Брайт, Гласс и очень много хуйни

Клеф зарядил дробовик и бросил окурок в ужасно дорогую вазу, стоявшую прямо рядом с дверью премьер министра. Посольство было изолированно ещё несколько часов назад, и теперь главная звезда выходила на сцену. Решив не церемониться, Альто одним мощным пинком вынес дверь и поднял оружие, прицеливаясь. Мужчина в кресле заерничал и нахмурился, однако ни капли не удививлися — знал, сука, что не имело смысла притворяться перед уебком с аномально широкой улыбкой. Раздался выстрел, и на стол брызнула темно-красная мутная жижа, что мигом прожгла дырки в бумаге. Сквозь руки, которыми министр схватился за лицо, было видно, что голова жертвы оказалась наполовину снесена: частично проступили десны, один глаз медленно вытекал из глазницы, нос, казалось, превратился в небольшой обрубок с куском мяса на нем. Клеф, немного растянув удовольствие от пронзительного крика ужаса, выстрелил снова, на сей раз целясь в сердце, и продолжил вести пальбу, мысленно считая до восьми. Существо снова заорало, только уже на куда более низкой частоте, а затем отшатнулось, заслышав, как доктор часто щелкает затвором, перезаряжая оружие. Клеф хотел бы казаться тем ещё оружейным извращенцем, однако он таковым на деле не являлся. Из всего обширного склада стрелок выбрал дробовик — не очень точный, но зато крайне болезненный для цели. Вместо полуавтоматического со съёмным карабином, из которого можно было выпустить сотню пуль за раз, или удобного автоматического он пользовался помповым. Это было что-то среднее между классической охотничьей переломкой и современными образцами: нужда часто работать руками однако в куда более облегченном виде. Среднее время перезарядки, средний шанс осечки, восемь зарядов, небольшой вес и мощные выстрелы — выбор классический да и не очень зрелищный. Впрочем, для работы Клефа именно такой и требовался, так что он просто смирился с положением вещей. Спустя пять секунд скоростной смены боезапаса, Альто подняла глаза и, не раздумывая, начал новый заход. — Ты же подыхал уже, что ж снова-то разочек не можешь... — буркнул доктор себе под нос, когда снова опустошил обойму, пытаясь найти слабое место у того пригвожденного к стене куска мяса, что остался от человека. Впрочем, продолжить свой ритуал по насыщению чужими страданиями посланнику фонда не удалось: его жертва, ожившая однажды и упорно не желавшая снова ложиться в могилу, бросилась вперёд, перемахнув через стол. Не было особо понятно, осознавал ли зомби токсичность своих внутренностей или просто пёр напролом, однако Клеф ощутил всю ненависть к давно не божьему созданию, когда его руку окунули в сан чистой боли. Кожа мгновенно превратилась в голое обожжённое мясо, и Альто, осознавая, что удар не выйдет достаточно мощным, наотмашь махнул тремя килограммами своего вооружения. На удивление, сраный монстр Франкенштейна и Повстанцев Хаоса все же отступил, на секунду ошеломленный, и Альто прикинул: раз херня была хотя бы относительно разумна, значит у нее работал мозг. А это значило что? Правильно, добрый доктор Альто Клеф должен был размозжить башку ходячему трупу. Натянув самую жуткую улыбку, которую аномалия должна была описать господину Дьяволу во всех подробностях, доктор перехватил дробовик за ствол и размахнулся, бросив все физические рассчеты. На сей раз не выигрышно лёгкая бандура упала на и без того повреждённый череп, гонимая дополнительным ускорением. Клеф поморщился, ощущая новые ожоги, однако, лишь сильнее загоревшись, повторил удар. Он слышал глухой хруст и хлюпанье, когда удар за ударом ломал череп, чувствовал обжигающий жар и глубокую, прожравшую его до самой глубины души ненависть. Не сказать, что он был счастлив, но ненавидеть весь мир и в то же время иметь возможность эту ненависть показать в полном объеме — бесценно. Труп перестал дёргаться, и Альто наконец смог со скорбью глянуть на дробовик. Пластик немного оплавился в паре мест, но, в принципе, после чистки оружие должно было выглядеть так же, как и прежде. Впрочем, краем глаза он зацепил свои ноги, которым такая лёгкая судьба не светила: адская боль, казалось, пропитала его кожу вплоть до костей, и потому он едва ли стоял на ногах. Несмотря на это, раны его волновали куда меньше, чем один простой вопрос: А если он возьмёт больничный, придет ли Кондраки его навестить? *** Часы тянулись адской вереницей скуки и ослабевшей боли. Клеф валялся на крайне мелком диване в своем кабинете и пялился в потолок, понимая, что если к нему даже придет Кондраки, то он тупо не сможет выбраться из такой ловушки. Впрочем, надежда увидеть своего, как он надеялся, хорошего друга, таяла с каждой минутой и с каждым воспоминанием об их совместной жизни. Альто перебрал в голове все те разы, которые он выделял в памяти особым маркером: как Бенджамин держал своего товарища за ноги и матерился, пока этот самый товарищ с обрыва корчил рожи гидрам в озере, как доктор бил его шпагой, когда Клеф отчаянно пытался сожрать конфеты с цианидом, как душил его за попытку подкатить к очаровательной аномальной даме, от прикосновений которых новоявленный Дон Жуан превратился бы в пыль. Раненый перебирал в голове все те разы, каждый раз отмечая, что Кондраки вытаскивал его из смертельной опасности. Но было ли это действительно чем-то особенным для Бена? Люди часто приводят спасение в пример абсолютной степени благородства. Но зачастую все эти герои не ставили ничего серьезного на кон: одни ничего не теряли, а вторые просто не ставили жизнь в приоритет. Все те лицемерные уебки могли гордиться тем, что кому-то помогли, но тут же сбежать, когда появлялся шанс потерять что-то ценное — друзей ли, свое ли время. Как бы не было больно признавать, однако Кондраки не был из тех, кто действительно совершал подвиг. Кажется, ему просто приказали оберегать жопу Клефа, чем он и занимался за приличную надбавку к зарплате. Конечно, Альто был поначалу безумно очарован этими поступками, но прошло время и он стал медленно осознавать, что Бенжамину было по-сути на него абсолютно плевать. Но к этому моменту он, бля, уже влюбился. Влюбился в мудака. Впрочем, даже так, сердце Клефа не принадлежало Королю Бабочек полностью. Безусловно, единственным святым для него навеки останется Гласс, к которому он даже приблизиться не мог из-за обещания не мешать личной жизни Брайта. И тем не менее, Кондраки занимал в его душе огромное место, что медленно заполнялось свинцом. Стрелки часов прошли рубеж цифры девять. Рабочий день был несколько часов как окончен, а он так и не пришел. Клеф чувствовал то ли обиду, то ли разочарование, которые толкали его снова совершить что-то безумно жестокое, чтобы вновь убедить себя самого в абсолютном отсутствии человечности. Но едва он задумывался о подобном, его тут же накрывала волна отчаяния, и потому он просто смотрел в потолок, ощущая одиночество почти физически. Клеф дернулся, когда ему показалось, что а дверь постучали, однако он тут же выдохнул, осознав, что подобное невозможно. Снова расслабившись, он все же прислушался, и тогда раздался второй стук, уже смешанный со злым голосом: — Заебал, блять, либо ты откроешь, либо я эту дверь нахер выбью! Альто подорвался в попытке резко встать со своего лежбища, однако, не приняв в учёт свое расположение, просто свалился с дивана. Кондраки вдохнул и бесцеремонно распахнул дверь, открывая себе вид на Клефа, который, неестественно раскинувшись на полу, радостно улыбался, словно подражая щенку. — Выглядишь так, словно ты ждал моего прихода лет пять, — мрачно заметил Бен, заходя внутрь и бросая в лежачего небольшую коробочку. Клеф попытался поймать предмет на лету, однако его рука сжала лишь воздух. Резко сев, он с интересом потянулся к подарку и, поднеся к глазам, с улыбкой поинтересовался: — Серьезно? Крем для век? — Ну уж извини, мне ее отдали именно такой, — Кондраки сложил руки на груди и кивнул. — Ты будешь открывать или нет? Клеф тряхнул коробку и с удивлением отметил, что в ней лежало нечто необычайно лёгкое. С относительной аккуратностью он вскрыл упаковку, и, не успев моргнуть, отметил, как перед его глазами пронеслось нечто жёлтое. Секунду спустя таинственный предмет замер в воздухе, и Альто наконец разглядел оригами небольшого дракона, явно побитого жизнью. Подавленная бумага на крыльях и помятые лапы несколько выделялись на фоне поделки, но, впрочем, казались такими же боевыми шрамами, которыми отныне мог гордиться и сам Клеф. Дракончик сделал вокруг нового хозяина круг и приземлился тому на плечо, издавая неслышимый рев. — Когда я ее отнял, Кецель из бухгалтерии сказала, что эту хрень списали после экспериментов. Ты бы знал, как она меня умоляла не отдавать зверушку той ебанутой на сожжение. — Неужели я по-твоему менее ебанутый? — наигранно надулся доктор. — Я обижен. — Ага. Напомнить, кто деньги за прострел колена Джеральду забрал? — Ну, то, что я тогда решил пожалеть придурка, который на меня работает, не значит, что я и его не порву, — безмятежно развел руками Клеф. — Ага, — Бен ухмыльнулся. — Тогда возьми и порви. Альто перевел взгляд на дракона, который спокойно сидел на его плече и осматривал комнату. Он не пытался кусаться, улететь, не понимал, что его прямо сейчас могли взять и убить. Казалось, его самосознания просто не хватало для понимания опасности в целом. И вот его Клеф должен был уничтожить? — Ну Конни, как я могу порвать твой подарок? — доброжелательно улыбнулся он и погладил зверюшку по бумажной голове. — Так я и знал, — фыркнул Кондраки с презрением. — Как был жалостливым слабаком, так и остался. Клеф вздохнул. Конечно, его задели эти слова, однако он не мог этого показать. Что бы он сейчас не сказал, прозвучало бы оно как оправдание или очевидная ложь, и потому доктор промолчал, не перестав улыбаться. Посетитель снова окинул его взглядом с головы до ног, после чего развернулся и перешагнул порог. Альто хотел уже было снова погрузиться в свои не очень приятные размышления, когда Бен бросил несколько слов перед уходом: — Прозвучало грубовато. Ну не мудак ли я? Дверь захлопнулась, и Альто снова остался один. Впрочем, ему уже не было так тоскливо: пусть в изречении Кондраки не прозвучало даже банального "прости", было понятно, что он самую малость, однако сожалел о своих резких словах. Дракон зашевелился и, по-кошачьи обойдя свое новое место, уселся на плече Клефа, поджав лапы и уставившись на владельца. Доктор смотрел на него в ответ, размышляя, что делать с новым питомцем. Определенно требовалась клетка или что-то подобное, чтобы после очередной бессонной недели хозяин не упал на диван, от усталости не заметив и тем самым убив дракона. Вряд ли его нужно было кормить: что должна есть бумага? Такую же бумагу? Хотя, это действительно нужно было выяснить опытным путем, ну, или, по крайней мере, прочитать в отчётах. Кроме того, Альто должен был дать своему подопечному имя — нельзя же просто так оставить тварину Драконом? — Бедняжка. На кого тебя Бен оставил? — он поджал ноги и подпер щеку рукой. Животное склонило голову, явно не понимая язык, но пытаясь коммуницировать хотя бы мимикой. — Что-ж, — доктор вздохнул, не зная, должен ли он радоваться или грустить. — В любом случае, добро пожаловать в ад, Саймон.