Стать королем

Теперь Артур лежал на спине, отказываясь поддаваться желанию ворочаться с боку на бок, чтобы дать физический выход своему волнению. Судя по беспокойному шевелению у костра, сон ускользал и от Мерлина. Он не удивился. Артур отвернулся от Мерлина. Вернее, пытался, но, казалось, он сверхчувствителен к каждому звуку, движению, шороху одеял и раздраженному вздоху. Артур подумал, не может ли часть его внезапной бессонницы быть связана с тем, что он делит лагерь с двумя колдунами. Герунд, по крайней мере, боец по профессии, хорошо обученный в наступательной магии, а это означало, что он чрезвычайно опасен. Но до сих пор этот человек был исключительно вежлив и гостеприимен, как и полагается хорошему хозяину. За исключением всего «заманивания их сюда под ложным предлогом», но Артур чувствовал, что, вероятно, в этом есть что-то большее, больше чем он понимал, и поэтому решил воздержаться от суждений по этому вопросу, пока не получит все ответы. И все это для того, чтобы рассказать Мерлину, что его отец был принцем. Предложить Мерлину корону, которая принадлежала ему по праву рождения. На самом деле, теперь, когда он все обдумал, и все больше и больше случаев потенциального использования магии становилось очевидным в его воспоминаниях, ему труднее принять то, что Мерлин из королевской семьи, чем то, что он колдун. Мерлин был королем. Мерлин, который спотыкался о собственные ноги и корчил смешные рожи во время важных заседаний совета, чтобы отвлечь Артура от насущного вопроса или не дать ему уснуть, в зависимости от уровня его интереса к предмету и монотонности речи члена совета в то время. Это просто не имело никакого смысла. Но с другой стороны, Мерлин никогда не являлся образцовым слугой, даже когда делал над собой усилие. У него не имелось того почтения и уважения к людям более высокого положения, которые проявляло большинство простых крестьян. У него такая манера стоять на своем и отказываться быть отвергнутым, какой Артур никогда раньше не видел у человека, происходящего из столь скромного окружения. Может это вызвано каким-то врожденным чувством собственного достоинства, положения и авторитета. Или, может, это просто Мерлин, и Артур сейчас все слишком тщательно анализировал. Он тяжело вздохнул. Что, черт возьми, он скажет своим людям утром? Как он должен сказать своим рыцарям, что его слуга — король — Повелитель Драконов? Это звучало абсолютно нелепо даже в его голове, и он не мог себе представить, что произнесет это вслух. Они ему не поверят. Он и сам бы не поверил, если бы искренность Мерлина не была написана на его лице слезами. Может быть, Мерлин захочет рассказать им все сам; в конце концов, они ведь тоже его друзья. Хотя, если судить по тому злому взгляду, которым Гвейн наградил его раньше, он, вполне возможно, уже осведомлен об этом. Или, может, он уже знал. Укол ревности, смешанный с горечью от того, что он всегда узнает обо всем последним, скрутился у него в животе. Возможно, он мог бы позволить Герунду объяснить ситуацию. На самом деле это его вина. Ровный, ритмичный звук точение меча Леоном, пока он стоял на страже, успокаивал. Артур попытался сосредоточиться на лязге метала, а не на все более возбужденном беспокойстве связанного с Мерлином, надеясь усыпить себя привычной монотонностью. Он мог бы погрузиться в сон, если бы не Мерлин, который сейчас полностью отказался от сна. Он скатился с постели и сел, потирая глаза и тряся головой, словно пытаясь ее прочистить. Он кивнул Леону и быстро скрылся в лесу, бормоча какое-то оправдание, которое Артур не мог расслышать, но все равно знал, что являлось ложью. Артур смотрел ему вслед, прищурив глаза, одна половина его подозрительна, а другая смутно стыдилась первой. Он приподнялся на локтях, намереваясь последовать за Мерлином, но потом заколебался. Зная то, что он знал о Мерлине сейчас — а именно, что он, похоже, вообще ничего о нем не знал, — он подумал, не увидит ли он чего-то, к чему не был готов. Но это может его единственный шанс поговорить с Мерлином наедине, прежде чем он уедет в Картис. Приняв решение, Артур встал и повелительно кивнул Леону, который выглядел любопытным и нетерпеливым, но не настолько, чтобы проскользнув следом, подслушать их. С этой мыслью Артур уверенно зашагал в лес в том направлении, куда ушел Мерлин, стараясь выглядеть так, будто знает, что делает, и надеясь, что Леон не спросит его зачем. Он пошел по следу Мерлина — что было трудно сделать в темноте, к тому же, казалось, что Мерлин прилагал дополнительные усилия, чтобы скрыться глубже в лес, мимо поляны, которую Артур использовал ранее, чтобы дать выход своему гневу, в большое открытое поле. То, что он там увидел, лишило его дыхания и приковало к месту. Дракон, тот самый, что обрушил на Камелот огонь и своими острыми, как бритва, когтями выдолбил глубокие борозды в камне зубчатых стен, сейчас мирно сидел посреди поля, аккуратно сложив огромные крылья вдоль чешуйчатых боков и устремив золотистые глаза на хрупкую фигуру, вырисовывавшуюся перед ним в лунном свете. Первым побуждение Артура — напасть, выхватить меч и разбить зверя во имя всех тех, кого он убил, но опыт подсказывал, что этот план очень и очень неразумный. Его следующим импульсом было броситься вперед и оттащить Мерлина с дороги, идиота, прежде чем он успеет убежать.… И тут он вспомнил. Я — Повелитель Драконов. Последний Повелитель Драконов. Он не может ослушаться меня. Глядя между двумя несочетаемыми фигурами, уверенность, которую он услышал в голосе Мерлина, когда он сделал это заявление, затмила уверенность Артура в том, что Мерлина вот-вот поджарят и съедят. Но этого не случилось. Вместо этого дракон просто наблюдал, не делая никаких движений, чтобы напасть на уязвимого человека у его ног. Руки Мерлина описывали круги, и он, казалось, кричал на существо. Не слыша, что они говорят, Артур осторожно подобрался поближе и спрятался за кустом на краю поляны. — Ты не имел права скрывать это от меня, Килгарра. Совершенно никакого права! — Говорил Мерлин. Со своего нового наблюдательного пункта, присев на корточки в манере, более приличествующей ребенку, чем королю, Артур мог видеть, насколько разгневан Мерлин, его лицо покраснело, а поза напряженна и агрессивна. — Это было неважно, — небрежно ответил дракон, пожав плечами, что выглядело драконьим эквивалентом. Его голос был низким и хриплым, немного отдаваясь эхом в ночной тишине, и Артур удивился, почему никто никогда не счел нужным сообщить ему, что драконы способны на такую разумную речь. Если бы он знал это, он попытался бы урезонить дракона, когда тот напал, вместо того, чтобы взять своих рыцарей и выехать сражаться с ним. Он задался вопросом, изменил бы такой подход что-нибудь. — Неважно?! — недоверчиво повторил Мерлин. Ему пришлось на мгновение отвернуться, онемев от гнева. — Тебе не показалось важным упомянуть, что мой отец был чертовым принцем? Это никогда не приходило тебе в голову, как то, что я обязан знать? Что в конце концов это может повлиять на мою жизнь? — Это не имеет никакого отношения к твоей судьбе, юный чародей. — Не имеет? Ну, теперь-то оно точно имеет, — выплюнул Мерлин. Артур растерянно переводил взгляд с одного на другого. Судьба? Какая судьба может быть у Мерлина? Хотя он, кажется, припоминал, что Мерлин уже заговорил о судьбе. Он сказал, что читал об этом книгу. Очевидно, у него имелось больше личного опыта. — Я не смогу защитить Артура из другого королевства, верно? И не тогда, когда он ненавидит меня. — Артур вздрогнул, невольно взглянув на синяки на шее своего слуги, которые едва заметны в темноте. — Половина не может по-настоящему ненавидеть то, что делает ее целой, — глубокомысленно произнес дракон, хотя в нем чувствовалось скрытое разочарование. — Я уже говорил тебе об этом однажды, — Мерлин усмехнулся. — Да, но это было до того, как одиннадцать лет лжи полетели мне в лицо, — с горечью сказал он. — Он имеет полное право ненавидеть меня и я не смею винить его за это, но это значительно усложняет мою работу. — Его работа? Он думал, что единственная работа Мерлина — убирать его комнаты и стирать носки, но, очевидно, Мерлин не соглашался с этим. Неужели он действительно считал своей работой, даже судьбой защищать Артура от зла? Артуру хотелось рассмеяться при мысли о необходимости быть защищенным колдуном, но постоянно растущая куча случаев, казалось, не давала этого сделать. — Ты должен остаться в Камелоте, Мерлин. Твоя судьба — стоять рядом с Артуром, — настаивал дракон. Мерлин нахмурился, судорожно сжимая кулаки. — Я не смогу оправдать то, что позволил целому королевству впасть в гражданскую войну ради одного человека, — процедил он сквозь зубы. — Он не просто человек, Мерлин, он Король Былого и Грядущего, — сказал дракон, будто это имело все значение в мире. И снова Артуру показалось, что он уже слышал это слово раньше, не иначе как из уст самого Мерлина. Он не знал его значения, но вес, который он нес, был очевиден. Однако это мало повлияло на позицию Мерлина. — Это не значит, что он стоит больше, чем сотни, тысячи людей, которые пострадают от этой войны! Картис уничтожит себя, если я не займу трон! — сказал он. — Это не твоя судьба — быть королем, это судьба Артура, — заявил дракон, наклоняясь вперед, чтобы нависнуть над Мерлином в очень устрашающей демонстрации массивных зубов и блестящей чешуи, но Мерлин далек от того, чтобы бояться, если он когда-либо боялся. — Думаешь, я этого не знаю? — заорал Мерлин, выглядя теперь немного безумным, просто стесняясь рвать на себе волосы. — Я не король! Я не знаю, как быть королем, это работа Артура, и я был бы счастлив оставить ее ему, если бы на кону не стояли жизни. Но как бы то ни было, это ложится на мои плечи. Я не могу позволить себе трусить, Килгарра. И я не брошу королевство отца только потому, что боюсь до смерти. Мерлин остановился, его грудь тяжело вздымалась, а лицо горело, и дракон, казалось, никак не отреагировал на это. Артур, конечно, не знал, что сказать, и был рад, что ему вообще не нужно ничего говорить. Чувство вины нахлынуло на него от осознания того, что он стал свидетелем чего-то личного. Мерлин трещал, разваливаясь по швам. Не таким он хотел, чтобы его видел Артур, но он не думал, что сможет улизнуть, не привлекая к себе внимания. Мерлин пошевелился, будто собираясь провести пальцами по волосам, но передумал на полпути, прерванное движение заставило его руку неловко повиснуть в воздухе, прежде чем безвольно упасть на бок. — У меня нет выбора, — сказал он тихим, надорванным голосом, умоляюще глядя вверх, словно надеясь, что дракон сможет все исправить, но существо лишь печально покачало своей гигантской головой. Лицо Мерлина вытянулось, и он сделал глубокий, дрожащий вдох, стараясь держать себя в руках, когда его мир рухнул. — Верь в себя, Мерлин, — сказал дракон тоном гораздо более мягким, чем Артур мог бы ожидать от зверя такого размера, когда он наклонился, чтобы быть на одном уровне с Мерлином, вместо того чтобы смотреть на него с такой огромной высоты. — Ты не должен недооценивать свои способности. — Я не знаю, что мне делать, Килгарра, — признался Мерлин так тихо, что Артур почти ничего не расслышал. Это прозвучало почти так, как будто признание вырвали из него против воли, будто он не желал казаться сильным, но просто не мог больше сдерживаться. — Я не хочу потерпеть неудачу. Я уже подвел столько людей. Не могу позволить себе сделать это снова. — Ты этого не сделаешь, — сказал дракон. — Твоя судьба велика, юный чародей, и ты не был бы избран для нее, если бы не был достоин ее. — Мерлин долго всматривался в лицо дракона, а затем наклонил голову и шмыгнув носом, провел рукавом по глазам, избавляясь от слез. — Ты сказал, что это не имеет никакого отношения к моей судьбе, — заметил Мерлин. Артур увидел, что друг немного успокоился. — Возможно, — задумчиво произнес дракон, склонив голову набок, как очень большая кошка. — Но, с другой стороны, возможно, и нет. Судьба — штука сложная, как тебе хорошо известно. Она не всегда делает так, как от нее ожидают. — Отлично, еще загадки. Я их обожаю, — по его раздраженному тону Артур понял, что Мерлин закатывает глаза. Эта мысль заставила его улыбнуться, хотя бы чуть-чуть, а его сердце сжалось от того, что все это так знакомо, от того, как Мерлин мог оставаться все еще тем, кем был раньше. — Мужайся, юный чародей. Ваши с Артуром пути лежат вместе, это известно с незапамятных времен. Никто никогда не говорил, что путь будет гладким. Если ваша связь разорвана, то позже заживет, и станет сильнее после испытания. — Мерлин кивнул, но не ответил, по-прежнему опустив голову. Через мгновение он переступил с ноги на ногу, неуверенным движением, которое почему-то напоминало ребенка, собирающегося попросить о чем-то, чего он, по его мнению, не заслуживал, но все равно хотел. — Как… — начал он тихим робким голосом. — А как выглядит Картис? — Дракон улыбнулся, или, по крайней мере, Артуру показалось, что он улыбнулся; трудно сказать это по его рептильному лицу. — Это прекрасное королевство, — сказал он довольно задумчивым тоном. — Там, где магия свободна, а Старая Религия все еще почитается и практикуется. Люди находятся в равновесии с магией земли, которая питает их; они не принимают это как должное, как некоторые. — И… я туда впишусь? — В голосе Мерлина, в почти детском отчаянии, прозвучавшем в этом вопросе, было что-то настолько грубое, что Артуру захотелось отвести взгляд. Много лет назад, он спросил Мерлина, почему тот уехал из своей деревни в Камелот. Я просто не вписывался туда. Я хотел найти какое-нибудь место, где не буду чувствовать себя лишним и чужим. Очевидно, он все еще это место искал. Камелот никогда не был для него таким местом, да и не мог. — Ты знаешь, где твое место, Мерлин, — просто сказал дракон. Затем, внезапно взмахнув крыльями, он взмыл в небо и оставил Мерлина смотреть ему вслед, пока тот не исчез в темноте. Артур некоторое время смотрел на худощавую фигуру своего слуги, прежде чем понял, что именно он делает. Так быстро, как только мог, не предупредив Мерлина о своем присутствии, Артур слегка выпрямился, морщась от того, как его колени и бедра протестовали против движения после столь долгого пребывания в одном положении, и на цыпочках вернулся тем же путем, которым пришел, снова согнувшись пополам, чтобы встретить своего слугу, когда тот вернется в лагерь. Прошло несколько минут, прежде чем он услышал шаги Мерлина, пробирающегося сквозь деревья. Артур сделал вид, будто только что пошел по следам Мерлина, не желая признаваться, что спрятался за кустом, подслушивая его разговор с драконом. Мерлин так поглощен своими мыслями, что едва не столкнулся с Артуром, прежде чем заметил его, а потом чуть не вскочил от неожиданности. — Артур! — вскрикнул он, вздрагивая, когда его голос раздался в пустом лесу. — Ч-что ты здесь делаешь? — Его глаза метнулись по сторонам, и он оглянулся через плечо, виновато переминаясь с ноги на ногу. Он поднял руку, чтобы поправить шейный платок, рассеянно пытаясь скрыть как можно больше синяков, но это не помогло, и он густо покраснел, когда увидел, что глаза Артура следят за его движением, и быстро опустил руку. Артур неловко откашлялся. — Я эм… Я искал тебя, — сказал он, не в силах смотреть ему в глаза. — Зачем? — спросил Мерлин. Желудок Артура неприятно сжался от едва заметной, но все же присутствующей нотки страха под более явной беспомощностью. — Я хотел извиниться, — медленно проговорил Артур. Он услышал резкий вздох Мерлина, но все еще не мог заставить себя взглянуть на него. — Мое поведение в палатке было необоснованным и неприемлемым. — Ты не сердишься? — прошептал Мерлин с хрупкой надеждой. Теперь Артур поднял глаза и встретился взглядом с Мерлином. — Конечно, я злюсь, Мерлин. Я в бешенстве, — его тон был достаточно жестким, чтобы передать, насколько он расстроен. Лицо Мерлина вытянулось, рука вернулась к шее, казалось, сама того не замечая. Артур глубоко вздохнул, прежде чем продолжить, пытаясь вернуть свой гнев на более управляемый уровень. — Но я признаю, что твои действия говорят только о верности и добрых намерениях. Мне не следовало расплачиваться за это насилием. Мои действия предосудительны, и я сожалею о них. Глаза Мерлина блестели в лунном свете, но он больше не позволил слезам пролиться, за что Артур был эгоистично благодарен; у него не имелось желания быть жестоким с Мерлином, но он также прибывал не в том положении, чтобы утешать. Мерлин посмотрел на свои ботинки, шаркая носком по земле и с трудом сглатывая комок в горле. Артур подождал, пока он немного соберется с духом, отводя глаза от обескураживающего вида по-настоящему расстроенного Мерлина, которого он очень редко видел даже за одиннадцать лет почти постоянного общения. — Мне очень жаль, Артур, — наконец выдавил Мерлин хриплым голосом после стольких слез и криков за последние несколько часов. Артур уверен, что его собственное грубое обращение должно внести свою лепту в резкость голоса Мерлина. Мерлин, казалось, не мог поднять голову, словно на него давил какой-то груз. — Мне жаль, что все так вышло. — Я знаю. — И он ясно знал об этом, но это ничего не могло исправить. Больше ему нечего сказать. Мерлин кивнул смотря на землю, понимая это не хуже Артура. Они погрузились в мучительно напряженное молчание, им нужно многое сказать друг другу, но ни один из них не готов начать разговор. Наконец Мерлин поднял голову, принюхался и как можно незаметнее вытер лицо рукавом. — Нам пора возвращаться. Леон, наверное, волнуется, — сказал он, откашлявшись, как будто его голос прозвучал громче, чем он хотел. — Думаю, он уже давно перестал волноваться, — вздохнул Артур, чувствуя, как неприятно пульсирует у него в виске. — Что ты собираешься им сказать? О том, что случилось? — неуверенно спросил Мерлин, колеблясь, что имеет право задавать ему подобные вопросы. Артур сжал пальцами переносицу, пытаясь отогнать головную боль, но она упрямо оставалась там, где поселилась. — Правду, конечно. Больше я ничего им сказать не могу. Это не совсем то, что можно спрятать под ковер, Мерлин. — Это прозвучало резко и обвиняюще, заставив Мерлина вздрогнуть. Артур не мог заставить себя чувствовать себя слишком плохо из-за этого в данный момент. — Это просто немного невероятно, вот и все. Может, Герунд сумеет им это объяснить. — Да, — немедленно ответил Мерлин, ухватившись за предложенный выход. — Да, пусть он это сделает. — В любом случае, это его вина. — Вот именно. Они снова неловко зависли на мгновение. Затем Артур решительно повернулся к лагерю и зашагал прочь. Он услышал, как Мерлин пошел позади него, его шаги громко шуршали по ковру опавших листьев. Знакомый треск сказал, что Мерлин споткнулся и чуть не растянулся на лесной подстилке. На лице Артура появилась почти улыбка при мысли, что не все в Мерлине было ложью, ведь, кажется, его неуклюжесть была самой честной чертой. Но он не протянул руку, чтобы успокоить Мерлина, как мог бы сделать раньше, не бросил насмешку или дружеское оскорбление по поводу его отсутствия ловкости. Он просто продолжал идти, а Мерлин поднялся на ноги и пошел за ним, не говоря ни слова. Леон хмуро оглядел их, когда они вышли на свет костра, но не стал комментировать эту ночную экскурсию. Для Артура, по крайней мере, облегчение от того, что он принял решение передать Герунду задачу рассказать рыцарям обо всем, что стало известно ему утром, было достаточно, чтобы он забылся во сне. Однако, уходя в страну морфея, он услышал шорох одеял за костром. Мерлин, казалось, не получит такой же милости.