Стать королем

Артур тяжело вздохнул и потер лицо руками, когда двери в палаты совета закрылись за последним из его советников. Это был очень, очень долгий день, и еще даже не пришло время для обеда. Последние несколько дней были, мягко говоря, трудными. Камелот только успел насладиться тремя удивительно мирными годами. Теперь, после его скандальной выходки из-за маленькой девочки, которую привели к нему для вынесения приговора, все королевство находилось в смятении. Некоторые все еще думали, что он был заколдован каким-то честолюбивым колдуном, некоторые даже думали, что маленькая Мэри Лида сделала это самостоятельно, другие же были более осторожными и непредубежденными. Особенно упрямился лорд Фарнхэм, старый козел, верный соратник Утера. Но Артур твердо держался того, что сказал, когда прощал ребенка, — что он не может поддерживать закон, который больше не считает справедливым. Он делал все возможное, чтобы подкрепить каждое свое заявление фактами или примерами, но ему было трудно сделать это, не раскрывая всего, что он знал о Мерлине. В конце концов, Мерлин был его главным примером, тот, кто изменил его мнение в первую очередь, а не маленькая Мэри Лида. Но он сомневался, что обнародование этого факта увеличит его шансы убедить совет. Все они знали Мерлина как его слугу-идиота, и слух о том, что он колдун и Повелитель Драконов, который теперь правит могущественным королевством, ужаснул бы их даже больше, чем восстание Артура против общепринятого мнения о колдовстве. Он опустился за Круглый стол, прекрасно сознавая, что вокруг него пусто. Мерлин сидел по правую руку от него, вспомнил он, когда они впервые нашли старый каменный стол в заброшенном замке. Он сам указал, что Мерлин должен занять это место, признав этим жестом то, что ему было так трудно сказать вслух, а именно, что Мерлин был его самым близким другом и самым доверенным советником. У Мерлина никогда не было возможности снова занять это место, особенно после того, как они отвоевали цитадель у Морганы. Артур позволил отодвинуть Мерлина в сторону к другим слугам, стоящим в тени, когда он заслуживал лучшего обращения. Артур стыдился того, что позволил этому случиться, и стыдился еще до того, как узнал все, что Мерлин сделал для него за эти годы. Как же ему хотелось, чтобы Мерлин сейчас сидел рядом с ним. Артур действительно мог бы воспользоваться его советами в этой ситуации. Или просто его поддержкой. Мерлин всегда умел подбодрить его и внушить оптимизм, даже когда в этом не было никакого смысла. С теми огромными переменами, которые Артур пытался внести в самое основание своего королевства, он хотел, чтобы Мерлин убедил его, как делал всегда, что то, что он делает, справедливо и хорошо. Но у него не было такой роскоши. Он должен стоять на собственных ногах и высоко держать голову, зная в глубине души, что это правильно. И это было правильно, он больше не сомневался в этом. Заставить других увидеть это представляло собой трудной задачей. Он подумал, не слишком ли рано посылать дипломатического посланника в Картис. Он не был уверен, что у него достаточно поддержки совета, чтобы даже предложить это. Если он будет действовать слишком быстро, такие люди, как лорд Фарнхэм, снова начнут бросать обвинения в колдовстве и настаивать, что все это ловушка, чтобы убить его и обречь королевство на вечное проклятие или какую-то подобную гниль. Нет, вероятно, безопаснее было бы воздержаться от любых реальных контактов между королевствами, пока он не овладеет ситуацией здесь. Было слишком опасно торопить события, как бы ему ни хотелось посмотреть, как там Мерлин. Артур уже собирался подняться и направиться в свои покои, надеясь, что Гвиневра согласится сделать ему массаж или что-нибудь еще, чтобы помочь расслабиться, когда на другом конце совета из ниоткуда появилась фигура. Очень знакомая фигура. Ну, вроде бы. Мерлин выглядел по-другому, совсем по-другому. Артур заметил, что волосы у него стали чуть длиннее. Теперь они были достаточно длинными, чтобы слегка завиваться на концах и слегка заслонять глаза. На голове был золотой ободок. Это, конечно, было что-то новенькое, хотя ему и не следовало удивляться. Мерлин был одет в кольчугу и доспехи, выглядящими слишком тонкими, чтобы выдержать любую атаку, но Артур понял, что они, вероятно, были усилены магией. Время, проведенное в Картисе, пошло ему на пользу. Мерлин выглядел неплохо, он был не таким худым, как в Камелоте. Он держался прямо с такой уверенностью, которую Артур видел лишь несколько раз, обычно в кризисных ситуациях, когда сам Артур был почти бесполезен с сомнениями и самобичеванием. Это времена, когда Мерлин поднимал его и ставил на ноги, недвусмысленно говоря, что он станет величайшим королем, которого когда-либо видел Камелот. В такие минуты он всегда казался таким сильным. Теперь, облаченный в полную броню, с украшенным драгоценными камнями мечом, удобно лежащим на бедре, и длинным синим плащом, развевающимся вокруг лодыжек, он не просто выглядел сильным. Он выглядел как настоящий воин. Он был похож на короля. Артур был слишком ошеломлен тем фактом, что человек, которого он не видел почти два месяца, который так сильно изменился и в то же время оставался таким же, только что волшебным образом появился в его зале совета, чтобы действительно как-то отреагировать. Но Мерлин не стал дожидаться, пока он заговорит первым. Вместо этого он двинулся вперед, торопливо шагая, даже прикусив губу и избегая встречаться с ним взглядом. — Артур, — сказал он, задыхаясь. — Извини, я знаю, что ты, вероятно, не хочешь, чтобы я был здесь. Но на самом деле меня здесь и нет. Ну, на самом деле я все еще в Картисе. Это всего лишь проекция, и я знаю, что это все еще незаконно, но у меня не было другого способа связаться с тобой вовремя. Если ты выслушаешь меня хоть на секунду, я… — Слова медленно просачивались в мозг Артура, пока он не понял, что Мерлин извиняется, что он думает, что Артур все еще сердится на него, что Артур не захочет его видеть. — Нет, Мерлин, все в порядке, — быстро сказал он, вставая, чтобы посмотреть ему прямо в лицо. Мерлин перестал лепетать, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Н-но, — пробормотал он, — это… это… — это магия. — Я знаю, — сказал Артур. — И это прекрасно. Я не против. — Что? — одними губами спросил Мерлин, выглядя совершенно ошеломленным. У Артура защемило в груди, когда он понял, что все это время Мерлин искренне думал, что Артур его ненавидит. Он чуть не ударил себя; конечно Мерлин считал так, учитывая то, как он вел себя до того, как Мерлин ушел. Мерлин всегда боялся, что Артур никогда не простит его, и не важно, что Артур довольно быстро пришел в себя, как только добрался до Камелота, у Мерлина не имелось причин думать иначе, прежде чем они расстались. Артур должен был попытаться связаться с ним с тех пор, должен был послать ему письмо, чтобы сказать, что он пришел в себя, что он больше не сердится. Он должен был извиниться должным образом. — Но… — Мерлин попытался сказать что-то еще, но ничего не вышло. — Мерлин, мне так жаль, что я так отреагировал, — сказал Артур, ухватившись за представившуюся возможность. Будь он проклят, если отпустит Мерлина еще на мгновение, не зная, как сильно он сожалеет о своем поступке и как благодарен ему. — Все то время, что я тебя знаю, ты был мне верен, а я ужасно с тобой обращался. Возможно, ты был нечестен, но никакой лжи недостаточно, чтобы оправдать то, что я сделал. Ты этого не заслужил. — Артур в нерешительности обошел вокруг стола. Он чувствовал, что если будет двигаться слишком быстро, Мерлин может убежать. — С тех пор как ты ушел, я разговаривал с Гаюсом, и он рассказал мне все, что ты сделал для меня, для Камелота. Нет слов, чтобы выразить тебе мою благодарность, Мерлин. Я тебе обязан всем. Ты мой самый верный друг, и ничто этого не изменит. Даже магия. Мерлин уставился на него, разинув рот. Артур не был уверен, что когда-либо видел, чтобы Мерлин так долго молчал. Артур с тревогой ждал, что Мерлин ответит, примет его извинения или откажется. Он не станет винить Мерлина, если тот прогонит его, особенно после того, что он с ним сделал. Но даже просто увидеть Мерлина после стольких дней, поговорить с ним было как глоток свежего воздуха. Он не совсем понимал, как сильно скучал по своему лучшему другу. Большая часть Артура хотела умолять Мерлина вернуться в Камелот, снова занять свое место рядом с Артуром, но он никогда этого не сделает; Теперь у Мерлина было собственное королевство, и Артур понимал, что это одновременно и благословение, и проклятие. Он никогда не попросит Мерлина бросить собственный народ, как бы сильно он ни скучал по нему здесь, в Камелоте. Внезапно Мерлин снова исчез, просто исчез без единого звука. Артур ошеломленно моргнул, гадая, не сошел ли он с ума и не вообразил ли все это. Но тут налетел порыв ветра, взметнулся голубой вихрь, и Мерлин бросился на шею Артура, едва не сбив его с ног. Артуру потребовалась секунда, чтобы ответить, хотя он и был сбит с толку, но он обнял Мерлина за талию и так же крепко обнял в ответ. Артур чувствовал, как влага впитывается в его тунику, где Мерлин прижимался лицом к его плечу, но ему было все равно; глаза у него тоже были не совсем сухие, хотя он довольно хорошо сдерживал слезы. В конце концов Мерлин отстранился, смущенно вытирая глаза. — Ты все еще такая девчонка, Мерлин, — проворчал Артур, но его раздражение затерялось за неудержимой ухмылкой на лице. Мерлин фыркнул от смеха, а затем принюхался и поправил свою корону, сбившеюся набок. Артур огляделся вокруг, ища, что бы сказать в этой неловкой тишине, которая всегда следовала за эмоциональными моментами. — Ты… Ты хорошо выглядишь, — хрипло сказал он, указывая на плащ. — Цвет тебе идет, — Мерлин опустил глаза, словно забыл, что на нем надето. — О, да. Вся эта синева немного дезориентирует. Я все еще отвыкаю от красного цвета, — признался он. Возникло еще больше неловкости, когда они оба переминались с ноги на ногу и на мгновение избегали смотреть друг другу в глаза. Затем Мерлин резко вскинул голову. — Черт побери! — взвизгнул он, поразив Артура не только громкостью, но и выбором слов; не часто Артур слышал, чтобы Мерлин так ругался. — Я почти забыл, зачем пришел сюда! Артур, ты в опасности. — Что ты имеешь в виду? — спросил Артур, отражая теперь уже серьезное выражение лица Мерлина. — Мо… — но он замолчал, закусив губу. — Ты говорил с Гаюсом? — спросил он. Артур поднял бровь. — Да. — И он тебе все рассказал? — За исключением нескольких личных вещей, которые он не стал бы раскрывать без твоего разрешения, да. — Мерлин искоса взглянул на него, но кивнул. — Тогда ты знаешь, что мое присутствие здесь было причиной того, что Моргана не смогла бы захватить и удержать цитадель, — сказал он. Артур легко кивнул, больше не огорчаясь тем фактом, что Мерлин стоял за большинством триумфов, которые приписывались ему большинством. — Она приходила ко мне сегодня утром. Так вот, она пришла на аудиенцию к новому королю Картиса, не зная, что это я. Она хотела, чтобы я поддержал ее в захвате Камелота. Очевидно, когда она увидела, что это я, то поняла, что если я в Картисе, то меня здесь нет. — О нет, — выдохнул Артур, и ужас поселился у него в животе. — Она идет за тобой, — сказал Мерлин.

***

Артур немедленно послал за внутренними членами Круглого стола, первоначальными членами, которым он безоговорочно доверял. Мерлин ждал, пока он говорил с охранником за дверью совета, впадая в состояние шока. Он не мог поверить, что это только что произошло. Артур извинился в миллион раз искреннее, чем сразу после инцидента. Артур поблагодарил его и обнял. Что ж, технически он обнял Артура, но тот обнял его в ответ. Он не помнил времени, когда Артур проявлял подобные чувства. Артур не ненавидел его за то, что он сделал, за всю ложь, которую он рассказывал и хранил в тайне. Он просто не мог в это поверить. Но он смог, потому что Артур воспринимал его всерьез, более серьезно, чем до всей этой заварушки, внял его предостережению, не задумываясь. Гвен была первой из группы, прибывшей в зал совета. Она вскрикнула от удивления, когда увидела Мерлина, ее руки взлетели ко рту, как будто она не могла поверить в то, что видела. Затем она улыбнулась ему, и улыбка осветила все ее лицо. Она бросилась к нему, забыв все царственные приличия, в его объятия. Он легко поймал ее и закружил в воздухе, его улыбка была такой широкой, что у него заболели щеки, а она смеялась и хлопала его по руке, пока он не поставил ее на ноги. Однако Мерлин не отпустил ее, обняв еще крепче. — О, Мерлин, — сказала она, отстраняясь, чтобы посмотреть на него чересчур яркими глазами. — Посмотри на себя! Как ты держишься? — Я в порядке, Гвен, — сказал он, немного ошеломленный излиянием любви и заботы; он всегда был немного ошеломлен, когда включались материнские инстинкты Гвен, точно так же, как и когда его настоящая мать суетилась вокруг него. — Это… конечно, другое. Но со мной все в порядке, учитывая все обстоятельства. — Гвен улыбнулась ему и обняла еще раз. — Я знала, что ты справишься, Мерлин, — прошептала она ему на ухо. — Я так скучал по тебе, Гвен, — прошептал он в ответ. — И мне так жаль, за все. Я хотел тебе сказать, честно, хотел… — Тише, Мерлин. Тебе не о чем жалеть, абсолютно не о чем. — Она взяла его лицо в ладони, стараясь, чтобы он встретился с ней взглядом. — Мы любим тебя, Мерлин. Мы все тебя любим. И ничто не сможет изменить этого. — Мерлин снова с трудом сдерживал слезы, переполненный благодарностью и любовью. Это было то, чего ему больше всего нравилось в Гвен, чего он боялся потерять из-за всей своей лжи: ее теплоты, ее сострадания и безусловной любви, которую она так свободно предлагала всем, кого знала. — Да, да, все любят друг друга, — протянул Артур, прислонившись к колонне и скрестив руки на груди, наблюдая за воссоединением с мягкой улыбкой, которая совершенно не соответствовала его тону. — Ты! — сказала Гвен, повернувшись к нему и уперев руки в бока, угрожающе подняв бровь. — Ты извинился должным образом? — Конечно, я извинился, Гвиневра, — сказал Артур, шокированный намеком на то, что он этого не сделал. — Я ждал два месяца, чтобы извиниться как следует! Ты думаешь, я просто забуду об этом сейчас? — Ладно, я просто хотела убедиться, — сказала Гвен, поднимая руки в знак поражения. Она открыла было рот, чтобы подразнить Артура еще больше, но была прервана тем, что дверь в зал совета снова распахнулась. — Мерлин! — Гаюс! — радостно закричал Мерлин. Он едва не сбил старика с ног силой своих объятий. — Мерлин, мой мальчик! Как ты сюда попал? — спросил Гаюс, смеясь над энтузиазмом своего бывшего подопечного, но все равно похлопывая его по спине. — Заклинание транспортировки, — сказал Мерлин. — И ты все еще стоишь? Даже такой могущественный маг, как ты, должен хоть немного запыхаться, — заметил Гаюс. — О нет, это здорово, смотри! Мы с Кейном — это Верховный Жрец, он сказал, что работал с тобой давным-давно, помнишь? — Разработали эту штуку несколько недель назад, это просто фантастика. Вот, смотри. — Он снял кулон с шеи и вложил его в руку своего опекуна, почти не останавливаясь, чтобы перевести дыхание. — Это транспортный кристалл. Ну, технически, это три кристалла, слитые вместе, но все равно. Это вместилище энергии. Ты можешь заранее сохранить здесь всю магию, необходимую для транспортировки, чтобы не утомлять себя так сильно путешествием. — Это блестяще, Мерлин, — воскликнул Гаюс, внимательно рассматривая кулон. — Это руны по краю? — Да, на самом деле это была идея Мордреда, — весело сказал Мерлин. — Чтобы стабилизировать кристаллы, чтобы они не взорвались от всей энергии, которую я туда вложил. У меня там сейчас достаточно, наверное, для пяти или шести транспортных заклинаний, и я думаю, что смогу заставить его держать больше, если немного подправлю руны. — Просто великолепно, — повторил Гаюс. — Кварты и агат, я вижу. Как ты противодействовал склонности агата… — Дверь снова распахнулась, впуская рыцарей, которые застыли в дверях, увидев, кто находится внутри. Мерлин прикусил губу, внезапно вспомнив, что когда в последний раз видел этих людей на другой стороне поляны, большинство из них были слишком ошеломлены и дезориентированы откровениями, чтобы что-то делать, кроме как пялиться на него. Теперь они тоже смотрели на него, но больше от удивления, чем от чего-либо еще. Первым пришел в себя Гвейн. — Мерлин! — крикнул он. Мерлин тут же оказался окруженным со всех сторон рыцарями, которые обнимали и хлопали его по спине. А волосы его были взъерошены настолько, насколько это было возможно с короной. Его засыпали извинениями, благодарностями, комплиментами и вопросами, но они не стали дожидаться, пока он ответит, а просто усадили его на стул — тот, что стоял справа от Артура, как он заметил. Уже одно это едва не вызвало у него слезы на глазах; в последнее время такое случалось часто. Наконец все успокоилось. Как только все заняли свои места — Мерлин справа от Артура, а Гвиневра слева, — все повернулись к ним лицом, словно почувствовав мрачность, скрывавшуюся за радостью от внезапного появления Мерлина. Артур посмотрел на Мерлина, ожидая от него объяснений. — Я думаю, вы поняли, что это не просто светский визит, — сказал Мерлин, желая, чтобы у него было больше времени, чтобы наверстать упущенное, воссоединиться со своими друзьями, насладиться тем фактом, что они не ненавидят его за то, что он сделал, но сейчас это был не вариант. — Что происходит, Мерлин? — спросила Гвен. — Моргана, — просто сказал Мерлин. Гвен ахнула, Гаюс выглядел пораженным, а Гвейн испустил поток грубых ругательств, которые иначе никогда бы не произнес в присутствии Гвен. — Она все знает. И что хуже всего, она знает, что меня здесь нет. Камелот практически беззащитен против магической атаки без меня, и она полностью намерена воспользоваться этим. — Как она узнала? — спросил Элиан. — По иронии судьбы, она приехала в Картис, чтобы попросить моей помощи в уничтожении Камелота, — сказал Мерлин. — Волшебное королевство, которое уже однажды отказало ей в помощи, пришло к новому руководству, и оно созрело для выбора. По крайней мере, она так думала. Представьте себе ее удивление, когда она увидела меня. — Держу пари, ей это совсем не понравилось, — сказал Гвейн. — Вряд ли. — Сколько у нас времени? — спросил Леон. — Я не знаю. Не много, я бы предположил. Самое большее — несколько дней, — сказал Мерлин. — Но у нас есть определенное преимущество. — Какое? — спросил Персиваль. Мерлин ухмыльнулся, все еще чувствуя восторг от того, что оказался неправ, что его приняли, что его простили. Это было головокружительно. — Моргана надеется застать вас врасплох, — сказал он. — Она думает, что вы никогда не поверите на слово такому грязному предателю-колдуну, как я. Ее слова, не мои, — быстро добавил он, когда стало ясно, что все сразу начнут протестовать. — Она не ожидает, что вы будете предупреждены или, по крайней мере, не прислушаетесь к предостережению, и она, конечно же, не ожидает, что у вас будет союзник в Картисе. — Твои люди последуют за тобой? — с сомнением спросил Артур. — Придут ли они на помощь Камелоту? — Думаю, придут. Но даже если и нет, — решительно сказал Мерлин, — я буду на вашей стороне. Я буду стоять один, если придется. — Он привел бы армию против Морганы, если бы была армия, желающая быть приведенной, но это не важно. Именно ему суждено стать концом Морганы. Он был единственным, кто мог победить ее. Даже если его народ не откликнется на призыв, если они откажутся вступить в союз с Артуром из-за деяний его отца, Мерлин будет сражаться вместе с ним. Он всегда будет сражаться за Артура. — Тебе и не придется, — сказал Артур. — Ты никогда больше не останешься один, Мерлин. — Он поймал взгляд Мерлина и удержал его, его глаза пылали преданностью, достаточно яростной, чтобы соперничать с преданностью самого Мерлина. Он был ошеломлен, увидев это, осознав, что Артур наконец-то видит его. И не просто как друга, а как равного. Это было больше, чем Мерлин когда-либо мечтал. Он оглядел сидящих за столом и увидел то же самое выражение на лицах всех сидящих. Это были его друзья, его настоящие друзья. И они будут сражаться за него. — Что ты предлагаешь нам делать, Мерлин? — спросил Гаюс. — Мне нужно будет поговорить со своим советом, чтобы сказать что-нибудь наверняка. Но у меня есть несколько идей.