The Name on Your Forehead

Гарри был прав. Сны, которые преследовали его весь год — те самые, в которых особое место было отведено никому иному, как Малфою — ударили его той ночью под дых, сразу посылая в нокаут. И нет, даже когда взошло солнце, мерзавец не пожелал исчезнуть из его мыслей. Следующие несколько дней во время каждого пробуждения (а вместе с этим и каждого самоудовлетворения) Гарри не мог прекратить думать о… ну, светлых волосах и бледных губах, которые вечно кривились в самодовольной усмешке. Эти мысли полностью поглощали его во время принятия душа, боролись за его внимание во время разговоров с друзьями и отвлекали во время занятий. Особенно, если эти занятия проходили вместе с Малфоем. На Зельеварении ему ещё посчастливилось спрятать очевидные признаки своего возбуждения под столом… но во время Ухода за магическими существами у него не было такой роскоши. Гарри стоял прямо посреди просторной поляны перед Запретным Лесом и пытался накормить своего флоббер-червя, не отвлекаясь на бесконечные возмущения Малфоя по поводу этих скучных склизких существ. Его попытки не увенчались особым успехом, именно поэтому Гарри пришлось спрятаться за одной из огромных тыкв, сгорая от стыда, желания и умоляя всех богов, чтобы Малфой наконец заткнулся. Или, по крайней мере, говорил не так… не так высокомерно. Ему удавалось дразнить Гарри, даже не догадываясь об этом. Стоило всего лишь надменно протянуть букву «о», самодовольно хихикнуть и весь самоконтроль Поттера летел к чертям. Или он догадывался? Гарри ловил его взгляд на себе не один раз за сегодня. Но, как только они встречались глазами, Малфой тут же отворачивался, и Гарри оставалось лишь гадать: не померещилось ли ему это… Спустя несколько долгих дней подобного отношения, ему настолько всё надоело, что он не нашёл ничего лучше, кроме как пожаловаться об этом Гермионе во время урока. — Серьёзно, Гарри? — уточнила она, удивлённо вскинув брови. Цветок, который она только что благополучно превратила в паука (что до сих пор так и не удалось сделать Гарри), решил не упускать такой блестящей возможности поскорее сбежать. — Что? — огрызнулся он и почти не глядя взмахнул палочкой, чтобы обездвижить подползающего к краю парты паука. — Спасибо, — буркнула она, одним движением трансфигурировав крестовика обратно в одуванчик. — Я просто… Ты спрашиваешь, не видела ли я, как Малфой на тебя смотрит? Гарри, ты серьёзно никогда не замечал этого раньше? Да Малфой постоянно на тебя пялится! — Он… разве? — Да, Гарри. Честно, даже дряхлый пень будет понаблюдательнее тебя, если ты только сейчас это понял. — Ладно… Может, он просто смотрит, когда я этого не вижу. — Ты имеешь в виду, когда ты на него не пялишься? — Что? Я не пялюсь на Малфоя! — Потише, Гарри, — мягко усмехнулась Гермиона. — И да, ты пялишься. Скажи ему, Рон. Рон оторвал скучающий взгляд от своего цветка; у него имелся один блестящий глаз и лёгкая шерстка на лепестках. Учитывая, что их задачей было трансфигурировать полноценного паука, Гарри сделал вывод, что Рон не шибко старался. — Э… Ты действительно слишком часто смотришь в его сторону, приятель. — Неправда! — возмущённо заявил Гарри. — Хорошо, Гарри, — послушно согласились Рон с Гермионой, обменявшись красноречивыми взглядами. — Неправда, — буркнул Гарри себе под нос, хмуро ткнув одуванчик кончиком палочки. Но теперь, когда ему сказали об этом прямо в лицо, Гарри с ужасом осознал, что это была правда. Что он действительно так делал. На следующее утро за завтраком он украдкой взглянул на слизеринский стол и внезапно понял, что может предсказать все последующие действия Малфоя с точностью до мелочей. Для начала тот нальёт себе ровно полстакана тыквенного сока, затем намажет две ложки джема на самый не зажаристый тост (иногда он мог перебирать корзину с хлебом в течение нескольких минут, пока не найдет подходящий). После того как он доест тост, поочередно запивая его соком, Малфой нальёт себе ещё полстакана и достанет чистую тарелку, чтобы положить в неё несколько фруктов. Гарри даже мог сказать, в каком настроении был Малфой, судя по фруктам, которые он выбирал. Последние несколько дней он ел нарезанный кольцами ананас и ломтики зелёного яблока — кислые фрукты для соответствующего настроения. «Когда я успел узнать так много о Малфое? — удивлённо подумал Гарри. — Как долго я за ним следил… и даже не понимал этого?» Он знал достаточно, чтобы с точностью сказать через какие коридоры Малфой идёт на занятия, какая у него любимая мантия (с тонкой серебряной каймой, которую он носит уже несколько лет, из-за чего рукава с подолом были ему слегка коротки). Лишь по положению его плеч знал, когда Малфой внимательно слушает лекцию, а когда витает в облаках. А по цвету носков Гарри мог догадаться, собирается Драко вечером на тренировку или нет (чёрные значили, что он решил остаться в замке, а коричневые, что пойдёт на поле). — Мне кажется, что я слишком много знаю о Малфое, — поделился он с Гермионой одним дождливым вечером. Они сидели в библиотеке и наблюдали за безуспешными попытками Панси Паркинсон скормить Малфою копчёную ириску — одну из его самых любимых конфет. И без взволнованного выражения лица Паркинсон, Гарри представлял, в каком настроении был сейчас Малфой. Гермиона перевела на него свой «думающий» взгляд, как его постоянно называл Рон (который сегодня помогал Невиллу в теплицах). — Что? — спросил Гарри. — Гарри… кто… То есть, ты не обязан мне рассказывать, но… кто тебя поцеловал после того, как сработала первая бомба? Да и вторая, я так понимаю, тоже. Гарри по-прежнему носил свой галстук на голове (как и подавляющее большинство учеников старших курсов), даже несмотря на то, что его лоб был давным-давно чист. Признать, что на его коже не светилось чужое имя, значило сознаться, что он с кем-то целовался. А об этом он пока не собирался никому рассказывать… даже Гермионе. — Никто, я тебе уже говорил, — буркнул он, попытавшись спрятаться за книгой. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха, словно готовилась к прыжку в неспокойную воду, и предложила: — Я могу тебе рассказать, с кем я целовалась. — Это очень неравнозначный обмен, Гермиона, — отмахнулся он, бросив на неё многозначительный взгляд. — Что, Рон тебе рассказал? — потерянно шепнула она. — Он пообещал, что не… — Успокойся, он ничего не говорил. Это было просто очевидно. Вы даже в глаза друг другу боялись смотреть, так что… — Да, — тихо согласилась Гермиона, а её щеки стремительно начал заливать яркий румянец. — Наверное, ты прав. — Подожди-ка… Но почему вы тогда до сих пор не сняли повязки? — А… ну… я поцеловала его, да? И решила, что именно поэтому имя с его лба испарилось, но я… э… сразу же сбежала. И до нашей встречи он мог поцеловать кого-то ещё, поэтому я не уверена, что нравлюсь ему, понимаешь? А через несколько дней действие заклинания закончится… что, если я не успею увидеть его лоб? Как я могу знать наверняка, Гарри? — Эм… мне кажется, что ты себя накручиваешь. Гермиона на это заявление лишь нахмурилась, как вдруг за их спинами раздался высокомерный голос, полный презрения и желчи. — Поттер. Гарри резко обернулся, и одного взгляда на Малфоя, который стоял, скрестив руки и нетерпеливо постукивая указательным пальцем по плечу, хватило, чтобы понять — он нарывается на драку. — Тебе нужно помочь с домашним заданием, Малфой? — участливо уточнила Гермиона. — Как будто ты сможешь меня чему-то научить, грязнокровка, — брезгливо выплюнул он. Гарри подскочил с места моментально, с грохотом опрокинув библиотечный стул. — Скажешь это ещё раз, и я заставлю тебя пожалеть о своих словах, хорёк. Малфой подошёл на шаг ближе, прожигая его яростным взглядом прищуренных глаз. Гарри словно в замедленной съемке наблюдал за тем, как приоткрылись тонкие губы, и в голове промелькнула глупая мысль: «Он снова собирается меня поцеловать?». Гарри позволил себе вспомнить те неземные ощущения, которые ему дарили эти самые губы, и… — Грязно-кровка, — по слогам шепнул Малфой прямо ему в лицо, хотя оскорбление было явно адресовано Гермионе. — Гарри, не надо… — расслышал он взволнованный голос подруги, и мог поклясться, что Панси кричала что-то похожее Драко, но Гарри не собирался их слушать. Он крепко сжал кулаки и рванул вперед, со всей силы толкнув Малфоя в грудь. Они повалились на землю в беспорядочном ворохе мантий, и голова Малфоя гулко ударилась о каменный пол, резонируя мерзким звоном у Гарри в затылке. Они толкали друг друга, разъярённо катаясь по полу и пытаясь подмять врага под себя. Гарри удалось схватить Малфоя за кисть, заломив её за спину, и он победно протянул свободную руку к зелёному галстуку. Его пальцы уже схватили холодную ткань, настойчиво потянув её на себя, но внезапно Гарри почувствовал, как Малфой попытался извернуться в другую позицию. Видимо, тот хотел зажать его ноги коленями, вот только внимание Гарри привлекло совершенно другое. Малфой был… возбуждён. Его пах сейчас плотно вжимался Гарри в бедра, и он чувствовал, как крепкий стояк Малфоя тёрся о его собственный. Осознание происходящего будоражило кровь, одновременно с этим парализуя от страха. — Пожалуйста, Поттер, не надо, — умоляюще просипел Малфой. Гарри дёрнул галстук, чтобы он съехал чуть вверх по малфоевскому лбу. Там ничего не было. И они оба это знали, но Гарри был готов поспорить, что Малфой не горел желанием рассказывать Панси, куда же подевалось имя человека, в которого он был… влюблён. — Ты бы не стал останавливаться, ублюдок… Их милую беседу прервал мощный Петрификус, который ударил Гарри прямо между лопаток. Такого же парализованного Малфоя уже успели поднять с пола и отлевитировать поближе к выходу. — Отработка. Обоим, — грозно заявила мадам Пинс, отменив действие заклинания, но так и не опустив палочки. — Кричать и драться в библиотеке, Мерлин мой, некоторые студенты стали слишком много себе позволять в последнее время! — Гарри даже не удивился, когда заметил, как Гермиона согласно кивала, стоя чуть позади библиотекарши. Отряхнув пыльную мантию, в надежде, что та сможет прикрыть его явно выраженный стояк, Гарри поднялся на ноги. Он чувствовал, каким ненавидящим взглядом сверлил его затылок Малфой, но решил, что будет легче это просто проигнорировать.

***

— Отлично, Гарри, — воскликнул Рон, дослушав историю о драке с Малфоем в библиотеке. — Рон! Гарри заработал себе отработку, — поспешила напомнить Гермиона. — Эм, да, это было… достаточно глупо, приятель. Очень неосмотрительно с твоей стороны, знаешь? — Извини, Рон, — усмехнулся Гарри. — Постараюсь больше тебя не разочаровывать, договорились? Несмотря на то, как демонстративно Гермиона закатила глаза, Рон взорвался громким смехом. — У тебя очень некрасивый смех, Рон, — доверительно сообщила ему Джинни, которая догнала их на лестнице по дороге в Большой зал. — Привет, Джинни, — поздоровались они в один голос. — Что, уже не терпится снять эти дурацкие галстуки, да? Уже завтра, Мерлин. — Да, меня бесит, как он портит мою безупречную прическу, — пошутил Гарри к огромному удовольствию обоих Уизли. — То есть ничего нового, Гарри? — поддразнила его Джинни, и весьма ожидаемо заработала тычок под ребра. Они вчетвером вошли в Большой зал и заняли свои места. Совсем скоро к ним присоединились Дин с Симусом, за которыми пришёл Невилл, и за столом завязался разговор о предстоящих экзаменах. Гарри слушал друзей вполуха. Он не сводил пристального взгляда с двери, ожидая появления Малфоя. Если учесть, что Драко никогда не приходил на ужин раньше, чем за столом Хаффлпаффа закончатся сдобные булочки (он понятия не имел, какая могла быть связь между этими двумя вещами), а Гарри только что видел, как третьекурсник стащил себе на тарелку последнюю, то гадёныш должен был появиться с минуты на минуту. Вот… сейчас. Гарри усмехнулся своим мыслям, наблюдая за тем, как Малфой вошёл в Большой зал, ненадолго остановившись в дверях и недовольно дёрнув крыльями носа. Их глаза встретились, и Гарри почувствовал, как где-то в районе пупка мышцы свело резкой судорогой. А затем уши резанул громкий взрыв, взгляд затуманили розовые блёстки, а Большой зал наполнился воплями, криками и истошным визгом. Со стороны преподавательского стола мелькнула яркая вспышка заклинания — того же самого, которое Макгонагалл использовала на прошлой неделе во время урока Трансфигурации. Пыль моментально развеялась, словно её здесь и не было. Зал выглядел абсолютно точно так же, как и за две секунды до взрыва… за исключением одной маленькой детали. Теперь лицо Драко Малфоя было искажено неподдельной яростью, а по его глазам явно читалось, что он готов прикончить любого, кто посмеет с ним заговорить.

***

— Мне кажется, что Дамблдор погорячился с отчислением, — отметила Гермиона несколько минут спустя. Рон оторвался от своей тарелки с ужином; из-за розовых блёсток большинство блюд утратили свой былой вкус, но его это едва ли останавливало. — Конечно же ты так говоришь, Гермиона. По-твоему, лучше умереть, чем быть отчисленной. Лично я считаю, что с позором вышвырнуть из школы — это наименьшее, чего заслуживает этот «весельчак». — Мы должны выяснить, кто это! — горячо добавила Джинни. — Уверена, что если мы напишем Фреду с Джоржем, то они смогут предоставить нам список клиентов… — Дин, — прервала её Гермиона, повернувшись лицом к Дину и Симусу, которые сидели чуть дальше за столом. — А почему ты не спешишь надевать галстук? Две минуты почти закончились. — А мне и не нужно, — пожал плечами Томас. — Эта бомба на меня никак не влияет. — Правда? — удивилась Гермиона. — На тебе стоят какие-то защитные чары или… — Нет, нет, ничего подобного. Просто она действует только на тех, кто испытывает романтическое влечение, а я не вхожу в это число, понимаешь? — Ах, ясно, — кивнула девушка. — Ну, уже достаточно поздно, я, наверное, пойду спать. Джинни, ты идёшь? Когда они встали и начали собираться, Рон перевёл неуверенный взгляд со своей тарелки на Гермиону с Джинни и обратно. — Я тебя подожду, — предложил Гарри, скосив взгляд в сторону Малфоя. Мерзавец недовольно сидел за столом, гневно гоняя остывшую еду по тарелке и отмахиваясь от настойчивых попыток Панси поговорить. Когда девочки ушли, Гарри обратился к Дину: — Ты уверен, что заклинание влияет именно на романтическое влечение? То есть… я не хочу вдаваться в подробности, но… я знаю человека, у которого на лбу проявляется моё имя, но он уверенно заявляет, что точно… ничего не чувствует. — Не знаю, кто тебе сказал такую чушь… — нахмурился Дин. — Да, Гарри, спасибо, что всегда держишь меня в курсе, — вмешался Рон. — …но это неправда. Я помогал Фреду и Джорджу с поставками, и они проектировали бомбочку с целью, чтобы выявлять чувства только романтического характера и ничего больше, — он обменялся с Симусом нечитаемым взглядом, и Гарри решил не задумываться о подтексте, который мог за этим стоять. — Могу поклясться, что ни сексуальные чувства, ни эстетические — ничего подобного не влияет на имя, которое появляется. Только чувства, относящиеся к романтике. Гарри всерьёз задумался над ответом Дина, пока Рон спешно запихивал в себя остатки ужина. «Значит, Фред с Джорджем в чём-то просчитались. Быть такого не может, чтобы наши с Малфоем отношения имели такой… характер». Словно услышав его мысли, Малфой поднял на него тёмные от ярости глаза, явно жалея, что он не в силах прожечь у Гарри в голове дырку лишь силой своего взгляда. «Нет, бред это всё», — с уверенностью заключил Гарри и первый разорвал зрительный контакт. — Ты готов, Рон? Когда они шли по замку, возвращаясь в гостиную, Гарри испытывал острое чувство дежавю. Рон засыпал его бесконечными вопросами о том, про кого шла речь за ужином. И прямо как Гермиона он сразу стушевался, стоило Гарри спросить его то же самое. — Просто давай ложиться спать, да? — предложил Рон. — Возможно, завтра мы проснемся, а наш лоб будет пустым, как… не знаю, как наше эссе по Зельеварению. Но судьба не расщедрилась им на такое везение. После нескольких часов беспокойного сна, Гарри подорвался с кровати задолго до того, как должны были проснуться остальные. Он уединился в общей ванной комнате, чтобы проверить свой лоб. Размашистая надпись словно смеялась над ним, ярко выделяясь на побледневшей коже. Впрочем, ничего удивительного, если учесть, кому именно принадлежало это имя. Драко Малфою.