Когда мы верили в бабочек

Беззаботно улыбающийся Слава Киреев даже не догадывался, что за ним пристально наблюдают четыре пары глаз. Выйдя из музыкальной школы, которую он посещал после занятий, парень остановился на крыльце, разговорившись с какими-то парнем и девушкой. — И долго будет болтать? — нервно спросил Витя, переминаясь с ноги на ногу. — Ты куда-то торопишься? Ну вали тогда, — огрызнулся Страус. — Щас ты у меня свалишь. — Слышь, толстый, заткнись! — возмутился блондин. — Ты кого толстым назвал? — ощетинился Витя, сжимая пухлые руки в кулаки. Он был готов наброситься на Страуса. — Заткнитесь, иначе оба пойдёте нахрен! — злобно прервал их Рома, сузив глаза. Сразу же воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдалённым звуком транспорта и шёпотом ветра. Уши Никифорова были красными, как и лицо. Он был одет в потёртые голубые джинсы и синюю джинсовую куртку с толстым плюшевым подкладом. Одежду он обычно отбирал у тех воспитанников, которым кто-то присылал посылки. Иногда, правда, покупал по специальной цене на Красном рынке. Прошло около пяти минут, и Киреев помахал своим собеседникам, прощаясь с ними. Четвёрка друзей следовала за ним три квартала. Роман понимал, что сейчас тот войдёт в арку, за которой будет тихий дворик, в котором темно и жутко — Никифоров уже не раз следил за парнишкой и прекрасно знал его путь. — Огибаем дом с той стороны, — велел он дружкам, кивая направо. Когда Киреев вошёл в арку, ему навстречу, из мрачной темноты, выплыли четыре фигуры. Парень замер, нервно облизав губы. И вот свет попал на лица, но это не принесло Славе облегчения — Рома, как вестник смерти, никогда не появлялся просто так. — Привет, друг, — улыбнулся Страус, заходя ему за спину. Витя последовал его примеру. Теперь испуганному Кирееву было не спастись. И парень это понял. — Привет, ребята, — он постарался улыбнуться, удерживая на плече ранец. — А вы как тут? — Что-то ты, Славочка, дорогу к нам забыл, — недобро ухмыльнулся Рома, останавливаясь напротив парня и с нескрываемым презрением глядя в его тёмные глаза. — Нашёл мамку с папкой, и больше ничего не надо, да? Выбросил друзей из жизни? Как нехорошо. Слава сглотнул. Он никогда не был особенно дружен с этой компанией, и не раз Рома крепко избивал его, срывая таким образом злость на кого-то из педагогов. — А как одет, — холодно улыбнулся стоящий рядом с Никифоровым Лешек. — Ну прям принц английский. Витя хохотнул и сорвал ранец с плеча Славы. Киреев пошатнулся. — Ребят, ну не надо… — прошептал он, дрожа от страха и холода. — Часы гони, — отчеканил Рома. Тот быстро закивал и снял их. Протянул Никифорову. Парень медленно, словно делая большое одолжение, забрал вещь, покрутил её в руке. — Балуют мамашка с батей, да? — спросил насмешливо. — Хорошо устроился, убогий ты наш. Витя отдал ранец Страусу. Тот блестел глазами, с благоговением и интересом глядя на вожака. Все ждали команды «фас». — Прошу, не бейте, — прошептал Слава. — Ну ты только не ссы, а то мамке придётся трусишки твои стирать, — злобно рассмеялся Роман, и под хохот друзей надел на запястье часы. — Мне идёт. Как считаешь? Киреев быстро закивал. — Деньги есть? — сплюнув в сторону, спросил Никифоров. — Да, вот… Всё, что есть, — с этими словами Слава дрожащими руками достал из кармана джинсов несколько смятых купюр. Роман выразительно посмотрел на Витю. Тот мгновенно выхватил деньги, толкнул парня. — Наш Славка-то считает, что особенный. Зазвездился. Думает, мол, мы все второй сорт, а он — избранный, — растягивая гласные, со злым упоением произнёс Никифоров, отходя к стене арки и припадая к ней плечом. — Нет, я так не думаю! — воскликнул Слава. — Он ваш, ребята, — сухо отрезал Рома. Витя сдавил горло Киреева огромной ручищей, так и стоя сзади. Лешек, блеснув тёмными глазами, в два шага оказался перед Киреевым, и начал наносить быстрые удары кулаками по его животу, словно Слава был боксёрской грушей. Лёша всегда отличался тягой к кровожадности. Из всей четвёрки он больше всего любил насилие и был в нём очень жесток. Однажды он чуть не вырвал язык у одного третьеклассника — с трудом оттащили. Слава не успел закричать — второй рукой Витя закрыл ему рот. Страус хохотал, от нетерпения скакал вокруг побоища, так и держа в руках ранец. Рома же наблюдал за происходящим с холодным безразличием. Когда Лёша отпрянул в сторону, дёргая руками, Витя повалил Славу на землю. И все трое стали пинать его. Пинали долго и довольно жестоко. Потерявший от боли сознание Киреев напоминал большую куклу. — Шмонайте карманы, кроссы снимайте. И кожанка классная, — приказал Роман. Когда с ограблением было покончено, друзья быстро сиганули в тёмный двор, оставив на земле избитого и полураздетого парня. Страус, весело хохоча, взвизгивал от удовольствия. Остальные тоже были весьма довольны. Вскоре остановились, чтобы отдышаться. Страус отдал ранец Никифорову, бросил на землю массивные белые кроссы и, ловко высвободившись из своих, сунул в них ноги. — Мои, мои! — радостно закричал он, скача. — Ром, ну можно, а? Можно? — Бери, — хмыкнул Роман, изучая содержимое ранца. — Деньги я забираю себе. Куртку… — Мне? — с надеждой спросил Витя. — Она на тебе не сойдётся. Страус захохотал. — Так что тебе, Лёха, — с этими словами Никифоров бросил кожанку брюнету. Тот сдержанно улыбнулся и кивнул: — Спасибо. — А мне чего? — надуто пробубнил Витя. — А тебе ранец, — небрежно ответил Рома и кинул его другу. — А чё в нём? — тот с надеждой заглянул внутрь. — Ух ты! Какие-то пластинки! Кассеты… вау! — Дай-ка посмотреть! — перестав скакать и улыбаться, воскликнул Страус и бросился к Вите, который тут же повернулся к нему спиной и приподнял локоть. — Отцепись, дурак! — Дай посмотреть, говорю! — Нет! — Слышьте, никуда на уходите. Я в магазин, и вернусь, — сказал Рома, кивая на гастроном. — Пойти с тобой? — негромко спросил Лешек, во внимательных тёмных глазах которого застыло странное чувство. — Не, жди здесь. Никифоров хотел купить сигарет и чего-нибудь вкусного. Благо, теперь деньги позволяли. А ещё жвачку. Да, это вещь. Гастроном «Первый» был самым большим в городе, и ассортимент тут был тоже недурён. Рома рассматривал коробки с конфетами, когда рядом возник какой-то мужчина. Парень даже не взглянул на его лицо, его внимание привлёк торчащий из кармана куртки кошелёк. Сузив глаза, Никифоров поднял голову и поглядел на человека. Тот с задумчивым видом смотрел на конфеты. Правильные черты лица, характерный острый подбородок, чёрные волосы… На вид ему было лет сорок. Рома понял, что это его единственный шанс, и нельзя медлить. Через мгновение тот отвернётся и пойдёт дальше, и всё. Не видать денег. Протянув руку, парень осторожно подцепил кошелёк, и хотел было медленно вытащить его, как мужчина быстро, какой-то волчьей хваткой схватил его запястье. Словно только этого и ждал! Блестящие карие, почти чёрные глаза, вперились в его собственные пристальным взглядом. — Ключ от квартиры тоже дать? — насмешливо спросил он. — Какой… ключ? — поджав губы, хрипло спросил Роман, учащённо дыша. — Где деньги лежат. Парень не читал «12 стульев», поэтому не понял услышанное. Он дёрнул рукой, хмурясь, но мужчина был сильнее и держал крепко, глядя в светлые нахальные глаза. — Отпусти, дядя, — процедил Роман. — Или отвести тебя в милицию? — спросил тот, изгибая бровь. — Дядь, не надо милиции, — скрипнув зубами, отчеканил Никифоров. — А я думаю иначе. — Чё жадный-то такой? — злобно спросил парень. Мужчина сморгнул и вдруг расхохотался. Смех у него был мягкий, приятный, и это ещё больше разозлило Рому. Тот отчаянно задёргал рукой, привлекая внимание стоящей неподалёку пары, выбирающей консервы. — Всё, всё, успокойся, — посмеиваясь, тип даже не думал отпускать Никифорова. — Ты же только внимание привлекаешь. Сейчас мы выйдем из магазина, сядем в мою машину, и поедем к тебе домой. Я отдам тебя лично в руки твоим родителям. Роман перестал дёргаться. — Ну ладно, — оскалился он. — Тогда пошли на кассу. И они пошли. — Это тоже посчитайте, — сказал брюнет, указывая на товары, которые были у Ромы. Тот не стал отказываться от такого подарка. Вскоре они вышли на улицу. Перспектива покататься на машине очень грела душу. Никифоров не собирался терять шанс развлечься. Мягкие кресла, тепло салона — красота. — Где живёшь? — спросил мужчина, подходя к белой «Волге» и вставляя ключ. — У бассейна. — Далековато. — Ага, но ты обещал отвезти, — шмыгнув носом, ответил Рома. — Садись. Парень занял переднее пассажирское сидение, содрал с шоколадки обёртку и принялся жадно есть. Мужчина слегка опешил от такого аппетита, но ничего не сказал. — Тебя как зовут? — спросил он, когда машина двинулась с места. — Рома. А тебя? — жуя, ответил тот. — Антон Вербинин. Парень насмешливо посмотрел на брюнета и откусил от шоколадки ещё побольше. Мужчина видел царапины на руках Ромы, видел его неухоженные ногти, под которыми была грязь, видел заусенцы на пальцах, обветренные губы. На лице ссадина, взгляд совершенно шальной, дикий, злой. Глаза странные - такие глаза бывают только у отчаянных людей. Дорогие часы на запястье и хорошая одежда пацана контрастировали с неухоженным внешним видом. Ясно — украл. — Кем работают твои родители? — А мне нельзя разговаривать с незнакомцами, — нагло ответил Рома. — А ездить с ними в машинах можно? — А ездить можно! Антон тихо рассмеялся и ничего не ответил. Через двадцать минут машина подъехала к белому зданию бассейна, за которым начинался лес. К тому времени на коленях парня образовался ворох обёрток. Он объелся, пригрелся, и его нещадно клонило в сон. — Так, куда дальше? — спросил Вербинин. Рома кашлянул и сел ровнее, стараясь сбросить дремоту. Осмотрелся. Молчание затянулось. — Ясно, — ухмыльнулся Антон и медленно откинулся на спинку. — Так где ты живёшь-то? — В детском доме, — сжав правую руку в кулак, ответил Никифоров. — Догадывался. — Откуда? — Роман покосился на мужчину. — Да так. Не суть. И где твой детдом находится? — Неважно. Я уже выхожу, — отчеканил парень и хотел было открыть дверцу. — Я не могу оставить тебя ночью, на морозе, почти за чертой города. Давай подброшу. — Нет, отстань, дядя, — грозно сказал Рома, раздувая ноздри. — Ты маньяк, что ль? Будучи крепким, Никифоров совершенно не боялся маньяков, и вопрос этот задал чисто ради красного словца. Закалённый в драках, он был уверен, что может дать отпор любому, кто посмеет напасть на него. — Ну почему сразу маньяк? — мужчина с теплотой посмотрел на парня, в его голосе звучало снисхождение. — Тогда отстань! — Знаешь, у меня дома куча всякой всячины. Я имею в виду еду, а ты любитель пожевать, да? Телик большой, три комнаты. Можешь переночевать у меня. Я живу поблизости. Антон смотрел так, словно был уверен, что Рома не откажется. Тот схватил руками обёртки и скомкал их, недовольно поджимая губы. Всё это звучало так заманчиво, что не хотелось отказываться. Роман никогда в осознанном возрасте не был в квартирах - он попал в детский дом практически сразу после рождения. Интересно было глянуть, как живут обеспеченные люди. Во зависти-то будет, когда он расскажет Страусу, Вите и Лёхе… — А газява есть? — Есть. Кола. — А дети у тебя есть? — Нет, — чуть улыбнулся мужчина. — А жена? — Тоже нет. — Точно чёртов маньяк, — небрежно сказал парень и кивнул: — Ладно, поехали.