Стать королем

— Вы предлагаете нам что? Мерлин сидел во главе длинного стола, члены совета расположились по бокам. Мордред, сэр Герунд и Верховный жрец Кейн тоже находились здесь, а также несколько других высших чинов, чей вклад был бы оценен. Сейчас большинство из них смотрели на него с откровенным недоверием. Говорил лорд Мельбурн, и Мерлин повернулся к нему. — Моргана ясно выразила свои намерения, — сказал Мерлин. — Она намерена совершить покушение на трон Камелота снова, и я не хочу, чтобы это произошло. Я хочу прийти на помощь королю Артуру. — Милорд, мы должны сосредоточиться на сохранении наших собственных границ, — сказал лорд Кенделл. — Если она сделала инсинуации против этого королевства, как вы утверждаете, то мы не должны вмешиваться. — Мы не будем пренебрегать собственной защитой, — заверил его Мерлин. — Но и мы не являемся ее главной целью. Ее внимание будет сосредоточено на Камелоте, а у Камелота нет линии защиты от магических атак, не то что у нас. — Я не понимаю, почему это вообще должно касаться нас, — высокомерно произнес другой советник. — Какие бы несчастья ни постигли Камелот, нас это не касается. Камелот не был нам другом. — Возможно, не в прошлом, но в будущем все может измениться, — сказал Мерлин. — Я говорил с королем Артуром, и он сказал: … — Вы будете сотрудничать с Пендрагоном? — спросил лорд Мельбурн, ужаснувшись самой этой перспективе. — Это из-за него по всей стране ненавидят магию! — Это дело рук Утера. И Артур на него не похож, — настаивал Мерлин. Он уже устал повторять это; сколько времени пройдет, прежде чем люди перестанут сваливать преступления Утера на его сына? — И все же он продолжает преследовать последователей Старой Религии! — Больше нет, — сказал Мерлин, его сердце переполнялось радостью и гордостью, все еще не в состоянии понять чудовищность того, что Артур делал в Камелоте, легендарную перемену, которую он там произвел. Мысль о том, что его мечта, от которой он чуть было не отказался, как от невозможной, сбывается, приводила его в ужас. Артур принял его, он простил его за все, и он сделал королевство безопасным для него. Для него. Так сказал Артур. Он делал это ради Мерлина и всех ему подобных. Чтобы ему больше никогда не пришлось бояться за свою жизнь. — Артур сам себе хозяин, в десять раз лучше Утера. Он признал ошибки своего отца и свои собственные, и он работает, чтобы исправить их. — Он легализует магию? — спросила леди Пенбрук, удивленно подняв брови. — Пока мы говорим, — За столом послышался ропот, в котором слышались недоверие и скептицизм, а также удивление и восторг. Мерлин продолжал настаивать на своем преимуществе. — Артур готов протянуть руку дружбы Картису. Он хотел бы начать переговоры о заключении обязательного мирного договора между нашими двумя королевствами, а также о безопасных торговых путях. Но мы не можем иметь дело с королевством, которое было разграблено и свергнуто. Камелот отчаянно нуждается в нашей помощи в этом деле, и я готов ее оказать. — Какую помощь вы предлагаете, сир? — с готовностью спросила леди Пенбрук. — Моргана сама по себе грозный противник, но мы не знаем, насколько велики силы, стоящие за ней, — сказал Мерлин, выражая свою самую большую тревогу в данный момент. Моргана сама по себе была бы вызовом даже для дюжины средних магов, но Моргана с армией за спиной была бы гораздо более насущной проблемой. Скорее всего, у нее будет банда наемников, надеющихся на деньги, недовольные колдуны, жаждущие отомстить миру, и люди, слишком напуганные, чтобы не последовать за ней. Даже если бы ее силы были большими, они не быть бы объединены и, конечно, не были бы достаточно лояльны, чтобы сражаться до смерти. — Я бы послал три батальона магов, — сказал Мерлин. — Один для создания и удержания охраняемого периметра вокруг цитадели и два для распространения по всей светской армии в первую очередь в качестве оборонительной линии для тех, кто не обладает магией. И один батальон светских рыцарей в дополнение к существующим боевым силам в Камелоте. — Что вы знаете о местности? — спросила другая Дама, наклонившись вперед, чтобы обратиться к нему с середины стола. — Расположение цитадели способствует огневому бою, или она находиться слишком близко для открытого боя между магами? — Замок не… — Неужели вы говорите серьезно? — Все резко замолчали и повернулись к лорду Теннисону, который встал со своего места и свирепо оглядел всех. — Вы хотите что-то сказать, лорд Теннисон? — спросил Мерлин сквозь стиснутые зубы, зная, что ему придется пожалеть, что он заговорил; в то время как лорд Эллисон в последнее время был на удивление послушен, с тех пор как Мерлин обратился к нему как к родственнику, его отец оставался таким же язвительным в своем неприятии Мерлина, как и всегда. Если уж на то пошло, он стал еще хуже, очевидно, пытаясь компенсировать уступку сына, будучи вдвое более враждебным. — Неужели мы позволим неопытному мальчику-слуге вести нас в бой? — спросил Теннисон у совета со злобным смешком. Это, наконец, сделало свое дело. Он уже давно испытывал терпение Мерлина, и это замечание, это оскорбление его компетентности теперь, заставило прежде изношенную веревку, которая была под контролем Мерлина, полностью оборваться. — Сколько битв вы пережили, лорд Теннисон? — спросил он опасно приглушенным голосом. — Прошу прощения? — спросил Теннисон, явно оскорбленный вопросом. Мерлин поднялся на ноги, заметив, что советники по обе стороны от него откинулись на спинки стульев, как будто хотели уйти с линии огня. Должно быть, он действительно выглядел угрожающе, раз вызвал такую реакцию, но ему было все равно. На самом деле, он был рад этому. Если и было когда-нибудь время, чтобы утвердить свое господство, то это было оно, и он был слишком счастлив, чтобы поставить Теннисона наконец на его место. — Сколько битв вам пришлось пережить? — повторил он. — Какие великие дела вы совершили, чтобы иметь право смотреть на меня свысока? — И без того румяное лицо Теннисона покраснело еще сильнее, когда он негодующе надулся, но Мерлин не дал ему времени возразить, вся обида, вызванная тем, что его так долго принижали, наконец достигла апогея и выплеснулась на этого человека, этого ужасного человека, который так много работал в течение последних двух месяцев, чтобы превратить его жизнь в сущий ад. Он шел вперед, пока не оказался прямо перед лордом Теннисоном, надвигаясь на него и используя свой рост в своих интересах. — За последние одиннадцать лет я пережил больше сражений, чем все королевство видело за столетие, — холодно сказал он. — Я сражался с троллями и грифонами, охотящимися зверями и сидхе. Я в одиночку уничтожил две бессмертные армии. Я убил Верховную жрицу Нимуэ. Я победил бессмертный дух Корнелиуса Сигана и получил аудиенцию у самого Короля-Рыбака. Я один из смертных людей пережил прикосновение дорокки. Я владел Чашей Жизни и держал в своих руках силу Жизни и Смерти. Я видел землю Авалона и видел будущее в Хрустальной пещере. Я столкнулся с Морганой в битве и ушел победителем. Скажите, лорд Теннисон, вы все еще считаете меня неопытным? Он ни разу не повысил голоса, но в комнате стояла мертвая тишина. Казалось, все затаили дыхание. Лорд Теннисон заметно побледнел, его глаза расширялись с каждым необыкновенным подвигом, который описывал Мерлин. Мерлин ждал, что он скажет что-нибудь в ответ, высмеет его или найдет во всем этом что-то, что он мог бы унизить, но Лорд на этот раз был в растерянности. Мерлин остался на месте, бросая ему вызов, чтобы тот высказался против него, и лицо Теннисона снова потемнело, румянец залил его щеки, а взгляд быстро стал мятежным; очевидно, лорд Теннисон не любил, когда унижали его. Но Мерлина это не волновало: он и так достаточно долго держал язык за зубами. Он был королем, и с ним будут обращаться как с королем. Он слишком много пережил за свою относительно короткую жизнь, чтобы к нему относились как к новичку. Выкинув Теннисона из своих мыслей так же, как тот вначале выкинул его, Мерлин повернулся лицом к совету, встретившись взглядом с каждым человеком в комнате, прежде чем снова заговорить с властью, которую он никогда не ожидал почувствовать так глубоко в своих костях, но которая казалась такой правильной здесь, с магией его предков, просачивающейся в него из самых камней под ногами. — Может быть, я и не был рыцарем, — сказал он голосом одновременно обычным и повелительным, — но я прошел через большее количество испытаний, чем любой другой человек, которого я знаю, и вышел невредимым. Может быть, я и был слугой, но это не значит, что я не закален в боях. Я такой же воин, как и любой из вас. И вам не мешало бы это запомнить. — Что вы хотите, чтобы мы сделали, милорд? — спросил сэр Фредерик, выходя из угла комнаты и держа руку на рукояти меча. — Вы будете сражаться за меня, сэр Фредерик? — спросил Мерлин. — Я последую за вами куда угодно, сир, — немедленно ответил он с выражением яростной преданности на лице. — Я тоже, — сказал сэр Герунд, подходя к сэру Фредерику. Как один, остальные присутствующие рыцари и маги двинулись вперед, стоя по стойке «смирно». Мерлин кивнул каждому из них по очереди, его сердце бешено колотилось в груди. Это были его люди, понял он. Эти мужчины и женщины были преданы ему, и только ему одному, и они готовы отдать за него свою жизнь. Они будут полагаться на его лидерство в предстоящей битве, их жизни в его руках. И он их не подведет. — Кейн, — сказал он, и Верховный Жрец шагнул вперед. — Можно ли сделать Периметр непроходимым?

***

Мерлин выпрямился в седле, когда раздался крик, и одетые в красное гвардейцы побежали вдоль зубчатых стен в панике при виде его сине-золотого знамени. Герунд и Мордред держались за его спиной, все трое не сводили глаз с дороги, ожидая, когда им откроют ворота. Не было никаких сомнений, что они откроются, даже если Картис не в лучших отношениях с Камелотом; к делегации из чужого королевства, даже недружественного, следует относиться с величайшим уважением, пока не сделан откровенно агрессивный жест. Когда король Картиса появится у ворот Камелота и попросит аудиенции, она будет ему предоставлена. Было немного глупо ехать на аудиенцию к Артуру, когда он только что разговаривал с этим человеком несколько часов назад, но некоторые вещи должны сделаны должным образом. Мерлин вернулся в Картис тем же способом и поговорил со своим советом, убедившись, что они поддержат его в этом начинании. И теперь, когда он убедил их, что его план разумен и что они выиграют от этого риска, он снова был здесь. Еще одно заклинание транспортировки — на этот раз значительно более мощное, поскольку оно использовалось для перевозки трех человек и их лошадей, но все еще вполне в его силах с помощью хрустального кулона, который он все еще носил на шее, регулярно заряжая, чтобы убедиться, что он никогда не был без средств передвижения — перенесло их в мгновение ока на расстояние, которое заняло бы у них по крайней мере два дня. Ворота распахнулись, пропуская их, несмотря на откровенно недоверчивые взгляды, которые бросали на них стражники. Мерлин проигнорировал их и повел свой отряд в город со всем достоинством, которое давало ему его положение, его маги следовали за ним и внимательно следили за толпой, которая начала собираться, когда новости об их прибытии распространились как лесной пожар. Прошло немало времени, прежде чем в толпе послышался первый любопытный шепот; Мерлин ожидал, что это произойдет раньше, но понял, что теперь он, вероятно, почти не похож на того дерзкого, неуклюжего бывшего слугу короля. Но кто-то, наконец, сообразил, в чем дело, и он шепнул это своему спутнику, который шепнул это на ухо мужчине рядом с ним, который громко воскликнул это, и вскоре вся толпа начала карабкаться, чтобы подойти поближе, чтобы получше разглядеть и убедиться, что они не ошиблись в том, что видели. Мерлин, Мордред и сэр Герунд, не обращая внимания на толпу, решительно смотрели вперед, приближаясь ко двору. На лестнице, ведущей в замок, их ждало множество рыцарей, каждый из которых держал руку на рукояти меча, готовый в любой момент выхватить его. Не то чтобы меч мог принести много пользы против магов, столь могущественных, как они трое, но рыцари Камелота, казалось, никогда не понимали этой концепции, всегда радуясь возможности выйти против колдунов, не имея ничего, что могло бы противостоять их магии. Это был не самый лучший способ, но Мерлин не собирался жаловаться. Он спешился и молча передал поводья ошеломленному конюху, с которым несколько месяцев назад играл в кости в таверне. Он держал голову высоко поднятой, когда встретился лицом к лицу с пожилым рыцарем, одним из самых преданных Утеру и одним из тех, кто никогда не относился к нему как к слуге Артура; его отсутствие приличий и открытая фамильярность с принцем казались ему личным оскорблением. Это откровение казалось еще более оскорбительным. — Я пришел с миром. Я прошу аудиенции у короля, — сказал Мерлин. Губы человека сжались, как и его рука, сжимающая меч, но он не осмеливался выступить против чужеземного короля, не смотря на то, что само его существование противоречит законам страны. Мерлин невозмутимо ждал, когда этот человек преодолеет свои сомнения и выполнит свой долг; ему не грозила опасность со стороны этих людей, тем более что законы Камелота давали ему неприкосновенность как члену королевского двора. И даже если кто-то из них счел бы нужным напасть на него, он был более чем способен справиться с ситуацией. — Сюда, — процедил рыцарь сквозь зубы, неохотно отпуская меч. Он взбежал по лестнице без обычных жестов уважения, ни кивка, ни поклона, ни почтения, но Мерлин решил, что ему повезло, что на него не напали сразу, и без возражений последовал за ним. Не то чтобы он нуждался в сопровождении, чтобы найти тронный зал, поскольку ему удавалось находить его каждый день в течение последних одиннадцати лет без каких-либо проблем, но опять же, некоторые вещи должны быть сделаны должным образом. Рыцари не спускали с него глаз, ни разу не отвернувшись, хотя шли впереди, и на Герунда с Мордредом смотрели с одинаковым недоверием. Особенно на Мордреда, который некоторое время был одним из них, рыцарем Камелота. То, что теперь он был одет в синий цвет Картиса, не ускользнуло ни от кого, как и последствия этого факта. Мысль о том, что среди них прятались два колдуна, два мага, которых они не смогли разыскать, была пугающей для тех, кто вырос, видя тех, кто обладал магией, как фигуры кошмара. Мерлин понимал это, он ожидал этого, и поэтому их подозрения не смутили его. Однако взгляды, которые бросали в его спину, когда он поднимался по лестнице в замок, казалось прожгут в нем дыру. Это люди, которых он знал много лет. Он жил среди них, каждое утро здоровался с ними, когда выполнял свои обязанности, и расспрашивал об их детях. Почти всех он знал по именам, и многих из них считал друзьями. Но теперь на их лицах была тревога, недоумение и ужас, когда они поняли, что именно они видят и что именно это означает в человеке, который им так понравился с тех пор, как он непочтительно предстал их наследному принцу. Он был не тем, за кого себя выдавал, и никогда им не был. Он воплощением всего, чего их учили бояться, колдун-манипулятор, прокрадывающийся в их королевство, чтобы дестабилизировать его изнутри. Ему хотелось поговорить со всеми лично, убедить их, что он все тот же человек, каким был тогда. Ну, может, не совсем. Он должен признать, что, будь он на их месте, он, вероятно, тоже не узнал бы себя. Дверь в тронный зал была окружена толпой стражников, когда они подошли к ней, намного больше, чем обычно для приезжего сановника, независимо от его ранга. Мерлин не уверен, должен ли он быть оскорблен или польщен тем, насколько опасным он, очевидно, считался. Не все стражники, казалось, относились к нему враждебно, некоторые из них почтительно кивали и лишь слегка нервничали, но большинство из них относились к нему как к серьезной угрозе, скорее всего, воздерживаясь от задержания только по прямому приказу своего короля. Двери распахнулись, несмотря на нежелание стражников подпускать колдунов к своему повелителю, и Мерлина и его спутников ввели в тронный зал, окруженными со всех сторон дюжиной бдительных стражников. Артур сидел на своем троне, в сверкающий кольчуге и ярком плаще, с официальной короной, которую Мерлин столько ночей полировал, сидя на полу. Мерлин тоже одет в свой королевской наряд, в самый пышный плащ с огромным гербом на спине. Он даже надел богато украшенную корону, которую он надевал на коронации, а не более скромный золотой венец, который ему было удобнее носить каждый день. Они вдвоем заранее все спланировали: и вход, и адрес, и аналогичную одежду. Они хотели выступить единым фронтом еще до того, как это партнерство стало очевидным. Теперь они были равны, и это было ясно с первого взгляда. Различные члены совета рассредоточились по краям комнаты, их лица варьировались от откровенно враждебного до откровенно любопытного, а один гораздо более пожилой мужчина даже выглядел слегка взволнованным перспективой этой встречи. Рыцарей тоже немало, и большинство из них были офицерами высшего ранга. Все члены Круглого стола, те, с кем Мерлин держал совет ранее днем, здесь, делая все возможное, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица, чтобы не выдать тот факт, что они уже знали, что происходит. Гвен тоже старательно сохраняла невозмутимое выражение лица, чопорно сидя рядом с Артуром, сложив руки на коленях. Гаюс стоял сзади, как обычно, опустив голову, так что длинные седые волосы скрывали его лицо. Мерлин шагнул вперед со всей уверенностью, на какую был способен, чувствуя себя легче, чем за последние недели, потому что Артур уже знал. Он знал все, и ему было все равно. Он знал все и не ненавидел Мерлина. Он знал все и был благодарен за это. У них все в порядке, даже лучше чем нормально. Как бы Мерлину не хотелось это признавать, дракон был прав. Их связь была разорвана, но от этого она стала еще крепче. Поэтому Мерлин отделился от строя рыцарей и гвардейцев, чтобы встать в одиночестве перед троном своего лучшего друга, своего истинного короля, и слегка склонил голову, как раз подходящего вида вежливое признание одного короля другому. Артур поднялся на ноги и почтительно ответил ему тем же. — Благодарю вас, милорд, за предоставленную мне аудиенцию, — четко произнес Мерлин, произнося этот титул более искренне, чем обычно, но все еще с той легкой скрытой дерзостью, которая всегда характеризовала его капитуляцию перед властью Артура. Непочтительность стала менее неуместной теперь, когда Артур больше не имел над ним реальной власти, когда его повиновение не требование, а вежливость. Тон был достаточно легкий, чтобы большинство не обратило на него внимания, но малейшее поднятие брови говорило ему, что Артур это заметил, и что он доволен. — Прошло много времени с тех пор, как член вашего двора входил в эти залы, — ответил Артур с легкой усмешкой, которая заставила Мерлина прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Он был здесь несколько часов назад, а до этого каждый день в течение одиннадцати лет. Но с другой стороны, формально он не был членом Картисского двора в тот момент. Тогда он еще даже не слышал о королевстве, так что догадывался, что Артур прав. Они с Артуром обменялись быстрым удивленным взглядом, одним из тех безмолвных разговоров, в которых они оба всегда были так искусны. Мерлин почти переполнен облегчением от того, что они все еще так хорошо понимали друг друга, что это не изменилось за время его отсутствия. — Я хотел бы, чтобы это произошло под более благоприятным предзнаменованием, — сказал Мерлин, отметив, что его слова были правдивее, чем он предполагал. — Но я уверен, что вы решили, что это не просто светский визит. — Что привело тебя сюда, король Мерлин? — мрачно спросил Артур, хотя и знал ответ. Услышав это, услышав король Мерлин, вырвавшееся из уст Артура, Мерлин на мгновение остолбенел. Это просто так странно, и еще более странно, как не странно было чувствовать себя так называемым. В этом было что-то очень правильное, что-то уютное и знакомое, но не совсем понятное. Это говорило о том, насколько он сам теперь изменился. Прошло всего два месяца, но Мерлин изменился сильно. Он больше не был скромным слугой, прячущимся в тени и развлекающимся фокусами. Он принадлежал к королевской семье и чувствовал это всем своим существом. Он воин, достаточно уверенный в своих навыках, чтобы вести людей в бой. Он был король, последний в древнем ряду могущественных монархов, и он больше не боялся пользоваться этой властью. Он равен Артуру, и он наконец-то почувствовал это. Он расправил плечи, выпрямился во весь рост и с высоко поднятой головой встретил взгляд Артура с уверенностью, которой никогда не ожидал. — Мне неприятно быть носителем плохих новостей, но до меня дошли слухи, что ваше королевство в опасности, — сказал Мерлин. — Моргана снова нацелилась на ваш трон. Я боюсь, что нападение неминуемо. Как только прозвучало имя Морганы, среди собравшихся в комнате поднялся тревожный ропот. Стражники приблизились к Герунду и Мордреду, будто это они угрожали безопасности Камелота, но, сдерживаемые приличиями, они не могли сделать ничего, кроме как выглядеть угрожающе, пока их не спровоцировали. Герунд и Мордред никак не отреагировали, совершенно не обращая внимания на ряд гневных противников, ожидающих повода пронзить их. Мерлин тоже почувствовал на своей спине чей-то взгляд, присутствие стражников за спиной, но ничего не сделал. — Насколько это неизбежно? — потребовал ответа Артур. — Я не могу быть уверен. Но я думаю, что она будет действовать быстро, пока еще верит, что на ее стороне элемент неожиданности. — Сир, я прошу у вас прощения, но разве это не так?.. Я хочу сказать, если мои глаза не обманывают меня… — неуверенно пробормотал стареющий мужчина из совета, делая шаг вперед со своего места у стены и указывая слегка дрожащим пальцем в сторону Мерлина. — Не тот ли это молодой человек, который так долго служил у вас? — Артур скрестил руки на груди и ухмыльнулся. — Ну, я же говорил вам, что он оставил свой пост, потому что обнаружил, что у него есть более неотложные обязанности в другом королевстве, — сказал он, совершенно не раскаиваясь. Тот факт, что оправдание, которое Артур дал своим советникам, было верным, но все же достаточно смутным, чтобы оправдать его от любых обвинений в обмане, развлекал Мерлина до бесконечности, но он подавил улыбку, которая пыталась пробиться на его лицо; сейчас не время для этого, даже если он близок к потере сознания от осознания того, что Артур защищал его репутацию с момента отъезда, сохраняя тайну Мерлина, даже когда в этом не было необходимости. — Но Картис — королевство колдунов! — воскликнул другой Лорд. — На самом деле, — вставил Мерлин, — в пределах моих границ живет огромное количество светских людей. Но вы правы в том, что правящий класс состоит в основном из тех, кто обладает магическими способностями. — Сир, вы понимаете, что это значит? — Не оскорбляйте мой ум, лорд Фарнхэм, — резко сказал Артур. Фарнхэм доставлял Артуру неприятности, Мерлин понял это по тому, как он стиснул зубы. В этом нет ничего удивительного: лорд Фарнхэм был одним из любимцев Утера и одним из самых упорных сторонников искоренения магии. Мерлин не видел никакого смысла в том, что кто-то столь старый, как он, кто-то, кто вырос и прожил достаточно долго в обществе, в котором магию принимали и ценили, мог так глубоко укорениться в своей вере в ее порочность. Волшебство рассматривалось таким образом только в течение тридцати лет или около того, меньше половины жизни лорда Фарнхэма. Неужели этот человек не помнит своей юности? Очевидно, не помнит, потому что его глаза горели отвращением, когда он смотрел на Мерлина, чародея, который осмелился вторгнуться в его двор. — Этот мальчик — колдун! — прошипел он, тыча пальцем в сторону Мерлина. Мерлин глубоко вздохнул, чтобы обуздать внезапный всплеск своего гнева; если еще один человек назовет его мальчиком, он кого-нибудь заколдует. Ему около тридцати лет, он определенно не был ребенком, и ему не нравилось, когда с ним так обращались. Может ему стоит отрастить бороду, чтобы доказать, что он далеко не так молод, как кажется. Но это не единственное оскорбление, которое хотел нанести ему лорд Фарнхэм. — Откуда нам знать, что он не в сговоре с Морганой и только предлагает союз, чтобы дать ей преимущество? Как мы можем поверить, что он охотно будет сражаться против одного из своих? — произнес он с обвинительной злобой, от которой сплюнул. — Моргана не одна из нас, — резко сказал Мерлин, негодование вспыхнуло в нем при этом сравнении. Он не был похож на нее, он никогда не будет таким, как она. Шуршание плащей и звон кольчуг у него за плечом говорили о том, что Герунд и Мордред были так же рассержены предположением об их соучастии, как и он. — Своей ненавистью и жестокостью она позорит нас всех. Темные заклинания, которые она использует, так же незаконны в моем королевстве, как и в вашем. Она — пятно на имени всей магии, и она не найдет сочувствия среди моего народа, можете быть уверены. — Как вы можете ожидать, что мы поверим вашему слову? — спросил второй лорд. — Вы уже доказали свою лживость во всем, что делаете. У нас нет никаких оснований полагать, что ваши предупреждения в какой-то мере подлинны. — Мой обман заключался в том, чтобы сохранить мне жизнь, — холодно сказал Мерлин. — Если бы я был искренним, меня бы убили. — Тогда, возможно, вам следовало бы знать лучше, прежде чем затемнять дверь Камелота. — Камелот — мой дом, — сказал Мерлин, в глубине души зная, что нет ничего более правдивого. — Картис может быть королевством моих предков, но Камелот всегда будет моим домом. Я защищал его в течение многих лет, и я не остановлю это просто потому, что я больше не живу в пределах его границ. — Камелот — не дом для таких грязных колдунов, как ты! — прорычал старший рыцарь, который вывел Мерлина и его спутников со двора. Внезапно он выхватил меч, и звон стали эхом разнесся по комнате, когда он выскользнул из ножен. Рыцарь с яростным криком бросился на Мерлина. Остальные рыцари Камелота тоже вооружились, хотя и не последовали за своим товарищем, вместо этого бросая неуверенные взгляды на Артура, словно спрашивая, должны ли они остановить его или помочь. Герунд немедленно выхватил меч и двинулся навстречу рыцарю, прежде чем тот успел добраться до цели, но Мерлин не хотел, чтобы ситуация обострилась еще больше. Прежде чем какое-либо оружие смогло вступить в контакт, одно заклинание от Мерлина, заключило рыцаря в куполообразный щит. Он врезался головой в барьер, отскочил назад и ударился о другую его сторону. Вздохи раздались по всей комнате при внезапном появлении купола, при виде магии, совершаемой в самом сердце Камелота. Рыцарь уставился на золотую клетку, которая внезапно заключила его, и в ужасе завертелся на месте. Он выронил меч и начал колотить кулаками, его рот открылся в, очевидно, крике, но ни один звук не достиг тех, кто наблюдал. Все в комнате застыли на месте, слишком потрясенные, чтобы ответить, когда рыцарь перестал колотить в пользу того, чтобы навалиться всем своим весом на барьер, толкая и надеясь, что он сможет прорваться только грубой силой. Неуверенный ропот поднялся среди членов совета, когда они поняли, что Мерлин не делает ничего более, кроме того, что он сдержал человека, не причинив ему никакого вреда, хотя его жизнь была под прямой угрозой. — Отпусти его, Мерлин, — приказал Артур с немалой долей веселья в голосе. — Думаю, он усвоил урок. Мерлин пожал плечами и махнул рукой. Купол исчез, и рыцарь, прежде поддерживаемый им, растянулся на полу весьма недостойной кучей. Он вскочил на ноги, подхватив с земли меч. Он с рычанием бросился на Мерлина, но обнаружил, что его встретила не цель, а меч короля. Артур одним быстрым движением обезоружил рыцаря и приставил острие меча к горлу мужчины, все следы веселья исчезли с его лица. — Вы напали на короля, сэр Бруин, — медленно и отчетливо произнес он, — и на гостя при моем дворе. Это само по себе является весомым преступлением. Однако, насколько я знаю Мерлина — а я совершенно уверен, что знаю, — то он не захочет, чтобы вы были наказаны за это. Он искоса взглянул на Мерлина, ища подтверждения, и Мерлин кивнул; он хотел доказать свою точку зрения, а не кого-то повесить. Ему не нужно причинять никакого вреда, чтобы победить, хотя ему вряд ли понадобилось бы шевельнуть мускулом, чтобы сбить рыцаря с ног. На самом деле он был способен на сдержанность и милосердие, колдун он или нет. Артур повернулся к рыцарю, чье лицо заметно побледнело, когда до него дошла чудовищность его преступления. Артур дал ему еще немного попотеть, прежде чем убрал меч от горла сэра Бруина и с размаху вложил его в ножны. Он оглядел комнату, стараясь встретиться взглядом с каждым, прежде чем заговорить снова. — Этот человек — единственная причина, по которой Камелот все еще стоит, — сказал он, указывая на Мерлина. — И что вы хотите этим сказать? — спросил один из советников. — Я имею в виду именно то, что говорю, лорд Тревин. В последние месяцы до меня дошло, сколько раз Мерлин лично отвечал за сохранность моего королевства. Чума, рожденная водой несколько лет назад, которая убила десятки людей в нижнем городе: Мерлин определил ее происхождение и способ лечения. Живые горгульи, которые чуть не разрушили замок: Мерлин одолел вечную душу Корнелиуса Сигана и остановил их атаку. Бессмертная армия — обе бессмертные армии — осадившие цитадель: Мерлин уничтожил их почти в одиночку. Только благодаря усилиям Мерлина мы смогли отобрать цитадель у Морганы в последние два раза. Каждый из вас обязан своей жизнью Мерлину. Как и каждый мужчина, женщина и ребенок в этом королевстве. И я не позволю вам вернуть этот долг насилием и неуважением. В наступившей тишине Гвейн шагнул вперед и встал у плеча Мерлина, почтительно поклонившись ему, прежде чем решительно повернуться лицом к остальным. Как только он это сделал, остальные Рыцари Круглого стола последовали за ним, встав по обе стороны от Мерлина в явном проявлении солидарности. Остальные молча наблюдали, как растет число людей, стоящих в поддержку Мерлина, Гаюс присоединился к группе следующим, а Герунд и Мордред двинулись к ним. Последней каплей стало то, что Гвиневра подошла к Мерлину, отодвинув брата в сторону, чтобы взять его за руку. Вид их короля, их королевы, их врача и их лучших рыцарей, сгрудившихся вокруг колдуна с явным доверием, сияющим на их лицах, было единственным, что могло убедить остальных. Один за другим, очень медленно, другие рыцари Камелота вышли вперед, чтобы осторожно встать рядом со своими; они должны доверять суждению своих товарищей, иначе они не могли доверять вообще никому. Вскоре к ним начали присоединяться советники, кивая в знак согласия. Кое-кто держался в стороне, враждебно настроенный сэр Брюин и сердитый лорд Фарнхэм шли впереди небольшой группы, но благоразумно держали язык за зубами. Наконец Артур повернулся к Мерлину и протянул ему руку. Мерлин повторил его жест, и они крепко схватили друг друга за руки. Что-то было в этом моменте, что-то весомое и возвышающее одновременно, какое-то чувство значимости, как будто все вело к этому уже очень давно. Это, когда они стояли бок о бок, сражаясь на равных, было предопределено с начала времен. Это долгий, застывший момент, когда все встало на свои места. — Я предлагаю вам свою поддержку в этом деле, король Артур, — торжественно произнес Мерлин. — Ваши люди помогут мне? — спросил Артур. — Картис будет стоять с нами обоими. — Тогда я буду рад вашей помощи. И для меня будет более чем честью сражаться рядом с вами, король Мерлин. — Глаза Артура заблестели светом искренности, истинного уважения. Мерлин крепче сжал руку Артура. — Тогда давайте сражаться.