Стать королем

Большую часть этого дня он провел, запершись в палатах совета, склонившись над картами обоих королевств, длинными списками солдат и схемами различных военных стратегий. Разница между этой встречей и бесконечными заседаниями совета, которые Мерлин проводил ежедневно с тех пор, как был коронован, ощутима, и не только потому, что это был военный совет. Советники активно интересовались его мнением. Они спрашивали его совета и надеялись, что он примет окончательное решение, тогда как раньше они часто полностью игнорировали его. Ему больше не нужно бороться за то, чтобы его голос был услышан, или защищать каждое свое предложение от группы скептиков. В нем чувствовалось уважение, которого никогда не было раньше; у него возникло ощущение, что, хотя члены его совета и уважали его как личность, они мало доверяли его лидерским способностям. Возможно, ему следовало бы перечислить свои достижения раньше, потому что его вспышка неуважения к лорду Теннисону, казалось, стерла последние сомнения в его компетентности. Деяния, о которых он упоминал, не казались ему такими уж замечательными, но Мерлин догадался, что, когда все они были собраны вместе, они звучали довольно впечатляюще. Может, у него просто был немного искаженный взгляд на то, что было достижением, а что нет. Он пришел к пониманию, что некоторые подвиги, которые были обычными для него, казались почти невозможными для многих других, например, разделение внимания и выполнение двух заклинаний одновременно. В любом случае, всего того, что он сказал, было достаточно, чтобы убедить совет в том, что он далеко не так неопытен, как казалось вначале. Он знал, что делает, и они наконец-то доверяли ему. Разница, которую принесло доверие, была ошеломляющей, и время, казалось, прошло быстрее, чем когда-либо прежде, пока Мерлин планировал оборонительные стратегии для своего собственного королевства и разрабатывал множество различных сценариев предстоящего нападения на Камелот. Несколькими часами ранее, еще до начала этой встречи, Мерлин выехал к Периметру вместе с Кейном и несколькими Низшими Жрецами. С помощью всех Жрецов, множества массивных заземляющих кристаллов и значительного усиления Мерлина им удалось превратить Периметр в прочный Барьер. Единственный способ для кого-либо пройти через Барьер был с помощью немногих избранных — а именно, членов совета и некоторых высокопоставленных офицеров в боевых силах, — которым вверена власть открыть брешь, своего рода ворота в город. Теперь по крайней мере один такой человек стоял вдоль Барьера через равные промежутки, соответствующие основным входам в город, чтобы позволить войскам входить и выходить, а также на случай, если кто-то из простых людей застрял по ту сторону, когда Барьер был укреплен. Кроме этого, больше ничего не требовалось делать; город был настолько безопасен, насколько это возможно, более безопасен, чем когда-либо прежде. Конечно, на окраинах города все еще оставалось сильное военное присутствие, но это было скорее предосторожностью, чем чем-либо еще. Планы относительно Камелота становилось все труднее разрабатывать, особенно без прямого контакта с Артуром. Коммуникационные чары хороши только для отправки основных сигналов, и хотя Мерлин мог проецировать свой дух в Камелот, это требовало много магии, и Мерлин не хотел тратить столько энергии, когда уже использовал огромное количество для установки Барьера; не важно, что его магия временами казалась почти неистощимой, он предпочел бы ошибиться в сторону осторожности и взять это время, чтобы отдохнуть и пополнить свои запасы до того, как начнется настоящая битва. Неуверенность, осознание того, что грядет битва, но незнание, когда, где и насколько она велика, действовало всем на нервы. На данный момент все это предположения, гипотетические ситуации и догадки — обоснованные догадки со стороны Мерлина, но тем не менее догадки — относительно того, что сделает Моргана. На самом деле можно сделать очень много, чтобы подготовиться, не имея под рукой более конкретной информации. В конце концов Мерлину пришлось признать, что они уже просмотрели все сценарии, какие только могли придумать, и что повторять одно и то же бесполезно, и он отпустил совет, устало махнув рукой. — Лорд Эллисон, можно вас на пару слов? — крикнул он сквозь грохот скрипящих стульев. Эллисон кивнул и, дождавшись, пока в комнате почти никого не будет, подошел к Мерлину. — Вы хотели поговорить со мной, сир? — спросил он. Почетного звания, звучавшее от него, раньше не было обычным делом, сейчас оно стало звучать чаще. Прошло уже больше двух недель с тех пор, как он в последний раз выступал против Мерлина на совете или говорил о нем что-то унизительное. Его отношение, казалось, менялось, когда дело касалось Мерлина, и Мерлин не мог быть более доволен этим; он имел в виду именно то, что сказал, когда говорил Эллисону, что семья важна для него. Он не мог быть в противоречии с тем немногим, что у него было. — Да. У тебя есть военный опыт, верно? — спросил Мерлин. — Да, сир, — сказал он, гордясь этим фактом, но не так громко, как ожидал Мерлин. Мерлин кивнул, довольный своим ответом. — Тогда я хочу, чтобы ты остался здесь, — сказал он. Лицо Эллисона тут же исказилось от смущения и негодования, и Мерлин догадался, что он, вероятно, мог бы сказать эту просьбу не таким пренебрежительным тоном. — Что? — сердито спросил Эллисон. — Вы хотите, чтобы я остался, потому что… Я умею сражаться? В этом нет никакого смысла! — Эллисон, я хочу, чтобы ты отвечал за охрану королевства в мое отсутствие, — поспешил объяснить Мерлин. Это остановило жалобы Эллисона, и он на мгновение ошеломленно уставился на Мерлина. Мерлин понимал его удивление; в конце концов, у них не было хорошего начала, и их отношения с тех пор не сильно улучшились. По крайней мере, недостаточно, чтобы оправдать это. — Но… почему? — спросил Эллисон с искренним недоумением. Мерлин положил руку ему на плечо. — Эллисон, до того, как я появился, чтобы заявить свои права, совет был полностью готов отдать тебе трон, — сказал он. Он пришел к этому решению прошлой ночью, когда понял, что, возглавив сражение в Камелоте, он оставит Картис без своей защиты. Он лелеял мысль оставить вместо себя сэра Герунда, но Герунд был слишком хорошим бойцом, чтобы обойтись без него в такой битве, как эта. Потом он вспомнил, что, несмотря на его довольно грубое отношение, Эллисон достаточно квалифицирован, чтобы совет не короновал его королем сразу же, потому что Герунд настаивал на том, что есть кто-то с более сильными претензиями на трон. Если и был кто-то, кто мог бы действовать вместо него, то это был тот, кто легко мог бы занять его место. — Они верили, что ты способен стать королем, — сказал Мерлин. — Если они так верили в твою способность защитить их, то и я тоже. Мне нужен здесь кто-то, кому я могу доверять, чтобы защитить моих людей в мое отсутствие. И я хочу, чтобы этим человеком был ты. Эллисон некоторое время смотрел на него, нахмурив брови и с сомнением изучая лицо Мерлина. Прежде чем он нашел то, что искал, прежде чем он успел ответить, волна жара на чувствительной коже внутренней стороны запястья вырвала вздох с губ Мерлина. Он немедленно встряхнул рукав, чтобы увидеть маленький металлический диск, который был коммуникационным заклинанием, испускающим слабый белый свет. Его сердце замерло в горле, и он начал считать — одна секунда, две секунды, три секунды, четыре секунды. Первоначальная паника немного отступила, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Артуру ничто не угрожало, он не был в непосредственной опасности. Он не должен был чувствовать такое облегчение, учитывая, что сигнал такой длины означал первое появление войск Морганы, направляющихся к Камелоту, но он ничего не мог с собой поделать. Однако тревога осталась. Их время истекало. Мерлин повернулся к Эллисону, который слегка побледнел, поняв, что означает этот сигнал. — Эллисон, могу я тебе доверять? — Да, конечно, можете, — быстро сказал Эллисон, решительно расправляя плечи. — Я буду защищать это королевство до самой смерти. С этими словами Мерлин повернулся, чтобы найти Герунда и сэра Фредерика, но Эллисон окликнул его. — Мерлин! — Он остановился, когда Мерлин обернулся на его зов, выглядя немного смущенным, как будто он вообще ничего не собирался говорить. Он прочистил горло и неловко переминался с ноги на ногу, прежде чем поднять глаза и встретиться взглядом с Мерлином. — Удачи, кузен, — четко произнес он. На лице Мерлина появилась улыбка, теплое чувство в груди совершенно не вязалось с предчувствием, охватившим его, как только талисман обжег запястье, но он не мог остановить его. — И тебе тоже, кузен, — сказал он, наслаждаясь возможностью сказать это, зная, что у него есть семья. Это значило гораздо больше, чем думал Мерлин, — завоевать доверие одного из единственных оставшихся у него родственников. Эллисон улыбнулся в ответ, неуверенно, но гораздо искреннее, чем все, чем они обменивались прежде. И затем он поклонился Мерлину, проявив уважение и почтение, чего Мерлин никогда бы не ожидал от него, особенно после того, как он яростно боролся против правления Мерлина в самом начале. Мерлин кивнул в ответ, его ухмылка угрожала полностью овладеть его лицом, прежде чем срочность ситуации заставила его отвернуться и искать лидеров его боевых сил. В конце концов, им предстояло выиграть битву.

***

Двор был заполнен синими и красными плащами, несопоставимые цвета бросались в глаза так, как не бросалась бы в глаза сплошная масса одного или другого. Мерлин снова был безмерно рад идее, которая пришла ему в голову в самом начале транспортировки кристаллов, потому что не было другого способа транспортировать такое количество бойцов на такое расстояние, не выводя их из боя полностью из-за магического истощения. Как бы то ни было, каждый командир имел в своем распоряжении кристалл, который он уже несколько недель наполнял энергией на именно такой случай. Каждый человек во дворе был прекрасно отдохнувшим и готовым присоединиться к предстоящей битве. По большей части две группы бойцов оставались разделенными. Рыцари Камелота бросали настороженные взгляды на картисианские войска, но никто не предпринимал никаких действий против них, за что Мерлин был им благодарен; они не могли позволить себе, чтобы в рядах имелись разногласия, не сейчас, когда Моргана и ее войска были на горизонте. Его собственные мужчины — и женщины; было довольно забавно наблюдать за реакцией рыцарей Камелота, когда они обнаружили, что за Картис сражаются женщины — их также охраняли, зная, что рыцари Камелота провели всю свою жизнь, охотясь на свой вид, как на животных. Все это очень напряженно и неудобно, но не открыто враждебно. Мерлин долго ходил вокруг и разговаривал со своими людьми по отдельности, уверяя их, что да, король принял их, и нет, против них не будут приняты никакие меры из-за их магии. Рыцари Круглого стола были просто находкой. Поскольку все четверо знали о магии Мерлина уже два месяца и у них было достаточно времени, чтобы смириться с возможностью благотворного влияния магии, они не испытывали никаких угрызений совести, подходя к бойцам из Картиса и вовлекая их в разговоры о тактике или предыдущих битвах, или самой магии, или даже просто повседневной жизни в Картисе. Их смелость и осторожная, но дружелюбная манера, с которой картисианские воины отвечали на их вопросы, помогли сломать лед между двумя группами. Помогало и то, что рыцари Камелота никак не могли отличить рыцарей Картиса от магов, не могли узнать кто владеет магией, а кто нет. Не было никакой разницы в доспехах или плащах, которые они носили, и у каждого из них был меч на бедре. Знание того, что некоторые из них были магами, а некоторые — нет, но неспособность отличить их друг от друга противоречило тому, во что верили жители Камелота, а именно, что колдуны — это другая порода, что они не похожи на обычных людей. Теперь они выглядели в точности как их светские товарищи. Мерлин некоторое время оставался во дворе, разговаривая один на один со своими бойцами и помогая организовать их в надлежащий ряд. Мордред был здесь же, бегая взад-вперед между сэром Герундом и сэром Леоном и координируя магов с солдатами, которые будут охранять их спины, пока они будут устанавливать защитные заклинания по периметру замка; эти солдаты были специально выбраны Леоном, достаточно непредубежденными, чтобы быть уверенными, что они не ударят колдунов в спину, когда они будут охвачены заклинаниями. Мерлин мельком заметил Артура, который смотрел на них сверху вниз с того места на зубчатой стене, которое Мерлин всегда втайне считал своим местом для размышлений, но в следующий раз, когда он поднял глаза, Артура уже не было. Теперь Мерлин оставил свои войска в умелых и гораздо более опытных руках сэра Герунда и сэра Фредерика и отправился на поиски своего друга. Первой его остановкой были палаты совета, но Артура не было среди людей, сгрудившихся вокруг карты на столе, как он ожидал. Мерлин снова выскользнул из комнаты, и никто не заметил, что он был там, не желая больше втягиваться в разговоры и отвлекаться от своих поисков. Затем он направился в тронный зал, думая, что Артур, возможно, переместился в другое из своих любимых мест для размышлений. Мерлин рад, что вокруг было мало стражников, занятых приготовлениями к битве; они, несомненно, почувствовали бы необходимость сопровождать его и следить за ним под предлогом защиты, а он просто был не в настроении для этого. Он прошел мимо нескольких слуг, с которыми работал много лет. Они окружили его, опустив головы, и не ответили на попытки Мерлина поздороваться. Тронный зал пуст, когда Мерлин вошел, и Артур не стоял, прислонившись к колонне у окна, и не смотрел во двор, как он обычно делал, когда был занят своими мыслями. Мерлин вздохнул — конечно, Артура сейчас будет трудно найти, — и уже на полпути к двери его осенила идея. Он обернулся и оглядел комнату, заинтригованный возможностью, которая пришла ему в голову. Взмахнув рукой, он сказал:  — gebodaþ mès ofercymes Morgane. — Золотой свет мерцал в дверном проеме, прежде чем исчезнуть в ничто, не оставляя никаких признаков того, что какое-либо заклинание было наложено. Удовлетворенный своей работой, он кивнул и повернулся в сторону единственного места, где, по его мнению, мог находиться Артур. Как только он оказался на расстоянии слышимости от покоев Артура, он смог различить лязг доспехов и бормотание голосов. — Все в порядке, Джордж. Нет, просто… Я сделаю это сам, Джордж, — сказал Артур с явным раздражением. — Но, сир… — Я сделаю это сам, — повторил Артур. Мерлин практически слышал притворный вздох Джорджа, хотя Джордж был слишком хорошо натренирован, чтобы издавать такой громкий звук недовольства своим хозяином. — Если это все, сир, — сказал он очень вежливо. — Да, Джордж, это все. — Как пожелаете, сир. Ваш меч и ваш плащ, сир, были оставлены наверху… — Иди, Джордж. Мерлин с трудом сдержал смех, когда Джордж выскочил из комнаты и помчался по коридору, поджав свой метафорический хвост. Мерлин снова услышал лязг металла о металл и тихое ругательство, когда Артур попытался влезть в свои доспехи без посторонней помощи, подвиг, который, как знал Мерлин, был почти невозможен без использования магии. Мерлин вошел в покои Артура, как всегда — совершенно без предупреждения — и прислонился к столбику кровати, наблюдая, как Артур борется с доспехами, не подозревая о его присутствии. После минутного молчаливого веселья он придал своему лицу самое невинное выражение, на какое только был способен. — Я так понимаю, вы с Джорджем хорошо ладите? — беспечно спросил он. Артур ответил без промедления, по-видимому, нисколько не удивившись, обнаружив Мерлина в своих покоях. — Если этот человек еще раз назовет меня «сир», я, черт возьми, ударю его, — выругался он, неуклюже пытаясь застегнуть нагрудник. Мерлин закатил глаза и двинулся вперед, чтобы помочь. — Ты всегда жаловался, что я недостаточно почтителен, — сказал Мерлин, закрепляя пластину на месте. — Это было только ради того, чтобы отругать тебя, — сказал Артур. — На самом деле я не хотел, чтобы ты все время был почтительным. Такое уважение невероятно раздражает. — Я буду иметь это в виду, — усмехнулся Мерлин. Тогда они притихли, легко впадая в рутину, которой придерживались столько лет. Пальцы Мерлина ловко и быстро перебирали различные пряжки и ремни, затягивая их до нужной посадки, не задумываясь. Два месяца отсутствия не сделали ничего, чтобы стереть одиннадцатилетнюю привычку. Это было утешением для них обоих после всех потрясений и резких перемен предыдущих месяцев, и ни один из них не чувствовал необходимости нарушать дружеское молчание. Когда Мерлин начал застегивать наручи Артура, он заметил коммуникационный амулет, который накануне обвязал вокруг запястья Артура. Он провел большим пальцем по гладкому металлическому диску, ощущая впадины и углубления рун, вырезанных на его поверхности, и гудение магии, заключенной в нем. — Ты действительно не знаешь… Я имею в виду, ты действительно… не против? — нерешительно спросил он, не поднимая глаз от наручен Артура. Он не уточнил, о чем спрашивал, но Артуру это было и не нужно. — Да, — просто ответил он. — Думаю, что да. — Ты так думаешь? — спросил Мерлин, взглянув на него. Артур не торопился с ответом, взвешивая вопрос в уме. — Я все еще привыкаю к этому, честно, — сказал он наконец. — Но я не боюсь магии, как раньше. У меня было два месяца с тех пор, как ты уехал, чтобы все обдумать. И я много думал, и много читал, и еще больше слушал. Он выдернул свое запястье из хватки Мерлина и подождал, пока у того не останется иного выбора, кроме как встретиться с ним взглядом. — После всего, что я узнал, после всего, что рассказал мне Гаюс… — Он покачал головой, явно не в силах описать свои чувства. — Я больше не могу верить, что магия — это зло. Артур смотрел на него так, словно повесил луну на небо, словно он был всем хорошим и правильным в этом мире, и это заставило желудок Мерлина неприятно сжаться, потому что это было не правда. — Я не святой, Артур, — прошептал он. — Я сделал свою долю плохих вещей. — Разве не все мы? — спросил Артур. Мерлин покачал головой. Это было не то же самое, просто не то. Того, что он сделал, тех жизней, которые были потеряны из-за него, было достаточно, чтобы сделать его психически больным, если он позволит себе остановиться и подумать об этом. Он все еще просыпался в холодном поту от кошмаров, видя испуганное лицо Морганы, чувствуя, как она задыхается в его объятиях, когда яд начинает работать. Он все еще слышал крики людей, сожженных пламенем Килгарры, и хруст шеи Агравейна о каменный пол туннеля, в котором Мерлин забрал его жизнь. Мерлин не осознавал, что от стыда опустил голову, пока не почувствовал руку Артура на своем плече, но не смог заставить себя поднять ее снова. — Я знаю, что ты хороший человек, Мерлин, — сказал Артур, и мягкость его тона едва не вызвала слезы на глазах Мерлина. — Наверное, лучшее, что я когда-либо знал. Но даже лучшие из людей совершают ошибки. И я не сомневаюсь, что все твои поступки были сделаны с самыми чистыми намерениями. Мерлин с трудом сглотнул комок в горле, пытаясь сморгнуть жжение в глазах; он не хотел снова плакать перед Артуром, не из-за чего-то подобного. Что сделано, то сделано, и уже никогда не будет возможности исправить причиненный им вред. Единственное, что ему оставалось, — это смириться с этим и попытаться искупить свои преступления, сделав как можно больше добра. — Я только хотел, чтобы ты был в безопасности, — сказал он. Это была слабая защита, но это было все, что у него было. Благополучие Артура всегда было его главным приоритетом. Артур усмехнулся. — Ну, я думаю, ты неплохо справился, верно? — спросил он, указывая на себя. Он был жив и здоров, не пропустив ни одной важной детали. Он все еще был в здравом уме и относительно счастлив. На лице Мерлина появилась легкая улыбка. — Да, пожалуй, я справился, — согласился он. Артур открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, возможно, чтобы подразнить Мерлина за то, что он снова стал слишком эмоциональным, но его следующие слова были заглушены внезапным звоном сигнальных колоколов. Они застыли на мгновение, слишком потрясенные внезапностью наглого предупреждения, чтобы понять, что оно означает; Моргана начала атаку. Атака началась. Затем Артур схватил со стола свой меч и пристегнул его к поясу. Он повернулся к Мерлину и с решительным выражением лица протянул ему руку. Мерлин схватил ее. — Если мы будем сражаться, то вместе, — сказал Артур. — Всегда, — поклялся Мерлин.