Утерянное сказание

Каверстен — небольшая деревня между Артел Деллом и столицей Светлого королевства Саркасом. Кучка небольших домов с глиняными или деревянными стенами с соломенной крышей. Со своей атмосферой упадка, грусти. Когда-то блещущее золотом Светлое королевство теперь растекалось по карте грязным пятном, и это место прекрасно демонстрировало это. Артур поправил капюшон плаща, морщась от редких капель. Вдоль поломанных косых заборов сидели нищие, старики или сновали оборванные дети с грязными лицами. Родерих крепко сжал руку принца, таща куда-то на главную площадь с одной маленькой гостиницой и таверной. Здесь редко кто проезжал, обычно торговцы. Покинуть Светлой королевство можно через город Артел Делл или Северный тракт, и выбор людей нечасто останавливался на первом. — Уже вечером здесь в лесах будет красиво, — Артур не слушал тихий мелодичный шёпот своего спутника, погружаясь в то, что видит перед собой. Вдали от столицы упадок был заметен ещё сильнее. Он знал, что род Кёркландов годами тратил деньги на своё довольствие, забывая о людях. Великое Светлое королевство, которое когда-то цвело, наблюдая за упадком северных соседей, построенное на берегах тёплого моря и плодородных землях. Артур много читал о прошлом как своей страны, так и чужой. Когда тебя банально не выпускают на улицу, приходится сбегать в единственный доступ тебе мир, книги. Тёмная Империя совсем другая. Говорят, там вечно снег, свежий морозный воздух, горы вокруг и драконы, скрывающиеся в их пещерах. На самом деле, очень привлекательные картинки для молодого принца, символ дикости и свободы, которой он и не знал никогда. Как живут люди там? Много ли в Тёмной Империи нищих оборванцев и грязных, полуразрушенных деревенек вроде этой? Артур сомневался, ведь северные соседи были основными поставщиками мехов, драгоценных металлов, камней и руд. Можно ли называть их Императора жестоким, если он казнит дворянство? Артур был с этим не согласен. Он сам имел список людей, которых бы убил. Но что если Император казнит и его, просто потому что он плохо удовлетворит его однажды ночью? Он знавал и не такие истории о младших мужьях, которые чахли от побоев и унижений старших. Это ужасающие реальные истории, становиться героем которой не хочется. Наивная радость от осознания самого факта, что он сбежал, схлынула, оставив после себя горечь и страх перед будущим. Родерих, как старший и подчинённый, а оттого — ответственный, пытался как-то сгладить это редкими замечаниями или интересными фактами, которых знал огромное множество, но, кажется, тем самым лишь разозлил Артура. Когда они остановились в одной из гостиниц Каверстена, Кёркланд категорично заявил: — Мне надо побыть наедине с самим собой. Оставь меня. — Это небезопасно! — Родерих покачал головой, но Артур воскликнул: — Плевать! Хочу побыть один! Оставь меня в покое и не смей идти за мной, пока я сам не вернусь, это приказ! Шатен изумлённо застыл, а после, обиженно поджав губы, отправился в таверну. Чтобы пережить такие заявления, ему определённо нужно было много сладостей и кофе. Очень много кофе. — Приказ, видите ли! — раздражённо ворчал, склонив голову, Родерих себе под нос, поднимаясь по лестнице в свой номер час спустя. Выпил он не только кофе, а потому голова немного кружилась от хмеля. — Нашёлся приказчик... Самое время одному ходить, ну конечно! А если он умрёт, что мне делать?! Стоило ему ступить на второй этаж, как он врезался в кого-то. — Прошу прощения, — растерянно пробормотал шатен, поднимая взгляд, и замер, мгновенно трезвея. — Ба-а-атюшки. Кого я вижу, — произнёс чертовски знакомый хриплый голос, а ярко-красные глаза восторженно блеснули. — Родерих Эдельштайн! — Гилберт, — почти испуганно промолвил шатен и отступил назад, забыв, что там лестница. Он пошатнулся, начав падать, но сильная рука схватила его за запястье и притянула обратно. Впритык к обладателю. — И снова ты, пытаясь избежать меня, попадаешь в смертельную опасность, — задумчиво заметил альбинос. — Это привычка у тебя такая?.. Родерих, покрасневший от смущения, оттолкнул мужчину от себя. — Не смешно! — Представляешь, я тоже так думаю, — огрызнулся Байльшмидт. — То-то мне этот год смешно было, когда думал, что ты умер, просто обхохочешься! — А кто виноват?! — взвизгнул Эдельштайн. — Кто меня из страны выдворил?! — Тебе всего-то нужно было взять моё поручительство! — Ага, и лечь под тебя! — Как будто бы ты не хочешь! И, между прочим, в комплекте официально заверенный брак шёл. — Пошёл к чёрту, — упрямо топнул ногой Родерих и обошёл Гилберта, направляясь к себе, но тот коснулся его предплечья, останавливая. — Так, погоди, лучше скажи мне, как ты выжил и что делаешь здесь. Шатен выдохнул, закатив глаза, и, взяв Гилберта за руку, потащил за собой. Сердце трепыхалось в груди, как пойманная в клетку птица, желающая вырваться из сковывающих её пут. Горячая кожа Байльшмидта, в противовес его собственной, почти мертвецки холодной, обжигала, но Родерих бы ни за что не посмел отпустить его сейчас. Пока есть возможность его касаться... Уже в комнате Эдельштайн показательно устроился в самом дальнем от своего гостя углу и начал рассказ. — Меня поймали на границе. За нарушение границ наказание одно — смерть, но своевольный младший принц выступил со встречным предложением — ограничить мою силу и отдать ему в услужение. Благодаря протекторату старшего брата он добился такого решения от суда, и на мне теперь висит долг жизни и ограничение в одну десятую часть от моей силы. — Одну де... Чего?! — Гилберт широко раскрыл глаза, смотря на Эдельштайна с удивлением. Тот, погрустнев, коснулся чёрной ленты на шее. — Артур требовал ограничение на половину, но судьи сочли его неудовлетворительным. Либо так, либо смерть. — То-то я больше не чувствую, что от тебя могильным холодом тянет... Родерих посмотрел на собеседника со злой укоризной. — Прости, прости. Я очень сочувствую тебе, если честно, — Байльшмидт поднял руки в мирном жесте. — Как я понимаю, ты сопровождаешь сбежавшего принца? И тот самый новенький слуга, уже год как неотступно за ним следующий, — это ты? — Правильно понимаешь. — А ещё ты греешь ему постель. — Что? — Эдельштайн нахмурился. — Нет! Ты... Я тебя придушу, понятно?! — злобно прошипел он, покрываясь румянцем. — Почему у тебя на уме всегда одно и то же?! — Уж извини, но такие слухи ходили о новом слуге второго принца, — Байльшмидт пожал плечами. — Так нет? — Нет! — отрезал Родерих и обиженно отвернулся. Как этот идиот мог вообще так подумать о нём?! Он ведь и к тому, кого любит, не позволяет себе приближаться. Роль постельной грелки ему чужда. — Замечательно, — кажется, Гилберт выдохнул с облегчением. Не просто идиот, а ревнивый, тьфу! — А теперь позволь спросить, где наша пропажа, а? — Наша пропажа в депрессии и приказала мне оставить её в одиночестве, — фыркнул Эдельштайн, припоминая ещё одну обиду. Этот вечер — испытание для его нервов. — А ты здесь, чтобы найти её? — Ну-у-у, типа того, — протянул Гилберт. — А ещё сопроводить обратно к месту назначения и проследить, чтоб её не попортили. А то атмосферу двора Тёмной Империи ты помнишь, наш повелитель опасается. — Да уж, причины тому есть, — пробормотал Родерих. — Артур сейчас должен быть где-то в лесу, цветочки смотреть и зверьков гладить. — Почему моя жизнь не может описываться одной этой фразой... — Ты слышал что-нибудь об ответственности, а? — некромант закатил глаза. — Об ответственности, между прочим, мы с тобой ещё поговорим, — бросил Гилберт, разворачиваясь на пятках и выходя из комнаты. Эдельштайн посмотрел ему вслед с недоумением. Какие у него-то могли быть претензии?.. Тем временем Артур сидел на полянке, еле освещаемой остатками лучей солнца, закатившегося за горизонт, и подбрасывал в руке небольшое зелёное яблочко, сорванное с деревца в паре метров от него. Беззаботно его укусив, парень скривился, будто проглотил целый лимон, и принялся отплёвываться, откинув надкушенное яблоко подальше. — Тьфу! Как такую кислятину есть?! — Кёркланд с обидой воззрился на несчастную дикую яблоньку. — Ты почему не предупредила, что у тебя яблоки ещё не дозрели?! А, блин. Дожил. Разговариваю с деревом. Возможно, промелькнула в его голове на удивление здравая мысль, не стоило обижать Родериха своими капризами и переться в лес самому. Он же и не бывал в них почти, ничегошеньки не знает, может, съест ещё что-то да копыта отбросит вообще. Артур оглянулся и заметил невдалеке мелькнувший пушистый белый хвостик. Этот зверёк ему, к счастью, был знаком, он совсем безобиден, во дворце тоже таких держали. Поднявшись, Кёркланд последовал в ту сторону, где заметил его, и вскоре взял на руки это мелкое чудо, верк. Ростом не больше двадцати сантиметров, с большими ушками и узеньким тельцем, покрытым белой шёрсткой. Зверёк смотрел на него огромными, размером с блюдце, аметистовыми глазками и с интересом вилял длинным хвостом с кисточкой на конце. — Моя ты радость, — умилился подросток, поглаживая животное за ушком. То довольно прикрывало глазки и ластилось, мурча. В кустах запищал кто-то, привлекая внимание увлечённого парня. Встав с травы и не обращая внимания на окруживших его животных, парень отряхнул плащ и снял капюшон. В кустах он нашёл маленького детёныш верков. Малыш слепо лазил по листьям смородины и жалостливо (по крайней мере, именно так это звучало для восприятия Артура) пищал. Принц осторожно, царапая руки об ветки, достал его, прижимая к груди. Верк довольно замурчал, как котёнок, залезая в карман плаща, сворачиваясь клубком. — Что ж, — вздохнул принц, проводя пальцем по сухому, горячему носику зверька. — Видимо, теперь ты мой новый друг. Как мы назовём тебя? — зверёк дёрнул лапкой. — Ладно, назову я. Давай Листик? У тебя такой приятный мятный цвет шерсти, будешь Листиком мяты. Остальные верки радостно заверещали и разбежались дальше подъедать любимые ягоды с кустов. Видно, у малыша не было родителей, вот они и хотели, чтобы парень его забрал. Сорвав цветок и с трудом запихнув его в волосы, Артур направился обратно в гостиницу. Иначе утром он будет двигаться, как мёртвый, которого некроманты подняли раньше времени. Хотя, может, шутить так даже в мыслях не стоило, когда с тобой едет самый настоящий некромант, который и не таким промышлял. Внутри гостиницы было тепло, пахло чем-то очень вкусным, но вот шум немного портил впечатление. Кёркланд поморщился, и тут кто-то схватил его за локоть. Обернувшись с намерением выразить своё возмущение и послать незнакомца далеко, надолго и обидно, принц застыл. Мужчина, который удерживал юношу, был молод и красив очень необыкновенной, экзотичной красотой, внушающей какое-то чувство опасности. Альбинос с острыми чертами лица и жестоким, если не свирепым взглядом — А вот и потеряшка, — странный незнакомец оскалился, словно хищник, нашедший жертву. Кёркланду стало страшно. — Меня зовут сэр Гилберт Бальшмидт, ваша защита до тех пор, пока вы не вернётесь обратно в замок. И верный слуга Тёмного Императора. Всё. Ему конец. Закончилась его свобода. К чёрту все эти романы, где главные герои сбегают из дома, и им за это ничего! Его будет ждать наказание. Артур обречённо склонил голову, пытаясь сдержать подступающие слёзы. За что с ним так? Почему именно он должен... — Ваше Высочество, — тихо шепнул знакомый голос, и принц рванул в его сторону. Родерих обнял Артура, уткнувшегося ему в грудь, за плечи и строго посмотрел на Гилберта. — Ты что творишь, чёрт тебя дери?! — Я? — Кёркланд с удивлением услышал, как немного хриплый голос Байльшмидта растерял все угрожающие нотки, заимев жалобные интонации, и обернулся. Мужчина и впрямь приподнял брови, немного поджав губы, как невинно оскорблённый миротворец. — Ты ребёнка напугал, недоумок! Ему даже восемнадцати нет, постыдился бы хоть! — прошипел сквозь зубы некромант. — А, прошу прощения. Совсем забыл, что пугаю детей, — Гилберт весело ухмыльнулся, и у Артура немного отлегло от души. — Ты знаешь его? — спросил он, отстранившись и глядя на Родериха. Тот ответил: — Ну, разумеется. Вообще-то мы даже родственники. — Дальние, — недовольно вклинился Байльшмидт. — Кстати, может, вернёмся в номер, а то говорить о подобных вещах в холле, где огромное количество лишних пар ушей, немного тупо. — Это Гилберт Байльшмидт — герцог Тёмной Империи и близкий друг Императора, — продолжил Эдельштайн уже в их с Артуром комнате. Юный принц всё так же держался его и с опаской смотрел на нового знакомого. — Стой, так ты тоже знаешь Императора? — с надеждой спросил Артур, встрепенувшись. Родерих лишь покачал головой. — Нет уж, сам дружбу с ним не вожу. Так, пару раз видел одним глазом на балах, да и всё. — М-м, — Артур развернулся к Гилберту. — А ты можешь сказать, какой он? Байльшмидт приподнял брови в удивлении: — Малец, ты не считаешь, что моя рецензия, во-первых, будет необъективна, а во-вторых, я смотрю на вещи иначе, чем ты? Скажу одно: он достаточно умён, чтобы не превращать твою жизнь в ад. Он тебя в принципе не для того купил. Последнее слово остро резануло по ушам. И правда, его купили, как какой-то товар. Скот. — Гилберт! — воскликнул Родерих. — Ой, перестань, — альбинос мотнул головой. — Он это знает, ты это знаешь, все это знают. На некоторые вещи надо смотреть реалистично. И это должно утешать, хотя бы отчасти. — Спасибо уж, — пробормотал Артур, и впрямь немного успокоившись, и тут что-то пискнуло. Вспомнив о верке, Кёркланд запустил руку за пазуху и вытащил оттуда малыша мятного цвета. — Кстати, Родерих, нас теперь трое. Некромант лишь страдальчески вздохнул. Его окружают идиоты. — Я вас поздравляю, — язвительно заметил Байльшмидт. — А также напоминаю, что кое-кому стоит вернуться в отчий дом. — Ни за что! — запальчиво воскликнул Артур, растеряв весь страх. — Тебя купили, напомню, за большие деньги. Ты как минимум ставишь сделку под угрозу. — Да так моим родителям и надо, — мстительно зашипел принц. Ни капли не удивлённый Байльшмидт хмыкнул. — А ты не подумал, что может пострадать ваш народ? Император не отличается великодушием и способностью прощать. — Это... угроза? — Артур поник. — Гилберт, — Родерих одёрнул его. — Это национальные интересы, — Гилберт строго мотнул головой. — Я не нарушу сделку, — тихо сказал принц. — Но, пожалуйста... мне нужны эти три месяца. Я хочу хотя бы узнать, что такое свобода. Гилберт помолчал с минуту, раздумывая. — Ладно. Но я буду с тобой всё это время. А также ты не должен рисковать своим телом, всё же тебе ещё рожать, не забудь. — Сам рожай, — проворчал Артур. — Увы, не вышел нужными органами. Договорились, значит? — Да, — юноша покорно опустил голову.