Стать королем

Яркое послеполуденное солнце заливало тренировочное поле, но Мерлин этого не замечал. Он едва ощущал его тепло на своей коже сквозь мерцание щита, который окутывал его совершенным куполом золотого света. Он оставил Мордреда на другой стороне поля, старательно поддерживавшего одной рукой маленький квадратный щит, а другой отбрасывая соломенный манекен. Он делал большие успехи, был на голову выше всех остальных, кто пытался разделить свое внимание таким же образом, но его успех не шел ни в какое сравнение с успехом Мерлина. Теперь, когда Мерлин почувствовал это, он быстро преодолел необходимость сознательно концентрироваться на каждом заклинании. Вместо этого он поставил щит и держал его без каких-либо реальных мыслей вообще, позволяя своей концентрации быть лучше потраченной на атаку. В настоящее время он окружен противниками в лице сэра Герунда, сэра Фредерика и талантливой молодой женщины по имени леди Сесили. Мерлин признался бы, что удивлен, обнаружив, что — в то время как светские рыцари оставались исключительно мужчинами — маги Картиса, как и совет, не делали различий по признаку пола. В то время как женщин-магов было не так уж много, представительницы прекрасного пола были хорошо представлены в боевых силах королевства. Он полагал, что в этом есть немалый смысл. В бою на мечах, даже если уровень мастерства равный, женщина все равно может оказаться в невыгодном положении из-за ее меньшего роста и меньшей физической силы. Магия оказалась невероятно эффективным эквалайзером. В магическом поединке физические способности участников практически никак не влияли на исход поединка. Моргана тому яркий пример, самая могущественная чародейка — за исключением самого Мерлина, конечно — во всей стране. То, что Сесилия являлась женщиной, не мешало ей быть сильным бойцом, тем, кто мог дать столько же, сколько она получила на тренировочном поле и в жарком бою. Мерлин прищурился, глядя на трех своих врагов, все они порхали вокруг него, пока он стоял посреди них. Его левая рука покоилась на твердой внутренней стороне купольного щита; он обнаружил, что это не только не давало его руке устать, но и обеспечивало ему более стабильную связь для его магии и, таким образом, уменьшало количество внимания, которое он должен был уделять ей. Другая его рука была вытянута перед ним, когда он выстреливал заклинание за заклинанием в своих кружащих противников. Они ныряли, уворачивались и зигзагами уходили в сторону, все время открывая ответный огонь. Взрывы магии, рассеявшиеся на его щите, почти безрезультатно. Мерлин мог чувствовать энергию других, когда она сталкивалась с его собственной, встречу подобных сил, где одна боролась, чтобы победить другую. Это было совсем другое ощущение, чем когда его противник использовал магию, чтобы манипулировать окружением, например, когда сэр Фредерик проявил особую изобретательность и решил швырнуть в него одну из скамеек со столов снабжения. Это было похоже на физический удар по деревянному щиту, знакомая сила и отдача. Но упругое, чувственное скольжение магии против магии было чем-то совершенно иным, и это заставляло кончики пальцев Мерлина покалывать и заставляло его ум мчаться, когда у него имелось время подумать о таких пустяках, как этот. Сейчас у него определенно нет на это времени. Несмотря на то, что Мерлин отбивался от троих нападавших уже несколько долгих минут, единственным признаком усталости или напряжения был слабый блеск пота на его лбу, и это даже больше от дневной жары и доспехов, которые он носил, сколько от усилий, которые он прилагал. Ему удалось сбить сэра Фредерика с ног, но леди Сесилия была слишком проворна, чтобы он мог попасть в цель, а быстрая реакция сэра Герунда и его многолетний опыт означали, что он всегда держал наготове собственный щит, чтобы отразить все атаки Мерлина. Если Мерлин хочет выиграть эту битву, не дожидаясь, пока они устанут — что он мог бы сделать без особых проблем, но это казалось ленивым, нетворческим и неудовлетворительным одновременно — тогда ему нужно будет придумать другой подход. С порочно-возбужденной улыбкой, расплывшейся по его лицу от возможности сделать что-то, что он уже давно хотел попробовать, Мерлин поспешно собрал заклинание. Теперь, когда у него имелся доступ к научным текстам и лексиконам Старой Религии, его знания и понимание чар и теории, лежащей в их основе, росли с каждым новым заклинанием, которое он изучал. Он медленно опустился, осторожно проводя левой рукой по щиту, чтобы не потерять контакта с ним, пока не опустился на колени. — Ahrère eordan beneoðan min ealdorgewinnan, — прорычал он, высоко подняв правую руку и затем резко опустив ее. Сама земля начала дрожать под ним, дрожь распространилась, раскачивая землю от того места, где его рука соединялась с краями тренировочного поля. Он тщательно следил за своей магией, не позволяя землетрясению стать слишком серьезным и причинить реальный ущерб, но этого достаточно, чтобы вызвать почти паническое выражение на лице сэра Фредерика, когда он безуспешно пытался подняться на ноги. Леди Сесилия потеряла равновесие, опрокинулась на бок и едва успела ухватиться за руку сэра Герунда, как земля под ними попыталась сбросить их. Когда между их ногами появились крошечные трещины и стали расширяться, разветвляясь во все стороны и угрожая разверзнуться и поглотить их в недра земли, Герунд поспешно вытащил из кармана белый платок и помахал им над головой, показывая, что они проиграли. Дуэль была выиграна, Мерлин позволил своим заклинаниям упасть, вытирая пот со лба, когда он снова поднялся на ноги на теперь уже твердой земле. — Я все еще не могу поверить, что это вообще возможно, два заклинания одновременно, не говоря уже о таких абсурдно мощных, — задыхаясь, проговорила леди Сесили, на мгновение наклоняясь, чтобы опереться на колени. Когда она снова встала, то смотрела на Мерлина с тем же блеском в глазах, который часто появлялся у Мордреда. — Вы действительно Эмрис, не так ли? Мерлин пожал плечами, слишком привыкший к такому обращению, чтобы смущаться. Его легендарная личность теперь общеизвестна, и не было ничего необычного в том, что люди друидического происхождения останавливались и кланялись ему всякий раз, когда он проходил мимо них. Один пожилой мужчина в традиционном одеянии друида даже опустился на колени, чтобы поцеловать землю у его ног, несмотря на неловкие протесты Мерлина. Он пытался уверить их, что в подобных демонстрациях нет необходимости, но это никак не повлияло на их благоговение. В конце концов ему пришлось уступить. Он позволил им поклониться и поблагодарил за поддержку. Он не мог быть слишком недоволен тем, что знание вышло наружу, так как, хотя это и поставило его на пьедестал для многих людей, это, безусловно, облегчило отношения с советом; Друиды пользовались большим уважением в Картисе, как среди землевладельцев, так и среди простых людей, и того, что они полностью доверяли Мерлину, достаточно, чтобы убедить некоторых членов совета, что они должны сделать то же самое. — Именно это мне и твердят, — непринужденно ответил Мерлин. Мордред появился у его локтя с улыбкой на лице и трепетом возбуждения в глазах. — Как все прошло? — спросил Мерлин, оглянувшись и увидев, что соломенный манекен разорван на несколько частей. — Очень хорошо, — задыхаясь, ответил Мордред. — Мне удалось продержать щит некоторое время, возможно, пару минут, и создать несколько других заклинаний. — Молодец, Мордред, — искренне сказал Мерлин, улыбаясь ему в ответ. — Вы не могли бы это исправить, Мерлин? — спросил Герунд, кивнув на поле, которое представляло собой беспорядочную мешанину пересекающихся трещин и возвышающихся земляных холмов. — Я бы попробовал сделать это сам, но не знаю, смог бы, даже если бы не потратил всю свою энергию на ваш щит. — Упс! Да, извини, — смущенно сказал Мерлин. Он махнул рукой в сторону поля, и оно пришло в порядок, земля снова сплелась и разгладилась, пока не стало казаться, что ничего не произошло. Он не осознавал, что не использовал заклинание, пока не увидел, как леди Сесилия благоговейно покачала головой. Очевидно, это еще одна вещь, которая была редкой и неожиданной; для большинства бессловесная магия происходила только под давлением, когда страх, ярость или отчаяние придавали кому-то невероятную силу. Но Мерлин занимался целенаправленной магией задолго до того, как выучил свое первое заклинание. Это просто пришло к нему легко, сознательное направление силы в определенную цель, его магия легко подчинялась его воле. — Я никогда не пойму, как вы это делаете, — сказала Сесилия. — Честно говоря, я и сам этого не понимаю, — признался Мерлин, — и не смог бы объяснить, даже если бы попытался. — Ну что ж, вам обоим стоит на сегодня расстаться, — посоветовал Герунд, хлопнув Мерлина и Мордреда по плечу. — Есть такая вещь, как переусердствовать, даже для таких, как вы, сир. — Мерлин рассмеялся, но все равно согласился. Мордред последовал за ним, а Мерлин направился в оружейную, намереваясь снять доспехи и переодеться в обычную одежду. Ну, то, что считалось нормальным для него в эти дни. Он все больше привыкал к нарядам из дорогих материалов, но все равно чувствовал бы себя более непринужденно в своей старой шершавой тунике и изодранном шейном платке. Увы, внешность надо поддерживать. И это не так уж плохо. Королевская одежда делала свою работу, заставляя его чувствовать себя королем. Таким образом, ему было удобнее пользоваться своей новообретенной властью, когда он одет в парчу и шелк и с короной на голове, и гораздо меньше шансов скатиться обратно в режим слуги и сделать что-то, что заставило бы его потерять уважение в глазах его двора. — Ты действительно хорошо справляешься, Мордред, — сказал он, когда они подошли к двери в оружейную, освобождая застежки своих доспехов простым движением запястья и быстрой вспышкой магии, как он всегда хотел сделать с Артуром после тренировки; эти пряжки могли стать действительно надоедливыми, особенно когда металл был горячим от долгого пребывания на солнце. Тонкие кусочки слетели с его тела и аккуратно сложились на столе, где Рейм, без сомнения, заберет их позже для хорошей полировки и, возможно, обновления защитных заклинаний одним из оружейников, хотя Мерлин, вероятно, переделает их сам позже, просто чтобы быть уверенным. — Не так хорошо, как ты, — возразил Мордред. — Никогда не сравнивай себя со мной. Ты сведешь себя с ума, — посоветовал Мерлин, хохоча. — И кроме того, ты все еще более могуществен, чем любой из этих людей. Большинство из них никогда не смогли бы достичь за всю свою жизнь того, что ты смог за несколько дней. Этим можно гордиться. Знаешь, держу пари, ты даже сможешь справиться с тем заклинанием проекции, которое Герунд показал мне несколько дней назад, помнишь? То, где ты как бы высвобождаешь свой дух из тела? Мерлин покачал головой, вспоминая, какие неприятности доставило ему заклинание. — Как только мой дух выходит, у меня нет проблем с тем, чтобы держать его там; это фактическая часть «отделения духа от физического тела», которая сложна для меня. Возможно, тебе было бы легче, поскольку ты был воспитан друидами, духовен и все такое, — Мордред не ответил на это, и Мерлин, подняв глаза, увидел, что молодой рыцарь наблюдает за ним со складкой между бровями. — Что? — Ничего, — поспешно ответил Мордред. Потом он заколебался. — Просто дело в том, что… ну. Ты обращаешься со мной… по-другому. Я имею в виду, с тех пор, как мы прибыли в Картис. Лучше. Скорее… как друг. — Он опустил глаза в пол, щеки его порозовели, плечи Мерлина поникли. — Я знаю, — просто ответил он. По правде говоря, он честно так и сделал за последние несколько недель он стал думать о Мордреде как о друге. Без Артура, делающего опасность непосредственной, судьба Мордреда казалась далекой и гораздо менее тревожной. Иногда Мерлину трудно припомнить, почему он считал Мордреда своим врагом. Конечно, он всегда вспоминал, но то, как Мордред так открыто смеялся и так ярко улыбался сейчас, вдали от лжи, секретов и угрозы казни, заставляло его казаться таким невинным, даже более невинным, чем в детстве. Он был славным парнем, и Мерлин не мог не любить его. И Мордред поступил так, как поступил бы друг, задолго до того, как Мерлин отплатил ему тем же. В странном месте и еще более странных обстоятельствах рыцарь стал его опорой, единственным человеком в королевстве, который действительно знал его. Трудно было не доверять ему. — Могу я спросить, почему? — робко спросил Мордред. Мерлин вздохнул. — Мордред, я… Но он не знал, что сказать. Как объяснить, что он не доверял Мордреду, потому что ему суждено было когда-нибудь убить Артура? Он не мог просто рассказать Мордреду о его будущем. Предвидение было невероятно опасно, Мерлин узнал это в ущерб себе с Кристаллом Нехтида. Зная о событиях, которые еще должны были произойти, и пытаясь остановить их, он на самом деле гарантировал, что они свершатся. Он не мог рисковать, делая то же самое с Мордредом, не тогда, когда ставки были так высоки, когда на кону жизнь Артура. Когда-то, еще до того, как они потеряли Моргану, он пытался бороться с тем, что было предначертано судьбой. Его предупреждали о ее будущем, но он отказался прислушаться к предостережениям. Моргана была его другом, и он держался за это, упрямо продолжая доверять ей, пока его умышленная слепота не поставила их всех под угрозу. Но тогда он не доверял ей так сильно, как мог бы. Он отказывался думать о ней плохо, признавать, что она предаст их, но слова дракона вызвали достаточно сомнений, чтобы он не доверил ей свою тайну. Он не утешал ее так, как мог, не помогал так, как она того заслуживала. Он солгал ей и оставил ее чувствовать себя другой, отчужденной и такой ужасно одинокой, что она обратилась к Моргаузе за утешением, которого он ей не дал. Мерлин отталкивал ее, пока она не зашла слишком далеко, чтобы он мог оттащить ее назад. Мог ли он сделать то же самое с Мордредом? Зная о будущем Мордреда, о деянии, которое еще не свершилось, и стараясь предотвратить его, возможно ли, что Мерлин только ускорил смерть Артура? Это случилось с Кристаллом и снова с Морганой, когда оба пророчества исполнились, правда стала правдой только потому, что кто-то знал об этом и действовал, чтобы предотвратить это. Но, может быть, только может, так не должно быть. Может, на этот раз, если Мерлин не будет действовать в соответствии со своим предвидением, не попытается помешать будущему сбыться, этого не произойдет. — Мордред, мне жаль, что я так обошелся с тобой в Камелоте, — честно сказал он, придя к решению. — Я вел себя ужасно по отношению к тебе, но думаю, пришло время тебе узнать почему. — Мерлин сел за длинный стол и отодвинул доспехи в сторону, жестом приглашая Мордреда занять место напротив. Молодой рыцарь так и сделал, глядя на Мерлина с такой искренностью, что у него заболела грудь от внезапной нежности. — Мордред, со сколькими пророчествами друидов ты знаком? — Молодой рыцарь нахмурился. — Боюсь, что мой лагерь распался еще до того, как Старейшины научили меня всему, что знали, — признался Мордред. — Мой отец сам продолжил бы мое образование, но… — Он замолчал, его печальный взгляд упал на стол при воспоминании о судьбе, постигшей его отца от руки Утера. Мерлин тоже это помнил, и его до сих пор тошнило от того, на что пошел Утер, чтобы уничтожить мирный народ, не причинивший ему никакого вреда. Он отнял у ребенка отца и пытался лишить его жизни. — Мы с Артуром не единственные, чьи деяния были предсказаны, — сказал ему Мерлин. — Предательство Морганы тоже было предопределено. Килгарра очень рано сказал мне, что нам с ней суждено стать врагами. — Что ты сделал? — спросил Мордред. — Я пытался сохранить веру в нее как в друга, — сказал Мерлин. — Но я не мог заставить себя полностью довериться ей. Я солгал ей, не стал рассказывать о своей магии, и она стала искать понимания, а вместо этого нашла Моргаузу. Я обращался с ней как с врагом и тем самым заставил ее стать им. И я не хочу делать то же самое с тобой, — Мордред нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — спросил он неуверенно, но Мерлин видел, что он уже догадывается, какой ответ получит. — В пророчествах говорится и о тебе, — сказал Мерлин, жалея, что ему приходится говорить об этом Мордреду, чтобы полностью разочаровать его; осознание собственной судьбы было ужасным бременем для такого молодого человека, он знал это лучше, чем кто-либо. Он жил с грузом судьбы на плечах с тех пор, как был в возрасте Мордреда и моложе, в конце концов. — Они говорят о том, что ты и Моргана объединитесь во тьме. Говорят, тебе суждено стать причиной смерти Артура. Казалось, Мордред совсем перестал дышать. Его рот открылся в недоумении, но он не издал ни звука. Он покачал головой, сначала медленно, потом все энергичнее. — Нет, — выдохнул он. — Нет! Я не хочу… Я бы никогда, я… конечно, ты же знаешь, что я… — Он, казалось, не мог привести свои мысли в порядок, полусформированные отрицания и отчаянные мольбы смешивались и вываливались друг на друга. — Я никогда не допущу, чтобы с Артуром что-нибудь случилось! — воскликнул он наконец, широко раскрыв глаза. — Не сейчас, — уступил Мерлин. — Но это не гарантия будущего. — Артур спас мне жизнь! — возразил Мордред. — Он великий король Былого и Грядущего. Он — единственная надежда на всеобщий мир. С чего бы мне желать его смерти? — Не знаю, — ответил Мерлин. — Но я знаю о твоей судьбе уже давно, с тех пор, как ты впервые пришел в Камелот ребенком. Моя судьба — охранять Артура, и Килгарра сказал мне тогда, что если ты останешься в живых, то я не смогу выполнить свою судьбу. По дороге в Исмер всего несколько месяцев назад мне было даровано видение, в котором ты встретил Артура на поле боя и убил его. И потом, с кем нам еще столкнуться, как не с тобой? Конечно, я не чувствовал, что могу доверять тебе. — Но я не хочу причинять боль Артуру, — сказал Мордред, почти умоляя и снова горячо качая головой. — Я с радостью отдал бы за него жизнь, за вас обоих. — Я верю тебе, — заверил его Мерлин, и он правда верил. — Вот почему я говорю тебе это, Мордред. — Он наклонился вперед, его собственное отчаяние, чтобы избежать этой участи, придавало настойчивость его тону. — Я оттолкнул Моргану. Пытаясь предотвратить ее судьбу, я стал ее причиной. Я был на пути к тому, чтобы сделать то же самое с тобой. Я больше не хочу отталкивать тебя, Мордред. Я не хочу давать тебе повода не доверять мне. Что бы ни случилось, чтобы отвратить тебя от нас, я надеюсь, что истинной дружбы без всяких оговорок будет достаточно, чтобы противостоять этому. Это прыжок веры с моей стороны, и очень опасный, но я принимаю решение полностью доверять тебе. — Ты можешь доверять мне, Мерлин, — заявил Мордред. — Артур никогда не пострадает от моей руки, я обещаю, клянусь могилой моего отца, — Мерлин на мгновение изучил его серьезное лицо, увидев на нем отчаяние и страх, и кивнул. — Я тебе верю, — повторил он. Мордред судорожно вздохнул и зажмурился, борясь со слезами. Мерлин положил руку ему на плечо и крепко сжал. — И я действительно считаю тебя своим другом, Мордред. В последние недели я очень полагался на твою поддержку. — Мордред выдавил из себя слабую улыбку, изо всех сил стараясь вернуть себе самообладание после такого сокрушительного откровения. Он с трудом сглотнул и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Затем он снова улыбнулся, на этот раз более искренне. — Спасибо, — сказал он. — За что? — спросил Мерлин; он только что сказал Мордреду, что ему суждено стать убийцей. Не похоже, чтобы за это стоило благодарить. — За то, что доверяешь мне, даже когда у тебя есть причины не доверять, — сказал Мордред. — Это значит больше, чем я могу сказать. — Для этого и существуют друзья, верно? — ухмыльнулся Мерлин, повторяя слова Мордреда, сказанные им накануне коронации. Мордред издал дрожащий смешок, выглядя немного ошеломленным. — Да. Да, это так, — прошептал он. — Спасибо, Мерлин. — Мерлин мягко улыбнулся и поднялся со своего места, потянув за собой Мордреда. Они были уже на полпути к двери, когда Мерлину пришла в голову мысль, заставившая его на мгновение остановиться. — Ты назвал меня Мерлином, — понял он. — Да, — смущенно ответил Мордред. — Но здесь больше никого нет. — Ну и что? — спросил он еще более озадаченно. — Ну что ж. Обычно ты называешь меня Мерлином только тогда, когда вокруг есть люди, которые не знают о моей магии или о чем-то еще. В противном случае ты обычно называешь меня просто Эмрис. На самом деле, ты уже давно называешь меня Мерлином, — удивленно заметил Мерлин, до сих пор не понимавший этого. — Почему? К чему такая перемена? — О, — сказал Мордред, переминаясь с ноги на ногу и выглядя немного смущенным. — Наверное, потому, что тебя зовут Мерлин. И потому что ты был Мерлином задолго до того, как стал Эмрисом. Вот кто ты, человек, стоящий, так сказать, за легендой. Ты больше, чем судьба. Теперь я это понимаю. — Медленная, по-настоящему счастливая улыбка расплылась по лицу Мерлина; это было не то различие, которое многие думали сделать. — Спасибо, — просто сказал он. Мордред улыбнулся ему в ответ. Мерлин обнял его за плечи, чувствуя легкое головокружение от трепета товарищества, прилива уверенности, вызванного внезапным отсутствием недоверия. Однако прежде чем они добрались до двери в оружейную палату, она распахнулась и с громким стуком ударилась о стену, впуская молодого оруженосца, который задыхался и крепко сжимал в кулаке свиток. — Король Мерлин, сир! — задыхаясь проговорил он. — Вы получили важное послание! — От кого? — спросил Мерлин, отпуская Мордреда и делая шаг вперед, чтобы принять его. — От леди Морганы. Она просит вашей аудиенции.