Стать королем

Они перенеслись прямо в тронный зал Камелота и обнаружили Гвиневеру, в удобных бриджах и меховой накидке, с волосами, убранными назад, и сэра Леона и Герунда, оба в боевом облачении, совещавшихся. Комната не выглядела разгромленной, а остальные выглядели встревоженными, но не безумными, так что Артур уверен, что ни один из вражеских бойцов не прорвался сквозь заклинания, наложенные магами Мерлина на замок, чтобы предотвратить проникновение. Он напряг слух, пытаясь расслышать звуки битвы, но единственный звон мечей, который он слышал, был слабым и отдаленным. Все трое в зале сгрудились поближе к трону и вздрогнули от неожиданного появления в комнате Артура, Мерлина и Рейма. Затем они быстро окружили всех троих. Артур радостно обнял жену и позволил ей сбивчиво протестовать и выражать облегчение, слишком устав, чтобы разбираться в них. Мерлин, казалось, тоже не обращал ни малейшего внимания на скоропалительные вопросы Герунда, просто пассивно позволял себя исследовать и допрашивать. Артур наконец оттолкнул Гвиневру и откашлялся, но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, она заговорила медленно и достаточно четко, чтобы проникнуть сквозь туман в его голове. — Что случилось? — требовательно спросила она, ее беспокойства было очевидным, несмотря на облегчение на лице. — Ты просто исчез в разгар битвы, Артур. Мы думали, что ты погиб. — Я знаю, — вздохнул он, — и прошу прощения, но… — Это моя вина, Гвен, — вмешался Мерлин, пожимая плечами. — Мы столкнулись здесь с Морганой и загнали ее в угол. Как только ей стало ясно, что Камелот не будет взят, она обратила свой взор на Картис. — Картис? — спросил Герунд. — Но как? С Барьером она не могла… — Лорд Теннисон. — Теперь Мерлин казался скорее побежденным, чем сердитым, слишком опустошенным, чтобы поддерживать свою прежнюю ярость. Лицо Герунда опасно потемнело, и он схватился за рукоять меча, но Мерлин покачал головой, предупреждая его. Гвен смотрела между ними, не понимая о чем идет речь. — Тебя предали? — догадалась она. — Да. Один из членов моего двора подарил Моргане новую технологию, чтобы помочь ей в побеге, а затем открыл Барьер, чтобы позволить ей пройти в Картис. — Мерлин осел еще больше, выглядя так, будто доспехи, которые он носил, были достаточно тяжелыми, чтобы утащить его сквозь пол. Тот глубоко вздохнул и решительно выпрямился, подкрепляя свои запасы сил. — Это не имеет значения. — Не имеет значения? — недоверчиво повторил Герунд. — Конечно, имеет! Он должен быть немедленно привлечен к ответственности за свои преступления. — Теннисон мертв, Герунд, — резко сказал Мерлин. — И Моргана тоже. Битва окончена, по крайней мере на этом фронте. Вся праведная ярость мгновенно выплеснулась из Герунда, оставив его немного растерянным, разгневанным предательством и все еще каким-то образом опечаленным смертью лорда. — А здесь? — спросил Артур, поворачиваясь к сэру Леону. — Какой прогресс? — Войска Морганы какое-то время упорно сражались, — послушно доложил Первый Рыцарь, — но потом дрогнули. Позже мы установили, что именно в это время вы все исчезли. Похоже, как только они перестали получать прямые приказы сверху, то потеряли решимость сражаться. — Артур кивнул. — Страх перед своим лидером не является сильным мотиватором, — сказал он. — Большинство из них, вероятно, сражались под угрозой или под обещанием платы. Когда ее больше не стало рядом, чтобы угрожать или платить, они поджали хвост и убежали. — Последние изгнаны прямо сейчас, сир. Мы ожидаем, что к ночи город будет в безопасности. — Ты истекаешь кровью, — сказал Мерлин, делая шаг вперед и указывая на Леона. Артур увидел полоску красной ткани, вероятно, оторванную от нижней части плаща Леона, обвязанную вокруг его плеча. Леон посмотрел на него так, словно забыл о его существовании, что было вполне возможно. Мерлин подошел, чтобы рассмотреть его. — Это всего лишь царапина, — возразил Леон, но Мерлин оттолкнул его руку и размотал импровизированную повязку. Артур видел гораздо более ужасные раны, но все равно они выглядели болезненными, и из них все еще медленно сочилась кровь. — Ее нужно очистить, — сказал Мерлин, тыча пальцем в рану и заставляя Леона поморщиться. — Мед и золототысячник или календулу от инфекции, возможно, придется наложить несколько швов. Где Гаюс? Или один из целителей Картиса? — У них сейчас полно других дел, — возразил Леон, но протест был слабым, как будто он уже знал, что проиграет этот спор. — У них заняты руки. — Тогда я одолжу свои. — Мерлин взял Леона за руку и повернул в сторону дверей. Леон снова посмотрел на Артура, подняв брови. Он посмотрел на Мерлина, а затем снова на Артура, его беспокойство по поводу бледности Мерлина было очевидным. Артур не винил его; Мерлин не выглядел сейчас на пике здоровья, даже без видимых повреждений, объясняющих это. — Мерлин. — Артур положил руку на плечо Мерлина, чтобы тот немедленно не потащил Леона из зала. — Именно тебе сейчас нужен целитель. Герунд в одно мгновение оказался рядом с Мерлином, осматривая его с головы до ног, выглядя так, словно он был в секунде от обыска Мерлина и сдерживал себя только ради положения Мерлина. Потом он отказался от приличий и все равно протянул руку. — Ты ранен? — потребовал он, морщинки вокруг его рта мрачно сжались. — Где? Что случилось? Мерлин раздраженно фыркнул, шлепая по рукам Герунда, пока тот не перестал осматривать каждый дюйм тела Мерлина в поисках зияющих ран, которые, казалось, наверняка найдет. — Я в порядке, — настаивал он. — Герунд, я в порядке. Я просто устал. Ты был прав в том, что существует такая вещь, как переусердствовать, даже для меня. Думаю, сегодня я наконец-то нашел свой предел. Это, казалось, успокоило Герунда, по крайней мере, достаточно, чтобы заставить его отступить на приличное расстояние, но не убрать тревогу с лица. Артур удивился, как быстро люди стали так заботиться о Мерлине. Если бы он не знал лучше, если бы он был объективным наблюдателем, Артур легко мог бы предположить, что Герунд — отец, беспокоящийся о своем сыне, а не второй по старшинству, беспокоящийся о безопасности своего государя. — С тобой все в порядке? — спросила Гвен, сжимая и разжимая руки, что означало, что она скоро засуетиться и едва сдерживала себя. — Я имею в виду, ты не ранен? Тебе не нужен врач? — Что мне нужно, так это горячая еда и недельный сон, — сказал Мерлин. — Что я могу получить позже. После того, как раненые будут осмотрены. Моя магия, возможно, иссякла на данный момент, но мои навыки врача все еще действительны. — Он снова взял Леона под руку и вывел его из тронного зала, и на этот раз его никто не остановил. Рейм пошевелился и медленно двинулся вперед, неловко переводя взгляд с Артура на Гвиневру, которые знали Мерлина лучше всех. — Он всегда так делает? — осторожно спросил он, понимая, что обращается к иностранным королевским особам и не уверен, что имеет на это право. Но мальчик выглядел таким же озабоченным за Мерлина, как и Артур, поэтому он не мог винить его в нарушении приличий. — Ты имеешь в виду наплевать на себя, пока не удостовериться в безопасности других? — спросил он. — Ну да. Мерлин всегда старался изо всех сил помочь, чем мог. После каждой битвы и каждой атаки он бросался на помощь Гаюсу, а позже работал самостоятельно, чтобы снять груз с плеч своего наставника. И все это вдобавок к тому, что он следовал за Артуром в бой и, как он теперь знал, обычно переворачивал ход упомянутой битвы тайными актами магии. За время службы Артуру не раз приходилось приказывать Мерлину сделать перерыв и немного поспать. Мужчина просто не знал, когда остановиться. Артур вздохнул и потер лицо, вспоминая, как много раз Мерлин бросал вызов ярости Артура, чтобы забрать меч из его руки и корону с головы и утащить его обратно в свои покои. — Хотя вряд ли я могу винить его за это. Я тоже так делаю. — И все же Мерлин всегда первый говорит тебе, чтобы ты немного отдохнул, — заметила Гвен, фыркнув. — Честно говоря, вы оба такие же, как и я. — Она повернулась к Рейму, светловолосому мальчику, неуверенно маячившему рядом с сэром Герундом, который, казалось, все еще обдумывал известие о предательстве и смерти Теннисона. Или, возможно, он думал об Эллисоне. Так или иначе, он опустил голову и задумчиво нахмурился. Гвен улыбнулась Рейму. — Кажется, мы не знакомы, — сказала она. Рейм вздрогнул, покраснел и поклонился так низко, что чуть не упал вперед. — Мои самые искренние извинения, мэм. Э-э, миледи. — Э-э, Ваше Величество. Ээ… — Это Рейм, — вмешался Артур, прежде чем бедный мальчик успел продолжить свою болтовню и поранился, споткнувшись о собственный язык. Честно говоря, он смог пронзить предателя и пререкаться в разгар битвы, но не смог разговаривать с Леди? — Он слуга Мерлина. Гвен выглядела удивленной на мгновение, прежде чем улыбка тронула ее губы. Что-то от собственного веселья Артура, должно быть, отразилось на его лице, потому что она быстро восстановила свое выражение и повернулась к мальчику, о котором шла речь. — Рада познакомиться с тобой, Рейм, — тепло сказала она. — Меня зовут Гвиневра, но ты можешь звать меня Гвен. — Рейм слегка побледнел при мысли о том, чтобы называть чужеземную королеву ее прозвищем, и Артур громко рассмеялся бы, если не был так истощен. Он усмехнулся так громко, как только мог, но быстро протрезвел. Он переводил взгляд со своей королевы на заместителя Мерлина. — Какой ущерб? — спросил он. — Не так плохо, как в последние два нападения Морганы, — прагматично сказала Гвен, — и не так плохо, как в некоторых других конфликтах, которые мы пережили. Присутствие магов за нашими спинами было просто находкой. Мы потеряли едва сотню человек. Еще триста раненых, в той или иной степени. Самым тяжелым из них, разумеется, немедленно предоставлена помощь. — Многие из наших магов имеют некоторую базовую подготовку целителя, — сказал Герунд. — Те, кто все еще может передвигаться, обходят тех, у кого нет опасных для жизни травм, и делают все, что могут. — Спасибо, Герунд. — Артур снова провел рукой по лицу. Сто человек. Гвен была права в том, что это была значительно меньшая цифра, чем он привык слышать, ничтожная доля по сравнению со многими сражениями, которые Артур изучал, когда он изучал стратегию и логистику войны в юности, но все же это была значительная потеря жизней. — Я заскочу к Гаюсу, чтобы получить предварительный отчет о раненых. — Я буду сопровождать вас, сир. Я тоже должен отдать отчет милорду, — сказал Герунд. Рейм шагнул вперед, потом снова назад, очевидно, теряясь между приказом поиска своего хозяина, и попытками держаться подальше. Артур подумал, не лучше ли было оставить мальчика в Картисе, но, учитывая то, что там произошло, возможно, и нет. Порыв битвы угасал, и он, скорее всего, скоро разобьется, причем сильно. Под многозначительным взглядом Артура Гвен взяла Рейма под руку и увела мальчика прочь, задавая вопросы о Картисе и о том, чем Мерлин занимался все это время. Рейм выглядел ошеломленным, но он пошел с ней достаточно охотно. Артур доверил Гвен заботу о нем, когда понял, что он убил человека. Ему понадобится поддержка кого-то вроде Гвен, кого-то с бесконечным состраданием и пониманием, если и когда он начнет винить себя. Артур прошел через замок в малый банкетный зал, который всегда предназначался для раненых в подобных случаях, Герунд следовал за ним по пятам. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как холлом пользовались в последний раз; три года поразительного покоя сделали его ненужным. В кои-то веки они подумывали устроить там настоящий банкет. Теперь зал снова был заставлен тюфяками, служанками с кувшинами воды и стопками льняных бинтов. Гаюс был в центре всего этого, а также три целителя, прибывшие из Картиса, и несколько мелких врачей и травников, которые предлагали свои навыки, когда такое большое количество раненых наводняло после таких сражений, как это. Артур видел, что рыцари и солдаты из Камелота все еще с опаской поглядывают на делегацию из Картиса, но кое-кто позволил обработать свои раны магией, в то время как их менее доверчивые товарищи наблюдали за происходящим, стиснув зубы от боли и подозрительности. Гаюс заметил их обоих и кивнул в знак приветствия, прежде чем снова повернуться к своему пациенту. Артур подождал, не желая отрывать Гаюса от того, кто больше нуждался в его внимании, и осмотрел зал, пока не заметил Мерлина. Он был по запястье в крови картисианского мага, зашивая глубокий порез на ее боку плотными, эффективными стежками. Он все еще был бледен, но его руки были тверды, и улыбка, которую он подарил ей, когда закончил, была искренней. Он тихо заговорил с ней, крепко перевязывая рану, затем перешел к следующему в очереди. — Я слышал, ты сделал быстрый крюк в другое королевство, — раздался голос Гаюса с другой стороны, заставив его вздрогнуть. Старик поднял бровь, каким-то образом сумев выразить неодобрение одним этим жестом. Артур всегда ненавидел этот взгляд; он заставлял его снова чувствовать себя ребенком, пойманным с грязными руками среди свежих сладостей повара. Он виновато откашлялся. — Это Мерлин виноват, — сказал он, слабо махнув рукой туда, где работал Мерлин, теперь с Герундом, ожидающим за его плечом. Гаюс выглядел совершенно равнодушным к его попытке свалить вину на Мерлина. Это было немного несправедливо, так как это действительно было вне контроля Артура, но Артур должен был признать, что, если бы Мерлин остановился, чтобы дать ему выбор, он бы пошел с Мерлином добровольно. — И все закончилось хорошо, — быстро сказал Артур, стараясь, чтобы его голос звучал по-королевски и властно. — Битва выиграна, и, вероятно, война тоже. — Гаюс задержал взгляд еще на мгновение, прежде чем глубоко вздохнул, впервые выглядя на свой возраст. — Она мертва? — просто спросил он. Артур не мог заставить себя произнести это слово, все еще пытаясь осознать, что его подруга детства и бывшая сестра больше не часть мира смертных, поэтому он просто кивнул. Гаюс закрыл глаза, горе окутало его, как плащ, и заставило плечи опуститься еще на дюйм. — Полагаю, это к лучшему. Артур снова кивнул и оставил эту тему. Вместо этого он повернулся к залу и разговаривал со своими людьми. Гаюс дал ему список тех, кто не переживет эту ночь, тех, кто может выжить, и тех, кто не вернется к нему на службу, даже если выживет. Артур слушал, как всегда, стиснув зубы и опустив голову, борясь с тяжестью в сердце. Он поблагодарил Гаюса за потраченное время и оставил его исполнять свой долг. Леон, залатанный умелой рукой Мерлина, ждал его у двери. Он последовал за Артуром из холла, чтобы дать ему более подробный отчет о том, что произошло в его отсутствие. Артур отметил тех, кто действовал с выдающейся доблестью, и тех, кто умер с такой же доблестью, чтобы получить похвалу на памятном и праздничном пиру, который неизбежно последует. Он внимательно слушал описания того, как рыцари и маги работали вместе и какие методы были наиболее эффективными. Это было действительно удивительно, чего могла достичь команда из двух человек, вооруженных только мечом и магией. Артур отпустил Леона отдохнуть и удалился в свои покои. Он почему-то не удивился, обнаружив Мерлина сидящим в одном из кресел перед камином, хотя и не мог припомнить, чтобы видел, как Мерлин выходил из зала. Вид у него был такой, словно он уже давно здесь, и Артуру стало интересно, сколько времени он простоял в раздумьях с того момента, как разобрался с Леоном, и до того, как добрался до своих покоев. Мерлин все еще был в доспехах, пыльных и немного помятых, но, к счастью, без крови. В какой-то момент он отказался от объемистого синего плаща. Он не поднял глаз, когда Артур вошел в комнату, и не обратил на него внимания, пока Артур снимал с себя столько доспехов, сколько мог самостоятельно, и раскладывал их на столе, чтобы Джордж позаботился о них позже. Не говоря ни слова, Артур сел на другое кресло. — Сорок два погибших, — сказал Мерлин после долгого молчания. Артур не стал просить разъяснений, да они ему и не требовались. — Тридцать четыре мужчины и восемь женщин. Мертвых. Еще трое, скорее всего, будут потеряны еще до восхода. Это был ничтожный процент от всей мощи Мерлина, но Мерлин так не думал. У него не было опыта и практики думать о людях как о расходуемом ресурсе, как это часто требовалось правителям. Артур беспокоился об этом, о том, что сделает с Мерлином кампания; он всегда был мягкосердечным. Для него одна смерть всегда будет слишком много, а это просто невозможно. — Это война, Мерлин, — мягко сказал Артур. — Всегда есть жертвы. — Десятки детей сегодня потеряли родителя, а родители — своего ребенка. Что я им скажу? — Голос Мерлина звучал загнанно, и отблески огня, мерцающие на его лице, делали его похожим на скелет, подчеркивая впалые щеки и круги под глазами. Он так крепко вцепился в подлокотники кресла, что дерево протестующе заскрипело. Артуру хотелось что-нибудь сказать, чтобы этот взгляд исчез, но он промолчал. Если бы он это сделал, ему не пришлось бы так часто видеть его в зеркале на протяжении всей своей жизни. — Скажи им, что их близкие храбро сражались за свое королевство и что они умерли с честью, — сказал он вместо этого. Мерлин покачал головой. Он не отводил взгляда от пламени. — Я знаю, что этого недостаточно, — сказал Артур. — Этого никогда не бывает достаточно, Мерлин, но это все, что мы можем им предложить. Мерлин резко вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате, его движения были резкими и отрывистыми. Он запустил пальцы в волосы, сильно дернул. Казалось, он жует язык или скрежещет зубами так сильно, что они трескаются. Артур наблюдал за Мерлином, который становился все более и более взволнованным, задаваясь вопросом, придется ли ему сдерживать Мерлина, чтобы тот не причинил себе вреда. Наконец, Мерлин издал сдавленный рев отчаяния и боли, и огонь в камине взревел в ответ, выскочив из камина в диком порыве, который заставил Артура отпрянуть в сторону, чтобы избежать ожога. Мерлин застыл посреди комнаты, лицом к Артуру, но с опущенной головой и сгорбленными плечами, словно защищаясь. Артур ждал, затаив дыхание, но Мерлин больше не двигался. — Мерлин? — осторожно спросил он. Мерлин дернул головой, не совсем отрицая, почти рефлекторно. Он сжал кулаки, пока они не задрожали, и Артуру показалось, что он увидел намек на красный цвет, когда его ногти впились в ладони так сильно, что потекла кровь. — Это моя вина, — прошептал он, сдавленное признание было слишком тихим, чтобы быть услышанным сквозь потрескивание пламени. Артур не был полностью уверен, что вообще должен был это услышать, но услышал, и это прозвучало у него в голове, как набат. — Нет, — тут же ответил он. Он поднялся, чтобы подойти к Мерлину, но тот отступил на шаг, сохраняя дистанцию между ними. — Это моя вина, — повторил он, снова и снова бессмысленно качая головой. — Я их оставил, — сказал он. — В разгар битвы я бросил их. Я должен был остаться, я должен был защитить их. — Мерлин… — Я втянул их в это, — сказал он, его голос стал громче, даже когда он не поднимал глаз от пола. — Они не хотели этого. Совет решил, что я сошел с ума. Я предложил этот план и настаивал на нем, когда другие советовали против него. — Мерлин, ты ответил на угрозу, — сказал Артур. — Твой союзник был атакован, поэтому ты послал помощь. Вот что делают союзники в войне. — Но если бы не я, войны бы не было! — крикнул Мерлин, и огонь снова вспыхнул. Наконец он встретился взглядом с Артуром, и его глаза были красными, влажными и с оттенком дикого золота. — Я сделал это, — сказал он, и его голос дрогнул. — Это я во всем виноват. Если бы я только… Моргана никогда бы… — Он остановился, дернув себя за волосы так сильно, что это должно было причинить боль, но, похоже, таково было его намерение. Он с трудом сглотнул и покачал головой. — Я сделал ее такой. Она была тем, кем я заставил ее стать. Я сделал это, Артур, это моя… Артур схватил Мерлина за плечи, прежде чем тот успел отступить, и встряхнул его так сильно, что кольчуга задребезжала. Мерлин оборвал себя на полуслове и уставился на него широко раскрытыми глазами. Он выглядел шокированным действиями Артура, но не выглядел настолько близким к истерике, поэтому Артур снова встряхнул его, пока Мерлин не нахмурился в гневе и не попытался оттолкнуть его руки. Артур держался и ждал, чтобы сказать свою часть, пока борьба Мерлина не ослабла, и он не упал в поражении. — Это не твоя вина, — медленно и отчетливо произнес Артур. Мерлин тут же открыл рот, чтобы возразить ему, но Артур снова встряхнул его, не обращая внимания на недовольный возглас Мерлина. — Посмотри на меня, Мерлин. — Он подождал, пока Мерлин встретится с ним взглядом, хотя и неохотно. — Это не твоя вина, — повторил он. — Ты не виноват в том, в кого превратилась Моргана. Моргана всегда была непостоянна, даже в детстве. Многие факторы способствовали ее безумию, Мерлин, начавшемуся задолго до того, как ты удостоил королевство своим присутствием. Мы все приложили руку к тому, кем она стала: ты, я, Гаюс, наш отец, даже Гвен. Мы все приложили к этому руку, но никто из нас не несет ответственности за ее выбор или поступки. Ты меня слышишь? — Мерлин не выглядел убежденным, но все же кивнул, и Артур немного ослабил хватку. — Моргана выбрала свой путь, — сказал он со всей убежденностью, на какую был способен, пытаясь заставить Мерлина поверить его словам. — Она слепо следовала ему, делая то, что считала правильным, и будь прокляты последствия. Так было всегда и у нее, и у Утера. Возможно, в конечном счете ее цель была достойной, а возможно, и нет, но ее методы были ее собственными, и их нельзя было вынести. — Она угрожала нашим королевствам, обоим. Она объявила нам войну. Люди умирают на войне, Мерлин, — сказал Артур, его голос был грубым, как удар кувалды. — Так было, и будет всегда. — Мерлин поморщился, и Артур смягчил тон. Он переместил свои руки с рук Мерлина на его плечи, больше успокаивая, чем сдерживая, теперь, когда Мерлин больше не пытался убежать от него. — Измеряй успех не потерянными жизнями, Мерлин, — сказал он еще мягче. Мерлин выглядел так, как будто неуместное слово могло полностью разбить его, поэтому Артур тщательно подбирал слова. — В этом пути лежит только отчаяние. Измеряй его в спасенных жизнях. — Моргана была безжалостна. Она не заботилась ни о жизни своих людей, ни о жизни невинных людей, вставших на ее пути. Если бы мы не встретили ее сегодня, сколько еще битв она вела бы против нас? Сколько еще лет мы бы боролись? Сколько еще жизней погибло бы сегодня в одиночку, если бы ты не пришел мне на помощь? — спросил он, наклоняя голову в попытке убедиться, что Мерлин не может отвести от него взгляда, но Мерлин зажмурился и прижал подбородок к груди. Артуру нужно было, чтобы он выслушал; ему нужно было, чтобы Мерлин это понял. — Ты потерял сорок два бойца, — сказал он, и Мерлин задрожал. — Я потерял сто четырнадцать. Всего сто пятьдесят шесть, но из скольких? Сколько человек вступило сегодня в бой и сколько ушло, чтобы снова сражаться? — Артур тряс Мерлина до тех пор, пока тот снова не посмотрел ему в глаза, практически умоляя понять смысл сказанного. — Тысячи, Мерлин. Сто пятьдесят шесть из двух тысяч восьмисот. Это удивительно, ты понимаешь это? Это самая успешная битва, в которой я когда-либо принимал участие, Мерлин, и это благодаря тебе. — Ты не начинал эту войну, как бы она ни выглядела. Но ты ее закончил. Ты выиграл ее, Мерлин. Ты принес мир. Плечи Мерлина задрожали в руках Артура. Он снова и снова качал головой, пытаясь примириться с тем, что потеря жизни может считаться победой. Артур знал это чувство лучше, чем кто-либо. Первая битва, первая жизнь, отданная во имя человека, всегда была самой тяжелой. В первый раз, когда рыцарь погиб под его командованием, Артур бушевал несколько дней. Он разгромил свою комнату, разбил все, что мог достать, и проклял богов за их бессердечие и жестокость. Тогда Моргана пробралась сквозь бойню и обняла его, а он упал на колени и зарыдал в ее плечо, проклиная себя больше, чем любого бога. Его нисколько не удивило, что Мерлин пропустил гнев мимо ушей и сразу перешел к самобичеванию. Поэтому он сделал то, что сделала для него Моргана. Он притянул Мерлина к себе, чтобы обнять. Это была не самая удобная из вещей, обе они все еще были, по крайней мере, частично бронированы, но Мерлин цеплялся за него, как за спасательный круг. — Это не твоя вина, Мерлин, — пробормотал он еще раз, чувствуя, как слезы заливают его шею, и еще крепче прижимая Мерлина к себе. — Ты сделал все, что мог. Ради твоих воинов, ради твоего королевства и ради Морганы. Ты сделал все, что мог, и это все, что от тебя требуется. Некоторые вещи просто находятся вне нашего контроля. Мерлин кивнул ему в плечо, хотя слезы продолжали капать. Артур больше ничего не сказал; на самом деле больше ничего существенного сказать было нельзя, и дальнейшие банальности не принесли бы ему никакой пользы. Артур просто держал Мерлина в объятиях, чувствуя свое собственное горе так же остро, хотя и исчерпал запас слез много лет назад. Они так и стояли, пока рыдания не утихли и Мерлин не отстранился, чтобы вытереть глаза и слегка смущенно улыбнуться. — Извини, — сказал он, шмыгнув носом. Артур покачал головой. — Не стоит. Я на твоем месте был слишком много раз, — сказал он. — Терять людей тяжело, и легче от этого не становится. Но я рад. В тот день, когда мы перестанем горевать о каждом мужчине, женщине и ребенке, которых мы теряем, мы больше не заслуживаем того, чтобы нам доверяли их заботу. — Он еще раз вытер лицо и потянул за кольчугу, чтобы удобнее расположить ее на плечах. — Мне пора возвращаться в Картис. — Ни в коем случае, — твердо сказал Артур. Мерлин поднял голову, и его печальное выражение сменилось удивленно поднятыми бровями. — Прошу прощения? — возмутился Мерлин. — Ты останешься здесь на ночь, — сказал Артур тоном, каким всегда говорил, когда ожидал, что ему повинуются. Это никогда не действовало на Мерлина, но он мог надеяться, что усталость Мерлина, как физическая, так и эмоциональная, сработает в его пользу только в этот раз. Мерлин на самом деле не смотрел на борьбу из-за этого. — Герунд может позаботиться о делах в Картисе сегодня вечером. Ты будешь отдыхать, восстанавливать силы и вернешься, когда не будешь выглядеть так, будто легкий ветерок свалит тебя с ног. — Я почти уверен, что ты больше не можешь мне приказывать, — заметил Мерлин. — Не говори глупостей, Мерлин. Конечно, могу. Мерлин выглядел очень смущенным, но продолжить спор ему помешал стук в дверь. Артур откликнулся, и дверь со скрипом отворилась, позволив Рейму просунуть голову. Он выглядел измученным, но не более, чем остальные слуги, которые выдержали битву там, где они могли быть наиболее полезны. Он заметил своего хозяина и улыбнулся, с облегчением увидев, что тот все еще на ногах, а не рухнул где-нибудь в углу. — Сир! — воскликнул он, входя в комнату. Мерлин многозначительно откашлялся, а Рейм закатил глаза. — Мерлин, верно, извини. Королева сказала, что я, вероятно, найду тебя здесь. — Он повернулся к Артуру и поклонился. — Добрый вечер, сир. — Артур кивнул и повернулся к Мерлину. — Он ведет себя гораздо лучше, чем ты, — сказал он. Мерлин пожал плечами. — Я пытаюсь переучить его. — Ну конечно же. — Очевидно, мы останемся здесь на ночь, — сказал Мерлин своему слуге, но тут вмешался Рейм. — Именно это я и хотел тебе сказать, — сказал он. — Гвен уже приготовила для тебя комнату в конце восточного крыла. — Артуру хотелось рассмеяться над кислым выражением лица Мерлина и его бормотанием о властных ворривартах, но Рейм полностью проигнорировал хмурый взгляд Мерлина, казалось, с привычной легкостью. — Я приготовил тебе ванну. Правда, сейчас не очень жарко; большую часть дров они используют, чтобы вскипятить воду и обеззаразить бинты для лазарета. — Спасибо, Рейм, этого более чем достаточно. Я скоро приду, — сказал Мерлин, словно прощаясь. Рейм кивнул ему, поклонился Артуру и вышел. — Если ты сделаешь это быстро, я смогу нагреть ванну для тебя, не крадя дров у Гаюса, — предложил Мерлин, но Артур покачал головой. — Думаю, для одного дня ты сделал более чем достаточно. Я не хочу, чтобы ты упал в обморок, как девчонка, потому что не знаешь, когда остановиться. Иди отдохни, ты это заслужил. Утром мы еще поговорим. — Мерлин молча кивнул и даже не возразил — вполне достаточное доказательство его усталости — и направился к выходу. Он остановился, положив руку на дверной косяк, и обернулся. — Спасибо, — просто сказал он. Артур кивнул ему, и Мерлин ушел.