Брайт, Гласс и очень много хуйни

— Бра-айт, — протянула Лера, распахивая дверь. — Когда у тебя день рождения? Джек оторвался от создания домика из украденных ключ-карт. — Не-не-не, ты не повесишь на меня то проклятье. — Какое проклятье? — Забей, — возвращаясь к своему занятию отмахнулся доктор. — Тебе зачем? — Короче, когда бы он там ни был, у нас подарочек. — Если это не проститутка, я откажусь. — А если это Гласс? Джек на секунду задумался, однако не успел ничего ответить: в невидимом пространстве у двери раздались знакомые матерные крики. — Ладно, ладно, у нас тут немного другая сущность в виде гномика. У тебя есть сестра? — Я бы сказал да, но... Погоди, на нас напала Длань Змея или кто-то съебался из камеры? — Если б кто-то съебался, ты бы знал, ибо ты бы это и устроил. — То есть ты сейчас... Лера пошатнулась, но тут же выпрямилась. Она потянула верёвку, которую держала в руках, на себя и сделала шаг назад, после чего в дверном проёме появилась орущая женщина средних лет. — Суки, бляди, я вас всех захуярю, да я вас, блять, через мясокомбинат всех пропущу, в асфальт закатаю и с обрыва сброшу, выкину в портал, чтоб вас вечно осьминоги ебали... — Оп, а это у меня спиздили, — завершив последнюю крышу своей постройки, отметил Джек. — Да у меня тут брат, я ему скажу, и он вас всех... — Вот эта пизда с ушами, — указывая на гостью, объявила Лера, — говорит, что ты мне выпишешь пиздюлей за ее поимку. — Кто ещё об этом ходячем недоразумении знает? — со странным интересом вдруг поддался Брайт. — Если мне не влетит за разбитый вертолет — никто. — Какая-то хуевая сделка. Она вроде меньше вертолета стоит. — Если пустить на органы, то по цене примерно одинаково. А если продавать в Америке и покупать в России, вообще в плюс уйдешь. Джек задумчиво уставился на сестру, на что она возмущённо зашевелилась. — Ах ты, мудака кусок... — Я согласен, — фыркнул директор, разводя руками. — По рукам, — кивнула Лера и отпустила свое импровизированное оборудование, после чего спешно удалилась, вслух размышляя, что бы поджечь. Брайт наконец обернулся к замолчавшей гостье и стал с интересом ожидать, чего же эта ебанутая террористка такого интересного скажет. Однако террористка смотрела на своего не менее ебанутого брата, который отныне был не рыжим британцем с веснушками, а высоким мексиканцем, которому до стереотипного образа только усов и сомбреро не хватало. Висела тишина. Брат смотрел на сестру, сестра смотрела на брата. Каждый щелчок механизма на стене, двигавший стрелку, наполнял чашу ожидания, и в конце концов последняя капля переполнила сосуд. — Хули пялишься, — наконец прервала молчание женщина. — Могу глаза вырвать, но тут все кровью зальёт, — пожал плечами Брайт и снова замолчал. Пленница смотрела на него, ожидая жестокости, радости, тупого подкола — чего угодно, кроме равнодушия. Однако признав, что Джеку попросту все равно, она вздохнула. — Хочешь сдохнуть? — Хочу вертолет, два миллиона и заложников. — Заебал уже со своими шутками, — огрызнулась женщина. — Если ты думала, что я настолько туп, что при желании не могу уничтожить эту хуйню — ты очень сильно занизила мою планку. Впрочем, чего можно ожидать от человека, вышедшего за мужика с фамилией Пирс. — Не стебись! — взъелась жена долбоеба. — Если согласишься, Длань Змея поможет осуществить твой план по самоубийству. — Клэр Пирс, Клэр Брайт... Не, с твоим имечком все одинаково уебищно звучит, — с вполне серьезным видом продолжил издеваться директор. Однако Клэр сдержанно выдохнула и наконец выдвинула действительно интересное предложение: — Тогда как насчёт выпить? *** — Код "пиздец", повторяю, код "пиздец"! "Воссоединение семейства Брайт"! Оставьте побольше алкоголя у своей двери и молитесь всем богам... Господь, спаси наши души, не дай нам бог повторить судьбу зоны двенадцать... Гласс слушал с большим интересом, так как ничего не понимал. Брайт, зона двенадцать, воссоединение семейства... Сложно. В любом случае, психолог не пил, и в его скромной каморке не было не то, что алкоголя или сигарет, даже кофе. Зато был чай. Очень много чая. Чтобы не сойти с ума, он каждый вечер стабильно выпивал по пять кружек разнообразных успокаивающих сборов, однако это редко помогало. И сейчас он слышал, как ему в дверь кто-то отчаянно долбится. — Гласс! Гласс... Спаси меня, я не хочу умирать! Саймон бросился к двери и распахнул ее, увидев доктора Стреляу, мгновенно заключившего парня в объятья. — Гласс... Я думал, что сдохну сегодня, — ловя ртом воздух, радовался учёный. Осторожно закрыв дверь и всё ещё не понимая, что происходит, Саймон на всякий случай повернул замок. — Так что имелось ввиду в объявлении? — осторожно поинтересовался он, мягко поглаживая паниковавшего доктора по спине. И тогда, все ещё сбиваясь на попытки вдохнуть поглубже, Стреляу начал свое повествование. — Была у нас, короче, зона... Двенадцатая... И вот, там работал Брайт... В этот момент Гласс почувствовал неладное. — И вот, как-то встретился он с одним агентом... Агент Ковбой, вроде... Микель... Микель Брайт. Да, чувство определенно не было ложным. — Решили они, в общем, выпить... За встречу... Выпили в общем... А потом устроили побег одного номера, триста двадцать один... И ещё одного вытащили, пятьсот девяностого... И пили неделю... Они тогда человек пятьсот ебнули, потому что те бухло зажали... А потом... А потом они взорвали зону двенадцать! Доктор расплакался, кажется, представляя, что подобное случится и с зоной девятнадцать. Саймон по-дружески похлопал его по спине, и Стреляу наконец отлип. Спешно осмотревшись, доктор поспешил к столу и спрятался под ним, на что Гласс решил оставить безумца и все же узнать про бедствие поподробнее. Почти бесшумно повернув замок, парень надавил на ручку двери и выглянул. Никого однако не увидев, он куда смелее вышел в коридор. *** — Ебаный в рот этого казино... — только и смогла выдавить из себя Лера, входя в кабинет Брайта. Нет, она, конечно, знала, что в нем иногда творилась хуйня: порою мертвые тела образовывали горы трупов, в дни отпуска ящики бухла упирались в потолок, в выходные по комнате часто бегали украденные объекты. Но не все, блять, сразу же. Брайт вливал в себя водку из двух бутылок одновременно, а странная схваченная женщина пихала банку пива в рот синеющему расходнику. Заметив, что ее жертва уже упала в обморок, женщина обернулась на гостей и пересеклась взглядом с тем, кого тут не должно было быть: подростком неаномального вида в лабораторном халате. — Слышь, это кто? — обращаясь к брату, поинтересовалась она. — Брайт, там хуйня сбежала, — игнорируя все, что она только могла игнорировать, обратилась Лера. — Какая? — оторвавшись от бутылок, поинтересовался Брайт. — Псина какая-то. Большая и дохера злая. Мы ее в прошлом месяце ещё пытались ебнуть. — Ну и? Лера протянула окровавленное сердце. — Ебнули. — Молодец, хочешь баночку пива? — Я отказываюсь отказываться, — кивнула Лера, подходя ближе и забирая алкоголь. — Эй, я все ещё существую, — напомнила о себе и своем вопросе террористка. — Это Лера. Она такая же ебанутая, как ты, — коротко и ясно представил Брайт, после чего потянулся за новыми емкостями. — Типа, твоя дочь? — Я, конечно, оставил себя по всему миру, чтобы через пару десятилетий на Земле образовался культ доктора Брайта, но я уверен, что в младенчестве преподнес бы ее Сатане. Женщина задумалась, однако довольно быстро пришла к решению. — Пьешь? — Если не плачу за это своими органами, то да. — Добро пожаловать в семейство Брайт, — протягивая виски, поприветствовала террористка. *** Походка Гласса всегда была настолько тихой, что порой пугала людей, трогал ли он из сзади за плечи или просто неожиданно начинал говорить, появившись из ниоткуда. Однако сейчас он был даже смутно рад, что не издавал ни звука, ибо мог замечательно слышать крики и, словно скачущий по звуковым ступеням, смех. В конце концов он подобрался к тому месту, откуда доносился грохот с голосами, и остановился у двери в комнату отдыха. Не долго думая, психолог положил ладонь на ручку и опустил ее вниз, утягивая преграду на себя. К его великому удивлению, источник шума оказался ещё дальше — в смежном с комнатой отдыха помещении, однако и в открывшемся пространстве был по крайней мере один человек. Он стоял у кофеварки к Глассу спиной и тихо напевал неизвестную мелодию. — Раз, два, он ночью заберет тебя... Психолог вздохнул, понимая, что ему происходящее не нравится совершенно. — Три, четыре, сделает он в мозге дыры... — Извините? — подал голос стоящий в дверях парень. Человек у кофеварки вздрогнул и замер. Гласс хотел было спешно откланяться, когда услышал тихий нервный смех. Отступать было поздно. — А я думал, — с лёгкой хрипотцой произнес человек, — ты не рискнешь явиться. Незнакомец засмеялся чуть громче и повернул голову так, что стал виден его полузвериный оскал. Гласс почувствовал, как невидимые цепи сковали его. Он замер там, без оружия или возможности говорить, и смотрел на то, как незнакомец медленно разворачивается. Видел его взгляд, пожиравший души, видел трясущиеся руки и такой до боли знакомый... Шарф? — Айсберг? Ужасная гримаса превратилась в удивлённое лицо, и секретарь наконец развернулся к Глассу полностью, после чего, осознав ситуацию, удивлённо выдохнул. — Боже, Гласс... Извини, я не думал... Стой, что с лицом? Ты как труп выглядишь. Все в порядке? Что ж. В каком-то смысле, Гласс действительно умер. Он стоял в дверях с широкой нервной улыбкой и пытался успокоить давление, чтобы не получить инфаркт. Смотря на положение дел психолога, Айсберг спешно к нему приблизился и поняв, что тот ни на что не реагирует, схватил за плечи, потрясывая. — Гласс, я переборщил, только не умирай! — Я не умер... Я в порядке... — Гла-а-асс! Не надо, не иди на белый свет! — Я правда в норме, — постепенно приходя в себя, уверил друга Гласс. — Правда? Ну и заебись, — обрадовался Айсберг, обнимая Саймона. Настроение секретаря Гирса порой менялось очень и очень стремительно, и иногда психологу казалось, что у парня было биполярное расстройство. Иногда ему казалось, что ему не казалось, а Айсберг действительно был болен, ну так, совсем чуть-чуть. Однако для себя он решил: любитель всего горящего просто был немного чересчур экспрессивным. Стараясь игнорировать то, что он прижимается фактически ко льду, Гласс ответил на теплый жест. В какой-то момент ему стало интересно, как Айсберг вообще выживает в этом аду, когда порой самому психологу казалось, что вокруг жарковато. И даже сейчас он прижимался к человеку, чья температура была раз в шесть выше, что, несомненно, было в высшей степени удивительно. — Кстати, хочешь выпить? — снова резко меняя настроение, предложил секретарь. — Я не пью, — мягко отказался психотерапевт. В дверь забарабанили, и Айсберг дернулся. — Все плохо, — встревоженно констатировал он. — Все очень-очень-очень плохо, — добавил он, осматриваясь. Наконец остановившись взглядом на шкафе, секретарь схватил друга и потащил к укрытию. Гласс снова оказался в состоянии абсолютного непонимания, когда его впихнули внутрь и, знаком приказав молчать, оставили в абсолютной темноте. И снова он оказывается в мире звуков и вибраций, один в бесконечной темноте. Интересно, доктор Брайт без тела чувствует себя так же? Судя по громкому удару дерева о кафель, дверь была бесцеремонно выбита, и в комнате оказались ещё несколько людей: очень пьяная женщина, не менее пьяный мужчина, который при входе свалился на пол, и, судя по тонкому скрежету, Лера с новым огнеметом. Вялые шаги за ней скорее всего принадлежали Лёхе, однако Глассу показалось, что он слышал ещё какие-то звуки. — Так, а это что за хуйня? — поинтересовалась женщина. — Попрошу, не хуйня, а хуйня с коктейлем Молотова, — заметил внезапно успокоившийся Айсберг так, будто бы не запихал сейчас человека в шкаф и не смотрел на толпу пьяных людей, которые по слухам как-то уничтожили зону двенадцать. — Опа, брат твой? — пару раз икнув, поинтересовался тот женский голос, ставший, однако, ближе. — Да нет у меня тут родственников. Мой единственный брат ебанулся и теперь прячется на территории по кустам, устраивая расследования по объектам фонда, — фыркнула девушка. — Ты про того ебанутого в маске? — поинтересовался секретарь. — Тут таких, по-моему, человек пять, — прикинула Лера. — Так что с этим-то делать? — вернулась женщина к вопросу. — Ну, это Айсберг, у него температура тела — минус семь, — представила секретаря инквизиторша. — Да, слышала что-то такое. Шпион в фонде говорил о нем, вроде. Тебе ж двадцать семь? — Нихуевый у вас такой шпион, что он в засекреченное досье залез, — усмехнулся Айсберг. — Ну да ладно, сколько можешь выпить за раз? — задала самый странный вопрос женщина. — Бутылок семь, — пожал плечами секретарь. — Есть ахуительные истории из жизни? — Вроде той, где я отпиздил огромного мутировавшего зомби тремя банками колы? — Заебись, — согласилась женщина, и тут же воскликнула: — Новый член семейства! Гласс почувствовал, что почти не дышит. — Кстати, где у вас тут стаканы? А то пьем, как алкаши. — Сейчас достанем, — согласилась Лера, и дверца шкафа дёрнулась. — Погодь, я сам достану, — предложил Айсберг. — Я не настолько инвалид, уж извини. Девушка открыла шкаф, посмотрела на Гласса и с тем же постным лицом закрыла. — Хотя, судя по тому, что я открыла шкаф с тарелками, я все же инвалид. Моральный. — Слушайте, а у моего братца есть девушка? — внезапно перевела тему незнакомка. — Да, каждую неделю новая. А потом он их выбрасывает в окно и заводит новых, — съязвил Айсберг. — А друзья у этого долбоеба вообще есть? — Нет конечно, ты его вообще видела? Кто б с ним дружить стал? Ошивается вечно один и хуйню творит один, — фыркнула Лера. У Саймона появились чувство, что его минуту назад спасли и продолжают спасать. — Год прошел, число сменилось, нихуя не изменилось. Дайте-ка мне тарелку, я ее кому-нибудь об голову разобью, а то скучно. — Скучно, говоришь... Ну ладно, блять, я пошла дышать воздухом. — Лера, стой. Лера, блять, ты куда... Лера! — заорал Леха, и что-то с глухим звуком упало вдалеке. — Нихуя, вот это называется воздухом подышать, — хохотнула женщина. — Я просто хочу посмотреть, что во что превратился ее труп. Тут же третий этаж! — Полностью поддерживаю, — с интересом согласился Айсберг. — А кто в окно выпал? — поинтересовался Брайт, вошедший в комнату. — Хотя похуй, все равно звучит как тост! — Предлагаю разъебать рептилию, — уже куда более собранным голосом предложил, судя по всему, оклемавшийся мужчина. Послышался одобрительный рык. Некая аномальная, как можно было предположить по крайне странным звукам шагов, сущность, присоединилась к собравшейся компании. — Рептилия, рептилия, хуептилия, — отказался Джек, и Саймон услышал короткий стук в дверцу, означавший "Внимательнее, сейчас придется запоминать, в какую сторону бежать." — Давайте выпустим чумного уебка и его ебыря в маске! Гласс понял, что единственным верным решением было повторить путь Леры. — Заебись, мне нравится, только что с ТиДжеем? — уточнил агент. — Думаю, этот овощ разберётся, — отмахнулся доктор Брайт. — В общем, валите, расчистите царю дорогу, а мне ещё код вспомнить надо. Все, кыш отсюда, я вам свою заначку вискаря не покажу. — Да пошел ты, — вздохнула женщина. — Погнали ребят, монтировкой мыломаем! — Мы умрем? — уточнил Айсберг. — Кого-нибудь можно будет избить? — Конечно можно, — подтвердил Микель. — Тогда чего мы, собственно, ждём! — уже немного поддатым голосом согласился секретарь. — Пошел ты нахуй, Гирс, меня не остановить! Собрание пьяных самоубийц дружно выкрикнуло что-то нестройное и ринулось из комнаты, однако Гласс не спешил выходить: ему казалось, что ничего ещё не закончилось. Он оказался абсолютно прав, так как едва шаги вдали затихли, в комнате раздался вздох. — Неужели я разучился веселиться? Доктор Брайт глухо упал на стену и сполз на пол. Саймон, не долго раздумывая, толкнул дверь шкафа и сощурился, смотря на свет, лившийся из окна. Брайт поднялся и прошел мимо, не заметив психолога, после чего подошёл к окну и оперся на подоконник. — Лера! — крикнул он. — Что? — послышалось снизу. — Эти имбицилы пошли к сорок девятому и тридцать пятому. Разберись пожалуйста, не хочу с этим сам ебаться. — Да пошел ты... — устало вздохнула девушка внизу. — Ключ карту скинь! И Леху, если он там. — Дура, блять, я за тобой не прыгну, — отозвался Леха из невидимой зоны. Брайт вздрогнул, заметив тень своей сотрудницы. — Ну так припрись по лестнице, мне как минимум автомат нужен. Леха вздохнул и также вышел из комнаты, спешно направляясь к лестнице. Джек помотал головой, словно пытаясь взбодриться, и вернулся к стене, сев на пол. Пару глотков алкоголя спустя, доктор тихо засмеялся. — Пиздец. Лучше б он врал. И лучше б я таким ванильным долбоебом не был. Саймон понял, что больше сидеть на месте не мог, и легко спрыгнул на пол. Джек с удивлением взглянул на него, однако тут же грустно улыбнулся. — Я то думал, что моей лучшей пьяной галлюцинацией была мать, предлагающая пивка. Хуй там плавал. Психолог, не особо понимая, что творит, подошел ближе. Он сам не понимал, почему не бежит прочь, дабы не ухудшать ситуацию, однако по неведомой причине Гласс просто не мог уйти, оставив Джека в одиночестве. Саймон аккуратно присел рядом и взглянул на сверлящего стену взглядом Брайта. Тот молчал, и психолог решил ему не мешать, так как и без того уже нарушил все мыслимые и немыслимые личные границы. Однако в один момент парень почувствовал, как на его колени что-то упало. Джек невозмутимо смотрел на него снизу вверх, словно рассматривая, и Гласс решился прервать эту паузу хоть чем-то. — Доктор Брайт... — Джек. — Но, доктор... — Джек. — Джек, — сдался Гласс. — Я хочу задать вопрос. Пьяное тело заинтересованно взглянуло на Гласса, и расплылось в мягкой полуулыбке. — Тогда я должен дать один честный ответ на один твой любой вопрос, верно? — Н-не думаю, что вы обязаны соглашаться, — спешно отступил Саймон. — Нет-нет, я совершенно согласен, — вдруг запротестовал доктор. — Я так часто втягиваю тебя во всякое дерьмо, что ты имеешь полное право. К тому же, тебя тут нет. Гласс замер, задумавшись. О чем бы он хотел спросить? О семье доктора? О его... Чувствах? О прошлом? А будет ли так лучше? Все, что он говорит, ведёт к одному — к самоубийствам. Будет ли лучше, если он опять полезет туда, куда не стоит? Конечно нет. Это же Гласс. — Как думаете, в чем суть аномалий? Джек глубоко вздохнул. — Лера, да? — Да, наверное. Мы иногда с ней говорим по работе, и она всегда хочет знать, почему мы здесь. Недавно мы засиделись за чашкой кофе, и она мне рассказала об этом. — Лера ебнутая, она вряд ли доживёт до двадцати. Не слушай ее, а то также закончишь. — Но даже у мыслей самоубийц есть логика, верно? — усмехнулся психолог, но, поймав настороженный взгляд, замахал руками: — В смысле, в этой логике все равно есть... Логика? Доктор Брайт тихо фыркнул. — То есть, неважно. В общем, она говорила, что аномалии не похожи на, как она сказала, «пьяный бред сумасшедшего», и потому, наверное, в большинстве своем не созданы кем-то. Лера ещё говорила, что изучила сотни документов, и жалела, что... — ...слишком тупая, чтобы понять все самой, — вздохнул Джек, заканчивая фразу. — Я слишком долго забирал у нее материалы, чтобы знать, как это заканчивается. — Впрочем, она говорила, что есть три теории, — кивнул Саймон, возвращаясь к теме. — Межпространственные порталы, отдельный вид, кажется, ионного излучения, приводящее к неестественным мутациям, и сбои в работе пространства. — Ионизирующего, — снова улыбнувшись, поправил Брайт. — И я думаю, что это порталы. — Это сложновато для меня, — согласился Гласс, склонив голову. — Впрочем, разве это не интересно? Я имею ввиду, — сделал он паузу, подбирая слова. — Разве не интересно понять, что же нас свело? Щеки доктора стали розовыми, то ли от алкоголя, то ли от какой-то эмоции. Он и сам вряд ли понимал, что это было, однако ему это нравилось, и он растянулся в широкой улыбке. — Ну-ну, знаешь, есть два вида излучения — и-ионизирующее и неионизирующее. Одно переносит больше энергии и может тебя из блондина в трупа превратить, а второе не может, — начал он сбивчиво объяснять. — Вот, и есть куча источников, типа, спонтанный радиоактивный распад радионуклидов, термоядерные реакции, там, индуцированные ядерные реакции в результате попадания в ядро высокоэнергетичных элементарных частиц или слияния ядер... С этих слов Саймон потерял связь с сервером и просто с глупым выражением лица рассматривал оживившегося, но все такого же в стельку пьяного Джека, который, запинаясь и порою бормоча, продолжал говорить. И все же, хоть было сложно признать, однако доктор выглядел таким милым и дружелюбным в тот момент. — Слушай, Саймон, — вдруг прервался Брайт, и лицо психолога исказилось недоумением. — Да, доктор? — Я тоже хочу задать тебе один вопрос, — монотонно протянул он, и снова ожил. — Ты не обязан отвечать честно, но все таки. — Конечно... Джек, — кивнул Саймон. — Почему ты ещё здесь? Психолог склонил голову ещё сильнее. — Я не совсем понимаю, наверное... — Нет, все ты понимаешь, — вдруг настоял Брайт. — Я же легко могу убить тебя. — Ну, как сказать... — замялся Гласс, подбирая слова. — Вы меня не особо пугаете, что ли. Точнее, вообще не пугаете, ну, то есть вы не страшный, вот вообще, я просто... Ну, если быть совсем наглым, то мне кажется, что я вам... Не так... Противен, как некоторые люди, так что думаю, что вы были бы не против, если бы я проводил с вами какое-то время... — То есть ты мне нравишься. — Нет, ну, это слишком... Сильное выражение, и это слишком... Грубо по отношению к вам... — Ты совершенно прав, продолжай, — перебил его жалкие попытки Брайт, которому, казалось, уже было просто интересно к чему это приведет. — Можешь не подбирать слова, все равно ты — мой алкогольный глюк. Гласс глубоко вдохнул, и, успокоившись, улыбнулся. — Просто если вы нуждаетесь во мне, то я совсем непрочь нуждаться в вас. Брайт замолчал, не зная, что ответить. Конечно, Саймон опять сморозил глупость, и теперь им обоим было, кажется, неловко. Однако доктор вдруг потянулся к Глассу, который даже не дрогнул, когда чужие руки легли на его шею и притянули парня к себе. Новое тело Джека даже издалека Саймону казалось крайне теплым, что ли, однако сейчас он прекрасно чувствовал обжигающий жар этого пьяного поцелуя. Саймон не успел ничего понять, ибо кисти доктора ослабли, а сам он отключился. Гласс не стал в то же мгновение выпрямляться и остался в том же положении, рассматривая его — то ли коллегу, то ли друга, то ли кого-то большего. Однако вместо решения, кем же этот человек ему был, он лишь убрал волосы спящего с глаз, мягко улыбаясь. — Вы говорили, кажется... Everything will be all Bright.