Руины

Вот как оно всё обернулось. Жизнь — вереница событий, как бусины нанизанных на нитку времени. Нить рвëтся, и бусины рассыпаются, более не связанные между собой, блестя в прозрачном свете памяти, где сознание успело зафиксировать какие-то отдельные эпизоды, наспех выхваченные блики на реке вечности. Она сжимала его руки, невообразимо разные на ощупь, живую и мертвую, пытаясь сохранить память своей кожей, усилив тактильный контакт. Запомнить его таким. «Зачем, Анакин, зачем?»       Эволюция есть синтез, и потому назначение разумного — это собирать расчленённую природу в единство Целого. На этом пути он должен вечно сохранять равновесие среди уже утверждённых групп элементов, и если один, или несколько из них не будут гармонировать с целым составом, его результативными стремлениями и общим характером, неизбежно произойдëт разрыв, и проявленное существо автоматически распадется на две части. Когда происходит подобное, одна из частей, настроенная предыдущей работой, на время теряет возможность пользоваться динамической волей для дальнейшего развития, а потому впадает в недвижное состояние; а другая часть, хотя и становится исчерпывающим сосредоточением активной воли, в то же время оказывается лишëнной осознания об истинном характере цели бытия. При этом, результатом разрыва состава является распадение разумного существа на две части, каждая из которых теряет понятие о другой: одна вполне сознает, что нужно для того, чтобы выйти из наступившего состояния, но не имеет динамической воли, другая обладает ей, но не имеет представления, что для этого необходимо. Это и есть падение человека, расчленение, воспринимающееся сознанием как реальность. Она слышала эти слова в мёртвом Храме, когда брела по бесконечным коридорам, и призрачный голос рассыпался искрами в отблеске пожаров, в закате эпох. А холод... Он пронизывал всë, и она не могла понять, каким образом ноги ещë не подломились и не оставили еë лежать на полу кровавой тысячею осколков.       Некие явления, раскрывая путь и давая средства к достижению, вместе с тем и накладывают новые обязанности, устанавливают новые градации… Голос всë звучал, был так же реален, как твердь под ногами, опираясь на которую она делала свои робкие шаги. Коридор уходил в бесконечность, шаги отсчитывали время, ей безумно хотелось проснуться в своей постели, оставить этот кошмар, но представляя безопасность родительского дома, коварный разум подтасовывал картину падения на посадочную платформу, мутную пелену в глазах от нехватки кислорода и невидимые тиски, сжимающие горло. Она все еще цеплялась за петлю на шее, когда палач уже исполнил приговор. «Грех — это поступок, бесцельность и негармоничность которого человек сам чувствует.» — Зачем, Анакин, зачем? Он прикрыл глаза, склонил голову, коснулся её лба и замер, а ей казалось, что вместе с сердцем остановилось и время, а вечность, раскинувшаяся как бескрайний океан, поглотила их в своих водах, опуская на дно. Сопротивляться не хотелось совсем. Постепенно отпуская хватку, она чувствовала, как силы покидают тело, утекая через сцепленные руки. Отголоски страха, боли, ярости звучали через непомерную толщу воды, не более чем призраки истинных эмоций, рвущих горло криком «ненавижу». Это уже было, или ещё будет? Она рассматривала его лицо, пытаясь одновременно и вспомнить, и забыть. — Я не принес тебе счастья, Падме. Только горе. И мой подарок не принес удачу. Голос был сорванный, хриплый, глубокий, но она видела полные слëз глаза маленького мальчика, казавшегося ей таким одиноким в бескрайнем космосе, на корабле летящим в неопределенное будущее, полное сомнений и потерь. Вспомнила, как укрыла его от холода чем могла, как могла, и взгляд, до краëв наполненный любовью, запрятанный в тайник её памяти навсегда. Открыв глаза, он смотрел, как и тогда, только сверху вниз, ведь сейчас он был намного выше неë, и мягкий свет благодарности во взгляде остался прежним. — Мой подарок не принес тебе удачи, но позволь попробовать ещё раз... — он слегка коснулся живой рукой её лица, затем тихо произнес, — Реальность — лишь то, что ты выберешь… Зачем, Анакин, зачем? Она кусала губы, пытаясь разглядеть сквозь солёный поток его тëмный силуэт. В своем слепом немом отчаянье, когда отвергнутый всеми, он был готов уйти за грань, она, не раздумывая, протянула ему руку, отдавая всю себя без остатка. От боли перехватило дыхание, опалëнные лёгкие отказывались работать и комом в горле застыл рваный крик. Отодвигая черный полог смерти, сказала: "Живи". Когда обломки тела, закованные в броню, падали под невозможностью обстоятельств, скрипя от усилия зубами, цедила одно словослово: "Вставай". Плоть, истерзанная ранами отказывалась подчиняться воле. Она как ангел простирала крылья: "Иди". Когда душа рвалась на части, забывшись в бездне темной стороны. Она видениями свежевала памятьпамять: "Я буду ждать тебя". Она должна была знать...