную, интересно оформленную приемную конторы. На толстом ковре, покрывающем пол, двигалась картинка солнечной системы. На стенах и полках висели предметы и картинки с небольшими пометками, откуда они, а на потолке висела карта мира со светящимися рунами и мерцающими названиями. Гарри был поражен каждой мелочью. — Леди Кассандра, — сказал высокий волшебник, войдя в приемную с улыбкой на лице. — Для меня большая честь снова видеть Вас здесь. — Шеф Браун, — ответила провидица. — Я пришла со своим Свидетелем, Гарри Реддлом. — Да, действительно, — сказал шеф Браун и пожал Гарри руку. Он сильно напоминал Гарри Кингсли Шеклболта. — Добро пожаловать в Департамент Прорицаний. Мы не такие сумасшедшие, как думают другие отделы, но я полагаю, что доля правды в этом есть. Не хотите ли вы двое чаю или кофе? — Было бы здорово выпить чаю, — сказала Трелони, и шеф Браун сделал знак одному из секретарей подать чай. — Но, может быть, лучше продолжить в Вашем кабинете? У нас полно бумаг, которые нужно прочитать и подписать, правда же? — Вы абсолютно правы, — согласился шеф Браун. — Пожалуйста, следуйте за мной. В кабинете мужчины находилась нарядно одетая ведьма с папкой на коленях. Как только она увидела их, она встала с яркой улыбкой на лице. — Леди Кассандра и мистер Реддл, я полагаю? Я Манал Хаддад, одна из исполняющих обязанности юристов Департамента Прорицаний. Приятно познакомиться с вами обоими. — Я Вас помню, — сказала Трелони, садясь на один из стульев. — Однажды Вы вели судебный процесс против «Ежедневного пророка». Тогда это был настоящий скандал. — Манал – одна из наших лучших юристов, — похвастался шеф Браун. — Она здесь на тот случай, если у Вас или у мистера Реддла возникнут вопросы по контракту. Она также поможет связать клятву невмешательства, которую даст мистер Реддл, если захочет стать Свидетелем. — Хорошо, — сказал Гарри, принимая копию контракта, которую ему вручила Манал. Ему потребовалось пару минут, чтобы прочитать его, и как только он смог с уверенностью сказать, что этот контракт ничем не отличался от контракта, который он изучал дома, он подписал его так аккуратно, как только мог. Платежное соглашение было подписано шефом Брауном и немедленно отправлено в Гринготтс. — Гоблины позаботятся о ежемесячных платежах, которые будут поступать в Ваше хранилище, — объяснил шеф Браун. — Независимо от того, сколько у Вас будет миссий в течение месяца, мы не допускаем надбавок или сокращений. Это просто мера безопасности, на которой настаивал Финансовый отдел. Теперь, если Вы готовы и вопросов больше нет, как насчет того, чтобы перейти к части с обетом? — У Вас есть вопросы об обете невмешательства? — спросила Манал Гарри, когда он встал и направился туда, куда его подталкивала Трелони. — В основном это делается для того, чтобы предотвратить любое вмешательство и гарантировать, что все, что Вы, как свидетель, будете делать во время миссий, это просто тихо наблюдать. — Стой спокойно, — приказала Трелони. — И ничего не говори, кроме положительных ответов. Процедура заняла всего несколько минут и очень напомнила Гарри накладывание непреложного обета. Хотя этот обет был не таким серьезным. После ритуала рука Гарри немного побаливала, но шеф Браун заверил его, что это временный побочный эффект. Трелони налила себе еще чашку чая и спросила об униформе. — Она здесь, — сказал шеф Браун, левитируя коробку из-за своего стола. — Униформа подстроится сама, как только Вы примерите ее дома. Однако, если возникнут какие-либо сложности или она каким-то образом неисправна, пожалуйста, без колебаний обращайтесь к нам. — Да, сэр, — сказал Гарри, принимая коробку и понимая, что его сопровождают на выход. — Спасибо, и, гм, хорошего дня. — Так же, мистер Реддл, — ответил шеф Браун, любезно улыбаясь. Трелони все еще сидела на одном из диванов, и Гарри сомневался, что она хочет, чтобы он ее подождал. Он ушел, неся коробку, в восторге от своей новой работы и с трудом веря в то, как ему повезло. Эта мысль не покидала его всю дорогу, пока он снова не добрался до вестибюля и не услышал, как кто-то позвал его по имени. Он повернулся, не зная, кто бы это мог быть, и очень надеясь, что это не Блэк. Это был не он. Это был Малфой. — Хорошо, Вы подождали, — фыркнул Малфой, как только оказался достаточно близко, чтобы говорить, не повышая голоса. — Слушайте, я не особо хочу, чтобы нас видели вместе, но я должен кое-что… Это из Отдела Прорицаний? Вы работаете на них? Погодите-ка, Вы Свидетель? — Что Вам нужно? — осторожно спросил Гарри, не отвечая ни на один вопрос мужчины. Малфой нахмурился, прежде чем надеть свою привычную маску равнодушия, что вряд ли могло обмануть любого, кто видел его лицо минуту назад. — Если Вы Свидетель, это объясняет интерес Блэка к Вам, — сказал Малфой. — Пообедайте со мной. Нам нужно поговорить. — Нет, — сказал Гарри, решив проводить как можно меньше времени со странными чистокровными. — Мне нужно идти домой и… — Ерунда, — прервал его Малфой, пренебрежительно махнув рукой. — Обед. За мой счет. Пойдемте. Его прежнее хорошее настроение мгновенно испарилось, вздохнув, Гарри сдался.

*

Том не любил квиддич. Он никогда не увлекался спортом вообще, но в квиддиче было что-то непонятное и непредсказуемое, что его особенно раздражало. Матчи, те немногие, что он видел, были хаотичными от начала до конца. Это даже не выглядело безопасным, какими бы хорошо зачарованными ни были эти метлы. Вот почему, когда Эйвери впервые предложил отправиться на поле для квиддича, чтобы посмотреть, как тренируется команда Слизерина, Том не был в восторге. Мальсибер сказал, что ему безразлично, спит ли он в библиотеке или на трибунах, а Принц только пожала плечами. В конце концов Эйвери посмотрел на Тома с необычайно задумчивым выражением лица и сказал: — Я одолжу тебе вторую книгу из серии Хамфри. На что Том сказал «хорошо» и любезно позволил притащить себя вместе с остальными на поле для квиддича. Том только сейчас понял, насколько погода стала холоднее с тех пор, как он приехал в Хогвартс. Мальчик задумался о Гарри. Они обменялись изрядным количеством писем, но это было не совсем то же самое. — О, ребята, вы тоже здесь, — сказал Нотт, появившись словно из ниоткуда. — Отлично! Всегда веселее смотреть с другими людьми, и по какой-то причине Дориан всегда говорит «нет», когда я его приглашаю. А без Дориана и Чад обычно не идёт. — Не обращай внимания на этих двоих, кому они вообще нужны здесь? Не мне, это точно. Впрочем, к более важной теме… правда ли то, что я слышал? — сказал Эйвери. — Что Пуффендуй согласился на тренировочный матч? Я знаю, все думают, что они слишком невинны для нечестной игры, но я не доверяю никому, кто настолько хорош. — Они действительно согласились, — подтвердил Нотт. — Я сам это слышал. Их команда в этом году действительно сильная, и поэтому Рег заставляет тренироваться нашу команду как сумасшедший. Иногда я тренируюсь с ними, потому что он знает, что я хочу пойти на отборочные в следующем году. На охотника. У меня есть шансы, поскольку в следующем году Нортону придется сдавать ТРИТОНы. — О, верно, — нахмурившись, сказал Эйвери. — Семикурсникам нельзя играть в квиддич, потому что им нужно сосредоточиться на других вещах. Должен сказать, это смешно. Я надеюсь, что школа отменит это правило, потому что, Мерлин, я действительно не хочу, чтобы слизеринскую команду возглавлял не Флинт. Следующим капитаном должен быть Уоррингтон, и он считает, что единственный способ выиграть матч – это сбросить другую команду с метел. — Достаточно ли силен Пуффендуй, чтобы стать серьезной проблемой? — внезапно спросила Принц. — Я имею в виду, что меня не очень волнует квиддич, но будет тяжело принять тот факт, что мы проиграли пуффендуйцам. — Или гриффиндорцам, — сказал Эйвери, скривившись. — Представьте, какие они будут самодовольные, если выиграют. — Команда Пуффендуя – почти единственное, что стоит между нами и победой в финале, — сказал Нотт. — Они побеждают уже второй год подряд благодаря своему ловцу и Лотту, одному из загонщиков. Но если мы выиграем матч, Кубок Школы точно наш. — Даже без победы в квиддиче мы все равно можем выиграть Кубок Школы, — сказал Эйвери довольным голосом. — Реддл приносит нам очки каждый божий день. — Я знаю, — с ухмылкой сказал Нотт, поворачиваясь к Тому. — Старшекурсники задавались вопросом, что, во имя Цирцеи, происходит. Они заметили, что факультетские баллы увеличиваются и не могли найти причину. На днях Пьюси объяснила Смиту, который сказал Симмонс, и теперь все либо ошеломлены, либо злятся. — Почему они должны злиться? — спросила Принц, нахмурившись. — О нет, кто-то так хорошо учится, что постоянно приносит нам баллы, давайте будем злиться на него. Что за логика! — Ну, — пробормотал Нотт, пожимая плечами с несколько неловким видом. — Я не знаю... Я имею в виду, кто может сказать наверняка, правда? — Они ненавидят, что Реддл умнее их, — сказал Мальсибер, присоединяясь к разговору. Он моргнул, открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на Нотта. — Он полукровка. Им было бы спокойнее и они чувствовали бы себя в большей безопасности, если бы он не доказывал, что умнее и компетентнее их на каждом шагу. — Я думал, ты спишь, — сказал Нотт, выглядя слегка неуверенно. — Но, ну, кто знает? Может быть, ты и прав. — Я спал, — сказал Мальсибер. — Но меня разбудила моя аллергическая реакция на глупость. — Вау, ты сегодня такой бодрый, — одобрительно сказал Эйвери. — Значит, за всеми этими зевками и дремотой скрывается реальная личность. — Меня просто раздражает, когда люди игнорируют очевидное, — объяснил Мальсибер, и Том никогда раньше не видел мальчика таким взволнованным. — Я имею в виду, вы знаете, в чем причина. Мы все знаем, в чем причина. Почему бы просто не говорить об этом? Почему мы должны притворяться, что не читаем между строк? Это не менее оскорбительно, если намекаешь, а не говоришь прямо. — Я думаю, тебе стоит просыпаться чаще, если ты собираешься говорить подобные вещи, когда откроешь глаза, — сказала Принц. — Молодец, Эллиот. Я одобряю. — Почему ты называешь его Эллиотом, а меня Эйвери? — поинтересовался Эйвери. — Мы все здесь друзья, не так ли? — Он это заслужил, — сказала Принц. — В любом случае, Нотт, что насчет команды Гриффиндора? Том проигнорировал разговор, начавшийся между Принц и Ноттом, и повернулся к тому месту, где тихо лежал Мальсибер. Мгновение спустя Мальсибер повернул голову, чтобы посмотреть на него, и Том почувствовал странное желание отблагодарить мальчика за то, что он сказал. Вместо этого он нахмурился. — Как угодно, — сказал Том и немного двинулся влево. Для него это не имело значения, но теперь его тело заслоняло лицо Мальсибера от солнца. Другой мальчик усмехнулся в ответ и закрыл глаза. — Ваша дружба такая странная, — пробормотал Эйвери.

*

Когда Арктурус поставил перед Меланией красивый флакон духов, женщина тут же заподозрила неладное. — Что ж, это неожиданно, — сказала она, не прикасаясь к флакону. Вместо этого она отложила книгу, которой наслаждалась, и откинулась на спинку стула, на котором сидела. Она взглянула на мужа и спросила: — Что ты сделал? — Мелания, — начал Арктурус, пододвигая еще один стул поближе и садясь напротив нее с серьезным выражением лица. Его красивое лицо и красивые глаза напомнили Мелании былые времена, когда она была в него так влюблена. О, как все изменилось. — Нам нужно кое-что обсудить. — Я внимательно слушаю, — ответила женщина. — Хотя, я бы выпила чаю, пока мы говорим. Триппет! Мгновение спустя появился домовой эльф с широко раскрытыми глазами и низко поклонился, прежде чем исчезнуть, чтобы исполнить желание своей госпожи. Было действительно странно, что маленькие существа, казалось, любили Меланию. Арктурус замечал их рвение услужить больше всего ей, чем кому-либо другому. Это было немного оскорбительно, но ему было все равно, по правде говоря. Вместо этого, в ожидании чая, Арктурус позволил себе на мгновение полюбоваться тонкими чертами лица и темными кудрями Мелании. Было абсурдно, как человек, выглядевший таким беззащитным и откровенно милым, был таким ужасно злобным и жестоким. Как только чай был подан и домовой эльф исчез, Арктурус тяжело вздохнул и начал: — У нас были разногласия в прошлом. В последнее время мы только и делаем, что спорим. И хотя я понимаю, что для наших споров есть очень… веские причины, я не сомневаюсь, что мы можем не зацикливаться на наших проблемах и двигаться дальше. Мы с тобой все-таки единомышленники и разумные люди. — Что ты хочешь? — спросила Мелания, неохотно любопытствуя и очень желая напомнить Арктурусу, насколько они были единомышленниками на самом деле. Совсем немного, если быть совсем уж честной. Ее муж не отличался бы здравомыслием, даже без прискорбного сумасшественного наследия и с мальчиком для утех. — Ты бы ничего такого не говорил, если бы не хотел чего-то от меня. — Я хочу стать Министром магии, — солгал Арктурус, решительно глядя на жену. Она сузила глаза, удивившись, но не найдя скрытых мотивов. — Я хочу стоять на вершине пищевой цепи, моя дорогая, и я не могу представить никого другого, кроме тебя, рядом со мной. Наше общество рушится, а грязнокровок и иностранцев становится все больше с каждым днем. Наш мир не должен быть таким. — Меня не совсем отталкивает эта идея, — сказала Мелания, представляя, какой престиж даст ей новый статус. Арктурус всегда был несколько политически активен, и, возможно, это был только вопрос времени, когда он занял бы официальную должность. — Что заставило тебя задуматься об этом? — Малфой, — сказал ей Арктурус, обнаружив, что при упоминании этого мужчины легко звучать раздраженно. Он никогда особенно не любил Малфоев, какой бы важной ни была эта семья. Или, скорее, именно из-за того, какое влияние и власть имела эта конкретная семья. Это слишком походило на соперничество и совсем не походило на союз, которого Арктурус хотел много лет назад. — Он упомянул что-то о том, чтобы сделать это сам, и я подумал… — Ты подумал, что ни за что не позволишь Малфою так превзойти себя, — закончила за него Мелания. — Абсолютно согласна. Я не могу выносить мысли о нем, или о его жене, или, милостивая Цирцея, об этой его сестре. — Мархозиас всегда был удивительно мягок, когда дело касалось грязнокровок. Конечно, он их не любит, но он предпочел бы ничего не делать и игнорировать их существование, чем уничтожить их раз и навсегда. — Можно только надеяться, что произойдет что-то, что вернет эту семью к здравой логике. Терпение к паразитам не очистит общество. — До следующих выборов еще пара лет, — продолжил Арктурус. — Но ты должна понять, как важно для нас быть заодно, если мы хотим добиться успеха. У нас будет много врагов, пытающихся нас сломить, и я бы не хотел, чтобы ты стояла с ними в одном ряду, моя дорогая. Ты и я вместе... нет никого, кто мог бы нас уничтожить. — И поэтому ты принес эти духи, — сказала Мелания, взяв флакон и глядя на него. — Чтобы подсластить сделку. Затем она распылила на себя небольшое облачко духов, не заметив, как Арктурус отклонился в сторону. Выражение лица мужчины было тщательно нейтральным, хотя он позволил себе довольно улыбнуться, когда Мелания выразила свое одобрение аромату. — Да, — сказал Арктурус. — Это всего лишь вежливость, нет? Ты принимаешь мое предложение? — Что ты хочешь чтобы я сделала? — спросила Мелания, уже думая о вещах, над которыми ей нужно будет поработать, чтобы каким-то образом сделать ужасную репутацию Арктуруса в обществе подходящей для министра. Было довольно много людей, которые знали некоторые неприятные черты Арктуруса и не одобряли его навязчивую личность или неуместное пренебрежение хорошими манерами. — Ты уже придумал что-нибудь конкретное? — Еще нет, — ответил Арктурус, вставая. — Сейчас я просто подсчитываю своих союзников и оцениваю своих противников. Прежде чем я начну планировать кампанию, нужно проделать много работы. Однако до тех пор я бы предпочел, чтобы ты никому об этом не говорила. Даже миссис Гойл. — Конечно, нет, — сказала Мелания. — Мораг очень дорога мне, но вряд ли заслуживает доверия. — Мы можем рассчитывать на поддержку Гойлов, верно? Хотя мистер Гойл — друг Мархозиаса… — Арктурус прикусил губу, пытаясь придумать какие-нибудь имена, которые он теоретически мог бы использовать, чтобы Мелания ничего не заподозрила. — Возможно, будет лучше сосредоточиться на людях, которые, как мы знаем, точно их не поддержат. — Начни с Маклаггена, — посоветовала Мелания. — Мерлин, знаешь, он ненавидит Малфоев даже больше, чем ты. — Да, — кивнул Арктурус. — Я сделаю это. Черта с два он будет это делать.

*

Как и ожидалось, место, куда Малфой привел Гарри, было более причудливым, чем все, что Гарри видел за долгое время. Столы были сделаны из мрамора и вишневого дерева, а красиво оформленные кожаные стулья больше подходили бы для гостиной или даже офиса, чем для ресторана. Малфой, в отличие от Гарри, явно привык к заведениям такого калибра и не только заказал им столик у окна в течение нескольких секунд после того, как они вошли, но и сделал заказ за них двоих, прежде чем отпустить официантку взмахом руки. — Ну, — начал Малфой, внезапно почувствовав себя неловко. — Я уверен, что Вы… сбиты с толку и не понимаете некоторые… вещи. — В этом Вы правы, — ответил Гарри, глядя на сидящего напротив человека и замечая все больше и больше различий между последним и Драко Малфоем. Это точно не мог быть дедушка хорька. — Надеюсь, что то, что Вы привели меня сюда, означает, что Вы объясните мне некоторые вещи. — Да, ну, пожалуй, — вздохнул Малфой, откидываясь на спинку стула и глядя на Гарри с задумчивым выражением лица. — Я просто не могу понять, почему Блэк познакомил Вас со мной. Он никогда не делает ничего без скрытых мотивов, и я лучше узнаю, что задумал этот человек, чем просто буду ждать проклятия в спину. — Малфой, — вздохнул Гарри, и мужчина дернулся, явно чувствуя себя неловко из-за столь неформального обращения Гарри. — Я не могу понять, почему Блэк решил из кожи вон лезть, чтобы поговорить со мной. Я бы предпочел, чтобы он этого не делал, но я еще не придумал, как сказать ему об этом, чтобы он не обиделся. — О, невозможно сказать ему что-нибудь, чтобы он не обиделся, — сказал Малфой, не выглядя особенно обеспокоенным этим. — Вы… Вы действительно грязнокровный или есть что-то, что Арктурус знает о Вашем наследии, чего не знаю я? — Мерлин, Блэк ничего обо мне не знает, и Вы тоже, — отрезал Гарри. — Я полукровка, и я хотел бы попросить Вас воздержаться от использования этого термина в моем присутствии. — Если Арктурус ничего о Вас не знает, значит ли это, что он ничего не знает и о Вашем роде занятий? — спросил Малфой, не реагируя на то, что только что сказал Гарри. — По штампу на коробке я понял, что она из Департамента Прорицаний. Обычно в таких больших коробках лежит униформа или что-то другое… — Недавно я стал Свидетелем, — прервал его Гарри, сердито глядя на мужчину. Он не видел причин скрывать свою новую работу от Малфоя, но было странно, что он узнал об этом первым. — Однако Блэк этого не знает. — Это странно, — пробормотал Малфой, но промолчал, когда официантка вернулась с тарелками полными еды, которая пахла аппетитно, но казалась Гарри совершенно незнакомой. Он мог отдаленно слышать звук радио, где мужчина говорил о беспорядках за границей. Гарри подумал о Гитлере и задался вопросом, связаны ли эти беспорядки с предстоящей войной или нет. — Арктурус когда-нибудь говорил с Вами обо мне? — спросил Малфой, как только официантка ушла, и Гарри стало интересно, действительно ли мужчина думал, что Гарри и Блэк имеют привычку встречаться через день, чтобы посплетничать. — Малфой, — сказал Гарри. — Я не знаю, что Вы себе воображаете, но мы с Блэком не знакомы. Он ничего не говорил мне о Вас, потому что он вообще почти ничего мне не говорил. — Но... — Я думаю, Вы слишком остро реагируете, — продолжил Гарри, прерывая другого волшебника. — Я не уверен, почему представление меня Вам однажды, в непринужденной обстановке, могло вызвать у вас желание расспросить меня о нем. — Потому что Арктурус ненавидит грязнокровок, — тихо сказал Малфой, наклоняясь вперед. — И я имею в виду не такую ненависть, наподобие того, что мне не нравятся такие как вы. Я имею в виду, что менее года назад Арктурус возглавил кампанию по клеймению и регистрации всех грязнокровок. Регулирование популяции, как с оборотнями. Однажды он даже предложил законопроект, который бы сделал законным разведение грязнокровок, как собак, и интеграцией их в волшебное общество только после того, как по меньшей мере три поколения будут выращены в неволе. Он не из тех людей, которые добровольно захотят говорить с грязнокровкой на публике. — Гарри больше не чувствовал голода. Вместо этого он почувствовал легкую тошноту. — Насколько я понимаю, он никогда не говорил с Вами об этом. — Я уже говорил Вам, что мы с ним едва ли даже знакомы. Мы вообще ни о чем не говорили. — Но теперь Вы понимаете, почему Вы мне интересны, — сказал Малфой и взглянул на нетронутую тарелку Гарри. — Ешьте. Еда здесь слишком хороша, чтобы выбрасывать ее. — Теперь я понимаю, — признался Гарри, беспокоясь за себя и радуясь, что Том в безопасности в Хогвартсе. — Но я не могу сказать Вам ничего, что удовлетворило бы Ваше любопытство. О возможных мотивах Блэка я знаю еще меньше, чем Вы. Это было явно не то, что Малфой надеялся услышать. — Какой бы интерес он к Вам ни испытывал, он вряд ли исчезнет, — сказал мужчина через мгновение. — Особенно, после того, как Вы стали Свидетелем. Как это вообще случилось? — Леди Кассандра нашла меня и завербовала, — сказал Гарри, пожав плечами. — Работа кажется интересной, и зарплата отличная, поэтому я согласился. Мне сказали, что эта должность довольно престижная, хотя я еще не знаю, почему. — Некоторые люди хотят войти в историю, — объяснил Малфой. — Они считают, что если достаточно польстить Свидетелю и посылать подарки при каждом удобном случае, это может произойти. Гарри никак не мог понять потребность людей быть знаменитыми, и мысль о том, что кто-то попытается дать ему взятку, чтобы добиться этого, была нелепой. Его размышления, должно быть, отразились на его лице, потому что Малфой ухмыльнулся. — Я не говорил, что они особенно умны, не так ли? — сказал ему мужчина, и Гарри вздохнул. — В любом случае, чем больше Вы общаетесь с людьми, тем лучше будет для Вас в будущем. Однако многие не простят Вам ваших недостатков. — Вы имеете в виду, что я полукровка, — сказал Гарри, и Малфой пожал плечами. — Тогда я удивлен, что Вы вежливы со мной сейчас. — Я бы никогда не захотел породниться с Вашей семьей, — признался Малфой. — А если бы Вы не были Свидетелем, я бы предпочел, чтобы меня с Вами не видели. Но в сложившейся ситуации я не возражаю. А теперь… не хотите ли вина?

*

Было уже поздно, и Том знал, что скоро ему придется покинуть библиотеку и отправиться в гостиную Слизерина, если он хотел попасть туда до комендантского часа. Его друзья не удосужились вернуться в библиотеку после ужина, и Том целый час читал книгу в мирном одиночестве. Однако теперь пришло время вернуться туда, где ему приходилось мириться с другими слизеринцами, их насмешками и несмешными шутками. Том медленно укладывал книги, перья, чернильницы и пергаменты в сумку, не горя желанием уходить. Выходя из библиотеки, он почувствовал небольшую тревогу из-за того, насколько пустым и тихим был замок в этот час. Библиотекарша, имя которой он не помнил, на мгновение оторвалась от стопки, на первый взгляд, поврежденных книг, прежде чем сочла его неинтересным и вернулась к своей работе. Коридоры были тихими и темными, а когда он дошел до подземелий, они стали еще темнее. Факелов, освещавших путь, было немного и они находились далеко друг от друга. Несмотря на то, что прогулки в одиночестве по темным подземельям вызывали у него паранойю — тем более, что он знал, что есть ученики, которые с радостью бы послали в него отвратительные заклинание, — Том еще не смирился с мыслью о том, чтобы присоединиться к своим соседям по факультету. Поэтому он выбрал более длинный маршрут, чтобы добраться до гостиной. Все портреты, которые он мог видеть на своем пути, были либо пустыми, либо спящими. Они были странными, подумал Том. Портреты. То, как они работали. Как они себя вели. Они ему не нравились — он не мог чувствовать себя комфортно в обстановке, где за ним могли шпионить даже предметы. Теоретически, не будет ли легко подарить кому-нибудь картину, заявив, что это искусство, только для того, чтобы спрятать шпиона в декорациях? Через несколько коридоров от входа в гостиную Слизерина Том услышал громкий шепот. Насколько он знал, люди, которым нечего было скрывать, редко перешептывались. Особенно люди, которые прятались в этой части подземелий в этот час, и если Том и научился чему-то в своей жизни, то это тому, что всегда полезно знать, что другие пытаются скрыть. На всякий случай. Имея это в виду, Тому казалось логичным снять туфли и тихонько пойти на звук шепота. В одной руке он держал туфли, а в другой палочку, готовый защищаться на случай, если кто-нибудь заметит его и попытается проклясть. Перед ним предстало зрелище из четырех старшекурсников (одним из них был староста шестого курса Слизерина Чепмен), сидевших на корточках вокруг маленького темношерстного кота. Тело кота дергалось и билось в конвульсиях, а рот был широко раскрыт, как будто он кричал. Однако звука не было, и Тому не потребовалось много времени, чтобы понять, что на животное наложили заглушающие чары. «Похоже, здесь не только заглушающие чары», — подумал Том, наблюдая, как мучается кот. — «Интересно, что это за заклинание. Почему-то я сомневаюсь, что это входит в учебную программу». Никто из четверых, похоже, не был рад мучить кота, и Том подумал, не пытались ли они просто показаться крутыми в глазах своих друзей, делая что-то подобное. Вскоре единственная девочка в группе из четырех человек что-то прошептала, а один из мальчиков в когтевранском галстуке кивнул, прежде чем ткнуть кончиком палочки в дергающуюся кошку. Дрожащее месиво животного заставило Тома нахмуриться, и мальчик чуть не задохнулся, когда один из кошачьих глаз внезапно лопнул, расплескавшись по полу и оставив небольшую кашицу, похожую на кровь вперемешку с отвратительной слизью. «Что-то я сомневаюсь, что смогу спросить об этом Гарри», — подумал Том, закусив губу. — «Насколько это продвинутое проклятие? Что именно оно делает? Оно незаконно? Оно действует и на людей или только на маленьких животных?». На самом деле он никогда не любил животных, но почему-то вид замученного кота расстроил его. Он почувствовал почти облегчение, когда один из мальчиков пробормотал тихое заклинание, которое заставило кота перестать дергаться. Через мгновение девушка взмахнула палочкой, и их голоса стали отчётливее. Том понял, что они использовали заклинание, чтобы избежать подслушивания, и это заклинание, несомненно, может оказаться еще более полезным, чем то, из-за которого так страдал кот. — Неплохо, — сказал когтевранец. — Я не думал, что глаз так взорвется. — Я бы все же чувствовала себя более комфортно, если бы мы были в классе, за закрытыми дверями, — сказала девушка. — Любой мог нас увидеть, и это бы привело к тому, что нас всех исключили, если не хуже. — Я уже говорил тебе, — прошипел третий мальчик, закатывая глаза. — Подобные заклинания могут быть обнаружены оберегами классных комнат. С другой стороны, в коридорах есть мертвые зоны, подобные этой, где такие темные проклятия не могут быть обнаружены. Если бы мы попробовали это в классе, половина учителей прибежала бы сюда с палочками наготове, ты этого хочешь? — И мы не можем поменять место, — прошептал Чепмен. — Нам потребовалась целая вечность, чтобы найти эту мертвую зону. Кроме того, кто нас увидит? Все остальные в это время сидят в своих гостиных. — Это слишком близко ко входу в гостиную, — настаивала девушка. — Я действительно думаю... Я имею в виду, мы могли бы делать это снаружи. «Лучше уйти, пока меня не обнаружили», — подумал Том, отступая на несколько шагов, прежде чем повернулся и молча поспешил прочь. Наверняка люди, которые смогли наложить такие проклятия на кота, могли так же проклясть и его. Последнее, чего он хотел, так это попасться старшекурсникам таким образом. Позже, устроившись в своей постели, мысли Тома продолжали вращаться вокруг новых заклинаний и возможности научиться их накладывать.