Маховик: Во Власти Времени

— Но это же особенный день! — восторженно сказал Джеймс, чуть не подпрыгнув на месте. — И подарок тоже должен быть особенным. — Никто не отрицает, — Лили сжала свою руку на запястье мужа, чтобы тот успокоился. — Но ты ведь понимаешь, что большой вечеринки, как всегда до этого, устраивать не стоит. Джеймс, чуть смутившись, видно, из-за того, что сам не додумался до этого раньше, опустил напряжённые плечи. — Да, но ему двадцать, — повернулся парень к Лили, — и мы всегда, знаешь, мечтали, что отметим эту дату как-то по-особенному. Все вместе. — Вот именно, — склонила голову девушка. — Но Римуса сейчас нет, — Гермиона заметила, как нахмурился при этих словах Джеймс. — Вряд ли сам Сириус захочет праздновать этот день без него, если вы все его планировали. Гермиона сделала глоток сладкого чая и отставила наполовину полную чашку. Слышать такие разговоры, касающиеся дня рождения Сириуса, пока его не было рядом, было невероятно интересно. Словно ты попал за кулисы сцены и узнаёшь чуть больше того, что даёт тебе актёр. Так он открывался для неё. Хотя, казалось бы, куда ещё больше? — А что именно вы планировали? — спросила она, подперев подбородок ладонью. — Хотели сделать что-то безумное, конечно! — ответил Джеймс так, словно это было слишком очевидно. — Как будто до этого вы ничего такого не делали, — закатила глаза Лили, хмыкнув. — Но ему ведь двадцать, Лили, двадцать, — девушка шикнула на него, оглядываясь по сторонам. — Ты можешь вести себя тише? Он ведь услышит. И нечего так переживать из-за этого, будут и другие дни рождения. Жизнь не заканчивается резко в двадцать лет… В смысле, я уверена, вы и в старости найдёте, чем заставить меня краснеть из-за вас. — Да ладно тебе, — махнул рукой Поттер. — Признайся уже, что ты всегда была фанатом наших проделок. — Конечно, — язвительно протянула Лили, — особенно, когда из-за вас факультет терял сотни баллов. — Только потом именно мы возвращали вдвое больше, — обижено буркнул парень, сложив руки на груди. Джеймс тяжело вздохнул, а Гермиона тихо засмеялась, наблюдая за парой. Несмотря на то, что Лили пыталась выглядеть благоразумной, Грейнджер видела, что она радуется тому, как Джеймс оправился после смерти своей матери. Он тяжело переживал её утрату и, кажется, его жена не была категорично настроена против каких-либо его идей. Проблема дня рождения Сириуса заключалась ещё и в том, что сам парень не горел тем, чтобы праздновать его. Он говорил Гермионе, что без Люпина этот день будет совершенно не таким, каким должен был быть. Римус не писал. Гермиона понимала, что, скорее всего, у него просто нет возможности, да и у стаи оборотней, в которую он был внедрён, появились бы подозрения, так что всё было вполне обосновано. Но Сириус не хотел этого понимать. Прошёл год, как Римус ушёл на миссию. И прошёл год, как Гермиона ушла на скалы, которые ей до сих пор снились в кошмарах. Точнее, в кошмарах было то, что сместило скалы. Плен. Снейп. Беллатриса. Гриммо. Всё это даже после перерождения не оставило её. Но само перерождение было настоящим чудом. Это действительно чувствовалось именно так! Словно второе лёгкое резко раскрылось, и девушка смогла втянуть воздух полной грудью. Будто она вынырнула из воды и неожиданно для себя научилась летать. Не то чтобы всё внезапно поменялось. Нет. Но Гермионе казалось, что мир обрёл новые краски; что он наконец-то принял её, как что-то нормальное, а не инородное, отчего ему хотелось избавиться любым способом. Грейнджер всё это время держалась за него, находила разные способы, чтобы удержаться здесь, находила причины, чтобы захотеть жить, — и сейчас она действительно была счастлива. Грейнджер больше не казалось, что всё это фальшь, что всё исчезнет, если она вдруг закроет глаза. Всё было настоящим. И она тоже была настоящей — частичкой этого мира. Потому что где-то в другом мире у её родителей появился ребёнок, который был абсолютной противоположностью девушки. У него не будет магических способностей, у него не будет её характера, у него не будет её внешности. Зато у него будут родители и счастливая жизнь. Гермионе правда хотелось, чтобы ребёнок её родителей имел всё то, чего она сама была лишена. Потому что, было удивительно, но она до сих пор чувствовала некую связь с ним. Может, это всё было на подсознании, а в действительности ничего такого не было, но она чувствовала некую ответственность за него, словно её душа была своеобразным истоком для этого ребёнка. Как будто Грейнеджер могла что-то вложить в совсем чистое и светлое тельце. Пусть бы это было что-то хорошее. — У меня есть одна идея подарка, — моргнув, отвлекаясь от своих раздумий, сказала Гермиона. — Но я лучше напишу тебе позже, — быстро пробормотала она, когда шаги Сириуса приблизились к двери гостиной Поттеров. — Как там Марлин? — спросила Лили, резко меняя тему, когда Блэк появился в поле их зрения. — Она писала тебе? — Она пишет мне регулярно, — кивнула Гермиона. — У них всё нормально. Более или менее. Потому что МакКиннон писала, что с младшим Блэком ничуть не проще, чем со старшим. Они мало разговаривали, а ещё Регулус вообще не был настроен на какой-либо контакт. Она рассказала в одном из писем, что на границе на них странно смотрели, когда заметили, что «Маркус» дважды за два дня пересекает её, но, видно, не стали на этом акцентировать своё внимание. И несмотря на то, что Регулус был закрытым, Марлин говорила, что ему нравится Италия. Он часто выходил гулять, — естественно в одиночестве, — а ещё идеально владел итальянским. Дом МакКиннонов был расположен в магловском небольшом городке, о котором волшебники, наверное, и не догадывались, поэтому они могли позволить себе выйти на улицу, не боясь, что их кто-нибудь заметит. Регулус тоже несколько раз написал ей, естественно после того, как Гермиона отправила парню десяток писем, требуя ответа того, как проходит его адаптация. Марлин могла приукрасить действительность, и Грейнджер думала, что младший Блэк ответит более честно. В строках парня проскальзывали вопросы и предложения, касающиеся Сириуса, о чём грифиндорка ему говорила, но парень лишь отмахивался, делая вид, что ему глубоко наплевать на это. Она не верила. И подтвердила свою догадку о том, что Сириус лишь надел очередную маску, когда застала его, лениво развалившегося в кресле и читающего то самое письмо, в котором Регулус спрашивал о делах брата. Уговаривать его написать ответное письмо было бесполезной тратой времени и собственных нервов, так что Гермиона просто втайне порадовалась этому незначительному открытию для всего мира, но такому большому для неё.

***

Удивительно, насколько непраздничным ему казался этот день. Не было восторга от предстоящих сюрпризов и подарков, как во времена учёбы, когда Джеймс, Люпин и Хвост затевали какое-нибудь невероятно безумное поздравление, привлекая внимание чуть ли не всего Хогвартса, не было детского трепета, ничего не было. Его двадцатый день рождения был абсолютно обычным днём. Сириус помнил, как на втором или третьем курсе они с ребятами договаривались сделать что-то интересное, когда им всем исполнится по двадцать. Тогда эта цифра казалась показателем взрослости, самостоятельности и независимости, и Блэк с огнём в глазах представлял, как он будет отрываться вовсю, когда будет находиться в этом возрасте. Так бы оно и было, если бы не всё происходящее в мире. Тогда война и Пожиратели казались чем-то далёким и тем, что не могло их затронуть, а сейчас она была слишком близко, тесно переплетаясь с судьбой каждого, кто хоть как-то был причастен к ней. Война была прямо за порогом, о ней говорили везде: какой тяжелой она становится с каждым новым днём. О ней писали в газетах, о ней говорили дети, о ней думали всегда и везде, поэтому мысли Сириуса в этот день были лишь на двадцать процентов заняты днём рождения. Он не собирался праздновать, — может, в этом заключалась взрослость? Этот день должен был быть необычным, а получалось всё в точности наоборот. В нём должны были присутствовать те, кто присутствовать не мог: Юфимия, а ещё Лунатик, о котором старались говорить как можно реже, потому что его отсутствие в последнее время стало ощущаться особенно сильно, как будто не хватало чего-то до боли важного в жизни каждого, кто знал парня. — Да ладно тебе, Бродяга, — попытался развеселить Сириуса Джим. — Расслабь лицо, а то морщины появятся и поседеешь раньше времени, — подначивал его Поттер. — Твои зубы выпадут раньше, чем я поседею, не волнуйся об этом, — фыркнул Блэк, отпивая дорогой огневиски, и чуть сладковатый напиток приятно обжёг горло. — Да уж, — протянул Поттер. — Ты так трясёшься над своей шевелюрой, что, наверное, грохнешься в обморок, увидев первый седой волос. — Мерлин, какой ты придурок, — закатил глаза Блэк. — Отвали от меня. — Ну серьёзно, — резко нахмурился Сохатый. — Что стряслось? Сириус пожал плечами, давая немой смазанный ответ. — Ладно, — ударил Поттер себя по коленям. — Поднимайся. — Зачем? — уставился на друга Сириус, только взяв в руки зажигалку и собираясь закурить. Джеймс посмотрел на наручные часы и ещё раз на настенные, кивая, будто убедив себя в том, что они вписываются во время. — Я знаю, что мы собирались сделать что-то особенное в это день все вместе… — Например, облететь полмира на метле, — перебил друга Сириус. — Но раз такое дело… — Джим, пропустив замечание Блэка мимо ушей, посмотрел в сторону кухни, за дверью которой скрывались Лили и Гермиона. Бывшая Эванс решила, что пусть они и не закатывают грандиозную вечеринку, праздничный ужин всё равно нужен, так что сейчас они под началом Мини активно готовились к вечеру. — Давай сделаем что-то менее безумное. Просто как дань уважения нашим детским мечтам. — Фу, так мило, что меня сейчас стошнит, — скривился Сириус, но сунул зажигалку обратно в карман. Джеймс поманил его, кивая в сторону камина, и Блэк направился вслед за другом. Это день всё равно не мог быть хуже, так что оставалось надеяться, что Поттер придумал, как его хоть немного приукрасить. — Эй, вы куда? — они с Сохатым обернулись, когда за спинами послышался голос Гермионы, щека которой была измазана в муке, заставив Сириуса улыбнуться, глядя на эту картину. Девушка выглядела не особо довольной тем, что ей пришлось готовить, и Блэк мог с уверенностью заявить, что палочка в её руке смотрелась куда лучше, чем кухонный венчик. — Мы ненадолго, — ответил Поттер, увидев, что Сириус, глядевший на Гермиону, говорить не собирается. — Но… ты знаешь, — девушка выразительно посмотрела на Сохатого, который беззаботно махнул рукой, мол, всё в порядке. — Мы успеем, — кивнул он. — Просто жди. — О чём вы говорите? — нахмурился Сириус, переводя взгляд с Гермионы на друга. — Что вы задумали? — Ничего такого, — отмахнулся от него Джеймс. — Пойдём уже. Сириус тяжело выдохнул, понимая, что ответов он не получит и, преодолев расстояние от камина к Гермионе, наклонился, чтобы оставить поцелуй на гладкой щеке девушки. — Всё будет в порядке? — спросил он, слыша, как начинает нервничать позади Джим. Блэк вытер большим пальцем руки след от муки, что остался на коже девушки, и та нежно ему улыбнулась, заставляя улыбнуться и Сириуса. — Конечно, — кивнула она, перехватывая его ладонь. — Только, Джеймс, не опаздывайте, — Гермиона вновь посмотрела на Сохатого выразительным взглядом, и тот фыркнул. — Если прекратите сейчас всю эту свою нежность, мы управимся гораздо быстрее. Гермиона отпустила руку Блэка, и парень прошёл к камину, через который они должны были попасть в Дырявый котёл. — Почему это именно Лондон? — спросил Сириус, когда они с другом вышли из паба, который никто из маглов даже не замечал, всегда проходя мимо него. Люди то ли его просто не видели, то ли пошарпанная дверь выглядела настолько непривлекательно, что ни у кого не возникало желания проверить, что же за заведение скрывается за ней. — Потому что я понятия не имею, кто из волшебников занимается тем, за чем мы сейчас идём. — Всё ясно, — серьёзно кивнул Блэк, на самом деле ни черта не понимая. — Стало проще. Джеймс, с интересом разглядывающий магловские улочки Лондона, их магазинчики и другие непривычные для волшебников вещи, кажется, даже не слушал его. Удивительно, насколько волшебный и магловский мир отличались друг от друга, и сколько интересного люди из этих миров могли открыть для себя, попав в неизвестность. Вряд ли маглы отнеслись бы спокойно, увидев Косой Переулок, Гринготтс и другие чудеса, но большинство волшебников реагировало в точности так же на машины, телефонные будки и кинотеатры. Они, к слову, были самым большим открытием для Сириуса, когда он впервые попал в один из таких вместе с ребятами во время летних каникул после пятого курса. — Откуда ты вообще знаешь, куда нам нужно идти? — наконец-то спросил Блэк, понимая, что они уже бродили по улицам Лондона минут тридцать, и сейчас Поттер просто привёл его в какой-то невзрачный переулок, который не казался особо безопасным. — Мы были здесь однажды с Лили, решили просто заглянуть, но вот, — парень кивнул на металлическую дверь, которую покрывали изжёванные жвачки. — Да уж, экстрим тот ещё, — скривившись, буркнул Сириус, пропуская Поттера вперёд, чтобы именно тот взялся за ручку двери. — Не будь трусишкой, Бродяга, — подколол его Джим, толкая в спину. Внутри всё оказалось не так плохо, как снаружи, но Блэк всё равно открыл рот от удивления, когда понял наконец-то, что Поттер собирался делать, точнее: они собирались делать. — Мерлин, Сохатый… — пробормотал Сириус, когда понял, что Джеймс привёл его в тату-салон. — Благодарности потом, — улыбнулся ему друг искренней улыбкой и прошёл дальше по коридору, открывая дальнюю дверь. Сириус поморщился от жужжащего звука машинок, когда они с Поттером, к своему удивлению, вошли в светлое и чистое помещение, в котором было несколько столов, кожаных кушеток и кресел. — Здравствуйте, — их встретила невысокая темнокожая девушка, у которой все волосы были заплетены в тонкие косы, а руки покрывали множество рисунков. — Вы по записи? — Нет, — покачал головой Джеймс, пока Сириус вертел головой в разные стороны, наблюдая за тем, как парни и девушки рисовали на телах других людей. — Тогда вам придётся подождать, — вежливо улыбнувшись, ответила девушка. — Сегодня у нас много желающих украсить своё тело. Будете вон за тем парнем, — она указала пальцем в сторону кресел, на одном из которых, развалившись, дремал тот самый парень. Джеймс, видно, не ждал таких новостей и, нервно улыбнувшись, запустил пятерню в волосы, растрёпывая их так, что казалось, он был в самом центре Армагеддона. — Понимаете, — Сохатый приблизился к девушке чуть ближе и понизил голос до полушёпота. — У моего друга сегодня день рождения, и я бы не хотел его расстраивать. — Да, я понимаю, — произнесла девушка, улыбаясь. — Поздравляю вас. — О, можете не стараться, — театрально вздохнул Джим. — Он не понимает ни слова по-английски. Мой друг из Франции, говорит только по-французски, и уже через пару часов, — Сохатый посмотрел на часы, попутно грустно вздыхая, — он уезжает домой. А мне бы так хотелось его порадовать, — парень повернулся к Сириусу лицом, приближаясь ближе. — Давай, подыграй мне, скажи что-то по-французски, — прошептал он. — Salut. Comment ça va? — девушка, наверное, действительно была поражена настолько простой фразе, что вмиг засуетилась, бормоча себе под нос, что она не понимает по-французски. — Подождите одну секунду, — прощебетала она, окидывая Сириуса изучающим взглядом, и побежала к молодому парню, который сидел в углу кабинета, рисуя на бумаге. — Я понятия не имею, как ты это делаешь, — прошептал Сохатый, наблюдая за тем, как девушка о чём-то активно договаривалась с тем парнем, пытаясь незаметно кивать в их с Джеймсом сторону. — Я уверен, спросил бы ты, где здесь находится уборная, она бы пришла в не меньший восторг. Полагаю, дело в акценте. — Да, именно в нём, — самодовольно хмыкнул Сириус, опершись на стойку, за которой ранее сидела встретившая их девушка. Она вернулась через две минуты, сияя белозубой улыбкой и указывая в сторону светловолосого парня, который отложил свои рисунки и уже готовил рабочее место. — Вы можете пройти к тому парню, Стиву, он наш лучший художник, сделает отличные тату. — Спасибо, — улыбнулся девушке Джеймс, проходя мимо Сириуса. — Merci, — сказал Блэк, чуть наклонив голову, и девушка расплылась в улыбке. Когда парень уже подошёл к рабочему месту Стива, которому Джеймс начал объяснять, что именно и где он хочет набить, тот приветливо улыбнулся и сунул Блэку каталог с разными эскизами, которые можно было нарисовать. — Скажите своему другу, — парень кивнул на Сириуса, — что он может выбрать любой рисунок. — Я всё понимаю, — хмыкнул Блэк, листая каталог и ища подходящий эскиз, детально изучая каждый, что хоть как-то приглянулся. — Но мне сказали, что вы не знаете английский. — Я быстро учусь, — кивнул Сириус, поворачивая разворот каталога к мастеру. — Вот эту хочу, — произнёс он, стуча пальцем по небольшому рисунку. Джеймс хмыкнул, смотря на рисунок, будто намекая на то, что догадывался про выбор друга. — Собачья лапа, — одобрительно кивнул мастер. — Отличный выбор для верных, преданных людей, кто ценит и бережёт друзей и тех, кого любит. Садитесь, это не займёт много времени. Спустя некоторое время довольные Сириус и Джеймс шли по тем же улицам в сторону Дырявого котла, чтобы отправиться домой и похвастаться своими новыми татуировками. Несмотря на то, что Блэк сначала недоверчиво отнёсся к предложению Сохатого, сейчас он был по-настоящему благодарен ему. Тату, конечно, не было особо безумным решением, но определённо могло претендовать на то, чтобы зваться значительным подарком на двадцатый день рождения. Он набил собачью лапу на правой стороне рёбер, что было чуть больнее, чем парень ожидал, прямо под шрамом, на котором Стив задерживал взгляд дольше положенного. Сейчас это место немного щипало, отходя от мелких ударов иглы. Удивительно, что в этот раз Сириус не испугался ужасающего острого предмета. Джеймс — кто бы сомневался, — сделал тату лилии на груди, прямо над сердцем, и сейчас выглядел настолько счастливым, как тогда, когда впервые в составе гриффиндорской команды выиграл матч по квиддичу. Нет, наверное, ещё счастливее. — Простите, мистер! — они с Джимом остановились посреди дороги, когда услышали мужской голос, который показался Сириусу странно знакомым. — Это ведь вы? Блэк повернулся на вопрос и увидел перед собой мужчину, которого не видел ровно год. Да, именно год. Джеймс переводил взгляд с Сириуса на мужчину и задавал немые вопросы, ответы на которые лежали на поверхности, вообще-то. Отец Гермионы ничуть не изменился, но Блэку всерьёз казалось, что перед ним стоит не тот человек, который когда-то лечил ему зубы. Наверное, потому что он стал отцом… На белоснежную коляску, которую вёз мистер Грейнджер, взгляд парня упал сразу же. — Я понятия не имею, как так случилось, что я вас заметил и узнал, — сказал мужчина, катая коляску взад-вперёд. — Я рад встрече, — улыбнулся ему Сириус, протягивая руку. — Действительно неожиданно. Ему вдруг стало ужасно обидно из-за того, что Гермионы не было рядом, что девушка не могла увидеть своего отца, что она не могла увидеть ребёнка, с которым девять месяцев делила собственную душу. Хотя, стоило отдать ей должное, она, как и обещала, ни разу не заговорила о своих родителях и не пыталась предпринять какие-либо меры, чтобы снова с ними увидеться. Гермиона скучала по ним год назад, она не имела чего-то, что заставляло её жить в этом мире, но сейчас она казалась довольной своей жизнью. И, наверное, всё-таки было к лучшему, что её не было, потому что это как вскрытие старой раны, которая только-только начала заживать. Вряд ли она была бы счастлива увидеть своих родителей, которые радовались своему ребёнку — не ей, а именно тому, кто сейчас сопел в коляске. — Это ваш друг, верно? — Джеймс, — улыбнулся Сохатый. — Я Роберт, — кивнул мужчина. — Дантист. Однажды лечил вашему другу зубы, когда он приходил с той девушкой… Сириус нервно улыбнулся и прикусил щеку изнутри. — Её звали… — Роберт пощёлкал пальцами над коляской, вспоминая имя Гермионы. — Гермиона, милый, — услышали они новый голос, и из-за спины мужчины появилась его жена. — Я хорошо запомнила её имя, невероятно красивое. Здравствуйте, — кивнула она парням. — Её нет с вами? — К сожалению, — покачал головой Сириус. — Уверен, она была бы рада увидеть вас, — наверное. — Простите, что спрашиваю, — робко улыбнулась женщина. — Значит, вы всё-таки вместе? Раз так ответили… ну, знаете… — Да, — ответив, Блэк заметил, как переглянулись супруги, тайком улыбаясь друг другу. — Потому что я всегда говорил, что мечты имеют свойство сбываться, — подмигнул Сириусу Роберт, продолжая улыбаться и заглядывая в коляску к малышу. — Я бы хотела когда-нибудь встретиться с Гермионой. Вы с ней показались нам хорошими людьми, и мы несколько раз вспоминали о вас. Кстати, как ваши зубы? — Я обязательно ей это передам. О, они отлично, спасибо, — улыбнувшись, продемонстрировал ряд крепких зубов Сириус. — Мы рады. Кстати, передайте ей то, что мы чуть не назвали своего ребёнка Гермионой… — Настолько Джин понравилось имя вашей девушки, — продолжил Роберт, в то время как глаза Блэка полезли на лоб от этой новости. Он был уверен, что Сохатый всё понял, поэтому друг сейчас тоже казался поражённым этим заявлением. — Чуть? — спросил Сириус после продолжительной паузы. — Почему не назвали? Супруги вновь переглянулись и улыбнулись ребятам. — Потому что как бы нам не нравилось это имя, мы решили назвать нашего сына Даниэлем.

***

Мальчик. Вместо Гермионы у её родителей родился мальчик! Это в голове звучало невероятно, а произнося вслух, Сириус сам себя принимал за безумца. Услышав эту новость, Джеймс забеспокоился, что вместо мальчика у него может родиться девочка, но Блэк его успокоил, сказав, что это лишь случайный выбор судьбы. Необязательно у этих детей должен поменяться пол, потому что всё ложилось на плечи случая. Как бы Сохатый не хотел казаться спокойным, Сириус видел, что друг занервничал. Он всегда мечтал именно о сыне. — Да ну, Сохатый, лично я буду рад стать крёстным девчонки, — стукнул друга в плечо Блэк, избегая подробных разговоров о душах троицы и их переселениях. Всё это было глухим лесом, в котором нельзя было ни в чём разобраться, поэтому Сириус решил просто не поднимать эту тему. — Да и если ты продолжишь дуться, однажды я расскажу ей об этом, и твоя дочь будет любить меня сильнее, чем тебя. — Ой, заткнись уже, — хмыкнул Сохатый, закатывая глаза. Но Сириус знал, что друг отпустил это. Главное, чтоб именно Эванс была матерью этого ребёнка, а всё остальное Поттера волновало не так сильно, как он пытался показать. — Мы вернулись! — крикнул он, когда в гостиной никого не оказалось. В доме вообще было поразительно тихо, и Блэку эта тишина казалась подозрительной. Как будто выжидающей. Они прошли вдаль гостиной, и Сириус заглянул за диван, никого там не обнаруживая. Джеймс вертел головой в разные стороны, выискивая что-то, как вдруг быстрые шаги, которые переросли в бег, донеслись из коридора, и в гостиную ворвалась запыхавшаяся Гермиона, щёки которой горели то ли от бега, то ли от ветра, потому что в зал девушка принесла настоящую ноябрьскую прохладу. — Мерлин, как хорошо, что вы здесь, — тяжело дыша, произнесла Гермиона, приложив руку к груди. Сириус даже не заметил, как облегчённо выдохнул воздух, который задержал, когда волшебница влетела в гостиную. Он было решил, что что-то случилось — в последнее время это не редкость. — Я вернул твою принцессу к полуночи, — обращаясь к Гермионе, засмеялся Джеймс и тут же получил за свою шутку уничтожающий взгляд и сильный толчок под рёбра от Сириуса. — Что там? Девушка кивнула в сторону коридора, подразумевая под этим жестом, что им нужно выйти на улицу, откуда она, собственно, и прибежала. — Всё готово. — Готово что? — спросил Блэк, от нетерпения сжимая кулаки, и только чудом не начал скрипеть зубами от накрывшего вдруг раздражения, что от него что-то скрывают. — Пойдём, — улыбнулась ему Гермиона, осторожно касаясь своей холодной ладошкой его руки. — Тебе понравится. — Я бы мог сказать, что мне понравится, — сказал Блэк, и уголок губ пополз вверх. — А ещё лучше — продемонстрировать, но для этого нам нужно подняться наверх, а не идти на улицу. — Боже… — прошептала Гермиона, неодобрительно качая головой и продолжая вести его за собой, не отпуская руки парня. — Что вы делали? — спросила она, меняя тему. Сириус и Джеймс переглянулись, ухмыляясь друг другу. Нет, этот день рождения был однозначно не таким дерьмовым, каким он казался вначале. По крайней мере, память о нём теперь врезана в кожу Сириуса в виде собачей лапы, которая неприятно начинала гореть под одеждой. — Чтобы показать, — загадочно сказал Блэк, — всё равно придётся раздеться, так что мы возвращаемся к тому, на чём закончили… — Я поняла, хватит! — оборвала его Гермиона, косясь на Джеймса, который пытался незаметно ухмыляться, хотя сдавленные смешки не мог контролировать. Сириус заметил, как покраснела девушка, и теперь это была краснота не от бега или холода, а от смущения, и парень в который раз заметил, что она была невероятно привлекательной, когда начинала смущаться. Удивительно, она не краснела, когда он целовал её при всех, но заливалась краской при таких разговорах. — Ладно, закрой глаза. Это напомнило ему то, как он сам просил девушку сделать это, когда показывал ей звёздное небо, а потом звездопад. Теперь он знал, что испытывала Гермиона, понятия не имея, что её ждёт. Дыхание перехватило, когда они вышли на улицу, обдуваемые холодным ветром. Вокруг не было слышно ни звука, будто весь мир застыл, чтобы вместе с Блэком посмотреть, какой же подарок ему приготовили. — Ладно, — Гермиона пощёлкала перед его носом пальцами, видимо, убеждаясь, что парень не смотрит, и провела его за руку вдаль сада. Ну, он думал, что идут они именно в сад. — А теперь… Открывай глаза! — восторженно прошептала девушка, казалось, прямо над ухом, обдавая кожу горячим дыханием. Сириус открыл и… Нет. Невозможно. Невероятно. — Мерлин… — пробормотал он, не обращая внимания на то, что голос сорвался. — Это… как? Сириус смотрел на Джима, Гермиону, Лили, Хвоста, Гарри и Рона, и не мог понять: то, что он видел — реальность? Блэк не хотел казаться особо впечатлительной девчонкой, но друзья с детства окрестили его королевой драмы, так что в этот день парень мог себе действительно ею побыть. Раз уж на то пошло. Они действительно были в саду, а перед ним действительно на больших двух колёсах стоял мотоцикл. Он был огромным, внушительным и… просто потрясающим. Казалось, кто-то сгрёб в охапку все слова мира, пряча в карман, и не осталось ни единого, чтобы Сириус описал свой восторг. А он был в восторге. — Как вы?.. — Это идея Гермионы, — легко ответил Джим, махнув в сторону девушки, которая сияла от широкой улыбки, смотря на реакцию Блэка. — С днём рождения, Бродяга, — друг крепко обнял его, пока все с улыбками на лицах наблюдали за этой картиной. Все кинулись обнимать его, а парень мог думать только об одном: рядом с ним находились лучшие люди во всём чёртовом мире. И, может быть, не впервые, но чувство огромной силы, которое люди называют счастьем, накрыло его с головой, и Сириусу хотелось безостановочно смеяться, словно сумасшедшему. — Я рада, что он тебе понравился, — улыбаясь и выпуская Сириуса из объятий, сказала Гермиона, кивая на мотоцикл. — Очень, — тихо ответил парень. — Ты даже не представляешь насколько. Гермиона засмеялась, когда он вновь притянул её к себе, чтобы оставить мягкий поцелуй на её скуле. — Пойдём, — Сириус сжал её запястье, таща за собой к мотоциклу. — Что? Нет, Сириус, — выражение искренней радости сменилось чистым ужасом, когда девушка поняла, что Блэк собирался прокатить её на подаренном мотоцикле. — Я не уверена, что… — Брось, — сказал Сириус, склоняя голову, пытаясь быть мягче и не настойчивее, хотя он был уверен, что его глаза в этот момент лихорадочно горели, как у настоящего психа, которому перепала интересная игрушка. — Я аккуратно. Прошу тебя, Гермиона, — он, точно ребёнок, только не сложил руки в умоляющем жесте, пытался уговорить девушку на то, чтобы она прокатилась с ним. И он едва не вскрикнул, сильно хлопнув в ладоши, когда Гермиона выдохнула, а плечи её расслабились. Она будто безмолвно шла на поводу его желания, этим заставляя его тело покрыться мурашками от предстоящей поездки. — Только держись крепче, — обеспокоенно сказал Гарри, и его слова однозначно предназначались Гермионе, с лица которой сошёл румянец, и теперь девушка была полностью бледной, кусающей губы. — Тут есть шлемы, — парень подошёл ближе, поднимая сиденье. Для девушки шлем был неким подобием безопасности, и она, облегчённо вздохнув, взяла один в руки, а Сириус же демонстративно отвернулся. — Я не буду его надевать, — фыркнул он, пытаясь рассмотреть приборную панель, сжимая при этом правой рукой рельефную ручку газа. У него было несколько журналов, которые он выучил на память, и точно знал, как стоит обращаться с мотоциклом. — А я не поеду, если ты его не наденешь, — прорычала Гермиона. Он был уверен в том, что она воспринимает его как непослушного ребёнка сейчас. — Сириус, действительно, — вмешалась Лили, делая шаг к ним. — Ты поступаешь не мудро. Парень весело рассмеялся и посмотрел на всех, кто за ним пристально следил. — Откройте глаза и посмотрите на меня: разве я похож на мудрого человека в целом? — Сейчас меньше всего, — огрызнулась Гермиона. — И я клянусь, если ты сломаешь себе шею, я убью тебя, Блэк. Он демонстративно закатил глаза и с тяжёлым вздохом взял шлем из рук Гарри. Гермиона нервничала, поэтому отвечала так резко, и он был уверен, прикоснись он сейчас к её рукам, они были бы ледяными не из-за холода, а из-за нервов. И как настоящий джентльмен, Сириус должен был сжалиться над девушкой и отпустить её. Но он не был джентльменом. Гермиона сказала это однажды ещё в начале их пути, и это показалось ему куда более крутым, чем быть джентльменом. Не то чтобы он хотел быть невежей, просто ему нравилось, как это звучало. Даже если кому-то из ребят звук мотора мог показаться громким, то для Сириуса он звучал примерно как песня свободы. Да, если бы свобода была человеком и умела петь. И когда он почувствовал, как мотоцикл под ним заурчал в ожидании момента, когда можно было рвануть с места, а руки Гермионы обвились вокруг его торса, намертво вцепившись в кожу куртки, Сириус сжал правую ручку руля и прокрутил вниз. Это было невероятное чувство. Как будто ему в уши ревел сам ветер, несмотря на то, что они у него были закрыты шлемом. Удивительное чувство лёгкости и жизни, казалось, Сириус в эту минуту был способен на многое. Парень не знал, куда он ехал, просто двигался в сторону заходящего за горизонт солнца, которое своими последними лучами окрашивало небо в приятный розовато-оранжевый оттенок. Поразительно, насколько холодный день неприветливого обычно ноября мог ассоциироваться у Блэка с летом, счастливыми моментами из детства и Хогвартсом. Будто природа решила порадовать его в этот день и не наслала на землю проливные дожди с заморозками. Воздушные облака похожие на безе, в которых переливались яркие солнечные лучи, и руки Гермионы, что ни разу не ослабили своей хватки, казалось, были единственным, что осталось на планете. И он совершенно не был против. — Боже, — Сириус слышал, с каким трудом далось единственное слово Гермионе. Девушка продолжала сидеть, не двигаясь, когда они остановились посреди какой-то поляны. И Блэк не был уверен, что хорошо запомнил дорогу, по которой они мчались. — Мне кажется, я умерла, — тяжело пробормотала она, снимая свой шлем вслед за Сириусом. — Нет, ты жива, — хмыкнул парень, перебрасывая ногу и становясь на землю. Несмотря на то, что почва под ногами была твёрдой и надёжной, ему всё равно казалось, что он вот-вот упадёт из-за ощущения, что земля «плывёт» под ногами. Сириусу пришлось опереться на бак мотоцикла, чтобы удержать равновесие. — Я ненавижу всё это, — всё ещё бледная пробормотала Гермиона, делая в воздухе круг, подразумевая под «всем этим» подобные транспорты передвижения. Чему удивляться, если она говорила, что летала на метле от силы раз пять, не считая уроков мадам Трюк. Но в случае с мётлами девушка боялась высоты, а с мотоциклами… что там она говорила?.. Они загрязняют окружающую среду, они опасны и, катаясь на них, можно сломать себе шею. Что ж, окружающую среду действительно было жалко. — Ладно тебе, — улыбнулся Сириус, пропуская волосы через пальцы. Просто как привычка. — Признай, что тебе понравилось. — Да, именно от радости мои ноги меня не держат, — съязвила Гермиона, удобнее устраиваясь на сидении. — Вот видишь, — протянул Сириус, пропустив мимо ушей укол девушки, и потянулся к ней за поцелуем, легко мазнув своими губами по губам Гермионы, и отстранился. — Я счастлив. Наступила тишина, и Блэк глянул на неё, заметив, что плечи девушки расслабились, а маска недовольства и раздражения слетела с её лица. — Тогда я рада, — уже мягко ответила она, поджимая губы и смотря Сириусу в глаза. — Правда. Прости, что я так… просто я, правда, всего этого боюсь. — Ладно, — пожал он плечами и качая головой. — Тогда назад мы поедем не так быстро. — Да, желательно, чтобы моё сердце осталось на месте и не билось как сумасшедшее. — Обещаю сберечь твоё сердце, — ответил Сириус, протянув руку к Гермионе, чтобы заправить непослушный локон ей за ухо. Он несильно сжал пальцами её острый подбородок, массируя смуглую кожу, что ощущалась бархатистой, не отрывая от девушки взгляда. Она точно изменилась. Гермиона не стала новым человеком, но она теперь казалась более… реальной, что ли? Как будто с её образа упала некая пелена, которую Сириус, вообще-то, и не замечал, но без неё этот самый образ казался гораздо ярче, насыщеннее, более живо. Неожиданно для себя парень открыл то, что он сам как будто переродился. И пусть перерождение Гермионы было не таким, каким оно могло быть, — она ведь осталась сама собой, а не отдала всю свою душу тому младенцу, — всё равно казалось, что девушка прошла этап освоения. Сейчас она прекрасно вписывалась в этот мир. И в его жизнь тоже. Словно это по праву рождения было её место. Он хитро ей улыбнулся, когда почувствовал, как девушка поцеловала его палец, что скользнул по её мягким губам. Такой незначительный жест заставил шрамы на спине воспламениться. Как будто они почувствовали ту, которая оставляла их Сириусу каждый раз, когда они были вместе. Рядом. Близко. Очень близко. — Почему именно мотоцикл? — вдруг спросил Сириус. — Ты столько о них говорил, — закатила глаза девушка. — Да и я помню, как ты смотрел на тот мотоцикл в Лондоне, когда мы… — она осеклась, прекращая говорить, и опустила голову. — Кстати, — может быть, не стоило об этом рассказывать, но Сириусу хотелось быть честным, особенно когда дело касалось семьи Гермионы. Бывшей семьи. — Мы с Джимом встретили… — Кого? — подняла она на него взгляд, когда Блэк подбирал подходящее слово. — Твоих родителей, — не зря подбирал. Пауза. Тишина. Она ждёт. — Они были с ребёнком, — последнее слово он проговорил быстро и неразборчиво, словно оно было пропитано чем-то неправильным. Но оно ведь не было. — Ясно, — кивнула Гермиона, и её дрожащий голос будто загонял ему клинок под самые рёбра. Вот так резко. — И… как? — Они интересовались тобой, а твоя ма… Джин, она сказала, что была бы не против встретиться когда-нибудь с тобой. — Я не пойду, — внезапно и очень уверенно ответила Гермиона. Как будто репетировала эту фразу целую вечность. Но Сириус знал, чего она стоит девушке. — Они больше… они больше не моя семья, — выпалила она, опуская голову, и за секунду послышался громкий всхлип. — Мерлин, — простонал Сириус, понимая, какой он придурок. — Я не должен был этого говорить, — он сжал девичьи запястья и потянул на себя, тут же прижимая Гермиону к груди. — Прости. — Нет, — он почувствовал, как покачала головой девушка. — Это правда, — она вздохнула, не отодвигаясь от парня, позволяя ему вдыхать аромат персиков, что исходил от копны кудрявых волос. — Тем более, я не одна: у меня есть все вы. У меня есть ты, — она опоясала его торс, опуская ладошку именно на то место на спине, где заканчивался шрам. — Пусть я и до сих пор скучаю, но, правда, хочу, чтобы они были счастливы. И без меня их счастье будет больше в несколько раз. Эти фразы казались фразами человека, который потерял веру в то, что его семья может быть настоящей, такой, какой она была давным-давно. Он не знал, какие отношения были у Гермионы с родителями, но глядя на супругов и слушая слова девушки, он был уверен, что она точно любила их. Таких родителей нельзя не любить. Блэк запустил пятерню в волосы волшебницы, желая прижать её к себе ещё ближе, чтобы укрыть от всего мира, от всего, что хоть как-то расстраивало её. Хотя это было иронично, потому что он сам был причиной многих её проблем и переживаний. Джеймс говорил, что Сириусу всегда есть за что извиняться, и сейчас парень был согласен с этим. Он никогда не хотел причинять боль дорогим людям, но это был какой-то неконтролируемый процесс, за который парень потом себя ненавидел. Как будто это было заложено в его сущности и, стараясь от этого избавиться, оно только сильнее разжигалось в нём. Стараясь спасти — он причинял новые травмы. — Ты сказал, что ребёнок был с ними, — после выжидательной паузы заговорила Гермиона. — Это… — Мальчик. — Мальчик? — нервный смешок вырвался из её рта. — Серьёзно? — Даниэль, — он не стал говорить, что если бы у пары родилась дочь, они бы назвали её Гермионой. Боли на сегодня было достаточно. — Странно, — задумчиво хмыкнула девушка. — Я думала, что почувствую это. — Ну, хватит, — сжав девичьи плечи, громко сказал Сириус, пытаясь отвлечь её от мыслей, к которым сам же и привёл. — Нам пора. Они отсутствовали гораздо дольше, чем планировали, и, оказавшись дома и спрятав мотоцикл, Лили завалила их вопросами по типу «всё ли прошло хорошо», «не дурачился ли Сириус», «где и почему так долго они были» и «как Гермиона себя чувствует». Праздничный стол, за который уже безумно хотелось сесть, потому что Сириус, кажется, не ел вечность, так и манил, но от ужина его отвлекло ещё кое-что. — Этот конверт пришёл спустя пятнадцать минут, как вы уехали, — сказала Лили, вручая его Сириусу, наблюдая испытывающим взглядом. — От кого? — спросил он, как будто у девушки был ответ. Она пожала плечами, кивая на белую бумагу, на которой знакомым почерком было написано его имя. Под ложечкой засосало, и Сириус готов был прибить себя за это, потому что он не должен был так реагировать. Парень не потрудился найти нож для конвертов и разорвал его, доставая оттуда письмо. Мерлин. «Я понятия не имею, почему пишу это. Не думай, что я забыл, нет, просто я не должен был писать, понимаешь? Просто не должен. Но Мар, ваша блондинка, сегодня весь день не давала мне спокойствия, поэтому я сдался и под её пристальным наблюдением вывожу каждую чёртову букву, совершенно не зная, что писать в следующем предложении. Остаётся лишь надеяться, что ты сожжёшь это письмо, так и не открыв, потому что в противном случае тебе придётся читать всю эту херню, что я тут пишу. Зато ты можешь увидеть, что мой почерк лучше твоего. Что в таких письмах вообще пишут?! Как погода в Англии? Как настроение? Как жена, дети и три кота? Бесит! Я не стану тебя поздравлять, Сириус. Мы не дети, и мы не верим, что всё, что нам желают — сбудется. Я надеюсь, ты не веришь, потому что я — точно нет. А ещё мы не друзья, так что я предоставлю эту возможность им. Уверен, они справятся лучше меня. Несмотря на то, что я не стану осыпать тебя комплиментами и слезливыми историями из детства, наверное, я должен поблагодарить тебя. Мерлин, прекрати смотреть с таким скепсисом, придурок. Во-первых, я бесконечно благодарен за то, что ты не убил меня. Без шуток. Во-вторых, наверное, да, было сложно терпеть меня в своём доме целый месяц. За это тоже получаешь от меня благодарность. В-третьих, не уверен, что это именно твоя заслуга, но Италия действительно крутая страна, так что говорю тебе «спасибо» за то, что ты не придушил меня за тот месяц, чтобы я не попал в неё. И в-четвёртых, Сириус, я искренне благодарен тебе за то, что ты сбежал тогда. Может быть, именно из-за этого твоего решения я остался жив. Выжил. А историю, как известно, пишут именно выжившие. Ну, вот и всё. Если ты всё ещё в шоке из-за того, что получил это письмо, не волнуйся, я тоже в шоке, что написал его. Говорят, ты можешь пить, как дьявол, так что моя надежда на то, что ты читаешь это в стельку пьяным, а наутро всё забудешь, горит ярким пламенем. Привет Гермионе. И да, Сириус, потренируйся скрывать свою ревность, потому что её видно невооружённым глазом. С днём рождения, братец. P.S. Вот теперь можешь сжигать. Удачи». Он трижды — действительно трижды — прочёл письмо Регулуса, так и не поняв, что чувствует, когда глаза возвращались к строкам. Было удивление, волнение и что-то ещё, что не появлялось долгие годы. Очень долгие годы, поэтому оно не могло вмиг стать чем-то реальным. Никто не смотрел в исписанный аккуратным почерком — ни разу не лучшим, чем у него — лист, пока Сириус читал его, за что парень был благодарен, хотя абсолютно каждый в комнате изучал его. Ему нужно было разобраться, понять, осознать. А на это нужно было время. А его, как назло, никогда не хватало. Никто из них не произнёс ни слова, сохраняя тишину, поэтому голос, который нарушил её, показался голосом того, кто не знает правил игры, которые были безмолвно установлены. — Я, конечно, всё понимаю, но почему вы не запираетесь? — поучительный тон едва не заставил Блэка закатить глаза. — Да ладно, — Лили, оторвав взгляд от Сириуса, мимолётно взглянула на того, кто говорил, и вернула его обратно Блэку. Секунда. Две. Парень заметил, как вмиг остекленели глаза подруги. — Мерлин… Сириус посмотрел туда, куда смотрела Лили, а вслед за ней и все остальные. Рука его безвольно опустилась, до сих пор сжимая письмо Регулуса. Он действительно застыл на месте не в состоянии пошевелить ни одной частью тела. Остальные, похоже, тоже. Но парень так же не мог и моргнуть, чтобы не прогнать видение — бывают массовые видения? Он знал, что нет, что это реальность, и что перед ним стоял… — С днём рождения, Бродяга, — и всё больше не казалось иллюзией, потому что Лунатик улыбался им самой тёплой улыбкой, на которую вообще был способен.