Маховик: Во Власти Времени

— Гермиона, — Рон осторожно коснулся её плеча, пока девушка, не отрываясь, смотрела в открытый шкаф уже несколько минут и пыталась решить, что ей надеть. — Мы можем не идти к Поттерам, если ты не хочешь. Голос друга оставался тихим и ласковым, будто он боялся спугнуть и так напуганную птицу, которая вспорхнула бы от любого неправильного резкого звука. Уизли знал: то, что они собирались сделать, было трудно, и старался не давить на Грейнджер, за что она была благодарна. — Нет, — покачала она головой. — Так нельзя. Мы должны пойти. Тем более ты хочешь этого, я знаю. Гермиона повернулась к парню, чтоб взглянуть в его лицо. Новость о рождении ребёнка Поттеров словно придала ему немного сил. Рон не выглядел слишком счастливым, но и настолько подавленным, как был после похорон Гарри, тоже не был. Он свято верил, что этот мальчик будет тем же Гарри Поттером, тем же лучшим другом. Он надеялся на это. Гермиона же… она не знала. Девушка не до конца была уверена, что это будет один и тот же человек. Теперь слова Дамблдора воспринимались чуть иначе. Раньше они были информацией, как будто ремаркой, которая хоть и имела значение, но была простым уточнением. Потому что никто даже представить не мог, что кто-то из них троих может умереть. Точно не Гарри. А что, если этот мальчик — не он? Что, если директор ошибся? Он ведь не мог знать наверняка, что происходило с душой того, кто погибал. Вряд ли он раньше встречал случаи, когда люди перемещались во времени, погибали и перерождались младенцами. Мерлин, это всё походило на сюжет какой-то книги в жанре фантастики, а не на реальную жизнь. Тем не менее им оставалось только ждать, чтобы узнать правду. — Я… хочу, да, — неуверенно согласился друг. — Но ты… — Забудь обо мне, — перебила его Гермиона. — Подумай, чего хочешь ты, Рон. К тому же я не против увидеть этого ребёнка, — она попыталась выдавить улыбку, которая точно выглядела вымученной, чтобы показать, что не сомневается в сказанных словах. Она не осмелилась признаться, что на самом деле боялась. Очень боялась. — Тогда нам нужно поторопиться, — сказал парень. — Сириусу не терпится увидеть своего будущего крестника, — он улыбнулся ей, и Грейнджер почувствовала, как уголки губ дрогнули от проблеска искренней улыбки. Сириус был счастлив. Очень сильно. Он, конечно, слишком открыто старался не демонстрировать этого перед ней, но Гермиона видела, как сильно наполнились радостью его глаза, когда он узнал, что у лучшего друга родился сын. — Тогда тебе нужно выйти, — заметила Грейнджер, взглядом указывая Рону на дверь. — Зачем? — Мне нужно одеться, — Гермиона подняла в руке светло-голубую шёлковую блузку, которую собиралась надеть, и Уизли попятился. — Да, прости, — быстро пробормотал парень. — Мы ждём тебя, Гермиона, — сказал он перед тем, как дверь её спальни захлопнулась прямо перед его носом. Она тяжело вздохнула и приложила голову к прохладной деревянной дверке шкафа, когда вновь осталась в комнате одна. Это будет сложно, возможно, понадобится много сил, чтобы понять, что парень, смерть которого разрывала душу на части, переродился и теперь был маленьким ребёнком. Если он был им. И даже с учётом того, что это мог быть настоящий Гарри, нужно время, чтобы отсутствие лучшего друга ощущалось не так сильно. Гермиона могла бы отказаться навещать Поттеров и остаться дома, но тот Гарри, который был неотъемлемой частью её мира на протяжении девяти лет, в своей настойчивой манере повторял, что она должна. Должна быть сильной. Хотя бы стараться быть такой. Он остался рядом с ней, в её сердце, и поэтому она чувствовала, что должна продолжать бороться, чтобы та жертва, которую он принёс, была не напрасной.

***

Гостиная в доме Джеймса и Лили выглядела празднично. Везде были развешаны шарики, разноцветные ленточки, а ещё было много цветов. Это было непомерное количество лилий, аромат которых окутывал каждого, кто находился в доме. Несмотря ни на что, атмосфера была пропитана счастьем. Особенно счастьем Джеймса, который не скрывал своей радости по поводу рождения наследника и постарался сделать всё возможное, чтобы продемонстрировать это. Видно было, как парень заморочился над тем, чтобы каждый, кто находился в доме, пропустил через себя весь тот спектр эмоций, какой испытывал он. Гермиона была уверена — не было на свете человека счастливее, чем Джеймс Поттер, который с горящими от восторга карими глазами, рассказывал о своём маленьком сыне. Гермиона не могла винить его за радость, наоборот, она была восхищена трепетом и любовью, что царили внутри этой семьи. Это хоть немного позволяло девушке почувствовать себя лучше. И когда она смотрела на улыбающиеся лица, которые её окружали, Грейнджер понимала, что поступила верно, когда решила прийти сюда. Ей этого не хватало, но тем не менее она знала, что, как только они вернутся домой, грусть всё равно накроет её с новой силой. Потому что это было правильно, потому что она не исчезала, просто опускала голову, позволяя им быть счастливыми хоть несколько часов. — Где же Лили? — Марлин нетерпеливо заламывала руки, всё время наблюдая за дверью гостиной, в которой они все ждали появления миссис Поттер с её новорождённым сыном. — Терпение, МакКиннон, — сказал Джеймс и запустил пятерню в чёрные волосы, чтобы придать им ещё более неряшливый вид. Гермиона отвела от него взгляд, чтобы не видеть, как в этот момент они с Гарри — тем Гарри — были похожи. — Мерлин, — выдохнул он, опустив руку и улыбнувшись мечтательной улыбкой. — Он такой крохотный, словно котёнок. — Ребёнок — не котёнок, сынок, — улыбнувшись доброй улыбкой, ответил Флимонт, и в уголках его глаз собралось несколько морщинок. По выражению его лица можно было понять, насколько мужчина был счастлив рождению внука. — Я знаю, — отмахнулся Джеймс. — Просто… я даже представить не мог, что люди могут быть настолько маленькими. Вокруг послышались тихие смешки, и Гермиона сама улыбнулась почти детскому восхищению Поттера. — Только не говори, что ты удивлён тому, что он не умеет говорить и ходить, иначе мы решим, что ты полный идиот, — хохотнул Сириус, и Джеймс закатил глаза на его высказывание. Внимание Гермионы на себя обратил Хвост, который, казалось, наоборот, хотел быть наименее заметным, не проронив ни слова за всё время и вжимаясь в спинку кресла, с обивкой которого, скорее всего, мечтал слиться. Девушка почувствовала жуткую ярость, когда, придя в дом Поттеров, увидела здесь парня, который незаметно пытался спрятаться за спиной Джеймса. Она не знала, боится ли он её и Рона, догадывается ли о том, что они знают, что Гарри пытался убить его, но нервозность Хвоста не осталась незамеченной девушкой. Рон был прав насчёт него, когда говорил, что он не дурак. И даже если Питер не видел ни в Роне, ни в Гермионе угрозы, старался держаться от них подальше. Ей так и хотелось, чтобы его выбросили из этого дома за шкирку, но понимала, что не может сделать ничего, чтобы это случилось. Оставалось только терпеть его присутствие как что-то неотъемлемое. Даже сказать, чтобы все от него держались подальше и ни в коем случае не доверяли, не представлялось возможным. Горло сдавливало, а голова начинала раскалываться лишь от одной этой мысли. Оторвав взгляд от Петтигрю, который пытался бросать незаметные настороженные взгляды на Рона, девушка подошла к одному из букетов лилий, которые были расставлены по всему периметру гостиной, и наклонилась, чтобы понюхать ярко-красный цветок. Рядом стоял Регулус, прислонившись к стене спиной и скрестив ноги. По выражению его лица непонятно было, доволен ли он, что находится сейчас в этой компании, потому что оно оставалось бесстрастным. Он спокойно наблюдал за нервными Сириусом и Джеймсом, за улыбающимся Люпином и иногда бросал взгляды, в которых проскальзывало что-то вроде интереса, на Марлин, которая улыбалась так лучезарно, что смотреть на её улыбку хотелось не отрываясь. — Похоже, ты не очень-то рада быть здесь, — произнёс парень, не смотря на Гермиону, а продолжая наблюдать за тем, как Флимонт Поттер что-то увлечённо рассказывал МакКиннон, которая смеялась почти после каждой его фразы. — Я… — Грейнджер перевела взгляд с подруги обратно на парня и натянуто улыбнулась, хотя он не обратил на это внимания. — Нет, тебе показалось. — Я вижу, — уверенно ответил Блэк. — Ты грустная. Гермиона фыркнула и скрестила руки на груди. — Ты даже не смотришь на меня, — заметила она, и Регулус наконец-то перевёл на неё взгляд. — К тому же у меня есть причина быть грустной. — Но всем весело, даже твоему другу, — он кивнул на Рона, который так же, как и Марлин, внимательно слушал занимательный рассказ отца Джеймса, иногда пытаясь незаметно поглядывать на МакКиннон, не обращавшей на это ни толики внимания. Взгляд Регулуса на некоторое время застыл на Уизли, как раз в тот момент, когда парень из-под опущенных ресниц смотрел на Марлин. Гермиона подавила желание тяжело вздохнуть: она всё ещё была ему небезразлична. Губы младшего Блэка поджались, и на его лице промелькнуло странное выражение, которое Грейнджер точно раньше не замечала. Она вообще редко ловила его на том, чтобы он как-то бурно реагировал на что-либо. Одно из самых больших отличий между ним и Сириусом. — А что насчёт тебя? — резонно заметила девушка. — Ты в стороне от остальных. — Они мне не друзья, — легко бросил Регулус и пожал плечом. — Поэтому не вижу смысла общаться с кем-то из них. — Но со мной ты говоришь, — склонив голову, сказала Грейнджер, рассматривая парня. — Ну… — протянул он. — Я предпочитаю думать, что один друг у меня всё же имеется. — И это я? Регулус стал ровнее, чтобы посмотреть в одну сторону, а затем в другую, будто искал кого-то. — Кроме тебя рядом больше нет никого, — ответил он, вновь опираясь на стену. — К тому же нас связывает общая тайна, — он понизил тон до заговорщицкого полушёпота, явно намекая на историю с крестражем. — Поэтому нам лучше дружить. — А ещё я спасла твою жизнь, — прищурившись, ответила Гермиона. — Как и я твою, — он повторил движение Грейнджер и наклонил голову, рассматривая её серым взглядом. — Значит, мы квиты. — Значит, да, — кивнул Регулус, и его взгляд вновь переместился ей за спину, сканируя происходящее. Они чуть передвинулись, и солнечный луч упал прямо на лицо парня, позволяя Гермионе лучше рассмотреть его и увидеть то, что заставило девушку нахмуриться. — У тебя тут… — она указала на щеку Регулуса, на которой заметила красноватый след, который и привлёк её внимание. — Что? — он выгнул бровь, вопросительно смотря на неё, не понимая, на что указывает Грейнджер. Она выдохнула и чуть приподнялась на носочки, чтобы дотянуться до щеки парня и большим пальцем стереть пятнышко. Регулус напрягся при этом, наблюдая за её движениями, но отодвигаться не стал, позволяя ей начисто вытереть гладкую белоснежную кожу. — Это, — она присмотрелась к пальцам, на которых остался красный след, и слегка улыбнулась своему предположению, — помада? — Принялся за старое, братец? — Гермиона подскочила от неожиданности, когда из-за её спины появился Сириус, на лице которого красовалась напряжённая улыбка. Он обвил рукой талию Гермионы, притягивая ближе к себе, не отрывая взгляда от брата. — В детстве он частенько воровал помады у нашей милейшей матушки. Ты и тогда был тем ещё извращенцем. — Мерлин, заткнись, — закатив глаза, фыркнул Регулус. — Не было такого, — сказал он более настойчиво, обращаясь к Гермионе. — Ладно, — пожала она плечами, демонстрируя, что верит ему, и вытерла измазанные пальцы о джинсы. Внимание троицы привлёк смех Джеймса и, обернувшись, она заметила, что дверь в гостиную открылась и в проходе появилась Лили с маленьким свёртком на руках. Все мысли о странном поведении Регулуса, помаде и глупой шутке Сириуса вмиг испарились, когда Блэк сжал ладонь Гермионы и потащил к рыжеволосой девушке, у которой, казалось, улыбка не сходила с лица ни на миг. Боже, она была такой красивой! И сама красота заключалась в зелёных глазах, которые наполнялись нежностью и любовью. Лили будто была воплощением материнской любви и заботы, смотря на маленький комочек, закутанный в голубые пелёнки, в руках. Она прошла вглубь комнаты, покачивая сына и отвечая на поток вопросов Марлин, которая тут же подбежала к ней, когда девушка только появилась в поле видимости. — Мерлин, — вскинулся Джеймс рядом с женой. — Дай мне, дай мне его! Лили звонко рассмеялась и осторожно вложила сына в руки парня, который смотрел на него, словно он был самым ценным сокровищем на всём белом свете. — Бродяга! — он огляделся в поиске друга. — Смотри, смотри, какой он маленький. — Спокойнее, папаша, — хохотнул Сириус, обходя парня и наклоняясь над ребёнком. — А то ты сейчас обделаешься раньше него от радости. Каждый хотел подойти поближе, чтобы рассмотреть сына Поттеров и сказать какой-нибудь комплимент, и несложно было заметить, что Лили и Джеймс буквально светились от радости. Гермиона же… она боялась подходить, держась чуть в стороне. Даже Регулус не сдержался и подошёл ближе, смотря на сопящего наследника семьи. Почти каждый хотел подержать его на руках, и Лили каждый раз приходилось пристально наблюдать, чтобы они делали это правильно. — Аккуратнее, Сириус, — сказала девушка, передавая ему ребёнка. Гермиона видела, что парень нервничал, но очень хотел взять на руки своего будущего крестника, поэтому попытался придать лицу максимально уверенное выражение. — Держи его голову вот так. — Не волнуйся, — ухмыльнулся он. — У меня есть опыт общения с детьми. — Это какой же? — спросил Джеймс. — Я старше вас, — он кивнул на Поттера и Люпина, имея в виду всех Мародёров. — Так что, по сути, вы мои дети. — Придурок, — закатил глаза Римус. — Если кто-то из нас и был всё время ребёнком, так это ты. — Грубить старшим — дурной тон, Люпин, — поучительно произнёс Блэк, качая головой и цокая при этом языком. Кто-то хохотнул, но все слова будто проплывали мимо Гермионы. Она чувствовала себя неуверенно и неуютно и корила себя за то, что боится взглянуть на беззащитного малыша, которым все так восхищались. «А что, если это не Гарри?» — задавала она этот вопрос у себя в голове. — «А что, если я его больше никогда не увижу и, смотря в его глаза, когда он умирал — это была последняя наша встреча?» Глубоко внутри неё до этого дня тлела надежда на то, что они ещё встретятся. Но сейчас Гермиону пугала вероятность того, что этот мальчик будет совсем другим человеком. Она боялась увидеть то, что разобьёт её и так хрупкую надежду на то, что всё можно вернуть. — Он такой красивый, — улыбаясь мягкой добродушной улыбкой, сказал отец Джеймса. — И он очень похож на тебя, Джимми. День, когда я впервые увидел тебя таким же малышом, до сих пор стоит у меня перед глазами. Я был невероятно счастлив, как и твоя мама. Пусть ты был поздним ребёнком, но мне несказанно повезло, что я увидел своего внука. Уверен, Юфимия сейчас радуется не меньше нас. — Гермиона, — обратилась к ней Лили. — Может, ты хочешь подержать его? Грейнджер застыла на секунду, а затем неуверенно кивнула, находя глазами Рона, с которым они пересеклись взглядами. Лили забрала мальчика с рук Сириуса и подошла к Гермионе. Внутри всё перевернулось, когда малыш оказался у неё на руках, сладко сопя. Он пошевелился, видно, почувствовав, что находится в новых руках и тихонько всхлипнул. Все взоры обратились к Гермионе, которая понятия не имела, какие чувства её наполняли, когда она смотрела на ребёнка, который даже сейчас был страшно похож на того Гарри, каким его знала Грейнджер. — Он… он… — пробормотала она, не находя подходящих слов. — Он прекрасен, — улыбнулась она, подняв голову. Глаза предательски защипало, и девушка подняла взгляд вверх, чтобы не дать слезам покатиться из глаз. — Смотри, смотри, — вдруг произнесла Лили, подступив чуть ближе. — Он открывает глаза. Девушка замерла с открытым ртом, когда встретилась взглядом с мальчиком. Это было что-то невероятное. Что-то, что невозможно описать словами, и слёзы всё равно сорвались с ресниц, пока Гермиона смотрела в зелёные, словно настоящие изумруды, глаза… Гарри. Это был Гарри! Было только два человека, обладающие настолько прекрасным цветом глаз — Лили и Гарри. — Привет, — прошептала Грейнджер, осторожно касаясь пальцем его носика и наблюдая за тем, как малыш морщится, смотря на неё бессознательным взглядом. Он будто читал её лицо, хотя Грейнджер понимала, что вряд ли он видит перед собой хоть что-нибудь, но эти глаза… Они как будто были проводником в мир, где всё могло быть не так плохо. Как будто были тем маяком из чистоты и света, на свет которого хотелось плыть по неспокойным волнам испытаний и трагедий. Этот взгляд был взглядом её лучшего друга. Настоящего Гарри Поттера. — А как его зовут? — спросил вдруг Питер, и при звуке его голоса Гермиона сжала мальчика в руках чуть крепче, словно могла защитить его от того, кого видеть в этот момент хотела меньше кого-либо. Лили и Джеймс переглянулись между собой, и Грейнджер поймала настороженный взгляд Джеймса, который словно сомневался в том, чтобы давать ответ на поставленный вопрос. — Мы вообще-то много думали над именем, — осторожно начал он. — И, честно говоря, нам с Лили очень нравится имя… — Какое? — нетерпеливо спросил Сириус, и Гермиона была уверена, что он готов был подпрыгнуть от ожидания. — Гарри. Его имя — Гарри. Рон переступил с ноги на ногу, опустив голову. Вокруг воцарилась тишина, которую нарушало лишь тихое мурлыканье мальчика на руках Гермионы. Не то чтобы это было неожиданно, но она должна была признать, что хотела услышать другое имя. Так бы было легче. Куда легче. Хотелось истерически рассмеяться, но она сдерживала себя, чтобы не напугать ребёнка. — Гарри, — повторил Сириус, косясь на Джеймса, который сжимал скулы. — Мне нравится. Поттер благодарно улыбнулся другу. — Нам с Лили нравится, — продолжил говорить он после небольшой паузы. — И есть много других причин, по которым мы хотим дать ему это имя. И Джеймс, и Лили знали, что Гарри переродился в этом ребёнке и, видимо, поддерживали идею, что всё должно быть правильно. Может, они думали, что, изменив его имя, изменят и судьбу? Если бы они только знали, что его ждёт в будущем. — Есть ещё кое-что, — сказала Лили, опуская одну руку на плечо Гермионы, а второй поглаживая щеку своего сына, который вновь засыпал под голоса гостей. — Гермиона, мы с Джеймсом хотим, чтобы ты стала его крёстной. Вместе с Сириусом. Мы уверены, что вы будете прекрасными крёстными нашему сыну. Маленький свёрток на руках зашевелился, будто почувствовав, как задрожали в этот момент руки Гермионы. Вот это действительно казалось сном. Она, подруга известного Гарри Поттера, должна была стать его крёстной в параллельной реальности. Нет. В настоящем. Должна была стать его защитницей в будущем. Готова ли она пойти на это? Сможет ли сделать так, что бы этот малыш был счастлив? Она не уберегла своего лучшего друга, но… вдруг получится уберечь крестника? Гермиона хотела этого, но не знала, получится ли. Она заметила нежную улыбку на лице Рона, который точно радовался происходящему, а затем увидела, как Сириус, стоящий недалеко от неё, едва заметно кивнул, будто пытался этим жестом подбодрить её. Рон и Сириус, они знали, какие чувства испытывает Гермиона, держа на руках маленького Гарри, и хотели, чтобы она вновь была радостной и счастливой. Могла ли она такой быть, став крёстной сына Поттеров? Да, наверное, да. — Да, — тихо выдохнула она, вновь посмотрев на ребёнка. «Я постараюсь тебя защитить. Я обещаю».

***

Чувство тревоги вытянуло Гермиону из сна, в котором она видела нечёткие образы и переплетающиеся между собой картинки, которые никак не могли соединиться воедино. Она пожалела о том, что не выпила перед тем, как ложиться спать зелье сна без сновидений, как делала почти каждый вечер после похорон Гарри. Сны после его смерти не приносили ничего, кроме слёз, самокопания, а затем опять слёз. Она бы хотела это остановить при помощи другого способа, но не могла. Подсознанию трудно было избавиться ночью от того, что не давало жить привычной жизнью днём, и легче было вообще ничего не видеть, забываясь хотя бы на несколько часов. Грейнджер судорожно втянула воздух в лёгкие, чувствуя, как тяжело ей это далось. Он будто стал более густым и тяжёлым, тянулся медленно, и стоило приложить немалые усилия, чтобы ощущение недостатка кислорода в крови исчезло. Девушка резко села на кровати, комкая лёгкое одеяло у ног. Ей было жарко, и Гермиона чувствовала, как капля пота скользнула по её коже за ухом, словно после долгих физических упражнений, которыми её когда-то заставлял заниматься Джон. Вглядываясь в темноту, слушая собственное быстрое сердцебиение и шумно дыша, она была уверена, что комната поплыла бы перед глазами, если бы не была окутана мраком. Гермиона пошарила рукой рядом с собой: правая сторона кровати, на которой всегда спал Сириус, была холодной. Она чуть развернулась, не отрывая руки от кровати, будто всё равно пытаясь найти парня. Но его не было. — Сириус? — тихо позвала она его, надеясь услышать ответ. — Сириус? Её голос дрожал, а ещё в горле будто оказался ком, который не позволял ей глотать слюну, которая превратилась в кисель. Где он? Нет, Блэк, конечно, мог переночевать в своей комнате, но, если память девушки не изменяла ей, он не спал в своей кровати много месяцев, находя её куда комфортнее. Тем более Сириус ни разу не оставлял её, особенно ночью. Гермиона свесила ноги с кровати, ощущая под ними прохладный пол, и это ощущение послало стаю мурашек по коже, потому что собственное тело, кажется, горело. Она босиком вышла в слабоосвещённый коридор, прикрыв за собой массивную дверь, которая неприятно скрипнула в полной тишине дома. Грейнджер с ужасом заметила, как её руки дрожат, и самое ужасное в этом было то, что она не знала причины, по которой тело реагировало подобным образом, а серое вещество в голове отказывалось мыслить трезво. Нервные клетки будто превратились в иглы, которые заставляли девушку дрожать от волнения. Она прошла дальше по коридору, портреты недовольно что-то бурчали из-за того, что их потревожили шаги девушки, но она не обратила на них абсолютно никакого внимания. Остановившись перед дверью, сквозь щель которой пробивался тусклый луч света, она потянула резную ручку на себя. В комнате горел приглушённый свет, и слышались торопливые шаги. — Сириус? — даже спустя несколько минут после пробуждения её голос оставался сиплым и дрожащим. Парень замер на месте, стоя к ней спиной, и опустил руку, в которой сжимал свою волшебную палочку. Взгляд гриффиндорки метнулся к столу, на котором привычным образом творился полный хаос, и она открыла рот от удивления, когда заметила на нём небольшую сумку, в которую Сириус что-то спешно складывал. — Что ты делаешь? — спросила она, делая шаг вглубь комнаты, чувствуя покалывание на кончиках пальцев. Гермиона сжала руки в кулаки и нахмурилась, когда Блэк повернулся к ней лицом. Она скользнула по нему взглядом, отметив, что парень был полностью одет. На плечи была накинута его кожаная куртка, что значило только то, что он собирался уходить. — Куда ты уходишь? — задала вопрос она снова, когда Сириус не ответил на первый. — Послушай… — парень подступил к ней на шаг, сохраняя зрительный контакт, и это напомнило ей то, как обращаются дрессировщики с дикими животным, пытаясь взять их под контроль. — Гермиона, всё в порядке. — Нет, — она покачала головой, — не в порядке. Чёрт возьми, ничего не в порядке. Ты уходишь! — совсем себя не сдерживая, крикнула она и кивнула в сторону стола, где были разбросаны вещи, которые парень собирался засунуть в сумку. — Я не ухожу, — выдохнул Блэк. — Точнее, это ненадолго. Максимум, два дня. — Плевать, — отмахнулась девушка. — Ты не сказал мне. Годрик, ты собирался уйти посреди ночи, даже не предупредив об этом. — Потому что ты не должна была знать об этом, — простонал он, потирая большим и указательным пальцами глаза. — Куда ты уходишь, Сириус? — настойчиво потребовала она ответа, пытаясь придать голосу жёсткости, что раньше хорошо получалось, но сейчас они оба слышали, как он дрожал от эмоций. Мерлин, а если бы она проснулась утром, не зная, куда он делся? Она точно сошла бы с ума. Она уже сходила с ума. — Я отправляюсь на миссию… — Нет. — Что? — опешив, спросил Блэк, оторвав руки от глаз, и с неверием смотря на Гермиону. — Я сказала, — почти по слогам произнесла Грейнджер. — Ты. Никуда. Не пойдёшь. Чувство тревоги разрасталось в груди, и девушка была уверена, Сириус видел это. Он видел, как она переживала, но всё в нём излучало уверенность в своей правоте. — Мерлин, просто выслушай меня… — Я не хочу ничего слышать, Блэк! — вскрикнула она, и её голос эхом отбился от стен. Возможно, они уже кого-то разбудили. — И я не хочу, чтоб ты уходил на эту миссию. — Ты даже не знаешь, что я должен буду сделать, — запротестовал парень, и его лицо исказила гримаса раздражения. Он злился. Злилась Гермиона. — Это не сражение, — продолжил он тут же, пока Грейнджер не спешила его перебивать. — Мне поручили выследить группу Пожирателей на западе. Их не могут поймать, и никто не знает, где они скрываются. — Тебе поручили? — скривившись, произнесла девушка. Блэк сел на край кровати, запуская пятерню в аккуратно уложенные волосы. Он всегда так делал, когда нервничал или злился. Гермиона знала это, она знала его слишком хорошо, чтоб поверить в то, что он сказал. — Я сам предложил свою кандидатуру. — Почему? — Потому что я анимаг, — склонив голову, резко ответил Блэк. — В образе пса я могу выследить любого. Я идеально подхожу на роль сыщика, Гермиона. — Почему ты не сказал раньше? Почему собирался уйти, даже не предупредив меня об этом? — Потому что знал, что ты попытаешься остановить меня, — произнёс он чуть мягче, видно, жалея, что едва не срывался на девушке, хотя она видела, с какой силой он сжимал скулы, пытаясь сдержать себя. — Я не хотел, чтобы ты переживала. — О да, — Грейнджер горько усмехнулась, сложив руки на груди, словно в обороне. — Мне было бы куда спокойнее, если бы я понятия не имела, где ты и что с тобой происходит. Она чувствовала, как становится тяжело дышать с каждой секундой, когда Сириус смотрел на неё вот так — нерушимо, уверенно, словно он свято верил в то, что собирался сделать. Идиот, неужели он ничего не понимал? — И я повторю снова, Сириус, что ты никуда не пойдёшь. — Гермиона, — парень старался сохранять спокойствие, хотя по тону его голоса было слышно, как трудно ему это делать. — Я пообещал. Я пообещал Дамблдору. Он не знает о том, что я анимаг, но я заверил его, что сумею добыть эту информацию. Он доверяет мне. — Мне плевать, Сириус, — покачала Грейнджер головой. — На твоё обещание и Дамблдора. Мне плевать. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-то… — она запнулась, когда ком подошёл к горлу, и говорить стало невозможно. Блэк подорвался с кровати и подошёл к ней, пальцами подняв её голову за подбородок, чтобы их лица оказались максимально близко. Гермиона пыталась взглядом объяснить ему, как ей важно, чтобы он остался рядом, а в его глазах читалась присущая ему непоколебимость. Чёртов Блэк, он сведёт её с ума. Когда-нибудь точно сведёт. — Если с тобой что-то случится, — прошептала девушка, зная, что он точно услышит, — я не вынесу этого. Я не вынесу больше, Сириус. — Со мной ничего не случится. Перед ней будто стоял Гарри с этой его дурацкой уверенностью и упёртостью, вечно раздражая Гермиону этим. Она могла бы рассмеяться утверждению, что все гриффиндорцы те ещё безрассудные идиоты, которые, геройствуя, готовы бросаться в самое пекло ради благого дела. Мерлин, она и сама была такой же, но была разница между тем, когда ты жертвуешь сам собой, и тем, когда жертвует собой тот, кого ты любишь. Участь страдальца куда тяжелее того, по кому страдают. Тяжёлые слёзы, которые Гермиона старалась изо всех сил сдерживать, покатились из глаз. Чёрт возьми, она обещала себе не плакать, но не плакать не получалось. Только так она могла продемонстрировать Сириусу, что ей больно и тяжело. Очень. — Мерлин, только не плачь, я прошу тебя, — выдохнул парень, поднимая руки, чтобы вытереть её лицо. Гермиона вцепилась в его запястья, чувствуя, как её ногти сильно впиваются в мужскую кожу. Он даже не дрогнул, хотя это явно приносило дискомфорт. Что, так она пыталась остановить его? Это было плохим вариантом. — Почему ты? — пробормотала она, смотря на Блэка затуманенным взглядом, вложив в эту фразу двухзначный смысл, который парень, может, и не понял вовсе. — Почему это именно ты? — Потому что я лучше остальных, — ответил он с мягкой улыбкой на лице, поглаживая мокрое лицо девушки. — Сама знаешь. Да, и оттого так больно. Хотелось, словно ребёнку, упасть на пол, прижать колени к груди и разрыдаться от безысходности и от мысли о том, что потеря Сириуса будет равносильна её смерти. — Я пойду с тобой, — внезапно даже для себя произнесла гриффиндорка. — Дай… дай мне пять минут, и я буду готова. Она оторвалась от Сириуса, чтобы пойти собирать собственные вещи, но он перехватил её, сильно прижав к себе и громко дыша прямо над ухом. Гермиона сильно зажмурилась и откинула голову на его плечо, чувствуя, как громкие истерические рыдания пытаются вырваться из её горла. — Нет, — прошептал Блэк и поцеловал её чувствительное место на коже за ухом. — Не пойдёшь. — Ты не можешь остаться один, — заметила Грейнджер, пытаясь придвинуться к парню ещё ближе, хотя это физически было невозможно. — А ты не можешь лишиться безопасности. — Я должна быть с тобой. — Ты всегда со мной, — ответил Сириус, пальцами отводя от её лица один локон из растрепавшегося пучка. — А как же… как же Гарри? — спросила она, запнувшись, произнесся имя лучшего друга. — Мы должны стать его крёстными. — Я вернусь до его крестин, Гермиона, — спокойно ответил Блэк, ласково поглаживая её лицо большим пальцем. — Малышу страшно повезло, раз мы будем его крёстными, правда? — Грейнджер не понадобилось даже поднимать голову, потому что самоуверенная ухмылка Блэка сама всплыла в её сознании. Она не ответила, потому что не могла произнести больше ни слова. Страх за Сириуса сжимал её, словно тисками, примерно так же, как сейчас он сжимал её в своих объятиях. «Всё это закончится плохо». «Или не закончится никогда». Эти слова, сказанные ими раньше, которые отпечатались в её подсознании, когда она была на грани сна и реальности, сейчас набатом гремели в её голове, отдаваясь пульсацией в висках. Оказывается, она была достаточно трусливой, чтобы признаться даже себе, что глубоко внутри себя знала: рано или поздно любая история заканчивается, и автор их судеб, видно, был слишком скуп, чтоб безвозмездно подарить им счастливый конец.

***

— Гермиона, ты вообще спала? — встревоженный голос Лили заставил Грейнджер натянуто улыбнуться, чтобы стереть с её лица эту обеспокоенность, но она не была уверена, что подавленность во взгляде исчезла. — Да, — она кивнула и опустила голову вниз, чтобы ещё раз взглянуть на малыша Гарри, который беспечно спал на руках матери. Он много спал. Интересно, все дети делают одно и то же? — Ты выглядишь не очень здоровой, — заметила девушка, легонько покачивая сына, который смешно сморщил носик, заставив Гермиону улыбнуться. Прошла ровно неделя с той ночи, когда Сириус отправился на свою миссию. Он обещал ей вернуться через два дня, но спустя столько времени от него не было ни одной новости. Гермиона спала где-то около четырёх часов в сутки, всё остальное время прислушиваясь к звукам за дверью своей спальни в надежде услышать шаги или голос Блэка. Она знала, что он жив. Чувствовала. Понятия не имела, что с ним происходит, чем он занят, но точно знала, что Сириус жив. Но тревога всё равно ни на миг не покидала девушку, заставляя её заламывать руки и кусать губы. — Да, — протянула Грейнджер. — Со сном у меня действительно проблемы. Лили посмотрела в стороны, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и тихо произнесла: — С ним всё в порядке. Это же Сириус. Мало кто знал, куда отправился Блэк, как и его цель. Некоторые орденовцы удивлялись его отсутствию, из чего Гермиона сделала вывод, что о миссии знала только она, Джеймс с Лили и Дамблдор. Люпин вовсе не появлялся уже больше недели, хотя недавно было полнолуние, так что, возможно, Римус просто восстанавливал силы после болезненного превращения. Хвоста тоже не было, но его отсутствию можно было только порадоваться. Может, он думал, что друзья Гарри решат завершить начатое Поттером, и прикончат его в доме Сириуса? — Это Сириус, — задумчиво повторила девушка слова Лили, поджав губы. — Нам бы сообщили, если бы с ним что-то произошло, — не отрывая от Гермионы глаз, серьёзно сказала девушка. — Всегда сообщают. — Джеймс тоже так думает? — спросила Грейнджер, встречаясь взглядом с Лили. — Нет, — вмиг ответила она. — Он несколько раз собирался отправиться на его поиски, но я остановила. Вряд ли Блэку понравится, что его ищут, решив, что он не справился. Его самолюбие сильно пострадает от этого. К тому же олень куда заметнее пса, — сказала Лили, делая заметный акцент на анимагических формах парней. — Я просто беспокоюсь о нём, — тихо сказала Гермиона. «Беспокоюсь» — было наименее подходящим словом, потому что она буквально изводила себя, а сознание, словно издеваясь, подкидывало ей ужасные картинки с участием Сириуса, где его ждала не лучшая участь. — Потому что боишься потерять, — спокойно ответила Лили. — Это нормально после… после всего, — закончила она чуть тише и неуверенее, имея в виду смерть Гарри. Грейнджер вновь перевела взгляд на малыша, который спустя несколько недель после рождения ещё больше напоминал ей старого друга. Ну, или она просто хотела видеть его в этом ребёнке. Хотя одни его глаза уже говорили о многом. — Как ты принимаешь мысль, что твой сын уже жил однажды и сейчас переродился в этом малыше? — спросила Грейнджер, меняя тему разговора. — Легко, — просто ответила Лили. — Благодаря знакомству с Гарри, я уверена, что он, — она кивнула на мальчика, — будет замечательным человеком. И особенным. — Ты даже не представляешь насколько, — пробормотала Гермиона себе под нос, чтобы Лили не услышала. — Что? — Грейнджер покачала головой, мол, ничего такого, и Лили вновь обратила всё внимание на сына. — Только нам придётся придумать байку, в которую все поверят, почему вдруг наш с Джеймсом сын так сильно похож на его дальнего родственника. Он будет его точной копией, если я правильно понимаю. — Да, — кивнула Гермиона. — Но это не так сложно. В магловском мире бывали случаи, когда люди вырастали почти копиями своих дальних предков. Генетика иногда подкидывает разные сюрпризы. Да и встретить чью-нибудь копию, может, редко, но возможно. — Я знаю, просто… вряд ли в волшебном мире бывали подобные случаи. — Мы об этом не знаем, Лили. Зато мы точно знаем, что в этом мире бывают перемещения во времени, которые объяснить гораздо труднее, чем генетическую игру. — Да, наверное, — Лили улыбнулась, и Гермиона увидела, как опустились её плечи. Видно, тема внешности Гарри её сильно волновала, и Грейнджер была рада, что смогла хоть немного успокоить девушку. — А ты? — робко спросила она. — Ты будешь крёстной своего друга. Тебя волнует это? Гермиона на секунду замялась, пытаясь найти правильный ответ. Она не хотела огорчать Лили своими сомнениями, которые приносили только грусть и печаль. Девушка могла подумать, что Грейнджер не хочет становиться крёстной её сына, но она хотела. Правда хотела. И больше всего желала, чтобы наследник Поттеров обрёл то счастье, которого у него не было с раннего возраста. — Нет, не волнует. Я думаю лишь о том, как сделать так, чтобы этот малыш, — она кивнула на Гарри, и мальчик, словно почувствовав её взгляд на себе, улыбнулся бессознательной улыбкой сквозь сон, — был в полной безопасности. Я… — она запнулась, когда перед глазами появился образ взрослого Гарри, улыбающегося и такого родного. — Я не смогла защитить своего лучшего друга, но обещаю сделать всё возможное, чтобы оградить твоего сына от опасности. Я просто буду рядом. — Обещаю, — повторила она, словно одно слово могло решить всё за них. Если бы все проблемы можно было решить словами, может, мир был бы освобождён от всех тех катастроф, которые устраивали сами же люди, не сумев найти подходящих. — Я знаю, ты скучаешь, — Лили наклонила голову в утешающем жесте, а затем осторожно коснулась свободной рукой ладони Гермионы. — Но ты должна смириться с этим. Должна отпустить его. — Если бы это было так просто, — Грейнджер прикусила внутреннюю сторону щеки, останавливая себя от слёз. Они что, всю жизнь будут подступать при любом воспоминании о Гарри? Наверное, да. — Ты справишься, Гермиона. Ты, наверное, самый сильный человек, которого я встречала. Впору было бы рассмеяться этой нелепости, потому что сама Гермиона ни на толику не ощущала себя сильной. Наоборот, её будто выпотрошили, но в какой-то момент сжалились и оставили в живых. Это было извращённым видом помилования. Не она оставалась сильной, другие подпитывали её силы своим присутствием, наполняли её, дополняли, чтобы она не стала безликой пустой куклой. — Нет, — покачала Грейнджер головой. — Я не сильная. Сильные люди… они не такие. — А какие же тогда? — в зелёном омуте глаз миссис Поттер проснулся настоящий интерес. — Сильные люди, — какие они? — Не знаю, — призналась девушка, опустив голову и комкая в руках край светлой рубашки. — Может, они всегда являются такими, не заставляя себя, и для них оставаться сильными — словно дышать — проще простого. Я не такая, Лили.

***

Ещё один день. Ещё день, в который Сириус так и не вернулся. Гермиона всё это время ждала плохих новостей, так что к этому дню просто смирилась с мыслью, что может услышать. Мыслью, которая выворачивала её наизнанку. Не то чтобы она думала, что Блэк погиб, потому что Грейнджер ощущала его фантомное присутствие, как будто доказательство, что парень жив. Просто… она понятия не имела, что происходило за стенами этого дома, в котором она скрывалась, будто беглая преступница. Иронично. Она ассоциировала себя с привидением дома, которому не оставалось ничего кроме как бродить по огромному поместью Сириуса в ожидании хозяина. Она верила, что он вернётся, потому что по-другому просто быть не могло. Гермиона даже не хотела представлять другой исход событий. Он вернётся. Он вернётся. Он вернётся. Он вернётся ко мне. Дверь в комнату Блэка притягивала магнитом, и Грейнджер каждый раз с надеждой приоткрывала её, надеясь застать в ней парня. Может, уставшего и потрёпанного, но вернувшегося, живого и обязательно улыбающегося. Заходить к нему в спальню стало частью её ежедневного ритуала, и в этот раз Гермиона не стала изменять недавно установленному правилу. Его комната была чуть больше, чем её, но это значило лишь то, что в ней творился полный хаос. С учётом того, что комната Гермионы всегда была идеально убрана. Она нечасто здесь бывала, потому что Сириус без каких-либо слов решил, что её спальня куда комфортнее для проживания. Что ж, Грейнджер была с этим согласна. Можно было закрыть глаза и представить, что он был здесь. Ждал, пока она придёт сама. Можно было сконцентрироваться и почувствовать присущий Блэку терпкий аромат и привкус табака на кончике языка. Можно было представить его голос, смех или тихое дыхание возле уха, от которого кожа всегда становилась гусиной. Можно было, только всё это было не тем. Одной фантазии было мало. Казалось, появись сейчас Сириус прямо перед ней, ей всё равно было бы мало. Потому что его всегда не хватало, даже когда он был рядом. Гермиона облизнула пересохшие губы и прошла дальше, оглядываясь. Однажды она уже видела подобную комнату, которая пестрела цветами её родного факультета — красно-золотого. На площади Гриммо, когда они с мальчиками скрывались там от преследующих их Пожирателей и перед тем, как отправиться на поиски крестражей, они видели комнату Сириуса, которая назло всем членам семьи кардинально отличалась от всех остальных. Как и он сам. На стенах висели плакаты, на которых были изображены магловские рок-группы и колдографии со школьных времён. И ничего зелёного или серебристого. Не было даже проблеска этих цветов. Грейнджер пальцами прошлась по корешкам книг, которые стояли на полках, расставленные совершенно не так, как сделала бы это она. Не то чтобы это сильно злило, просто её внутренний перфекционист негодовал и желал расставить их хотя бы по цветам или по размерам. Она не успела остановить себя, когда руки потянулись к выдвижному ящику в столе. Там не было чего-то, что могло бы привлечь её внимание, кроме… Пальцы поддели розовую ленту, которую она узнала сразу же. Она потеряла её на свадьбе Поттеров после танца с Сириусом, во время которого, кажется, на них смотрели все тогда присутствующие. Гермиона тепло улыбнулась, пропуская через пальцы шёлковую тонкую полоску ткани, а затем её улыбка исчезла, как и исчезло веселье на свадьбе, когда почти сразу же после их танца появились Пожиратели. Грейнджер тряхнула головой, пытаясь отогнать непрошенные воспоминания, которые всё ещё пускали разряд тока по телу от ужаса, который там творился. Было жаль Джеймса и Лили, которые потеряли возможность насладиться своим праздником сполна, взамен получая разрушение. Хотя, глядя на них сейчас, Гермиона вряд ли могла сказать, что они всё ещё беспокоились по этому поводу, потому что ничто не имело для них значения, когда они были вместе. Когда они источали любовь такой силы, что позавидовал бы сам Эрос. В столе она нашла письмо, которое когда-то писала Сириусу, пребывая на скалах Семь Сестёр. Тогда она сомневалась, стоило ли писать и отправлять его, но сейчас она понимала, что, возможно, оно послужило катализатором в их отношениях. Хотя… кого она обманывала? Изначально катализатором были именно они, которые и представить не могли, что ждёт их впереди, и их нескрываемые желания. Они потакали им, и вот, что из этого получилось. — Что ты здесь делаешь? — прозвучал девичий голос, который вывел Гермиону из оцепенения и заставил дёрнуться. Право слово, людям пора заканчивать подкрадываться к ней вот так, чтобы потом она не шарахалась каждого неожиданного звука. Марлин смотрела на неё заинтересованным взглядом, оставаясь стоять перед открытой дверью, которую Гермиона не потрудилась запереть, когда входила сюда. — Я… прячусь здесь, — просто ответила Грейнджер, решив, что лучше сказать правду, чем придумывать нелепые оправдания. — То-то я тебя никак не могу поймать, — усмехнулась МакКиннон, делая шаг вперёд, оказавшись в спальне Сириуса. — Зачем я тебе? — нахмурилась девушка, не отводя глаз от белокурой красавицы. — Что-то случ... — Нет-нет, — поспешила успокоить её Марлин, поднимая ладони на уровень груди. — Мы всего лишь волнуемся о тебе. Волнуются? — Кто «мы»? — задала она совершенно другой вопрос. — Мы с… Просто мы, — уклончиво ответила подруга, окидывая комнату пристальным взглядом. — Мини не мешало бы почаще заглядывать сюда с целью уборки, — заметила она, и Гермиона недовольно фыркнула, но недовольство её было направлено не на Марлин. — Он не позволяет ей убираться здесь. Сириус вообще не позволяет заходить сюда почти никому. Вообще-то, никому, кроме неё. Марлин нарочито закатила глаза и сложила руки на груди. — На его месте я бы тоже стыдилась приводить сюда кого-то... постороннего, — произнесла она с большим нажимом, косясь на Грейнджер. Гермиона подавила в зародыше желание ещё раз фыркнуть. — Стыд? — подняла она брови. — Мы точно о Сириусе говорим? — Марлин тихо засмеялась, и Гермиона искренне ей улыбнулась. Интересно, МакКиннон посещали мысли о том, что она, а не Гермиона, могла бы заходить в эту комнату, не опасаясь, что Сириус выпроводит её с порога, как делал это с каждым. Особенно после того, как однажды Гарри застал их, страстно целующимися прямо на этом столе, на который Грейнджер сейчас лениво опиралась. — Скучаешь по нему? — спросила Марлин после недолгой паузы. — Очень, — тут же ответила Гермиона, ни разу не сомневаясь в искренности ответа. — Он скоро вернётся, — сказала она почти то же, что говорила вчера Лили. Только за эти сутки он так и не объявился. Все продолжали быть в неведении, куда именно отправился Блэк, хотя было очевидно, что он отбыл из-за дел Ордена, так что никто не задавал вопросов. В последнее время в Ордене появилось много секретных заданий, которые не обсуждались во время собраний. Гермиона пожала плечом, как бы соглашаясь с Марлин, мысленно молясь всем Богам, чтобы это произошло как можно скорее. Взгляд Грейнджер остановился на лице МакКиннон. Точнее, на её макияже. Точнее, на её губах. В голове как будто прозвучал выстрел. Громкий, расставляющий всё на свои места. Удивительно, потому что девушка даже не думала об этом. Гермиона была уверена, что её лицо вытянулось от удивления, и если бы она умела свистеть, то присвистнула бы, как делали это люди, узнав что-то, что вводило их… в шок. Минимум. — Это ты… — фраза получилась неразборчивой, но это мало волновало. Марлин удивлённо уставилась на девушку, не понимая, что она имеет в виду. — Это ты, правда? Гермиона оттолкнулась от стола и подошла к подруге, рассматривая её. Чёрт возьми. Чёрт. Возьми. Её зрачки блуждали по лицу МакКиннон, пытаясь найти ответы в её эмоциях. — Я… — улыбнулась Марлин, не зная, как стоило отвечать на подобные вопросы. — Гермиона, что ты?.. Она и сама не понимала, что делает, когда, подняв руку, провела пальцем по губам девушки. Идеально накрашенным помадой вишнёвого цвета. Поступок был крайне глупым, даже раздражающим, но она хотела убедиться. Гермиона посмотрела на собственные пальцы, которые окрасились в красный цвет. Как тогда. — Ты объяснишь мне?.. — Что ты здесь делаешь? — резко спросила Грейнджер и, кажется, вопрос застал МакКиннон врасплох. — Я пришла… — К кому? Точно не к Рону и вряд ли ко мне, — произнесла она, зная, что в доме остался только Рон, потому что Регулуса часто стали брать на битвы после того сражения. Кажется, во время войны мало кто думал о том, кто из какой семьи. Тем более, никто из Ордена не знал, что младший Блэк вступил в ряды Пожирателей, как только ему исполнилось шестнадцать. — Ты ждёшь его. Марлин облизнула губы и тихо выдохнула. — Я пыталась рассказать тебе, но ты была не в состоянии, а я не хотела на тебя давить. И я решила рассказать чуть позже, когда тебе будет лучше, но, видно, ты слишком наблюдательная… — Или вы не очень-то скрываетесь, — прервала Гермиона быструю болтовню подруги, пытаясь не расплыться в улыбке. Нет, наблюдательной по отношению к Марлин в последнее время она точно не была, иначе заметила бы, как изменилась девушка. Она и раньше была прекрасной, но сейчас МакКиннон словно сияла изнутри, а снаружи походила на древнегреческую богиню. Впору было с силой хлопнуть себя по лбу из-за своей невнимательности. Наверное, хорошо, что Гермиона догадалась обо всём, когда рядом была Марлин, а не Регулус, потому что вряд ли он стал бы отвечать хоть на какие-нибудь вопросы, даже с учётом своего заявления, что они с Гермионой друзья. Грейнджер сомневалась, что парень готов был обсуждать отношения с Марлин даже с другом. — И… как давно? — спросила она, заметив, как ухмыльнулась Марлин. — Это началось в конце прошлой осени. — Так быстро? Глупый вопрос, потому что их химия с Сириусом, кажется, началась с первого разговора в палате Мунго после битвы в Бирнамском лесу. Ответ Марлин был очевиден: — Разве в нашем мире мы можем терять хоть день? Хоть один день, когда мы можем быть счастливыми? — Ты счастлива с ним? МакКиннон посмотрела за плечо Гермионы, наблюдая из окна за тем, как садится солнце. Солнечный зайчик прыгнул на лицо подруги, и та улыбнулась. — Да, — мягко произнесла она, и её голос показался мягким бархатом, ласкающим слух. — Ты не боялась начинать всё, зная, что он был Пожирателем в прошлом? — Нет, — девушка покачала головой, возвращая взгляд к Гермионе. Грейнджер, чувствуя, как осознание происходящего давит на плечи, села на кровать Сириуса. — Для меня это ничего не значило. Я просто старалась сделать так, чтобы ничего не значило и для него. Чтобы он забыл всю свою прошлую жизнь, чтобы забыл, кем он был. Чтоб он понял, что он просто парень, заслуживающий всей любви этого мира. Хотя, — Марлин хмыкнула и смущённо отвела взгляд, — кажется, ему достаточно и моей. МакКиннон села возле Гермионы, и та обняла подругу, шепча ей на ухо: — Я рада за тебя. За вас. Очень рада. Теперь объяснялось очень многое. Регулус и Марлин, они нуждались друг в друге. Очень нуждались. — Слава Мерлину, потому что Сириус отреагировал не очень-то адекватно, — нервно улыбнулась девушка. — Вы рассказали Сириусу? — шейные позвонки издали неприятный хруст, когда Гермиона резко повернула голову к подруге. — О, этот пёс сам всё вычислил, — закатив глаза, ответила она. — Я же хотела, чтобы ты узнала первой. Почему Сириус не рассказал ей? Ждал, пока кто-то из этих двоих решится сознаться? Однажды такое уже было, когда он был в курсе того, что Марлин была небезразлична Рону, но никому не говорил об этом, хранил тайну Уизли. Так чью тайну он хранил в этот раз: брата или подруги? — Прости, мне не стоило так отвечать тебе тогда, — пробормотала Грейнджер, вспоминая желание Марлин поделиться с ней чем-то важным. — Я не обижаюсь. И это всё в прошлом. Она сжала руку Гермионы в подтверждение своих слов. — Иногда прошлое — всего лишь прошлое, каким бы ужасным оно ни было, — задумчиво произнесла МакКиннон, думая явно о своём. — И чтобы избавиться от его тьмы, рядом должен быть человек, который примет тебя со всеми твоими кошмарами и демонами, увидит в тебе проблеск света и за руку выведет из этого мрака. Человек, который заставит поверить, что будущее может быть светлым, отличающимся от того, что было когда-то. Её слова вряд ли касались Гермионы, но, несмотря на это, девушке и самой хотелось выговориться, потому что всё происходящее сильно давило на неё. Грейнджер чувствовала, как прогибалась под непомерным грузом проблем и сожалений, ожидая решающего момента, когда она сломается. Резко и окончательно. — А что… — Гермиона сжала свободную руку в кулак, — делать человеку, у которого прошлое тесно переплетается с будущим? Что делать, если твоё прошлое — это твоё будущее? — Жить настоящим, — легко ответила Марлин. — Жить так, словно мир сгорит дотла утром завтрашнего дня. И наслаждаться ночью. И, возможно, именно этой ночью ты сможешь сделать что-то, что не позволит земле покрыться пеплом, может, ты сумеешь развязать узел, который и связывает прошлое с будущим. Только решения в настоящем влияют на будущее, но никак не прошлое. — Иногда это невозможно, — задумчиво произнесла Гермиона, глядя в одну точку перед собой и чувствуя тепло кожи МакКиннон, которая продолжала сжимать её руку. — Что-то изменить. Просто потому что руки связывают и перекрывают воздух, чтобы ты не смог ничего сделать. Даже заговорить. А когда ты всё-таки решаешься пойти наперекор судьбе, последствия могут быть ужасными. — Проблемы создают люди, — Грейнджер не видела, но была уверена, что подруга пристально изучает её профиль, пытаясь понять чуть больше, чем Гермиона позволяла. — И людям же свойственно их решать. Если тебе перекрывают воздух, перед этим нужно вдохнуть поглубже и начать сражаться. Даже такая умная девушка, как ты, никогда не узнает, какими могут быть последствия каких-нибудь действий, пока не начнёт действовать, а ждать и предполагать — глупая затея.