Маховик: Во Власти Времени

Они разговаривали несколько часов — Дамблдор с Регулусом, — и Сириус понятия не имел, о чём профессор так долго может расспрашивать Пожирателя, который… как сказала Гермиона, изменил взгляды на политику Волан-де-Морта и решился на сопротивление своему теперь уже бывшему хозяину. Всё это казалось каким-то сном, от которого невозможно было проснуться. Хотелось проснуться, потому что в этом сне рушилось абсолютно всё, во что верил и с чем жил Блэк. Парень привык к тому, что почти вся его семья — безмозглые придурки, которые то и делают, что скачут перед своим Лордом на задних лапках, словно хорошо выдрессированные шавки. Такими они были, такими они были всегда, а тут ему сообщают, что Регулус сумел ослушаться команды Волан-де-Морта «К ноге!» Это было новостью, которая заставила Сириуса безмолвно сидеть на своей кровати, тупо пялясь в стену, пока другие остались внизу, переговариваясь между собой. Его напрягали взгляды, в которых он то и дело ловил настороженность и неверие, что заставляли его чувствовать себя неуютно в собственном доме. Гермиона сказала, что ему стоит отдохнуть, хотя Сириус видел тени на её лице, уставшие, чуть красные глаза и искусанные сухие губы. Он виноват. Это из-за него с девушкой всё это происходило, из-за его тупого характера, который заставлял страдать Гермиону рядом с ним. Он видел, как она тяжело вздыхала, прикладывая почему-то израненную руку к груди, словно там находился самый центр её боли. Словно в этом месте собралась вся суть её страданий, мешающая вдыхать спокойно, заставляя грудную клетку девушки неровно вздыматься при вдохе. Он знал, что является самой главной причиной, по которой Гермионе могло быть плохо. Хоть она и говорила, что не винит его ни в чём, — заставляя морщиться при этих словах Рона, — что понимает Сириуса. Но он знал, что львиная доля вины лежит на нём. Будто это он сейчас был здравым смыслом. И ему хотелось исправиться, доказать, что он не такой безмозглый идиот, потому что слова Нарциссы вдруг показались ему реальной угрозой. Нет, он был уверен в том, что кузина не станет причинять вред незнакомой волшебнице, но были и другие его родственники, которым Гермиона казалась костью в горле. Поэтому, сидя сейчас на своей кровати, в своей комнате, где он не был вот уже почти два месяца, Сириус пообещал себе никогда больше, ни при каких обстоятельствах, ни под какими угрозами не бросать Гермиону. Никогда. Ему придётся ещё долго извиняться за это, даже если девушка делала вид, что не обижается, но Блэк знал, что так будет правильно. Она была самым светлым, самым добрым, самым настоящим человеком, в груди которого билось сердце исполинских размеров. И Сириус должен благодарить судьбу за то, что та подарила ему возможность быть рядом с девушкой, быть частью её мира. Он невольно вздрогнул, оторвавшись от разглядывания стены, и посмотрел на тёмную резную дверь, в которую кто-то нещадно ломился. — Кто там? — крикнул он, не удосужившись подняться. Даже тон его голоса звучал лениво, оповещая того, кому срочно, судя по частоте стуков, захотелось увидеть парня, что он не хочет никого ни видеть, ни слышать. — Это я. Впусти меня, Сириус, — и Блэк тут же подорвался, услышав голос Гермионы, который звучал так, словно превратился в жидкий мёд. Только когда дверь открылась, парень закатил глаза, сдавленно смеясь, зная, что ему придётся выслушать лекцию. Вот почему в дверь стучали так сильно. — Блять, — выдохнул он, отходя от двери и пропуская внутрь Гермиону и Джима. Он потёр лицо ладонью, внутренне напрягшись, зная, что придётся выслушать друга. — Да, блять, — звучно сказал тот, соглашаясь. — И это ещё самое мягкое подходящее слово, которое может описать всё происходящее. Какого хера, Бродяга? Сириус посмотрел на Гермиону, которая не отводила от него взгляда, казалось, она даже не моргала, дабы не пропустить ни единой эмоции, мелькнувшей на лице парня. — Опять скажешь, что это твои методы воспитания? — издевательски продолжил Джеймс, и Гермиона вопросительно подняла левую бровь. — Что это значит? — Ничего, — быстро сказал Блэк, не позволяя другу рассказать ей, как Сириус однажды избил Регулуса, пока она была на миссии. — Тупая шутка Сохатого. — Шутка, да? — прищурившись, спросил Джеймс. — Это вообще не смешно. Джеймс едва произнёс пару слов, а Сириуса уже начинало мутить от этого разговора. Будто он находился не перед другом, а перед судьёй, который готов вынести ему страшный приговор. — О чём мы говорили с тобой сразу после того, как это случилось? — спросил Сохатый, намекая на тот самый день, когда Сириус напал на Регулуса. — Ты ведь сказал, что не способен убить. — Я сказал? — удивлённо поднял брови Блэк, указывая пальцем на себя. — Это говорил ты. — Ты не перечил мне. — Это неважно, — отмахнулся Сириус, поворачиваясь к Джеймсу и Гермионе, которая переводила взгляд с одного парня на другого, не понимая, о каком конкретном случае они говорят. — Вы все хотите видеть меня лучше, чем я есть на самом деле. — Тебе стоило хотя бы постараться быть таким ради всех, кто всё ещё верит в тебя, дурака. И я знаю тебя с одиннадцати лет, Сириус, — чуть мягче произнёс Джеймс, запуская пятерню в и так достаточно растрёпанные волосы, которые никогда не лежали на голове парня должным образом. — Ты никогда не хотел стать убийцей собственного брата. Это не ты. Сириус выдохнул, невольно признавая своё поражение. Это было особенностью Джеймса: вот так нажимать на определённые точки Блэка, чтобы тот не смог и слова сказать. И всегда это невероятно простые фразы или слова, которые подтверждали то, что Поттер являлся чуть ли не единственным человеком, способным достучаться до Сириуса. Джеймс знал его — вот оно. И иногда Блэку казалось, что друг знает его гораздо лучше, чем он сам. — Но я рад, что всё закончилось хорошо, — Сириус не был уверен в том, что если Пожиратель сейчас находится в его доме, то всё действительно было хорошо. Или да? Или нет? Он не знал. Оставалось только кивнуть, радуясь, что друг не начал учить его жизни, потому что, он, видимо, видел, насколько Сириусу плохо от осознания произошедшего. Мерлин, хотелось склониться над унитазом, выблёвывая всю желчь, все внутренности из себя, чтобы ничего не осталось, чтобы было пусто. Жаль, что от чувств и эмоций нельзя было избавиться подобным образом. Вот так себя чувствовал Сириус. — Нам уйти? — спросил Джеймс, когда Сириус ему не ответил на предыдущую фразу, получая в ответ кивок. Джим мог бы ещё задержаться, рассказывая, как по-свински поступил Блэк, бросив Гермиону, но друг, несмотря на всю вспыльчивость и эмоциональность, всегда очень тонко чувствовал его. И никогда он не переступал границы, всегда зная, когда следует остановиться. Гермиона, которая сказала от силы три слова, первая пошла к двери. И что-то щёлкнуло в нём. Будто кто-то нажал на кнопку, заставляя его думать мозгами. — Гермиона, — девушка обернулась, и Сириус увидел перед тем, как она быстро стёрла единственную слезу со щеки, что глаза её были точно горячий шоколад: тёплыми, уютными. — Можешь… можешь остаться? Пожалуйста. Она кивнула, будто всё это время только и ждала этого вопроса. Джим одобрительно кивнул, хлопнув друга по спине, посылая по телу россыпь иголок, и вышел из комнаты, запирая за собой дверь. — Ты, — кажется, Сириус был вовсе не готов остаться с Гермионой наедине после произошедшего, — как? — серьёзно? Идиот. Девушка пожала плечами, разведя руки немного в стороны, будто давая Блэку возможность рассмотреть себя. — Я видел твою руку, что с ней? — Марлин залечила её, — девушка подняла вверх небольшую абсолютно чистую и гладкую ладонь. — Ерунда, царапина. — Ерунда… — Ты отдохнул? — Я не устал, — Сириус тяжело опустился на кровать, ложась на неё, переча этим своим словам. Хотелось уснуть. Надолго. Желательно навсегда. Он почувствовал, как рядом с ним опустилось тело Гермионы, и открыл глаза, поворачивая голову к девушке. — Ты что, правда простила меня? — он всмотрелся в её лицо, желая провести пальцами по сухим девичьим губам. — Я не злилась на тебя, Сириус, — мягко, подтверждая его мысль о жидком мёде, — так звучал её голос. — Я всё понимаю. — Понимаешь? — Да, — тихо выдохнула Гермиона, будто выбившись из сил. В отличие от него, не осмелившегося поднять руку, чтобы прикоснуться к девушке, Гермиона провела пальцами по его скуле, приподнимая уголок губы. Блэк шумно выдохнул, теряясь в ощущениях от её прикосновений. То, что нужно было. То, что всегда помогало. — Тебе нужно побриться, — улыбнулась она, пройдясь пальцами по его щеке ещё несколько раз. Гермиона приблизилась всего на несколько сантиметров, и Сириус почувствовал тёплое дыхание на своей коже. Поцелуй был лёгким, едва уловимым, словно кто-то просто мазнул по его губам пером, несмотря на то, что губы девушки царапали его губы. Это и полноценным поцелуем нельзя было назвать, но почему-то именно такое мягкое касание заставило парня вдохнуть. По-настоящему, не судорожно, а легко, словно он впервые втянул свежий воздух внутрь себя, и избавиться от внутренностей резко перехотелось. Он не был уверен, что может позволить себе это, но опустил руку на щеку девушки, скользя ею по нежной коже, зарываясь в густые волосы, и запах собственной амортенции накрыл его, кружа голову. Он скучал. Очень-очень-очень скучал. Казалось, прошло не пару дней с момента, когда они виделись в последний раз, а несколько лет. За это время парень уже успел придумать себе разный исход событий, думал, что Гермиона никогда в жизни его не простит. Но вот она, лежит рядом с ним, нежно касаясь губами его губ, выводя узоры на покрытой щетиной щеке пальцем, и не отодвигается. — Джеймс прав, я не хотел убивать Регулуса, — вдруг сказал он, отодвинувшись всего на пару сантиметров, задевая кончиком носа нос девушки. — Никогда этого не хотел, на самом деле, — он должен был это сказать, просто чтобы Гермиона была уверена. — Я знаю, — улыбнулась она. — Я всегда думал, что мы… ну, знаешь, будем врагами, но порознь. Не будем сражаться друг с другом, не будем пытаться убить друг друга. Словно просто для галочки, потому что так нужно. Мне так… — Хотелось? — Да, мне так хотелось, — кивнул парень, понимая, что раскрывает сейчас то, что в жизни никому не рассказывал. — Я старался заставить себя ненавидеть его, по-настоящему, но всё сводилось лишь до неприязни из-за его решения стать Пожирателем. Гермиона смотрела так, словно старалась впитывать каждое слово, сказанное Сириусом, в себя, будто записывала его фразы на подкорках своего изощрённого мозга. — Но всё изменилось в момент, когда я увидел, как он сражается, за кого он сражается, на что он готов пойти. До этого мне было как-то всё равно, я думал, что мой брат будет так себе Пожирателем, честно говоря. Но он всегда был умным, всегда умел пробиться там, где это нужно, хитростью и уловками. Сын своей матери, — скривившись, добавил Блэк. — Я думал, он записался в ряды Пожирателей ради того, чтобы угодить родителям, но родителей ведь не было в моменты, когда он становился монстром. Гермиона поджала губы, сильнее сжав пальцы на щеке Сириуса, от которой не убрала их. — А потом на моих глазах он пытал тебя Круциатусом… — Это был ненастоящий Круциатус, — быстро сказала Гермиона, опустив глаза. — Я не чувствовала боли, он не хотел этого. Кажется, на мгновение глаза парня расширились от удивления, но он быстро пришёл в себя, отмахнувшись от услышанного, словно оно ничего не значило на фоне того, что его брат успел натворить помимо этого. — Нам было примерно лет восемь-девять, когда мы впервые оказались там. В том месте, где мы с тобой жили, — добавил Сириус и почувствовал, как напряглась при этом девушка, ожидая услышать новую историю. — Наш дядя, Альфард, показал нам это место, когда мы в очередной раз гостили у него, в этом самом доме. Он просто перенёс нас, сказав, что с того дня тот дом и само место будет принадлежать только нам, мне и Регулусу. — Значит, тот дом принадлежал ему? — в голосе Гермионы с лёгкостью можно было распознать какую-то детскую радость. — Нет, он никому не принадлежал. Альфарду это место показал его дед по материнской линии, и он иногда водил туда своих подружек. — Фу, — сморщив носик, сказала Гермиона. — Наверное, — ухмыльнувшись, ответил парень. — Особенность этого места состоит в том, что его невозможно найти и тем более попасть туда, если до этого ты там ни разу не был, понимаешь? Поэтому никто туда не мог попасть, только если бы мы сами не привели этого человека в ту местность. Из-за этого я был уверен, что ты будешь в безопасности, потому что никто бы даже не нашёл то место, — парень почувствовал, как горло сдавливает судорога, а во рту становится сухо, и он прокашлялся в надежде избавиться от дискомфорта. — Мы с Регулусом и Альфардом обустроили там дом. И два лета подряд, с того момента до сентября, когда я пошёл в школу, мы просили Альфарда перенести нас туда. Там подходящая местность для детских игр. Мы обожали сбегать в наше убежище, когда ещё не испытывали по отношению друг к другу ничего того, что испытываем сейчас. У нас был общий секрет, и это было фантастикой для детского ума. — Понимаю, — кивнула Гермиона, пропуская одну из его прядей через пальцы. — Именно поэтому, — чуть помолчав, сказал Сириус, — я уверен, что тогда это был Регулус. Только он мог попасть туда и привести других Пожирателей. Больше об этом месте не знает никто. Я знаю, что как Пожиратель он должен был исполнять все эти… задачи, но я не смог сдержаться, когда увидел, где он решил это всё делать. Словно для него это всё ничего не значило. — А для тебя значило, Сириус? — поднялась на одном локте Гермиона, заглядывая ему в глаза. — Но я ведь привёл тебя туда, а не Пожирателей, правда? Девушка опустилась, вновь мягко целуя его в уголок губ, заставляя его прикрыть глаза из-за волос, которые упали на них. Парень подался вперёд, желая поймать её губы, но Гермиона ловко увернулась, улыбаясь, и вновь отодвинулась. — Я уверена, ты удивишься, услышав правду. — Откуда ты знаешь, что слова Регулуса — правда? — неверующе уставился на неё Блэк, скептически хмуря брови. — Потому что Дамблдор уже поговорил с ним. Залез в голову, использовал легилименцию и узнал то, что хотел знать. Регулус никого не убивал.

***

Ему хотелось в это верить или он, словно слепой котёнок, решился на это, доверившись посторонним словам? Не то чтобы Гермиона была посторонней, но в голове засели не его слова, а её, так что Блэк не был уверен на все сто, что поступает правильно, когда шёл по коридору к двери, которая словно светилась ярким светом. Ему бы хотелось, чтобы путь к ней был дольше, чтобы он добирался до неё несколько недель, потому что Сириус, кажется, не был готов к тому, что должно было произойти, когда она захлопнется за его спиной. Ловушка. Да, это была самая настоящая ловушка. Интересно, только для него? Гермиона шла рядом, потому что он, точно упрямый вредный подросток, отказывался оказываться один на один с братом. Он не знал, что стоит говорить, когда они останутся в закрытом пространстве, потому что ему казалось, что кто-то из них от напряжения выпрыгнет в окно, дабы избежать этого разговора. А Гермиона всегда умела сглаживать углы, заставляя людей хоть немного держать себя в руках. Как только дверь комнаты, в которую поселили Регулуса, — естественно не спрашивая Сириуса, хочет он того или нет, — открылась, Гермиона толкнула его в спину, и парень был почти удивлён силе девушки. Дверь закрылась за его спиной точно так, как он и представлял, и этот звук показался ему выстрелом в спину, он даже вздрогнул от неожиданности. А потом вдруг понял… Дверь зарябила от запирающегося заклинания. Его палочка осталась в комнате, и Блэк не смог бы открыть её без магии. Чёрт. — Ты с ума сошла? — Сириус, даже зная, что у него не получится, подёргал ручку двери. — Сейчас же открой эту чёртову дверь! Ты забыла, что тебе нельзя пользоваться магией? — он пытался говорить властно, громко, но трезво понимал, что голос его от усталости звучит слабо. — Нет! Пока вы не поговорите, я тебя оттуда не выпущу, — он был уверен в том, что при этих словах девушка вздёрнула свой нос. Она всегда так делала, когда у неё было преимущество, как сейчас. — И, поверь, сейчас моя магия тебя мало должна беспокоить. — Ты серьёзно думаешь, что я не открою эту дверь? — раздражённо спросил Сириус. — Твоя палочка осталась в комнате, а палочка Регулуса… в общем, её нет. Так что можешь просидеть там хоть до старости, я всё равно тебя не выпущу, понял? — в какой момент настроение Гермионы так поменялось, всего пятнадцать минут назад она была сама доброта и ласка. — Твою ж мать! — крикнул Сириус и его удар обрушился на ни в чём неповинную дверь, за которой, он знал, вздрогнула Гермиона. Так было легче. — Я не прощу себя никогда в жизни, если открою её сейчас, Сириус, — спокойно сказала девушка, словно она повторяла эту мантру ежедневно. — Дайте мне знать, когда поговорите, — только тогда я выпущу тебя. И она ушла. Он слышал её громкие шаги, которые утопали в тишине коридора за запертой дверью. Она так решительно всё провернула, будто готовилась к этому не один год, и Блэк почти чувствовал себя обманутой старшекурсницей, которую обвели вокруг пальца, использовав её. Он раздражённо вздохнул. Снова. И снова. Всем своим видом демонстрируя, что не хочет быть здесь. Не один. Не с Регулусом. Регулус сидел на краю кровати, склонив голову и рассматривая свои руки, которые он сцепил в замок, словно это было делом всей его жизни, пока Сириус пытался не смотреть на него в упор, отвернувшись от злосчастной двери, которую он пытался прожечь взглядом. Будь она металлической, расплавилась бы от него. — Никогда не думал, что какая-нибудь девушка сможет вот так тебя обхитрить, — разрушил напряжённую тишину Регулус, поднимая голову. На губах его играла едва заметная ухмылка. — Это ведь ты чёртов лис. — Заткнись, — шикнул на него Сириус, приложившись затылком к двери. — И не улыбайся так, я здесь не по собственной воле. — Это я уже понял, — парень кивнул на дверь, как бы намекая на ту сцену, что произошла две минуты назад. И улыбка его стала ещё шире. — Сразу видно, кто в ваших отношениях настоящий мужчина. — Я сказал тебе заткнуться, — огрызнулся Сириус, сжимая скулы. — Вообще, какого чёрта ты появляешься здесь и ведёшь себя так, словно… словно так и должно быть? — Не поверишь, но я задаюсь тем же вопросом, — ответил Регулус, поднимаясь в кровати. Парень подошёл к письменному столу и сел на него. Видимо, он хотел удерживать зрительный контакт с Сириусом, не хотел быть ниже, но казалось, что ему стоять тяжело, так что стол идеально подошёл как вариант его опоры. — Я должен был быть не здесь. — Точно, — кивнул Сириус. — Ты должен был быть вместе с семьёй, — издевательски протянул гласные Блэк. — Здесь тебе делать нечего. — Нет, — легко покачал головой брат, и Сириус заметил, что он удерживался за край стола, чтобы что, не упасть с него? — Решил сбежать от своего хозяина? — невесело улыбнулся Сириус. — Так себе из тебя Пожиратель. Белла, кажется, готова спуститься в саму преисподнюю ради Волан-де-Морта. Регулус тут же поменялся в лице, маска наигранной беззаботности слетела с него, и парень побелел от ужаса, когда Сириус произнёс имя Тёмного Лорда. — Что такое? — Блэк попытался придать своему голосу как можно больше эмоциональной окраски, театрально вздыхая. — Не говори, что всё, о чём мне поведала Гермиона — правда. Неужели ты действительно изменил взгляды на политику этого урода? Можно было подумать, что брат искренне пытается узнать, что происходит в жизни другого брата, если бы это было правдой. Правда Сириуса заключалась в одном: ему было наплевать. Так ведь? Пусть будет так, пожалуйста. — Не твоё дело, — огрызнулся Регулус, и фарфоровый цвет его лица начинал приобретать розоватый оттенок. — Моё, чёрт возьми! — оскалился Блэк. — Ты в моём доме, и ты здесь сможешь находиться ровно до того момента, пока я буду позволять тебе. Что ты сделал не так, что сначала тебя так бережно охраняла Нарцисса, а теперь чуть ли не весь Орден тебе верит во главе с Дамблдором, м? Регулус смотрел. Годрик, он постоянно смотрел, пуская по телу Сириуса этим своим взглядом, который так напоминал Блэку его собственный, разряд тока, как только их глаза встречались. Голос Сириуса набрался уверенности и силы, но отчего-то казалось, что именно Регулус контролирует всю ситуацию, потому что он не боялся смотреть. Даже когда Сириус готов был взорваться от ярости и злости, Регулус убивал своим хладнокровием, своей выдержкой. Чёртов ублюдок. — Ты использовал две Авады вместо одной? В этом вся проблема, да? Снова. Ему снова удалось задеть брата; было видно по тому, как тот вновь поменялся в лице, как тогда, когда Сириус назвал Того-Кого-Нельзя-Называть по имени. Но он всегда так быстро приходил в себя, надевая маски, что его эмоции невозможно было уловить, если не знать парня достаточно хорошо. — Моя проблема такая же, как и твоя: я не могу убивать. Чёрт. Это было почти искренне. Почти хотелось поверить. — Хотя мне сказали, что ты убивал. Могу поспорить, что это было неосознанно, что-то вроде сильного выброса стихийной магии. Потому что, Сириус, я знаю тебя. — Нихера ты не знаешь, — прорычал Блэк, чувствуя, как закипает кровь в венах. — Ты зол, что мне поверили. Дамблдор, твои друзья, Гермиона. Но сам ты лишком твердолоб, чтобы верить. Я прав ведь? — Я не виноват, что они такие беспросветные идиоты. Они ведь не знали, что туда можем попасть только мы с тобой, — ухмыльнулся Сириус, пытаясь казаться уравновешенным. — Я был там тогда, я видел тебя, твою маску, видел, что ты… — Это был не я, — прервал его Регулус. — Убедительно, — кивнул Сириус. — Даже Дамблдор поверил мне. — А кто же тогда? — спросил Блэк, не желая слушать, как старик понял и простил Пожирателя. — Даже если не ты, ты всё равно привёл их туда. Это ведь было наше место, Регулус. Он молчал. Молчал и смотрел, сукин сын! — Кто, Регулус, кто убил тех людей?! Скажи мне, кто, если не ты? Не будь чёртовым трусом, признайся! Молчал и смотрел. Сириус развернулся и с силой ударил ногой по комоду, который стоял возле стены, и с той посыпалась краска, когда мебель ударилась об неё. — Я так и знал, что это т… — Барти! — почти выкрикнул Регулус. Надо же, он почти потерял контроль. — Что? — Барти, — слышно было, чего стоило Регулусу говорить это, его голос становился тише. Они ведь дружили с ним, а, если память не подводила Блэка, то Регулус ни с кем не общался в школе так тесно, как с младшим Краучем. — Это был Барти. Мерлин… — Сириус повернулся в тот момент, когда Регулус тёр своё лицо ладонями, как будто жалея о своих словах. — На нём была твоя маска. — Масками можно и поменяться. — А рядом с ним?.. — Был я. — А те двое? — Не знаю, я не узнал их голоса. Армия Тёмного Лорда не такая уж маленькая, знаешь. Я не могу знать каждого. Им было наплевать, кто именно выполнит задание, потому что, главное, результат. Но задание поручили мне, а я… Барти решил помочь мне, сказал, что никто не узнает, потому что я, чёрт возьми, никогда не хотел этого! Не хотел становиться убийцей! Сириус сглотнул, смотря на то, как брат эмоционально размахивает руками, словно его это всё порядком достало, словно сейчас уже ничего для него не имело смысла. Нужно было съязвить, нужно было прыснуть ядом тому в лицо. Но Сириус не стал. — Мне нужно было сделать хоть что-то, потому что на плечи Крауча легла вся самая тяжёлая работа, и я был благодарен ему. Я случайно вспомнил о том месте — в этом и заключалась вся моя работа — я привёл их туда, а… закончил всё Барти. Откуда мне было знать, что ты туда всё ещё наведываешься? — Кто тебе поверил? — голос Сириуса звучал, как из подвала. — Дамблдор использовал легименцию, он верит мне. — Ты хороший окклюмент, — попытался парировать Сириус. — Не пропускал бы занятия матери, знал бы, что ничего не стоит хорошему волшебнику обойти окклюменцию или же просто почувствовать её. Сириус фыркнул на замечание брата, словно они вновь очутились на Гриммо, где младший исполняет роль старшего. И, Годрик, здравый смысл кричал ему о том, что верить Регулусу не нужно, что тот пытается обвести тут всех вокруг пальца, но что-то другое тихо говорило, что Сириус хочет, чтобы слова Регулуса оказались правдой. Он не нашёл никаких других слов, помимо: — Значит, Крауч-младший — тоже Пожиратель, — хотя Блэк ведь знал это. — Он, как ты, — заметил Регулус, и Сириус с удивлением посмотрел на него, сощурив глаза. — Тоже пытается доказать что-то родителям. Отцу, скорее. Только ты вступил ради этого в Орден, а он в Пожиратели. Крауч-старший об этом, конечно, не знает, но… — Я верю в то, ради чего вступил в Орден, — громко сказал Сириус, недовольный тем, что его сравнили с очередным молокосом, что подался в армию Лорда. — Так и он верит, — ухмыльнулся Регулус, вообще-то, ни разу не излучая ни одной позитивной эмоции, будто в углу комнаты забились несколько дементоров, которые выкачали из парня всё до последнего. — Настолько преданных Тёмному Лорду Пожирателей ещё стоит поискать. Он намного лучше меня. — Так поэтому ты сбежал? Ты обиделся, что кто-то лучше тебя? — Ну, я же не ты, Сириус, — поддел его Регулус. — Считай отправной точкой моего решения уйти от Пожирателей именно задание с убийством тех пленных. Я никогда не убивал и не собирался этого делать. — И как ты продержался подле своего хозяина так долго, если не убивал? — повёл бровью Сириус. — Я всегда был умным и умел найти выход из любой ситуации, но сейчас… Я просто не хочу этого. Больше не хочу. — Мне считать это раскаянием? — Считай это, чем хочешь, мне плевать, — фыркнул Регулус, крепче ухватившись за край стола. Сириус постарался оставить на брате долгий взгляд, такой же, как он оставлял на нём, а потом развернулся к Регулусу спиной. — Даже если всё это правда: твой уход от Пожирателей, твои слова, твои действия, — сказал он, не поворачиваясь лицом к парню, который прожигал его спину взглядом, — друзьями мы не станем. И он тихо постучал в дверь, прекрасно зная, что Гермиона услышит и прийдёт. — Не волнуйся, никто из нас ничего из-за этого не потеряет, — ответил ему Регулус, он пытался звучать расслаблено и небрежно. — Мы никогда ими не были, Сириус, — друзьями, — так что не беда.

***

— Вы понимаете, что это значит? — восторженно спросил Гарри. Гермиона была уверена, что ещё немного, и друг взорвётся от переполняющих его эмоций. — Нет, — потряс головой Рон, не разделяющий внезапных эмоций друга, и Гермиона его полностью понимала. — Вы что, шутите? — поднял брови Гарри. — Объясни, пожалуйста, причину своей радости, Гарри, — уставилась на него Гермиона, подпирая ладонью щеку. Было уже поздно, все разошлись по домам, а Сириус снова скрылся за дверью своей комнаты, и девушка понятия не имела, как прошёл разговор братьев, потому что парень не горел желанием что-нибудь рассказывать. Ей пока что было спокойно из-за того, что никто из Блэков не устроил дуэль прямо в доме. Можно было радоваться хотя бы этому. И Сириус, кажется, уже не был так категорически настроен по отношению к Регулусу. Наверное, его хоть немного убедило то, что к брату в голову залез сам Дамблдор и подтвердил слова парня о том, что тот больше не считает себя Пожирателем. Директор, к слову, не трогал его мысли о крестраже, — это сказал ей Регулус, когда на них никто не обращал внимания. Хотя вряд ли можно было назвать пристальную слежку за младшим Блэком — вниманием. Профессор будто чувствовал, что, причина по которой ребята оказались вместе, помимо желания Сириуса убить брата, напрямую касалась будущего, а Дамблдор был решительно настроен против того, чтобы будущее знал даже он. Поэтому Гермиона знала, что ничего страшного, по крайней мере пока что, не произошло. Иногда она думала о том, знал ли директор о крестражах в этом времени, если поиски он начал только после их пятого курса? Но что-то, наверное, то, что жило в ней и всегда давало странные советы, по типу того, куда спрятать медальон, говорило ей, что, да, Дамблдор знал. И он просто ждал особого момента, особого часа, особого Избранного. — Скажи уже нормально, — закатил глаза Рон, когда Гарри так и не удосужился рассказать о том, из-за чего так ярко горели его глаза. Честное слово, он сейчас походил на одержимого. — Хвост. Гермиона посмотрела на Рона, в то время как Уизли, не моргая, прожигал Поттера взглядом. — Что?.. — Рон, не будь идиотом, — Гарри присел на подлокотник кресла, в котором сидела Гермиона, и ей пришлось поднять голову, чтобы увидеть друга. Он оглянулся по сторонам, смотря, нет ли кого поблизости, и понизил голос до заговорщицкого полушёпота. — Мы можем рассказать. — Что? Гарри, ты рехнулся? Нет! — подскочила на месте Грейнджер. — Нам нельзя. Помнишь, что говорил Дамблдор? — Тебе напомнить, что мы сегодня спасли того, кто должен был умереть? — поучительно произнёс друг, напоминая девушке, что именно она была инициатором того, чтобы помочь Регулусу. — Мне надоело терпеть. Надоело видеть, как он трётся возле Джеймса, Сириуса, Лили. — Гарри, это не одно и то же. — Это то же самое, Гермиона! — громче ответил Гарри, и Грейнджер шикнула на него. — Смерть Регулуса на многое влияла за Завесой, — продолжил парень уже гораздо тише. — Но он жив. — Это пока, — вмешался Рон. — Пока другие Пожиратели не прознали о том, что он отдыхает у Ордена, весело проводя дни с братцем. — Рон! — Гермионе однозначно становилось дурно от этого разговора. — К чёрту сейчас Регулуса. Мои родители могут выжить. — Не могут, Гарри, тогда всё изменится. Абсолютно всё, понимаешь? — Если мы не расскажем, я его просто убью, — серьёзно заявил Поттер. — Ты ведь никому не рассказала о Регулусе, но сделала всё по-своему, так сделаю и я. — И кем ты будешь в глазах остальных? Ты убьёшь их друга, Гарри. Они всё ещё друзья. — Он предатель. — Ещё нет, — попыталась крикнуть Гермиона, но сил было мало, она сильно устала сегодня от происходящих событий и от того, что посмела использовать магию. — Он всё ещё не предатель. — Гермиона, ты не считаешь это эгоистичным? — обратился к ней Рон. — Ты спасаешь Регулуса, но запрещаешь Гарри помочь родителям. — Я никого не спасала, Рон, — прошипела девушка. — Это Гарри, а не я, отбился от инферналов, спасая при этом Регулуса, если ты до сих пор так ничего и не понял. — Нет, мне всё предельно ясно, — заявил Уизли, поднимаясь с места. — Я устал, пойду спать. На последней ступеньке лестницы Рон повернулся, смотря сверху вниз на друзей. — Гарри, если ты так хочешь, то я буду с тобой, когда ты всё расскажешь. Грейнджер задохнулась от возмущения, когда друг так нагло наплевал на все её разумные доводы.

***

Гермиона раздражённо вздохнула и вырвала из рук Рона чайную ложку, которой он стучал по кружке, активно размешивая в ней сахар уже примерно минут пять. Это действовало на нервы. Очень сильно. — Я сказала прекратить, — пробормотала она, когда друг посмотрел на неё. — Меня это раздражает. Гарри рядом нервно махал ногой, и девушка едва сдерживалась, чтобы не ударить того по колену, чтобы он прекратил. — Честное слово, вы сошли с ума. Грейнджер надеялась, что за ночь парни образумятся, но, видимо, история с Регулусом, который сейчас спал в комнате, которую ему предложила Гермиона, когда Сириус забаррикадировался в своей, не выходя из неё, натолкнула их на мысль, что рассказать о самом страшном и важном секрете… всем Мародёрам — это адекватно. Это ни черта не было адекватным решением, но кто этих двоих когда-либо мог остановить? Ей никогда это не удавалось, сколько бы она ни уговаривала, сколько бы ни пыталась помочь, они сами лезли в капкан, который вот-вот должен был захлопнуться на их шеях. А Гарри, он так горел этим решением, что Гермионе всерьёз стало казаться, что друг помешается на этой почве. Куда делось его благоразумие, которым так гордилась девушка, куда делся весь здравый смысл? — Не пытайся нас остановить, Гермиона, — отрешённо сказал Поттер. — Я всё решил. Она хлопнула себя ладонью по лбу, чтобы хоть немного отвлечься от происходящего дурдома. Всё ещё было тяжело. Она всё ещё чувствовала усталость из-за вчерашнего, она всё ещё чувствовала обиду из-за того, что друзья считали спасение Регулуса — её эгоизмом. И в момент, когда Рон с шумом начал пить уже давно остывший чай, за что Грейнджер хотела вылить этот чай ему на голову, дверь кухни распахнулась, и перед их глазами появился Дамблдор. Он выглядел так же, как и вчера, в небесно-голубой мантии, остроносых ботинках и с заинтересованным взглядом голубых глаз, и девушке на минуту показалось, что директор вообще не ложился спать этой ночью. Глаза при этом его были живыми и блестящими, такими же, как и у Гарри сейчас. Создавалось впечатление, что они оба что-то задумали. В случае с Поттером, это действительно было так. — Доброе утро, — поприветствовал их директор, и ребята поприветствовали его в ответ. — Я надеялся застать вас одних и считаю, что день начался превосходно, раз так и случилось, — улыбнулся Дамблдор, и троица переглянулась между собой, задавая друг другу немые вопросы. — Мы можем чем-то помочь, профессор? — спросила Гермиона. — Только вы и можете, мисс Грейнджер, — кивнул волшебник. — Как вы себя чувствуете после использования магии? — Хорошо, — это вряд ли было правдой, но какая разница? — Отлично. В дальнейшем постарайтесь не использовать её больше, думаю, вы сможете продержаться ещё немного. — Конечно, — улыбнулась ему Грейнджер, чувствуя, как взгляд директора исследует все повреждения, которые она получила в ходе вчерашних событий. — А как ваше самочувствие, молодые люди? — Хорошо, — в унисон ответили Гарри и Рон, и Дамблдор, судя по всему, больше поверил им, чем девушке. Директор задержал взгляд на Уизли пока тот не видел, и Гермиона поняла: у друга происходило то же, что и у неё, то есть, миссис Уизли была сейчас беременна, только вот Рон не падал в обмороки и плохо себя не чувствовал, а ещё ему не запрещали пользоваться магией. Возможно, всё происходит на более поздних сроках? Но сейчас парень выглядел абсолютно нормально. — Тогда я искренне рад за вас. Дамблдор прошёл к столу и, отодвинув один из стульев, сел на него, осматривая каждого сидящего за столом. — Скажите мне вот что, — начал он, и Гермиона была уверена, что напряглась не только она, но и парни. — Как вы узнали, куда отправились Сириус и Регулус? Гермиона метнула взгляд к Гарри. Чёрт. — Мы… мы трансгрессировали вместе с ними, — заикаясь, произнёс Поттер. — Правда? — удивился старик. — Не думал, что семейный домовик Блэков обладает такой силой и способен перенести аж пятерых совершеннолетних волшебников. Да и в воспоминаниях Регулуса вы появились позже Сириуса. — Регулус сильно ударился головой, директор, — попытался оправдаться Рон, но, судя по выражению лица Дамблдора, тот ему не поверил. — Всё смешалось и… — Я понял, — кивнул директор. — Подробности ни к чему. Я просто пришёл сказать, что на том, что вы вчера сумели сделать, изменения должны закончиться. Больше стараться не нужно, мисс Грейнджер, — повернулся он к Гермионе, и она открыла рот от удивления. Чёрт возьми, девушка совсем забыла… К счастью, мальчики не слышали последних слов директора в тот день. «Если попытаетесь — что-то изменится. Так что попытайтесь, мисс Грейнджер». — Вам действительно не о чем жалеть, — продолжил профессор, всё ещё обращаясь непосредственно к ней, потому что именно Гермионе предназначались последние слова в кабинете Дамблдора ровно год назад, о которых она не вспоминала так долго, — но на этом нужно поставить точку. Волшебник выглядел более серьёзно, чем тогда, когда только вошёл на кухню, и было понятно, что он совершенно не вкладывает в свои слова никакой подтекст, — всё было невероятно просто. В принципе, так, как и думала Гермиона, пытаясь достучаться до мальчиков. — Что это значит? — Гарри, видимо, не до конца понимал слова директора, а, может, просто не хотел понимать их. — То, что я запрещаю вам как-либо влиять на ход событий, которые могут оказать воздействие на историю в целом, в особенности, на исход войны, — голос Дамблдора был властным, он принадлежал человеку, который полностью был уверен в том, что говорит и делает. — Но… Профессор вскинул руку, не позволяя Гарри выразить своё недовольство. — То, что должно произойти — произойдёт. Не пытайтесь, как-либо повлиять на это, потому что последствия будут страшными, и они уж точно не приведут вас к желаемому результату. — А как же Регулус?.. — всё-таки сумел сказать Рон. — Сомневаюсь, что вы шли туда с чёткой целью спасти его... от руки Сириуса. Это была правда. Они даже не знали, что задумал младший Блэк, слава Мерлину, Гарри сложил пазл воедино, и понял, куда отправился Регулус и Сириус вместе с Кикимером. Гермионе важно было только то, чтобы Сириус не убил своего брата, чтобы Регулус погиб точно не по его вине. Это всё, о чём она думала на тот момент, а дальше идея с крестражем уже пришла по ходу действий. Девушка сейчас вообще сомневалась, что ими руководила она, потому что всё это мало походило на Грейнджер, какой она была всю свою жизнь. — Я понимаю, что есть вещи, которые вы можете и, главное, хотите исправить, — продолжил Дамблдор, когда никто из ребят не сказал ни слова. — Но я уверяю, что, вмешавшись в историю, вы сделаете только хуже себе и всему человечеству, которое должно пройти этот отрезок времени. Но я так же знаю, что молодых и уверенных в себе людей вроде вас ничто не способно остановить, только поэтому я обязан… сделать кое-что, — он прокашлялся, будто последняя сказанная им фраза была не совсем приятна, и директор просто хотел заглушить кашлем неуверенность в своём голосе. — Какие магические обряды вы знаете? Гермиона едва не подняла руку, повиновавшись инстинкту, благодаря которому шесть лет добывала любимому факультету баллы, когда услышала вопрос Дамблдора. — Фиделиус, Клятва на крови, — она заметила, как нахмурился при этих словах директор, но решила отбросить это замечание, решив, что это её воображение так играет с ней, — Непреложный обет, Надзор, Табу… — Достаточно, мисс Грейнджер, — улыбнулся профессор. — Вы отлично осведомлены о подобных сложнейших заклинаниях. О некоторых многие не знают, но только о тех, которые были созданы волшебниками, но не получили должного признания или же, кто-то не хотел, чтобы о них узнавали. Волшебник поднялся с места, взмахнув Бузинной палочкой, и в воздухе появились мерцающие… нити? Да, это было похоже на нити, какими они бывают при Непреложном Обете, только те были золотисто-красными, а эти абсолютно белыми. — Это заклинание было придумано мной ещё очень давно, и я использовал его всего несколько раз за всю жизнь, но никогда не в плохих целях, пытаясь причинить кому-нибудь вред. Как и сейчас, я просто пытаюсь оградить вас от страшных последствий того, что вы собираетесь сделать. Ради вас, не ради себя. Ради вас и вашего будущего, которое не должно измениться. Гермиона вжалась в стул, зная, что мальчики сделали то же самое, потому что происходящее было… жутким. Они знали, что Дамблдор не причинит им вреда, но никто не мог избавиться от ощущения, что сейчас произойдёт что-то неожиданное и страшное. Как при уколе в магловских больницах, когда ты вроде и знаешь, что будет больно всего чуть-чуть, готов к этому, но дети всё равно затевают истерику, оглушая своим ором всех окружающих, пинаются и пускают в ход зубы. Гермионе тоже хотелось заплакать, словно маленькая девочка, которая боится врача в белом халате. — Это что-то вроде соединения Непреложного Обета и Табу, — произнёс Дамблдор, совсем этим не помогая и не успокаивая ребят. — Вы не умрёте, как это бывает, когда человек не сдерживает обещанное, что было дано под Непреложным Обетом, хотя бы потому что просто не сможете произнести то, что поклялись не говорить. Это была сильная магия, очень сильная. Грейнджер даже сомневалась, законно ли то, что делал Дамблдор, но ведь все знали, что старый директор нередко любил ослушиваться законов. Смесь Непреложного Обета и Табу. Клятва, как при первом и невозможность произнести то, что нельзя было произносить, как при втором. Девушка почувствовала, как её руку накрыла рука Гарри по правую сторону, и она отыскала под столом руку Рона, потому что парень, судя по всему, был в таком шоке от происходящего, что не понимал, что стоит делать. Но ведь… всегда вместе? Они даже не пытались уже возражать, зная, что проиграют спор с Дамблдором за считаные секунды, поэтому лишь смирились с тем, что должно было произойти. Всё должно было быть правильно. Это была их ошибка — спасение Регулуса, но теперь никаких ошибок быть не должно. Так будет очень больно, очень жестоко, но правильно. А Гермиона ведь всегда хотела делать всё должным образом, даже зная, что в итоге эта правильность разобьёт сердце не только ей, но и всем вокруг. — Вы готовы? — спросил Дамблдор, и впору было бы рассмеяться, потому что выбора у ребят не было. Но они кивнули. Гарри первый. Бедный Гарри, у которого глаза горели от надежды на спасение родителей всего несколько минут назад. — Клянёшься ли ты, Гарри Поттер, никогда ни при каких условиях не сообщать ничего, не давать ни единой информации о том, что может повлиять на ход событий и как-либо изменить историю в будущем, которая никоим образом не должна меняться? — Клянусь, — сказал Гарри, и одна нить, которая всё это время висела в воздухе, метнулась к нему, закручиваясь на запястье парня, словно браслет, и исчезла, как будто впитываясь в кожу друга. — Клянёшься ли ты, Рональд Уизли, никогда ни при каких условиях не сообщать ничего, не давать ни единой информации о том, что может повлиять на ход событий и как-либо изменить историю в будущем, которая никоим образом не должна меняться? Клятва Рона была такой же, как и у Гарри, и как только парень поклялся, вторая нить метнулась к нему, будто по велению воздуха. — Клянёшься ли ты, Гермиона Грейнджер, никогда ни при каких условиях не сообщать ничего, не давать ни единой информации о том, что может повлиять на ход событий и как-либо изменить историю в будущем, которая никоим образом не должна меняться? — Клянусь, — сказала она едва слышно, в тайне надеясь, что её не услышали, но третья нить метнулась к ней, закручиваясь вокруг запястья и становясь с кожей одним целым. Дрожь прошлась по позвоночнику то ли от холодка, который исходил от этой нити, то ли от осознания, что ребята стали, по сути, невольниками нового магического обряда. Ничего ведь не произошло, они и раньше не особо меняли историю, рассказывая налево и направо о событиях из будущего, но сейчас… всё ощущалось по-другому. Им будто реально перекрыли воздух и дали команду «Дышать!» Ничего не изменилось, но, кажется, с этого момента изменилась вся их жизнь. Но всё должно было быть правильно, так и будет. Грейнджер трезво осознавала, что за этой правильностью скрывается непомерное количество боли, и через неё им придётся пройти, не минуя ни капли, шаг за шагом, удар за ударом, который обязательно будет больнее предыдущего и ранить каждый раз с новой силой. Зато всё правильно.

***

Ему казалось, что весь мир вдруг остановился и решает, как быть с Регулусом, потому что все в его доме, чёрт возьми, то и делали что пытались понять, как помочь его несчастному братцу. Будто все остальные проблемы вмиг испарились, просто исчезли, и им осталось только и думать, как сделать так, чтобы бывшего Пожирателя не прибили его соратники из прошлой жизни. Многие были уверены в том, что как только Регулус выйдет на поле боя, — а он хотел, к удивлению всех, — его тут же заметят другие Пожиратели и убьют, поняв, за кого он сражается. Поэтому было принято решение Регулуса на некоторое время спрятать, пока его бывшие соратники смирятся с тем, что парень просто исчез. Сириус сомневался, что Волан-де-Морт станет организовывать поисковую операцию, возможно, родители будут поначалу искать своего любимого отпрыска, но Регулус твёрдо заявил, что возвращаться не намерен. Все верили, и Сириус старался тоже поверить. — Ты в порядке? — тихо спросила его Гермиона, пока Марлин отвернулась на пару секунд от обсуждения о спасении его младшего брата. Сириус моргнул, переводя взгляд на девушку, которая села на диван возле него, забрасывая руку на его мягкую спинку. — В полном, — усмехнулся Блэк, убирая второй рукой выбившийся локон из пучка Гермионы. Эта прядь была чуть короче всех волос и всегда падала ей на лицо, а парню нравилось постоянно заправлять её за ухо девушки, этим позволяя себе лишнее касание, на которое волшебница реагировала, закрывая глаза и неосознанно придвигаясь к нему ближе. — Но тебе всё это не нравится, — утвердительно заявила Гермиона, кивая как раз туда, где напротив Сириуса сидел Регулус. Их разделял всего один кофейный столик, и если бы Сириус сейчас захотел убить брата, то эта часть интерьера была бы слабой преградой. — Я просто хочу, чтобы всё это закончилось, — закатил глаза парень, опуская руку ей на колено. — Слишком много людей, слишком много глаз… — он провёл ладонью по ноге девушки чуть выше, касаясь края юбки и наклонился, целуя её скулу. Гермиона хмыкнула, но другой глухой звук привлёк внимание парня. — Что? — раздражённо спросил Сириус, когда Регулус неотрывно следил за его рукой на колене Гермионы, и Блэк сжал её ногу сильнее, не контролируя этого. — Да так, — пожал плечами парень, косясь на пару. — Забавно просто смотреть, что кто-то смог приручить такого как ты, свободного, необузданного, почти дикого. — Ты нарываешься, — прорычал Сириус, сжимая кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели. — Сириус, — спохватилась рядом Гермиона, хватая его за руку, — брось. — Да, Сириус, брось, — язвительно протянул Регулус, и Блэк был уверен, что звук скрежета его зубов услышали все. Спокойно. Он полностью спокоен. — Регулус, — вздёрнув нос, произнесла девушка, — мы пытаемся помочь тебе. — Своими обжиманиями вы мне не поможете, — скривившись, ответил парень. — И кто сказал, что мне нужна помощь? Вы полчаса твердите, что хотите меня где-то спрятать на неопределённое время, но я не хочу прятаться. — Ты заткнёшься, или я заставлю тебя заткнуться! — рявкнул Сириус, подрываясь с места, как раз в тот момент, когда Регулус сделал то же самое. Сириус задел ногой кофейный столик, и тот с грохотом перевернулся, несколько чашек, стоящих на нём, упали и разбились. Но парням было глубоко наплевать на утраченный драгоценный фарфор, каждый из них желал избавиться от своих демонов, которые не давали им покоя, и оторваться можно было лишь друг на друге. — Нет! — Сириус мог бы поклясться, что это было просто эхо, но нет, это Гермиона и Марлин, в унисон испуганно вскрикнув, подскочили с мест и уже стояли между парнями, упираясь своими руками в их плечи, не давая добраться друг до друга. — Вы идиоты, — заявила МакКиннон. — Просто два придурка. Девушка толкнула Регулуса в грудь, и тот пошатнулся, удивлённо посмотрев на неё, видимо, поражаясь силе, с которой его оттолкнули от Сириуса. Блэк сжал скулы. Знал бы кто, как сильно его бесило то, что происходило сейчас. Все будто играли плохие роли в плохой пьесе, не зная следующей сцены. И это совсем не внушало какой-либо уверенности в будущем. — Вы что тут устроили? — появился в поле зрения рыжий, застыв на месте, увидев перевёрнутый стол и осколки, что валялись под ногами. Гарри шёл за ним, равнодушно, будто его произошедшее никоим образом не касалось, бросая на каждого взгляды. Он выглядел… странно. Словно ребёнок, у которого забрали рождественскую игрушку, и свет в его глазах померк от этой жуткой несправедливости. Вообще-то, каждый из троицы выглядел похоже, но только в Поттере эту грусть можно было рассмотреть лучше всего. Гермиона стала чуть тише, по сравнению с тем, что с ней происходило в тот день, когда Регулус появился в этом доме. Сейчас она как будто затаилась. Или устала. Да, скорее всего, все они были уставшими. Рыжий старался делать вид, что всё в порядке, но каждый раз менялся в лице, когда смотрел на Гермиону или на Гарри. И всё началось совсем недавно, с вчерашнего утра, но Сириус очень надеялся, что ребята придут в норму, потому что что-то подкидывало ему варианты того, что это он виноват. Конечно, кое-кто всё ещё смотрел на него с опаской. Марлин, например, казалось, стала холоднее по отношению к нему. Не то чтобы он сильно нервничал по этому поводу, но она была его лучшей подругой, так что да, её отношение в некоторой степени задевало Сириуса. Хотя… как бы он отреагировал, если бы человек, которого он знал восемь лет вдруг начал охоту за собственным братом, желая его убить? Он не знал. Никто из его знакомых и друзей не был таким беспросветным придурком, каким был он. — Сириус просто не умеет принимать гостей, — ухмыляясь, точно желая вывести парня из себя, произнёс Регулус, всё ещё бросая неприветливые взгляды на Марлин, которая перекрыла ему путь к брату. — Если бы ты был желанным гостем, — огрызнулся Сириус, и эта их перепалка вдруг напомнила парню то, как сильно они с братом ругались в детстве. Иногда дело доходило до драки, и старший брат всегда побеждал очень быстро, но сейчас он не был уверен, что всё закончится так же, как тогда. Они больше не были детьми и спорили, к сожалению, не из-за детской игрушечной метлы, желая выяснить, кто на ней должен полетать следующим. — Сириус, Боже мой, — толкнула его Гермиона в плечо. — Пойдём. Регулус провожал их злым взглядом, пока Марлин приказывала ему сесть обратно в кресло и приняться за мозговой штурм, пытаясь понять, куда его можно было бы спровадить. Да, Сириус хотел этого. Он даже старался не зацикливаться на том, что некоторые орденовцы пытаются помочь бывшему Пожирателю, парню просто хотелось, чтобы Регулуса здесь не было. Они действительно никогда не будут друзьями. — Ты что творишь? Не можешь держать себя в руках? — прошипела Гермиона, как только дверь её комнаты закрылась. Спальня девушки была ближе, чем его, так что она толкнула его сюда, и парень громко застонал, когда услышал первую фразу. — Мне сложно, понимаешь? — вопросом на вопрос ответил Блэк. — Мне сложно выносить его в своём доме. — Но он твой брат! — подступила чуть ближе Гермиона, и Сириус инстинктивно отшатнулся, будто ожидая того, что она на него накинется. — Он сейчас на нашей стороне. — А я не хочу! — точно капризный ребёнок крикнул Сириус, заставляя Гермиону сложить руки на груди. — Не хочу, чтобы он был на нашей стороне. — Это смешно, правда, — горько усмехнулась девушка. — Да каждый на твоём месте радовался бы, что ещё один человек из такой семьи, как твоя, смог выбраться оттуда, смог противостоять всем догмам, по которым живут большинство Блэков. Он ведь сам пришёл к этому, сам решил пойти против Волан-де-Морта, а ты настраиваешь Регулуса против себя. Гермиона подступила ещё ближе, и Блэк даже не заметил, как она оказалась прямо перед ним, касаясь пальцами его подбородка и поворачивая голову к себе, чтобы их глаза встретились. — Сириус, Регулус хороший человек. — Ты его не знаешь! — огрызнулся Сириус, пытаясь отвернуться, но Гермиона крепко сжала пальцами его челюсть, не позволяя поворачивать голову в стороны. — А тебя? Тебя я знаю? — склонив голову, спросила девушка. — Ты — хороший человек, — продолжила говорить она, когда парень не ответил. — Я знаю, что хороший. — Ты хочешь, чтобы я был таким, был хорошим. — Да, — согласилась она совсем тихим голосом, который почему-то показался Блэку криком. — А ты не хочешь хотя бы раз побыть таким? Ради меня, Сириус, не ради Регулуса. Побудь хорошим для меня, разве это так сложно? Блэк застыл на месте, когда его словно окатили ледяной водой после жаркой бани, потому что парень понял… Хотя бы раз. Гермиона столько раз спасала его, пыталась помочь, и речь не шла о каких-нибудь битвах или недавнем происшествии. Нет. Моральное состояние парня всё это время поддерживала именно она, самые нужные слова в нужные моменты говорила именно девушка, Гермиона была рядом, всегда именно она переступала через себя. И Сириус должен был сделать хоть что-то, хоть как-нибудь отплатить ей. Она никогда ничего не просила взамен, а он считал это вполне нормальным явлением, и только когда Гермиона попросила, Блэк понял, что поступал максимально эгоистично. В последнее время так точно. — Ладно, — выдохнул он, замечая, что пальцы Гермионы ощущались холодными на его коже. — Если ради тебя, ладно. Девушка улыбнулась, и Сириус понял, что хотя бы ради этой робкой улыбки ему стоило пообещать вести себя не как мудак. Только ради неё. Гермиона поднялась на носочки, касаясь губами губ парня, как в прошлый раз, почти ощутимо, но Сириус, вспомнив, какой нежной на ощупь была её кожа до того, как они с Регулусом чуть не набросились друг на друга с кулаками, сжал талию девушки, заставляя её задохнуться, когда поцелуй с его стороны стал более настойчивым. — Там… нас ждут, — прошептала она, отклонившись всего на сантиметр. Но Сириус видел, как непросто ей далось это решение, потому что взгляд девушки то и дело возвращался к его губам. — Я соскучился, Гермиона, — прошептал он ей на ухо, чувствуя, как цепкие пальцы девушки сжимают его плечи, а ноготки впиваются в кожу, заставляя парня зарычать. Она сама вернулась к его губам, перестав царапать и обхватывая шею, чтобы Сириус наклонился ещё ниже. Парень улыбнулся, когда Гермиона оторвалась от его губ и поцеловала ямочку на подбородке. Она почему-то облюбовала это место на его лице, точно так же, как и шрам, который самому парню был ненавистен. — Подожди, — сказала она, резко остановившись. — Стой, стой, — она приложила указательный палец к губам Сириуса, который он поцеловал, и глаза девушки закрылись. Спустя пару секунд он понял, зачем Гермионе понадобилась тишина: ненастойчивые тихие стуки в дверь заставили молодых людей с неодобрением посмотреть на неё и издать разочарованные вздохи. Мерлин, это походило на дежавю, когда Рон и Гарри уже прерывали их на чём-то подобном, правда, тогда девушка отреагировала более ярко, спрятавшись в ванной, наверное, боясь, что их раскусят. Сейчас же она выглядела просто расстроенной из-за того, что их остановили на том, что ещё толком не началось. — Гермиона, ты там? — послышался голос Марлин. — Я могу войти? — Да? — больше вопросительно, чем утвердительно сказала девушка. — Ты серьёзно?! — поднял вверх брови Сириус, указывая кивком головы на выпирающую эрекцию. — О, чёрт! Нет, нет, Марлин, я иду, — поспешно исправилась Гермиона, кинувшись к двери и на ходу краснея, чем заставила Сириуса искренне рассмеяться. Как только дверь за спиной закрылась, оставляя Сириуса наедине с собой, Гермиона судорожно выдохнула, ловя на себе странный взгляд МакКиннон. Грейнджер подняла брови в вопросительном жесте, и блондинка расплылась в улыбке, демонстрируя ряд идеально белых и ровных зубов. — У тебя помада размазалась, — с выражением лица хитрой лисицы, сказала девушка. — А ещё поправь блузку. И Грейнджер едва не провалилась сквозь землю, потому что она не привыкла к тому, что их с Сириусом ловят вот так. Мерлин, они ведь даже дверь не заперли. Гермиона стёрла тыльной стороной ладони остатки бежевой помады под пристальным взглядом Марлин, который дополнительно жёг её помимо того, что девушка горела от остатков прикосновений Сириуса и собственного стыда. — Вот так, — одобрительно кивнула МакКиннон, беря её за руку. — У нас есть новость. Пока вы с Сириусом там… — Давай короче, — закатила глаза Гермиона. — Ладно, — хохотнула девушка. — Мы придумали, где некоторое время может переждать бурю Регулус. Грейнджер нахмурилась. Для Марлин младший Блэк не был героем. Да, он был смелым мальчиком, но она точно не знала, что он готов был пожертвовать собой, добывая крестраж. Она и не узнает, даже если Гермиона решится об этом рассказать, потому что заклинание Дамблдора не позволит произнести ни слова. МакКиннон будто просто переживала какой-то детский восторг от того, что враг вдруг стал соратником, как в нереальных сказках, где небыль стала былью. Она называла Регулуса перебежчиком, что не сильно нравилось парню, но возражать он не спешил. — И что же вы придумали? — спросила гриффиндорка, спускаясь по лестнице обратно в гостиную. — Это Италия, — восторженно сказала Марлин. — Что? — нахмурилась Гермиона. — Почему Италия? — Понятия не имею, — услышав её, ответил Регулус, который продолжал сидеть на том месте, куда ему указала сесть Марлин, когда Гермиона с Сириусом уходили. — Но моего мнения здесь никто не спрашивает, так что… — Именно, — сквозь зубы процедила блондинка, откинув густую копну волос за спину, задевая при этом ими Грейнджер. — Прости, пожалуйста. — Ничего, — отмахнулась Гермиона. — Так почему именно Италия? — Маркус хочет туда переехать, — пробубнил Рон. Как будто после этой фразы всё стало на свои места, и девушка резко сложила в голове всю картину. Она негодующе фыркнула. — Какое отношение имеет один убогий к другому ещё более убогому? — послышался голос Сириуса наверху. Парень спускался, пытаясь хаотичными движениями привести свои волосы в порядок. Хотя, казалось, у него они всегда лежат идеально на голове, даже после урагана, в отличие от Гермионы, у которой волосы от недавних пор стали ещё более непослушными. — Я всё ещё тут, всё ещё тебя слышу, — недовольно буркнул Регулус. — О, Мерлин, а я и не заметил! Какая неожиданность, рад видеть, — улыбнувшись, плеснул ему сарказмом в лицо Сириус, но заметив взгляд Гермионы, продолжил: — Не волнуйся, братец, под «более убогим» я имел в виду её брата, — кивнул он на Марлин. — Нам обоим не повезло в этом плане. Так в чём дело? Марлин демонстративно закатила глаза и отвернулась от Сириуса, продолжая улыбаться Гермионе. — Маркус хочет переехать в Италию. — Хочет свалить, да, — вмешался Блэк, и теперь уже с поддержкой Грейнджер Марлин шикнула на него. — Нам нужно Оборотное зелье, — Гермиона была уверена, что блондинка вот-вот захлопает от радости в ладоши, в то время как Регулус откинул голову на спинку кресла явно не в восторге от идеи Марлин, сути которой гриффиндорка, к слову, так и не поняла. — Марлин, объясни, пожалуйста, нормально, — спокойно и медленно сказала Гермиона, бросая взгляды на Рона и Гарри, которые лишь пожимали плечами, мол, сами в шоке. — Это просто, — сказала МакКиннон, садясь на подлокотник кресла, в котором сидел Рон, и Гермиона заметила, как друг попытался отодвинуться от сидящей рядом с ним девушки. — Ни черта не просто, — подняв голову, сказал Регулус, поправляя свои волосы подобно Сириусу — пропуская их между пальцев. — Вы можете заткнуться? — рявкнула Марлин, заставляя Рона ещё больше вжаться в кресло, а Регулуса и Сириуса выгнуть брови. — Я ведь рассказываю. Так вот, — повернулась она обратно к Гермионе. — Мы варим Оборотное зелье, бросаем туда волос Маркуса, Регулус выпивает его, принимает облик моего брата, и мы с ним спокойно перемещаемся в Италию. У нас там есть семейный домик, никто о нём не знает, ну, кроме вас, естественно, там и можно переждать некоторое время, пока всё утихнет с его пропажей. — Так, стоп, — вскинул руки Сириус. — Во-первых, какого чёрта? Во-вторых, кто «мы»? В-третьих, почему ты решила, что это хорошая идея? В-четвёртых, какого чёрта? А, это уже было? Тогда у меня только три вопроса. Гермиона смотрела на Марлин и понимала, что девушка совершенно не шутит. Впервые за долгое время у неё так горели глаза за какое-то дело. Казалось, что МакКиннон только проснулась от долгой спячки и готова сейчас делать что-угодно, только бы быть полезной Ордену. — «Мы» — я и Регулус… — Нет, — с твёрдостью в голосе сказал Сириус. — Да, — не уступая ему, возразила Марлин. — Я сказал, ты никуда… — Мне плевать, что ты там сказал, — фыркнула девушка, своим упрямством заставляя Гермиону и Гарри тихо рассмеяться. Это действительно было забавно. Рон же, похоже, был согласен с Сириусом, хотя говорить ничего не стал. — Когда ты стала такой альтруисткой, МакКиннон? — спросил Сириус, и блондинка резко развернулась к нему лицом, заставив Гермиону испугаться, что девушка свалится с подлокотника. — А когда ты стал таким куском дерьма, Блэк? — огрызнулась она, и Сириус уже было открыл рот, чтобы ответить ей, но Гермиона встала между ними, заставляя прервать спор. Сегодня был день стычек, что ли? — Прекратите! Не желаю слышать, как вы ругаетесь, — крикнула она, поочерёдно смотря на Блэка и Марлин. — Скажи, — обратилась она к девушке, когда все немного выдохнули, — ты уверена, что это хороший план, и что ты правда хочешь во всё это ввязываться? — Почему нет? — пожала она плечами. — Я соскучилась по всему такому, знаешь… как у нас было на скалах. В смысле, мне совсем не нравится то, что произошло потом, — сказала МакКиннон чуть тише, хотя все, включая Регулуса, знали, о чём она говорит. — Просто… так я буду чувствовать себя нужной, понимаешь, Гермиона? Понимала. Гермиона как никто понимала Марлин, поэтому не стала уговаривать её отказаться от этой идеи, хотя очень хотела. Не то чтобы она не доверяла Регулусу, хотя многие бы не доверяли, но после того, что они пережили всего за один день, к этому парню она неосознанно прониклась какой-то симпатией и ей, правда, было его жаль. Всего лишь. Гермиона будто чувствовала ответственность за него и не хотела, чтобы с младшим Блэком что-то случилось. Гермиона переживала и о другом: Пожиратели могли найти их в Италии, и только Мерлин знает, что тогда будет. Нужно было сделать так, чтобы Регулуса перестали искать. Вообще. Забыли о нём. На нужное Ордену время, конечно. Нужно было продумать всё так, чтобы время и место идеально было подобрано. — Ладно, — кивнула Грейнджер, и была уверена, что Сириус за её спиной поморщился. — А меня кто-нибудь спросит, чего хочу я? — спросил Регулус, прекрасно зная ответ. — Нет, — улыбнулась ему Марлин, и парень закатил глаза. — Супер, — мрачно ответил он. Всё это было безумием. Всё это. Самоубийством и неадекватностью сидящих в этой гостиной людей, а некоторые вообще категорически были против придуманного плана. Но Гермиона знала одно: она готова была рискнуть, только если будет уверена в том, что с Марлин всё будет в порядке. С Регулусом тоже, но подруга волновала её чуточку больше. И ради того, чтобы быть уверенной полностью, гриффиндорка решила обратиться к Маркусу. Ему совершенно точно не понравится то, что предложит ему Гермиона, но ради этой блондинки, что ослепительно улыбалась ей, заставляя улыбаться и Грейнджер, стоило попытаться. И она попытается.