Стать королем

Мерлин оставался в Камелоте до самых сумерек, заседая на военном совете Артура. Его присутствие сделало ситуацию очень напряженной в начале, некоторые члены совета неохотно обсуждали свою тактику с предполагаемым врагом в комнате, но его активное участие — и его сдержанность от дальнейшего использования магии в их присутствии — растопили большую часть льда через некоторое время. Отношение Артура тоже очень помогло. Он ни разу не взглянул искоса на Мерлина, когда тот делал предложения, связанные с использованием магии, и он без колебаний принимал это предложение, если считал, что оно будет в интересах защиты его народа. Он относился к Мерлину с таким же уважением и вниманием, как и к любому другому союзнику, с которым когда-либо работал, не больше и не меньше, и совет был успокоен такой фамильярностью. Вероятно, помогло то, что Мерлин не выглядел так, как всего два месяца назад, и не вел себя так, как раньше. Он не переступал с ноги на ногу, не склонял голову, не сливался с тенью, не отвлекал на себя внимания, не спотыкался о собственные ноги и не улыбался, как идиот. Вместо этого он излучал ауру компетентности, стоя во весь рост и встречая их взгляды уверенно и без малейшего намека на застенчивость. К тому времени, как свечи в подсвечниках начали догорать, было решено, что в эту ночь никаких планов больше не будет. Они все еще не знали, когда наступит атака Морганы, и пока у них не будет более конкретной информации для работы, они мало, что могли сделать. Мерлин потер уставшие глаза, от долгих часов изучения карт при свечах, и оглядел комнату в поисках своих спутников. Сэр Герунд разговаривал с некоторыми из наиболее непредубежденных рыцарей Камелота, которые выглядели лишь слегка смущенными от знания того, что будут делать другие маги, когда они прибудут, чтобы помочь защитить цитадель; это меньше станет отвлекать их во время боя, если они будут иметь некоторое представление о том, что произойдет. Однако Мордреда с ним не было, и Мерлин нахмурился. Он надеялся, что Мордред не вернулся в Картис самостоятельно; Мерлин надеялся поручить ему довольно важное задание. Почти сразу же, словно вызванный этой мыслью, рядом с ним появился молодой рыцарь. — Ты готов к нашему возвращению в Картис? — спросил он. — На самом деле, Мордред, ты должен остаться здесь, — сказал Мерлин. — Что? — удивленно спросил Мордред. — Почему? — Я назначаю тебя ответственным за организацию магической защиты, — твердо сказал ему Мерлин; он думал об этом весь день и не сомневался, что это лучший способ действий. Мордред, судя по ошарашенному выражению лица, не согласился. — Но, Мерлин… У меня почти нет опыта в подобных делах, — возразил он. — Конечно, есть лучшие кандидаты, кто-то старше и более… — Мордред, — остановил его Мерлин. — Может, ты и молод, но ты искусный фехтовальщик и невероятно могущественный колдун. И что еще важнее, ты знаешь этот замок. И ты знаешь Моргану. Нет никого более подходящего. — Мордред с трудом сглотнул, не выглядя при этом убежденным, и его взгляд скользнул поверх плеча Мерлина. Мерлин проследил за его взглядом и увидел, что Артур тихо разговаривает с сэром Леоном, и понял, почему Мордред так возражает. Перед его глазами промелькнуло видение из Чаши, Мордред в черных доспехах и Артур, падающий перед ним на колени, но вскоре оно сменилось воспоминанием об испуганном лице Мордреда, его слезных мольбах и отчаянных протестах, когда он узнал о своей судьбе, и опасения Мерлина сразу же исчезли. Мордред был его человеком до мозга костей. У него нет никаких причин, вообще никаких причин предавать их, тем более что отношение Артура к магии так сильно изменилось. И кроме того, даже если бы Мордред захотел выступить против них, теперь ему было бы довольно трудно; после его очевидной преданности Мерлину в Картисе Моргана больше не хотела иметь с ним ничего общего. Их судьбоносный союз теперь казался крайне маловероятным, и если эта часть пророчества была так тщательно опровергнута, то, возможно, и остального можно избежать. Мерлин повернулся к Мордреду, который кусал губы, и крепко сжал его плечо. — Я доверяю тебе, Мордред, — сказал он. Молодой рыцарь поднял на него ясные, встревоженные глаза. Он сомневался в себе, перебирал в голове все возможные сценарии и искал способы доказать, что представляет опасность для Артура. Мерлину грустно видеть его, страх и отвращение к самому себе, и знать, что это его вина. Знание собственной судьбы было тяжелым бременем, но именно это самосознание в конце концов спасло Мордреда от самого себя. Мерлин слегка встряхнул его, чтобы оторвать от своих мыслей и убедиться, что он слушает. — Я доверяю тебе, — твердо повторил он. Мордред шумно сглотнул и кивнул, сначала медленно, потом все быстрее, словно собираясь с духом. — Спасибо, Мерлин, — прошептал он, произнося имя Мерлина с таким же уважением и почтением, как когда-то Эмрис. Казалось, теперь это значило гораздо больше, вызывая в груди Мерлина какое-то теплое чувство и невероятную нежность к мальчику, который стал для него таким большим другом. — Я не разочарую тебя. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, — сказал Мерлин с улыбкой. — Мерлин! — Они оба обернулись и увидели Артура, шагающего к ним. — Ты, кажется, присвоил себе одного из моих рыцарей, — надменно сказал он, теребя голубую накидку Амброзия на плечах Мордреда, где когда-то был красный плащ Пендрагона. — Э-э… да, возможно… — Мерлин запнулся, сразу поняв, что Артур дал Мордреду разрешение посетить Картис и ожидал его возвращения. — Он, э-э, собирался вернуться, но потом… «Все в порядке, Мерлин», — подумал Мордред, мысленно транслируя эту мысль. «Он все равно узнал бы во время битвы.» «Тогда тебе следует сказать ему самому», — подумал Мерлин. «Он заслуживает услышать это от тебя.» Мордред глубоко вздохнул и шагнул вперед, встревоженный, но полный решимости быть честным. — Вообще-то, Артур, сир, — сказал он и замолчал, откашлявшись. Он решительно вздернул подбородок. — Меня прозвали магом Картиса, — Артур просто посмотрел на него, нахмурив брови. Затем он медленно кивнул. — Да, пожалуй, в этом есть смысл, — сказал он. Мерлин и Мордред обменялись взглядами; они ожидали чуть большей реакции. Он пришел в ярость, узнав, что Мерлин был колдуном, хотя со временем пришел в себя, но, по-видимому, не слишком беспокоился о Мордреде. Мерлин не знал, радоваться ему или сердиться. — Правда? — неуверенно спросил Мордред. — Ну, ты же Друид, — заметил Артур, как будто они этого еще не знали. — Это никогда не выходило за рамки возможностей. — В этом он был прав. Друиды были в основном магическим народом, погруженным в спиритизм и эзотерику, и было гораздо больше друидов с магией, чем без нее. Теперь Артур выглядел немного смущенным, словно ему стыдно, что раньше ему и в голову не приходило, что Мордред может владеть магией. Мерлин подумал, что, вероятно, есть какая-то преднамеренная слепота, отказ даже рассматривать такую вещь. Но теперь, когда на это указали, это, должно быть, казалось совершенно очевидным. — Значит, ты… не возражаешь? Ты не сердишься? — настаивал Мордред, и в его голосе уже звучало бесконечное облегчение. — Я могу сердиться на тебя не больше, чем на Мерлина, — сказал Артур, качая головой. — При таких законах я не могу винить тебя за то, что ты защищаешь свою собственную жизнь. Это просто еще одна причина для изменения законов. Я больше не могу мириться с бессмысленным преследованием хороших людей. Ты хорошо служил мне, Мордред, и мне печально видеть, как ты уходишь, но я признаю, что твои навыки, возможно, больше подходят для командования Мерлина, чем для моего, — признался он. — Было бы честью служить вам обоим, — провозгласил Мордред, нетерпеливо переводя взгляд с одного на другого и, казалось, разрываясь между ними, явно не в силах выбрать одного из них. Мерлин закатил глаза от его энтузиазма и невольно улыбнулся. — На самом деле это не так уж и важно, — сказал он. — Служа мне, он будет служить тебе. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Артур, приподняв бровь. — Я всегда буду твоим слугой, Артур, — сказал Мерлин. До самой смерти. Он уже однажды говорил это Артуру и по сей день не шутил. Даже с короной на голове и целым королевством в его распоряжении Мерлин всегда будет думать об Артуре как о своем короле, Былого и Грядущего. Он последует за ним в пасть ада и обратно; на самом деле он совершенно уверен, что уже это сделал. И сделает это снова, не колеблясь ни секунды. Лицо Артура смягчилось в невероятно нежной улыбке, на которую Мерлин не мог не ответить. — Тебе больше не нужно быть моим слугой, Мерлин, — сказал он. — Даже если ты последуешь за мной, ты сделаешь это как мой друг. — Я никогда не хотел ничего большего. — Момент был нарушен приближением сэра Герунда, который слегка поклонился Артуру, прежде чем повернуться к своему королю. — Уже поздно, сир, — сказал он. — Возможно, будет лучше, если мы вернемся в Картис вечером. Не исключено, что Жрецам понадобится ваша помощь в установке Барьера. — Ты, конечно, прав, — сказал Мерлин. Он с нетерпением ждал, когда его идея осуществится. Кейн подтвердил, что Периметр действительно можно сделать прочным, если вложить в него достаточно магии, но он не уверен полностью, что в их распоряжении имеется столько магии, даже со всеми Жрецами вместе взятыми. Поддержание непроницаемости купола будет простым делом, как только он будет установлен, магия рециркулирует себя через заземляющие кристаллы и нуждается только в относительно небольшом притоке, чтобы заменить клочья магии, которые регулярно улетучиваются в атмосферу, но Мерлин может оказаться единственным, кто обладает достаточной силой, чтобы обеспечить первый поток магии, необходимый для превращения этой штуки в настоящую прочную баррикаду. — Сэр Мордред останется здесь, чтобы координировать совместные действия, — сказал он. — Хорошее решение, милорд, — сказал Герунд с гордой улыбкой, которая заставила Мордреда слегка покраснеть, не привыкшего к таким излияниям уважения. — Ну что, пойдемте? — Да. О, подождите! Чуть не забыл! — резко сказал он, роясь в кармане в поисках амулета, подаренного ему кузеном. Он был более чем удивлен, когда лорд Эллисон вызвал его после военного совещания, когда он предложил прийти на помощь Камелоту — и, кстати, когда он основательно унизил отца этого человека, но Эллисон, казалось, не так расстроен этим, как Теннисон, — и вложил ему в руку два маленьких талисмана, сказав, что это чары связи, которые его отец разрабатывал с Низшими жрецами в течение нескольких недель. Теперь они функционировали, и он думал, что Мерлин сможет ими воспользоваться. Этот жест тронул Мерлина больше, чем он хотел бы сказать, и он горячо поблагодарил его за них, зная, что они действительно пригодятся. — Вот, — сказал он, протягивая Артуру амулет. Артур взял его, приподняв бровь, рассматривая маленький металлический диск с тиснеными рунами, которые он не понимал, и кожаные ремни, прикрепленные по обе стороны от него. Затем он довольно саркастически улыбнулся Мерлину. — Ого, Мерлин, браслет. Это как раз то, чего я всегда хотел, — воскликнул он, закатив глаза. — Как будто ты уже недостаточно хорош для девушки. — Мерлин был слишком захвачен приливом счастья от беззаботного поддразнивания, которое он никогда не ожидал услышать снова, чтобы даже рассердиться на оскорбление. Вместо этого он рассмеялся, немного неуместно, но все же свободно и безудержно. — Это не только для декоративных целей, Артур, — усмехнулся он. — Это коммуникационные чары. — Комму.... чего? — спросил Артур, сбитый с толку незнакомым термином. — Они позволят тебе немедленно связаться со мной, даже если я буду за тридевять земель, — сказал Мерлин. — Как так? — скептически спросил Артур, с сомнением глядя на маленькую вещицу в своей руке. — Вот, смотри, — сказал Мерлин, отряхивая рукав, чтобы показать, что у него уже есть такой же браслет на запястье. — У меня тоже есть один, точно такой же. Они связаны. Если я буду держать его крепко, вот так… — Мерлин обернул руку вокруг запястья, так что металл оказался прижат прямо к его коже. — …и я подумаю о тебе… — Амулет в руке Артура начал испускать слабый белый свет, и Артур чуть не выронил его от удивления, когда металл стал горячим под его пальцами. — …тогда случается это. А теперь попробуй, продолжай. Артур держал предмет двумя пальцами, хотя его нервозность уменьшилась, когда он перестал светиться. По настоянию Мерлина он осторожно сжал талисман в кулаке и закрыл глаза, явно напряженно размышляя. Мерлину пришлось сдержать торжествующий возглас, когда он почувствовал, как его собственный браслет согревает его запястье. Артур открыл один глаз, чтобы посмотреть, работает ли он, и Мерлин поднял руку, чтобы показать ему, что это так. Медленная улыбка, появившаяся на лице Артура, выражение почти детского удивления, заставила грудь Мерлина заболеть. — Видишь? Мы можем использовать это, чтобы посылать сигналы друг другу. Так ты сможешь предупредить меня, когда начнется бой, — объяснил Мерлин. — Когда ты впервые услышишь о приближении Морганы, используй это и задержи связь по крайней мере на три секунды, и я приду к тебе на помощь с войсками, которые я обещал. Все, что меньше этих трех секунд, и я буду считать, что ты в непосредственной опасности, и сразу же приду, с подкреплением или без него. — Он будет сражаться с целой армией в одиночку, если понадобится, если это то, что нужно, чтобы сохранить Артура в безопасности. Он не сказал этого вслух, но Артур, казалось, все равно услышал. Он понимающе кивнул и позволил Мерлину застегнуть браслет на запястье, повернув его так, чтобы амулет оказался на нижней стороне, где кожа была наиболее чувствительной. — Не забудь, — сказал Мерлин. — Я не собираюсь забывать, Мерлин. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп? — возмущенно спросил Артур. — Ну… — сказал Мерлин, дразня его. Артур пихнул его в бок, но улыбка на его лице сдержала любое настоящее оскорбление. Они оба, казалось, сразу поняли, что Мерлину теперь придется уйти, что он возвращается в Картис, и их веселость немного поутихла, оставив после себя немного неловкое молчание. — Ну что ж… — повторил Мерлин, на этот раз скорее печально, чем игриво. — Пожалуй, мне пора уйти. — Да. Я уверен, что у тебя есть дела, — хрипло сказал Артур. У Мерлина и в самом деле столько дел, что он не знал, с чего начать. У него возникло внезапное, почти непреодолимое желание просто передать все это Артуру. Артур привык быть королем, у него это хорошо получалось, он знал, что должен делать. Несмотря на то, что со времени своей коронации он улучшился не по дням, а по часам, Мерлин все еще чувствовал, что иногда блуждает в темноте. Чего бы он не отдал в тот момент, лишь бы снова стать слугой, чтобы его самой насущной заботой было, не забыл ли он отполировать доспехи Артура для следующего турнира. Но это чувство быстро прошло. Картис — его королевство, его ответственность, и он сделает все, что в его силах. У него был Герунд и его совет, и он получил поддержку своих друзей, что имело все значение в мире. Если они верят в него, то и он, черт возьми, поверит в себя. — Именно так, — сказал он. Он протянул Артуру руку, но Артур не стал ее пожимать и вместо этого притянул его к себе, словно теперь, когда он наконец открыто признался, что любит Мерлина, он сломал плотину и не мог перестать демонстрировать свою привязанность. — Я вернусь через день или два, — засмеялся Мерлин, но так же крепко обнял Артура. — Я знаю. Береги себя, Мерлин, — сказал Артур, отступая, чтобы сжать плечо Мерлина. Мерлин кивнул ему и Мордреду, а затем указал на сэра Герунда. Герунд положил руку на плечо Мерлина, и тот потянулся к подвеске на шее, в последний раз окинув долгим взглядом зал совета Камелота, прежде чем пробормотать слова заклинания перемещения, которое должно было вернуть их обратно в Картис.

***

На следующее утро Мерлин проснулся оттого, что Рейм ткнул его бедром в плечо, а его руки были заняты тарелкой с завтраком. Мерлин вздрогнул, на мгновение смутившись необычным видом, пока не понял, что, должно быть, уснул за своим столом. Прежде чем лечь спать, он собирался всего лишь кое-что обдумать, полагая, что это займет всего пару минут, но свечи на обоих концах стола сильно растаяли при его последнем воспоминании. Он смущенно почесал в затылке, когда Рейм бросил на него укоризненный взгляд, отодвигая бумаги в сторону, чтобы поставить тарелку. — Ты должен позаботиться о себе, Мерлин, — сказал Рейм. — У меня есть более важные дела прямо сейчас, — попытался сказать Мерлин, но это вышло как громкий, слегка искаженный зевок. — Это будет первая битва, которую я веду, и мы идем в нее практически вслепую. Мне нужно знать план изнутри и снаружи, если я хочу, чтобы все мои люди вышли из этой битвы живыми. — Он не ужинал прошлой ночью, понял он, когда восхитительные запахи донеслись до него от огромной кучи еды перед ним. Он жадно принялся за дело, не заботясь о сохранении царственной осанки, когда рядом был только его слуга. Рэйм слегка усмехнулся, убирая комнаты и раскладывая для него сменную одежду. — Бойцы знают, чем рискуют, — заметил он. — Они знали это, когда записывались. Падение в бою — профессиональный риск. Ты не можешь ожидать, что каждый человек выживет. — Мерлин отложил сосиску, которую собирался съесть, внезапно почувствовав легкую тошноту. — Я знаю, — сказал он. — Но это не значит, что я не могу на это надеяться. Это была та часть жизни короля, которой он боялся больше всего, и та часть, с которой Артур боролся годами. Ни один из них никогда не хотел, чтобы кто-то другой умер за них. Но отличительной чертой королевской власти было то, что самые опасные задачи поручались другим, что король и королевство защищались любой ценой. Это было невероятно унизительно — знать, что есть люди, которых он знал, люди, с которыми он тренировался, которые готовы отдать свои жизни, чтобы защитить его и защитить свое королевство. Мерлин умер бы за Артура в мгновение ока, но это было совсем другое — быть на другом конце. Мерлина выворачивало наизнанку, когда он понимал, что всего через несколько дней несколько его людей, скорее всего, будут мертвы. Сражения такого масштаба, каких они ожидали, всегда приводили к потерям, и именно Мерлину пришла в голову идея вовлечь в борьбу Картис. Он мог бы просто уйти сам, он мог бы защитить Камелот, как делал это всегда, без помощи орды людей за его спиной. Но он уже принял это решение и не мог отказаться от него сейчас. Больше не испытывая голода, Мерлин отодвинул тарелку и переоделся из вчерашней одежды в свежую, приготовленную для него Реймом. — Ты не принесешь много пользы своим людям, если забудешь поесть и не поспишь, — укоризненно сказал Рейм. — Знаю, знаю, — проворчал Мерлин, его слова были приглушены через тунику, которую он натягивал через голову. — Ты утверждал, что тебе не нужен слуга, но совершенно очевидно, что тебе нужен кто-то, кто будет присматривать за тобой, — продолжил Рейм, когда Мерлин сел, чтобы натянуть сапоги. — Да, да, мамочка, я понимаю, — вздохнул Мерлин. — Есть, спать и все такое прочее. — Но Рейм, совершенно не обращая внимания на его бормотание, взял стоявшую у двери сумку. — Вот почему я иду с тобой, — весело сказал он. — Подожди, что? — Мерлин взвизгнул, едва не упав, когда попытался вскочить на ноги, все еще зашнуровывая ботинки. — Я иду с тобой, — повторил Рейм. Мерлин выпрямился и смерил своего слугу таким суровым взглядом, на какой был способен, все еще полуодетый и с развязанными ботинками. — Нет, конечно, не идешь, — сказал он. — Иду. — Нет, ни в коем случае. — А если тебе что-нибудь понадобится? Я твой слуга, я должен быть рядом с тобой, — настаивал Рейм. — Следовать за мной в бой не входит в твои обязанности, — возразил Мерлин. — Ты все время следовал за Артуром в бой, — сказал Рейм, и Мерлин вздрогнул от того, насколько это было правдой, насколько лицемерно звучало с его стороны отрицать Рейма. Но в его деле были и смягчающие обстоятельства. — Моя судьба — охранять Артура, это мой священный долг, — сказал Мерлин. — Битва — не место для тебя, Рейм. Ты не боец. — И ты тоже! — Может быть, и нет, но это не меняет того факта, что я самый могущественный колдун из когда-либо существовавших, — сказал Мерлин, чуть не вырывая волосы от раздражения. Условия были разные, очень разные. Он никогда не хотел использовать свою легендарную силу в качестве оправдания, но он не мог позволить Рейму подвергнуть себя опасности таким образом, не ради него. Он не допустит, чтобы еще один из его друзей умер за него. — Независимо от того, насколько плохо все сложилось, я всегда мог вернуться к сырой силе и быть уверенным в том, что никто не может сравниться со мной. У тебя нет такой же безопасности. Пожалуйста, Рейм, оставайся здесь. — С какой стати? — спросил он с тем дерзким, порывистым видом, который бывает только у молодых людей, жаждущих проявить себя, с вызывающе поднятым подбородком и плотно сжатыми челюстями. Мерлин понял, что мешок, который он упаковал для себя, а не для своего хозяина, он прижал ближе к груди, словно опасаясь, что Мерлин вырвет его из его рук. — Я хочу сражаться за тебя так же сильно, как и все остальные. Почему бы и нет? — Рейм, я тебя умоляю. Если не ради себя, то ради меня. Я уже потерял слишком много друзей. Я не хочу потерять и тебя тоже. Голос Мерлина слегка дрогнул, когда в его памяти всплыли лица всех тех, кого он потерял: Ланселот, Уилл, его отец, Фрейя. Так много лучших рыцарей Камелота, так много граждан, которые не принимали участия в сражении. Мерлин знал их всех, дружил с большинством. В этой войне уже было слишком много жертв, слишком много невинных жизней. Он не думал, что сможет вынести смерть еще одного друга, даже того, которого знал всего пару месяцев. Несмотря на классовую разницу и недавнее знакомство, Рейм действительно стал его другом, и Мерлин будет защищать его до смерти, как и любого другого человека, о котором он заботился. Должно быть, это отразилось на его лице и голосе, потому что решительное выражение лица Рейма дрогнуло, а его бравада заметно поутихла. Крепкая хватка в его руках, постепенно ослабевала, пока сумка не упала на пол с легким стуком, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы поднять ее. Вместо этого он просто взял куртку Мерлина и протянул ему. Мерлин позволил Рейму помочь ему одеть ее и молча взял протянутую ему корону. Рейм выглядел таким побежденным, что Мерлин почти пожалел, что не позволил ему сражаться, но он не мог заставить себя пожалеть о приказе остаться там, где было безопасно. Он неловко стоял, пока Рейм ходил по комнате, приводя в порядок вещи и собирая одежду для стирки. Он все еще стоял на том же месте, с расшнурованными ботинками, когда Рейм повернулся, чтобы уйти, но остановился в дверях и оглянулся на него. — Ты хороший король, Мерлин, — тихо сказал он. — И еще лучший человек. И я умру за тебя так же легко, как любой из твоих бойцов. — Я бы никогда не попросил тебя об этом, — сказал Мерлин. На лице Рейма появилась легкая улыбка. — И именно поэтому мы бы так и поступили. — Мерлин удивленно покачал головой. — Я никогда не делал ничего такого, что внушало бы такую преданность. — Ты — это ты, Мерлин, — усмехнулся Рейм. — Ты внушаешь преданность в каждой мелочи, которую делаешь, — Мерлин снова покачал головой, не понимая преданности Рейма, но тронутый ею до глубины души. Рейм снова собрался уходить, но не успел пройти мимо двери, как снова остановился, колеблясь, прежде чем повернуть назад. — Мерлин, просто… Я знаю, что Артур будет твоим приоритетом, — сказал он, — но… убедись, что ты тоже вернешься. — Обязательно, — торжественно пообещал Мерлин. Он не собирался умирать в этой битве, не сейчас, не тогда, когда все наконец уладилось. Он не позволит Моргане отнять у него все, что он приобрел. Он пользовался доверием и уважением Артура, в его распоряжении было прекрасное королевство, верность его людей и любовь его народа. У него была свобода быть тем, кем он был, не боясь возмездия. Он был так близок к тому, чтобы увидеть, как осуществится его и Артура судьба. Он не позволит Моргане встать у него на пути. С Артуром на его стороне не было никаких сомнений в том, что победа будет за ними. Рейм поклонился ему, по-настоящему почтительно, что заставило Мерлина покраснеть так, как он не краснел уже несколько недель, и ушел, не сказав больше ни слова, оставив Мерлина одного.