Маховик: Во Власти Времени

16 декабря 1978. Хогвартс. Они шли в сторону главного входа школы, пока каждый ученик заинтересованным взглядом прожигал в их спинах дыры. Гарри не спалось этой ночью, волнение и тревожность, непонятно откуда взявшиеся, не позволили парню даже сомкнуть глаз. Так бывало во время учёбы в Хогвартсе, когда на носу были важные экзамены, и он полностью осознавал, что его знания по предмету равны примерно ноль целых пять десятых процентов. Но шагая по скользкой дорожке, он знал, — их вызвали для чего-то более серьёзного, чем школьные экзамены, которые сейчас шли в Хогвартсе полным ходом перед Рождественскими каникулами. Дамблдору точно не очень интересно, какие оценки у них были по, скажем, Трансфигурации. — Для чего Дамблдор позвал нас, интересно, да, Гарри? — Рон был встревожен и бледен, отчего рыжие, почти красные, веснушки сильно выделялись на его лице. Блэк шёл чуть впереди, молчаливый, погружённый в свои мысли. Гарри нравилось проводить с ним время, — парень был почти таким же, каким был тот Сириус, которого он знал за Завесой, а, возможно, это именно тот Сириус был таким, как этот черноволосый шагающий, высокий парень, осанке которого позавидовала бы сама королева Англии. Феникс директора прилетел на рассвете, очень громко стуча во все окна дома, пытаясь разбудить спящих в нём людей. Гарри подорвался сразу же, как услышал первый стук острого клюва, от которого неприятно засосало под ложечкой; горло почему-то было сухим, и сглатывать вязкую слюну не получалось, как бы он не старался. В послании говорилось, что Дамблдор ожидает всех их в школе, чем быстрее, тем лучше для них же в первую очередь. Гарри был уверен, что что-то случилось, иначе профессор сообщил бы в письме, что было бы написано мелкими с заострёнными гласными буквами, то, что хотел сказать лично. А возможно, их тоже отправляли на миссию, подобно Гермионе, поэтому и была такая спешка. Что бы там ни было, что-то внутри Гарри никак не могло успокоиться, и к бешено стучащему сердцу добавилась ещё и потливость рук. Вся школа была погружена в тишину, которая пульсировала в висках. Это было странно; в прошлый раз, когда они оказались в школе, были летние каникулы, и было ясно, почему старый замок будто спал, отдыхая от учеников, а учитывая то, что в этом году выпустились Сириус и Джеймс, то Хогвартс точно выдохнул тогда от облегчения, какое не испытывал во время их учёбы. Но сейчас замок должен быть полон учеников, тем ни менее, они не встретили ни одного молодого волшебника на своём пути. — Как ты думаешь, для чего Дамблдор позвал нас к себе? — Рон не унимался, и Гарри начинала раздражать нервозность друга. — Я не знаю, Рон! — крикнул на него Поттер, и Уизли тут же обогнал его, равняясь с Сириусом, который даже не обратил на парня внимания. Гарри вздохнул. Он не хотел срываться на друге, но, видимо, сегодня у всех с нервами было не всё в порядке. — Ягодный зефир! — торжественным тоном объявил Рон, когда они оказались возле входа в кабинет Дамблдора, напротив горгульи, которая стерегла покои директора. Статуя даже не собиралась двигаться, судя по всему, даже несмотря на то, что парень назвал правильный пароль, который запомнил с того раза, когда они летом попали в Хогвартс, и Гарри просто угадал его, зная о пристрастии профессора к сладостям. — Бинго! — тихо засмеялся Сириус. — Ты — лучший прорицатель, какого я встречал в своей жизни. — Ой, заткнись, Блэк. Гарри? Но Гарри не пришлось вновь угадывать пароль, он, к слову, был удивлён, что директор не указал его в утреннем письме, но, возможно, он просто забыл. Горгулья плавно отъехала в сторону и перед глазами ребят появилась знакомая лестница, которая увезла их вверх к кабинету Дамблдора. Дверь была открыта, и они вошли внутрь, принимая это как немое приглашение. — Здравствуйте, господа, — голос профессора был громким, но парню показалось, что в нём присутствовали нервные нотки. Гарри застыл при входе, точно, как и Рон с Сириусом, чуть впереди, не шевелясь, когда заметили за столом сидящего Грюма, а с ним белокурую девушку, которая сидела к ним спиной, не поворачиваясь. Лицо мракоборца было изуродовано старыми и новыми шрамами, где-то на лице всё ещё оставались потёки высохшей крови, мантия была порвана. Ещё у парня не хватало кусочка носа. Он выглядел… плохо, очень мягко говоря. Гарри помнил шрамы Грюма из-за Завесы; тогда кое-какие уже были серебряными от времени, а некоторые оставались красными, и парень вполне нормально относился к тому, что мужчина так выглядел. Но вот сейчас, когда перед ними сидел молодой человек, который выглядел так, словно его бросили в пасть Венгерской Хвостороге, а он всё равно выбрался оттуда живым, было не по себе. Его было жалко, но ещё… Ещё было страшно. К длительному волнению прибавился страх, потому что Гарри знал — если Аластор выглядел так, словно выбрался из ада, когда в его глазах был такой испуг, то что-то точно случилось. И случилось с Гермионой, потому что, как только парень подумал о подруге, в груди тут же больно кольнуло, а внутренности задрожали. И Марлин была здесь, это точно была она, хоть до сих пор и не повернулась к ним лицом. — Где Гермиона? — Рон, похоже, думал о том же, что и Гарри, и решил не медлить, а всё выяснить сразу же; его вопрос удачно проигнорировали, но Гарри заметил, как тяжело опустились плечи девушки, сопровождавшие усталый, измученный выдох. — Молодые люди, садитесь, пожалуйста, за стол. У нас есть что рассказать. Новости, к сожалению, печальные, поэтому я и позвал вас, чтобы сообщить… — Сообщить что? — желваки на лице Сириуса заходили с невероятной скоростью, а вены на шее начали вздуваться. — Аластор вам сейчас всё расс… — Нас раскрыли! — спохватилась блондинка, прерывая директора. Она вскочила с места и наконец-то повернулась к ним. Было понятно, что она хотела всё рассказать, как только они вошли, потому что говорила Марлин быстро, постоянно сбиваясь. — Они нашли нас и могли бы стереть в порошок, и мы только чудом спаслись! — Успокойся, МакКиннон! — рявкнул на девушку Грюм, но она даже не подумала испугаться, стойко выдерживая его строгий взгляд. — Как раскрыли?! — в унисон спросили Сириус и Рон. — Понятия не имею, — прорычал Аластор. — Хотелось бы мне знать это тоже. Пожиратели напали на нас, они точно знали, где искать, а уловкой выступили маглы, которых они начали пытать Круциатусом для того, чтобы выманить нас и разбить. — И где все? — голос Сириуса был напряжённым, как и сам парень; он смотрел на Марлин, лицо которой было спрятано за ярким зимним солнечным лучом, и невозможно было рассмотреть его выражение. — Те, кто остался в живых, — сейчас либо дома, либо в больнице Святого Мунго, — ответил Грюм. Желудок скрутило таким спазмом, что если бы Гарри пришлось сделать хоть шаг, он бы не смог, потому что тело словно парализовало, когда он понял — Гермионы не было дома, и она точно не находилась в Мунго. Воздух словно выкачали из просторного кабинета директора, который продолжал сидеть за своим столом, возвышаясь над всеми присутствующими даже в сидячем положении. Марлин сделала шаг навстречу парням, которые инстинктивно сжимали кулаки, боясь услышать то, что окончательно уничтожит их жизни — жизнь Гарри так точно. Гарри услышал приглушённый вздох стоящего рядом Рона, когда они полностью увидели блондинку. У неё не было уродливых шрамов, как у Грюма, нет, и все её конечности были на тех местах, где им следовало быть, но… она выглядела убитой. Признаться, в тот раз, когда Поттер впервые увидел Марлин вживую, а не на фотографии, она показалась ему чуть ли не самой красивой девушкой, какую он вообще встречал, но вот сейчас… это была не та, кто, смеясь, заражала своим смехом всех вокруг. Белые волосы девушки были спутаны, а на склеенных кончиках контрастировал со всей шевелюрой красный цвет, будто она неосторожно наклонилась над банкой с красной краской, испачкав в ней волосы. Это была кровь. Щёки были впалыми, под глазами залегли тёмные тени, а бледные губы были искусаны в кровь. — Марлин, — выдохнул Гарри из последних сил, не отрывая взгляда от девушки. Он хотел и одновременно боялся услышать новости о Гермионе. — Где она? Марлин молчала, точно так же, как и Дамблдор с Грюмом, которые неотрывно следили за ребятами. Злость потеснила страх, и Гарри понял — если они ещё потянут время, он взорвётся, словно от Бомбардо, потому что он чувствовал, как кровь в сосудах уже начинала закипать, готовясь. — Где Гермиона, Марлин?! — неожиданно для всех крикнул Сириус так, что Гарри показалось, стёкла в оконных рамах кабинета Дамблдора задрожали. Марлин вздрогнула от испуга, и Гарри заметил, как в голубых глазах появилась вода, которая вот-вот должна была хлынуть из них потоком. — Где она, чёрт возьми?! — Мистер Блэк, я бы попросил Вас… — Дамблдор быстро поднялся со своего огромного кресла, таким образом пытаясь успокоить Сириуса, но как можно было сейчас быть спокойным? — Не нужно меня ни о чём просить, директор, — змеёй прошипел Сириус, переводя взгляд с подруги на старика. — Ответьте нам, где девушка, которую Вы отправили туда, откуда он, — Сириус резко взмахнул рукой, едва не задевая Марлин, пальцем указывая на окровавленного и измученного Грюма, — вернулся в таком состоянии. — Не нужно всю вину сваливать на плечи Аластора, — настоял на своём директор. — Мы не знаем, каково было тем, кто находился там. — Так почему же Вы не отправили вместо девушек нас?! — Сириус! — Дамблдор ладонью хлопнул по столу, вызывая оглушительный звук, пытаясь этим остудить Блэка, но он продолжал сверлить яростным взглядом директора. — Я хочу, чтобы ты взял под контроль свои эмоции, если не хочешь, чтобы твои личные мотивы принесли вред другим. — Просто скажите уже, Мерлин! — не придав фразе директора внимания, Гарри не заметил, как сорвался на крик, вторя Сириусу, и Дамблдор уже хотел его остановить, но, видимо, заметив взгляд парня, передумал. Сам старый профессор был поникшим, не было знакомого огня в его небесных глазах. Его высокая фигура сейчас казалась маленькой и совсем незначительной. — Они пропали, — выдержав небольшую паузу после взрыва Гарри, ответил директор. — Мисс Грейнджер и мистер Миллер сейчас считаются без вести пропавшими. Мир рухнул. Опять. В который раз он уже рушился, и почему Гарри до сих пор оставался стоять на ногах? Хотя… сейчас он не был уверен, что его ноги выдержат вес вдруг отяжелевшего тела. Парень тяжело опустился к земле, оседая на ступеньку возле директорского стола. Сириус и Рон оставались стоять, не издавая ни звука, будто считали, что если они ещё постоят, то Дамблдор весело рассмеётся им в лицо и скажет, что Гермиона нашлась спустя пять минут своей пропажи, и подруга в ту же секунду выпрыгнет с сюрпризом из какого-нибудь шкафа. Просто потому что… ну, она же Гермиона, — это она всегда спасала их с Роном от неприятностей, невозможно, чтобы девушка не придумала, как спасти всех и себя тоже. Но вот проблема заключалась в том, что Грейнджер действительно о себе думала в самую последнюю минуту. — Да не пропали они! — горестно бросила Марлин, срывая голос. — Сириус, прости, я… Гарри заметил, как Блэк снял маску жёсткости на своём лице, и теперь на нём можно было заметить обеспокоенность и жалость, что предназначались стоящей перед ним девушке. Он сделал шаг вперёд, укутывая измученную, едва стоящую на ногах Марлин, в объятия, благодаря которым, казалось, хотел укрыть её от всего окружающего мира и того, что в нём творилось. — Я уверена, что их похитили, взяли в плен. Пожиратели, — продолжила блондинка глухим голосом из-за того, что уткнулась лицом в грудь Бродяги. — Как это?.. — Гарри слышал, как дрожал голос Рона, в нём слышалось то же, что находилось сейчас и в самом Гарри — неверие. — Гермиона в плену у Пожирателей? Гарри спустил очки к кончику носа и надавил пальцами на глаза, громко застонав. Он не смотрел на Грюма или на Дамблдора, но был уверен, что кто-то из них кивнул. Парень не знал на кого злиться больше, вариантов было несколько: можно было злиться на директора за то, что отправил Гермиону одну на скалы; можно было на Грюма, который не сумел её уберечь; а можно было на себя, за то, что он послушался подругу и не пошёл за ней. Больше всего на свете хотелось вернуть время вспять и ослушаться Дамблдора, тогда Гермиона была бы в порядке, она бы была здесь, рядом с ними. И злость на самого себя была сильнее, чем на кого-либо; хотелось от ярости выдрать себе полголовы волос, потому что ему нужно было остановить Гермиону, ему нужно было украсть у неё палочку и разломить её надвое, к чертям собачьим, чтобы она не смогла сражаться. Ему нужно было столько всего сделать, чтобы уберечь её, а он не сделал. За это хотелось начать биться головой о директорский стол в припадке и пусть думают, что хотят. — Как ты допустил это? — низко рыкнул Сириус, видимо, сдерживая крик, чтобы не напугать МакКиннон, которая уже отодвинулась от него, но парень всё ещё придерживал её за локоть, чтобы она не свалилась. — Как позволил Пожирателям поймать её и Миллера? — Это не… Чёрт. Грейнджер поймали, когда она трансгрессировала вместе с маглами, на которых напали, она спасала их. — И ей это удалось, — эта девушка наделена редким умом и прекрасной смекалкой. Она спрятала их в Хогвартсе, куда никто, кроме вас, не может трансгрессировать, — вставил Дамблдор, будто это имело значение сейчас. — Мы обсудим это как-нибудь потом, Аластор... Семья маглов сейчас в полной безопасности, им стёрли страшные воспоминания, вылечили и отправили домой, их дом теперь под защитой Министерства, так что им больше ничего не грозит. Мы все должны гордиться мисс Грейнджер за то, что она не испугалась опасности и проявила себя на этой миссии, как настоящая героиня. — Вот только её сейчас с нами нет, — Рон говорил медленно и тихо, что было гораздо хуже, чем если бы он орал, разрывая связки в мясо. — Мне очень жаль, что ваша кузина пропала, — настойчиво отвлекая внимание с угрюмого Аластора на себя, заявил Дамблдор, возвращая их в байку, которая была придумана для всего мира. — Уже сегодня Министерство соберёт поисковую группу людей, чтобы найти пропавших бойцов. — Мы будем в ней, — Сириус не просил разрешения, не умолял, нет, — он приказывал — каждая буква была чётко и жёстко произнесена, так что Дамблдор просто не мог начать спорить с ним. Естественно, они должны были быть в той группе, они обязаны были найти Гермиону, они должны были поклясться, что, когда найдут её, то никогда больше не отпустят ни при каких обстоятельствах. Не бросят. Потому что Гарри знал: она чувствовала себя брошенной и одинокой, хотя ничего и не говорила им об этом. И внутри себя Гарри чувствовал огромную вину за это. Они бы никогда не оставили её. Только бы найти её. Только бы знать, где она сейчас… «Где ты, Гермиона?» — Естественно, — поджав губы, согласился Дамблдор, хотя Гарри был уверен, не послушай они старика в этот раз, — он бы не удивился. — Я тоже, — спохватилась Марлин, оглядывая каждого присутствующего. — Нет, Марлин, ты натерпелась, — строго ответил ей Сириус. — Тебе отдохнуть не мешало бы… — Нет! — Марлин вырвала руку из хватки парня и пристально всмотрелась в его глаза; казалось, это был только их спор, в который никто не смел вмешиваться. — Я должна, Сириус. Гарри понятия не имел, когда Гермиона и Марлин так сдружились, что блондинка была готова в который раз рискнуть, чтобы найти и спасти их подругу. И парень видел, что та была абсолютно искренна, когда говорила о своём долге. И почему она считает себя обязанной? Это, скорее, долг Рона и Гарри. — А кто такой этот Миллер? — вдруг спросил Рон. — Мракоборец, — загробным голосом ответил Грюм. — Он едва успел ухватиться за Пожирателя, что держал Грейнджер, когда уносил её за собой, поэтому я уверен, что они сейчас вместе, и дай Мерлин, чтобы так и было. Я доверяю Джону. Возможно, Гермиона будет в порядке до того времени, когда мы её найдём, Миллер поможет ей. Гарри не слушал Грюма, потому что его привлекло то, что он раньше никогда не замечал. Возможно, он был слишком занят собой и Джеймсом с Лили, что такая важная деталь, которая сейчас показалась просто самой значительной, не бросилась в глаза сразу. Пока Аластор говорил, Сириус заправил прядь тёмных волос за ухо, край рукава тёмного свитера при этом немного отъехал, и Гарри оторопел. У него было отвратительное зрение, правда, и даже очки не помогли ему раньше увидеть то, что в эту секунду перевернуло его устоявшийся мир. Ленту Гермионы Гарри помнил очень хорошо ещё со свадьбы, помнил, как шла она её волосам, теперь же она, словно флаг, украшала левое запястье Блэка. Даже плен подруги был более очевидным, чем то, что, возможно, происходило между ней и, чёрт возьми, его крёстным.

***

Где она? В голове один мрак, в теле — боль, и не вдохнуть без вспышки, что молнией разносилась по всему телу. Гермиона не знала, где она. Было холодно, и холод был своим в месте, где она находилась, расползаясь по всему телу, по всей её сущности; он дополз до костного мозга, парализуя девушку. Она лежала, точно лежала; если подумать логически, то она бы не смогла держать своё тело в стоячем положении при такой боли. И холод, от которого, казалось, ноги почернеют и отвалятся, шёл от каменного пола. Тьма не покинула её, даже когда Гермиона решилась открыть глаза. Она ничего не видела сквозь пелену черноты, которая, возможно, была здесь всегда, как и минусовая температура, но если прислушаться, то, прорывая эту завесу, откуда-то доносились слабые голоса, которые казались такими… родными? — Зачем ты притащил эту грязь в мой дом? Женщина. Голос высокий, нервный, острый — таким можно вскрыть вены, если захотеть, словно старым ржавым ножом. — Они могут пригодиться нам, — ещё более знакомый голос, который Гермиона слушала на протяжении всего обучения в Хогвартсе. Низкий, угрюмый, подавленный. — Разве мы берём пленных? — прошипела женщина. — Мне кажется, ты что-то перепутал, Снейп: мы уничтожаем такое, а не коллекционируем, — казалось, женщину вот-вот вырвет из-за одного присутствия рядом с Гермионой. — Тёмный Лорд приказал нам брать в плен волшебников, которые кажутся… другими. — Он приказал нам брать в плен чистокровных волшебников, которые не захотели присоединиться к нему, — ему нравится играть с ними. Что особенного в этих? Они явно не чистокровные. Полукровки? Гермиона была не одна, знать бы, кто ещё был с ней; слышал ли то, о чём говорили те, кого девушка узнала по их голосам и по тому, что Беллатриса назвала Снейпа по фамилии. Её поймали. Сознание начинало становиться более ясным, и память восстанавливала в голове события, которые произошли перед тем, как цепкая рука поймала её, унося за собой. Как прошла битва? В порядке ли маглы, которых пыталась спасти Гермиона? Все ли живы? Как долго она находилась здесь? И где, в конце концов, она? Явно не у своих друзей. — К твоему сведению, только она должна была быть сейчас здесь; в этом ничего особенного нет, но он вцепился в меня во время трансгрессии. А вот она может трансгрессировать на территорию Хогвартса, — после продолжительной паузы выдал Снейп. — Ты можешь это сделать? Нет. Я тоже не могу. Никто не может, а она способна на это. К тому же, я её раньше не видел: в Хогвартсе она не училась, но откуда-то она ведь взялась, раз сражалась на стороне мракоборцев и Ордена… — И что ты хочешь делать с ней? — голос Беллатрисы звучал так, будто они говорили о самой скучной вещи на свете. — Её можно… изучить, — задумчиво ответил Снейп, и Гермиона почувствовала, как задрожали её больные внутренности. — Как ты собираешься это делать? — Я бы взял её кровь для того, чтобы понять, какая магия живёт в ней. — А, — насмешливо бросила Лестрейндж, — всё твои баночки да скляночки. Представляешь себя великим зельеваром? — А что ты собой представляешь? — прошипел Снейп. — Я могу показать, а не болтать, как ты! Гермионе показалось, что Пожиратели сейчас начнут дуэль, и она пыталась даже не дышать, чтобы, не дай Мерлин, не привлечь их внимание, и чтобы они не поняли, что она их слышала. Но как назло девушка дёрнулась от вспышки боли в раненном боку, которая разнеслась маленькими уколами по всему телу. — Что тут? — сладковато-горьким, словно горелая карамель, голосом пропела Беллатриса, отвлекаясь от Снейпа. — Она очнулась. Милая девочка. Гермиона позволила себе застонать, и звук собственного голоса показался звуком железа по стеклу: противным, надломленным, ужасным, от которого тут же заболела голова. Девушка почувствовала, что её подняли с пола, и теперь она сидела, спиной опираясь на стену позади себя. Она была такой же холодной, как и пол, голова начала кружиться от вертикального положения, и Гермиона бы не отказалась снова оказаться на полу, только бы не чувствовать боли и тошноты, которая поднималась, спазмом сжимая горло. — Так-так, — всё ещё заманчивым голосом говорила женщина, и он мог бы показаться довольно милым, если бы не принадлежал Белле. За этой сладостью всегда шла горечь с привкусом железа. — А я тебя знаю, — пропела женщина, — видела на свадьбе этих Поттеров. Гермиона с трудом могла рассмотреть в темноте высокую фигуру женщины. Её силуэт был почти таким же, каким был за Завесой: осанка, тонкая талия, которая почему-то очень сильно сейчас бросалась в глаза, голова поднята вверх, походка, которой обладали, казалось, только те, в ком текла кровь Блэков, и ходить так не научились бы самые высокооплачиваемые модели. — Он говорит, — Белла присела перед ней так, чтобы их лица были на одном уровне, но, несмотря на это, Гермиона всё равно не могла рассмотреть её лица из-за густой тьмы, только очертания, а вот женщина без проблем с интересом рассматривала её, склонив голову, — ты особенная. Что ты там говорил, нужно взять её кровь? — Да, — коротко ответил Снейп, и Гермиона завертела головой, чтобы увидеть его, но голос будто заполнял всё помещение, в котором они находились, и непонятно было, в какой вообще стороне он стоит. — Что ж, тогда… Девушка бы закричала, отбивалась, пиналась, если бы только смогла. В неё словно бросили Тоталус, чтобы она не шевелилась и не говорила, на самом же деле она знала, что это всё из-за шока. До сих пор невозможно было поверить, что её действительно поймали. И её хотели изучить, — ни убить, ни пытать до полусмерти, а узнать, каким способом она может трансгрессировать на территорию замка. Беллатриса схватила её за руку, дёргая на себя, и они оказались ещё ближе, чем были до этого. Не говоря больше ни слова, женщина закатала левый рукав Гермионы к локтю. В полной тьме блеснул серебряный свет, что исходил от кинжала, который появился в длинных тонких пальцах Лестрейндж будто из ниоткуда. Гермиона слабо заскулила, но сил вырваться не было. Вырываться и не требовалось вообще-то, потому что… — Фу, что это?! — истерически заорала Белла, отшвыривая руку Гермиону так сильно, что кисть ударилась о стену, и тут же опустилась на пол. — Какая гадость! — она тут же отскочила от гриффиндорки и скрылась во тьме. Девушка понимала: даже если сейчас её не трогают, это ещё ничего не значит, потому что позже ситуация может обернуться гораздо худшим образом, так как место на предплечье, где пальцами касалась женщина, горело огнём, словно там вырезали часть кожи, не обработав рану. Не нужно было гадать, что именно вызвало такую реакцию Пожирательницы. По руке, на которой была её собственная метка, будто пустили разряд тока в тысячу вольт, когда Беллатриса коснулась её, и, возможно, женщина тоже ощутила это, но её больше волновал смысл надписи, которую, собственно, оставила её будущая версия. — Она грязнокровка! — заверещала она. — Как ты посмел притащить её в этот дом? — Откуда мне было знать, чиста её кровь или нет? — пробормотал Снейп. — Что ты собираешься делать?! — поспешно выкрикнул он. — Собираюсь уничтожить её, а после приказать домовым, чтобы они хорошенько вымыли пол там, где она его касалась. Мерлин. Худшего исхода событий придумать невозможно было. Её собирались убить, а она даже не может противиться этому. Вот где всё геройство, когда она так в нём нуждалась? Девушке не помешало бы сейчас немного безрассудства Гарри или Сириуса и выкрикнуть что-то, чтобы потянуть время до того, как привычный уже зелёный цвет оборвёт все ниточки, которые держали девушку ещё на этом свете, как марионетку, не позволяя упасть. — Нет. А что, если её способность понадобиться всем нам? Если нам придётся попасть в Хогвартс? — Если я захочу попасть в эту глупую школу, где каждый угол смердит грязнокровками, то сделаю это без каких-либо усилий. Ты что, согласен касаться её? — удивлённо спросила Белла. — Я хочу сделать то, что может пригодиться нам в будущем и сейчас. Я поклялся делать всё во благо будущего под знаменем Тёмного Лорда. Если ты готова рискнуть его доверием из-за того, что в вашей семье так принято, то я нет. — Не смей говорить о Блэках с такой интонацией! — Всех ли Блэков ты готова защищать с таким рвением? — ехидно протянул Снейп, и Гермиона была уверена, что глаза Беллатрисы налились кровью от ярости. От перепалки Беллатрисы и Снейпа Гермиону отвлёк тихий шорох рядом с ней, а после она почувствовала на своей руке чужую холодную ладонь. Она дёрнулась от испуга, но когда услышала знакомый тихий голос того, кто всё это время находился рядом с ней, но не подавал признаков жизни, стало чуть спокойнее. — Грейнджер, ты как? — Джон говорил тихо, но, Пожиратели, похоже, сейчас были заняты тем, что выясняли отношения, не следя за тем, что возле стены развернулось какое-то движение. — Не знаю, — ответила девушка так тихо, что не была уверена, что Джон её услышал, но он повторять свой вопрос не стал. — Мы выберемся отсюда. Уверенность в голосе мужчины поражала её. В то время как сама Грейнджер уже приняла факт, что её либо убьют, либо разорвут на кусочки, чтобы изучить её «особенность», он верил, что они смогут сбежать. — Не знаю, — одними губами тупо повторила гриффиндорка. Она находилась в какой-то прострации, где уже на всё было абсолютно наплевать. Как можно было быть в чём-то уверенным, когда ты сидишь на холодном полу, в окружении врагов, которые так легко решают твою судьбу, а ты не можешь даже слова сказать, не то чтобы оказать какое-нибудь сопротивление, а из тела до сих пор медленно сочиться кровь, с каждой каплей которой уходит и жизнь. — Нет-нет, меня ждёт дочь, — хрипло прошептал Джон. — Тебя ведь тоже ждут? Ждут. Они уже знают, наверное, что случилось. Возможно, её ищут, но им придётся зайти в логово врага, который гораздо сильнее, чем они, чтобы найти её. И Гермиона не была уверена, что хочет того, чтобы с ребятами что-то случилось: пусть уж случиться с ней, чем с ними. «Ты боишься?» «Чего мне бояться?» «Неизвестности.» «Я вернулась на двадцать лет назад, зная будущее, что вот-вот настанет, о какой неизвестности ты говоришь?» «Ты ведь не знаешь, что произойдёт с тобой.» Почему-то именно этот кусочек диалога с Сириусом в вечер перед её отбытием вспомнился Гермионе. Знала бы она, насколько пророческими окажутся эти слова, не отнеслась бы к ним так легкомысленно. Неизвестность была повсюду, она жила в затхлом воздухе, в этой тьме, в холоде, что пробирал до костей. Она действительно знала будущее всего магического мира, — она знала будущее Снейпа и Беллатрисы, что до сих пор спорили друг с другом (вот бы рассказать, огорошить их таким заявлением!), но вот своё будущее оставалось в тени, она понятия не имела, что должно с ней произойти. Каждый человек оставался таким же, каким был всегда и в прошлом, и в будущем, но вот Гермиона не была уверена, что её жизнь будет такой же, какой она была за Завесой. Девушка вообще не была уверена, что она будет. — Ладно, — раздражённо выдохнула Белла, на которую Гермиона опять обратила внимание, — пусть будут. Пока что. Регулус, милый, ты здесь? — сладость вновь вернулась в голос женщины, когда посторонние шаги появились в помещении. Гермиона напряглась, чувствуя, что взгляд брата Сириуса прошёлся по ней. Почему они её видели, а она их нет? Это раздражало. Она чувствовала себя игрушкой, над которой собираются провести ужасный эксперимент. — Если хочешь, Снейп, отправим их на Гриммо. Там сейчас много наших. — К нам домой? — послышался голос Регулуса. — Зачем они там? — Грязнокровка нужна нашему гению зелий для опытов, — фыркнула Лестрейндж. — Говорит, её кровь поможет нам трансгрессировать в Хогвартс, если это когда-нибудь понадобится. А с ним… можешь развлечься ты. Тебе ведь надо тренироваться, Рег, а ты вечно увиливаешь. — Я не увиливаю, — недовольно бросил Регулус. — И ты уверена, что мы можем называть имена друг друга перед ними? — Не стоит их бояться, — отмахнулась Беллатриса. — Они всё равно ничего никому уже не расскажут.

***

Отголоски боли лишь мурашками пробежали по телу, когда она упала на пол, ударившись затылком о стену. Бок, который был липким от крови, болел не так сильно, потому что Снейп, с его манией изучить Гермиону, решил исцелить её, чтобы она была более или менее в порядке. Или хотя бы оставалась в сознании. До поры, до времени, конечно. Из-за того, что боль прошла, было не так плохо, и желание умереть побыстрее больше не посещало её голову, наоборот, Гермиона уже начинала разрабатывать план побега, вспоминая все входы и выходы на Гриммо, о которых знала. Рациональная её часть неистово верещала, что это очень плохая идея — девушку поймают тут же — дом просто кишел Пожирателями. К тому же, она не знала, где её палочка. — Я даю вам три минуты, чтобы объяснить, почему она должна находиться в моём доме, — эхом разнёсся низкий, гортанный голос. Это говорила женщина, которая пошла за ними в подвальное помещение своего дома, когда Гермиону и Джона притащили сюда Снейп, Регулус и Беллатриса. Голос знакомый, но в действительности девушка впервые услышала его вживую, а не с портрета, который всегда орал так, словно его бросили в полыхающий костёр, когда Орден Феникса собирался на Гриммо. — Она нужна нам, — ответил Снейп, возвышаясь над Гермионой, которой оставалось только молчать от наложенного Силенцио, чтобы другие Пожиратели не услышали её криков, если что, потому что, как понимала девушка, она была некой тайной, и прожигать бездны в стоящих перед ней людях. — Нам! — презрительно фыркнула Беллатриса. — Она нужна тебе, Снейп. Я бы тут же осчастливила её Авадой… — Не в моём доме, Белла, — строго отказала высокая темноволосая женщина. — Но я так и не поняла, чем она может пригодиться? — Она может трансгрессировать в Хогвартс. Она переместила туда маглов, спасая их, — ответил Снейп. — Очень успешно, к слову. Возможно, не так важно, что она сделала это, как то, каким образом ей это удалось: обойти защитные заклинания Дамблдора… многого стоит. И она нужна не мне, Беллатриса, а всем нам, чтобы мы всегда были на шаг впереди. Всё это ради Тёмного Лорда, ради нашего будущего. Возможно, в ней течёт иная магия, и я хочу изучить её кровь. Тёмный Лорд сам дал мне разрешение на изучение чего-то странного, что отличается от нормального, этим я и занимаюсь. — Грязная, — прошипела Беллатриса. — В ней течёт грязная кровь, — вот тебе и всё отличие от нормальных волшебников. — Она грязнокровка? — Вальбурга, которую можно было узнать даже без представления, в удивлении подняла брови, пока Гермиона сверлила её взглядом. — Маглорождённая, да, — кивнул Снейп, поджав губы и опустив глаза, видимо, тайно опасаясь хозяйку дома. Если бы Гермиона могла, она бы громко вздохнула. Её обсуждали, как скот на выставке сельского хозяйства, озвучивая все минусы, главным из которых было то, что она является грязнокровкой, и особенности, словно они знали её, словно они знали, кто она такая. Но они ведь не знали. Здесь девушка выигрывала, потому что она имела сведения о каждом, кто стоял сейчас перед ней, изучая её, больше, чем они могли представить. Интересно, как бы они отреагировали на её признание, что она пришла из будущего? Наверняка убили бы на месте. А может, Снейп заинтересовался бы и этим? Гермионе стало намного легче после того, как он исцелил её раны. Голова кружилась не так сильно, тошноты больше не было, но вот она целиком и полностью принадлежала сейчас Пожирателям, которые с лёгкостью уничтожат её, когда Снейп полностью изучит её кровь. Найдёт ли он там то, что так хочет найти? — Она немая, что ли? — поинтересовалась Вальбурга, склоняя голову вбок. — Не произнесла ни слова. — На ней Силенцио, миссис Блэк. — Сними. Снейп взмахнул палочкой, и Гермиона почувствовала, как язык снова с лёгкостью вращается во рту, а на нём запрыгало такое количество едких высказываний, которые она так и не решилась озвучить. Девушка продолжала молчать, поочерёдно рассматривая Пожирателей и хозяйку дома. Возможно, её уверенность в том, что сейчас её не будут мучить, или убивать, или ещё чёрт знает что делать, не позволяла ей опускать голову в страхе. Вальбурга насмешливо фыркнула, высоко подняв голову. Настоящая королева. Она была красивой. Здесь, в этом подвале, было гораздо светлее, чем в доме Лестрейнджей, где она впервые очнулась, и девушка теперь без труда могла рассмотреть женщину, глаза которой, казалось, выедают в ней дыру, что с лёгкостью может поглотить её целиком. Вальбурга была немолодой, — это было заметно по редкой проседи в её чёрных волосах, которые были собраны в высокую красивую причёску, прекрасно подчёркивая её лицо с высокими скулами и немного резковатыми чертами. Глаза... глаза были тёмными, точнее, они были светлыми — серыми, вообще-то, как и у всех Блэков, но густые чёрные ресницы и тёмный макияж создавали видимость абсолютно чёрных глаз, в которых невозможно было рассмотреть зрачок. Женщина была очень высокой, стройной; руки её были элегантными, изящными, с длинными тонкими белыми пальцами; в одной руке, которая была затянута в чёрную ажурную перчатку, была зажата витиеватая палочка из тёмного дерева, что просто феноменально подходила волшебнице. Гермионе подумалось, что мать Сириуса выглядела так, словно её оторвали от светского приёма с королевской семьёй, и ей пришлось идти глазеть на какую-то безродную грязнокровку. Сириус был похож на неё. Очень сильно. Честно говоря, Сириус просто был мужской версией своей матери, касаемо только части внешности, разумеется. Они были примерно того же роста, у сына с матерью была идентичная линия роста волос, форма лица, высокие скулы, даже ямочка на подбородке. И выдержка… выдержка у них была одинаковая. Они даже рассматривали Гермиону похоже, склонив голову вбок, вот только от взгляда сына Блэков по телу пробегали мурашки и разливалось тепло, а под взглядом матери — страх, который гриффиндорка изо всех сил пыталась не показывать. Регулус, который стоял позади своей матери и выглядел так, словно хотел поскорее убраться отсюда, был чуть ниже Сириуса, черты его лица были мягче, чем у брата и матери, а волосы более кудрявые, прямо как у того мальчика на фотографии, которым он, собственно, являлся. Гермиона случайно нашла ту фотографию в доме Сириуса. Он тоже был красивым. Вообще-то, казалось, каждый из Блэков сошёл на землю с картин, что были похожими на те, которые висят в Лувре. — Как тебя зовут? — в отличие от своей племянницы, которая корчила уродливые мины, глядя на Гермиону, Вальбурга Блэк держала лицо, не позволяя ни одной эмоции проскочить на нём. Гермиона молчала. Назови она своё имя, они тут же узнают, кто её друзья, и, возможно, чтобы действовать на неё, они причинят вред им. — Что за уродская одежда на тебе? — продолжала женщина. Гермиона вздёрнула подбородок, просто рефлекторно, потому что она привыкла так делать, когда каждый раз слышала оскорбления со стороны чистокровных слизеринцев, во главе которых всегда был Драко Малфой. Девушка заметила, как дрогнул уголок тёмно-бордовых губ Вальбурги, когда она плотнее укуталась в кожаную куртку, которая чудом осталась на ней. И от Гермионы не скрылось то, как пристально всмотрелся в этот элемент гардероба Регулус, а фигурные чёрные брови при этом сошлись на переносице. — Молчит, — притворно вздохнула женщина. — Ладно, Снейп, занимайся чем тебе нужно, но я бы была очень благодарна, если бы эти… опыты не затягивались. Беллатриса и Регулус поспешно вышли из помещения, но Вальбурга двигалась медленно и важно, оставляя после себя неповторимое послевкусие, которое балансировало между горечью и терпкой сладостью. — Где Джон? — выкрикнула Гермиона прежде, чем хозяйка захлопнула за собой дверь, оставляя девушку со Снейпом. — Ты ведь не отвечала на мои вопросы, — хрипловато бросила Вальбурга, беззвучно закрывая за собой дверь. — Где он? — повторила тот же вопрос Гермиона, глядя с непонятно откуда взявшейся надеждой на будущего профессора. Снейп молчал. Хмурый и угрюмый: он ничуть не изменится в будущем, когда придёт преподавать Зельеварение в Хогвартс, пугая детей сначала своим видом, а после нагоняя ужас просто присутствием. Вынужденный подчиняться Дамблдору, как подчиняются все, кто доверился старику. — Как это у тебя получилось? Как ты смогла трансгрессировать туда? — Магия, — язвительно протянула девушка, чувствуя себя более свободно рядом со Снейпом, когда её не изучали серые глаза Вальбурги. — Вот чудеса, да? — Дай мне свою руку, — своим обычным, подавленным голосом протянул Снейп, держа в руке что-то очень похожее на скальпель. Гермиона спрятала руки за спину и отодвинулась от стоящего над ней парня. Она сомневалась, что сможет долго сопротивляться, потому что сил было не так уж и много, даже с учётом того, что её подлатали. — Дай мне руку! — настойчиво повторил Пожиратель, накалывая её тело на свой острый чёрный взгляд. — Не прикасайся ко мне! — выкрикнула Гермиона, когда, раздражаясь, Снейп схватил её за предплечье, потянув на себя, чтобы сделать этот чёртов надрез. Гермиона собрала все силы и пнула парня ботинком в голень, из-за чего тот выпустил воздух из лёгких, но тут же, вытянув свою палочку, наставил её на девушку. — Я могу сделать это гораздо менее приятно для тебя, — прошипел он. — Нравится издеваться над грязнокровками?! — она специально сделала акцент на последнем слове, которое всегда жгло ей рот, зная, что это остановит Снейпа. Рука его заметно дрогнула, а Гермиона удовлетворительно хмыкнула. — Уверена, — продолжала она, — такие, как мы, принесли тебе немало боли, раз ты сейчас хочешь отыграться на мне. Это было подло, стервозно и просто отвратительно — напоминать Снейпу о Лили, перечёркивая всякие моральные принципы. Но сейчас перед ней стоял не тот Северус, которого она знала, — это был Пожиратель, полностью поддерживающий политику Волан-де-Морта; и причинение боли одному из них было хоть каким-то оружием в её неокрепших руках. Взгляд чёрных глаз блуждал по лицу Гермионы в поиске ответа, откуда она может знать, куда бить, чтобы он сейчас себя чувствовал таким потерянным. Гермиона видела это, и это ей нравилось. — Если таким образом ты хочешь продлить свою жизнь, — пробормотал он, — то у тебя это плохо получается. — Ответь мне, где тот, которого вы притащили сюда вместе со мной? — настояла на своём гриффиндорка. Она вздрогнула, когда услышала пронзительный крик боли. Он был едва слышен, но всё равно до самого позвоночника её окутал страх. Снейп гадко улыбнулся, выгибая бровь, а у Гермионы открылся рот от ужаса. — Думаю, он сейчас весело проводит время. Точнее, с ним веселятся. Возможно, мальчишка Блэк, хотя это вряд ли, возможно, Беллатриса, поэтому ему не повезло. — Вы монстры, — прошептала Гермиона, пялясь в стену, за которой пытали Джона. — Вы будете гореть в аду! — тут же сорвалась на крик Гермиона, прижимая ладони к глазам, словно, сорвав голос, могла помочь этим своему инструктору. — Полагаю, что так, — задумчиво произнёс Снейп. — Что ж, за твоё нежелание действовать мирно, — он ухмыльнулся, — я должен просить помощи у других. Возможно, Мальсибер согласиться помочь мне, он не брезгует такими, как ты. — Что? Но он не ответил, просто молча вышел из холодного подвала, громко, в отличие от Вальбурги, захлопнув за собой дверь, которая пошла рябью, оповещая, что на неё наложили несколько запирающих заклинаний.

***

17 декабря 1978. Хогвартс. — Это всё идиотизм, — мягко высказался Сириус, когда они выходили из кабинета Дамблдора после нескольких часов обсуждения, как и где искать пропавших. — О чём ты? — Джеймс шёл позади него, выглядев не оптимистичнее Блэка. Джеймс и Лили сразу же вызвались на поиски, когда узнали, что пропала Гермиона. Они провели полтора дня в кабинете директора, так и не придя к общему решению. Дамблдор, уже не так сильно хотел отпускать орденовцев на опасные миссии, поэтому тех, кто не был хорошо знаком с Гермионой, не посвятил в их планы. И им опять приходилось ждать; особенно сильно Сириуса напрягало то, что они должны были подчиняться Министерству. — Всё это, — парень раздражённо кивнул в сторону кабинета, спускаясь по хогвартским лестницам, ловко перепрыгивая злосчастную исчезающую ступеньку. — Так мы её не найдём. Ждать, пока Министерство даст нам разрешение на поиски, потому что, видите ли, их мракоборцы сейчас этим занимаются, и мы будем только мешать? Бред. А те, кто её сейчас ищет: откуда они вообще знают, где её искать? — Согласен, — Гарри оказался так близко, что Сириус едва успел отступить, чтобы пропустить вперёд парня. — Мне кажется, им вообще плевать. Министру, Краучу. Для них Гермиона всего лишь ещё один без вести пропавший боец, о котором, возможно, напишут в «Пророке», а может, нет. Кто-то из мракоборцев ищет Гермиону, но как они смогут найти её, если им выделили всего два дня? А нас до сих пор не пускают. Как Дирборн. Его искали день, а после Министерство отозвало мракоборцев, и все о нём забыли. — Кроме нас, — сказал Джеймс. Сириус понимал, о чём говорит Гарри, но принимать этого не хотелось. В нём чудом продолжала жить надежда, что они смогут найти девушку, вот только если не будут подчиняться глупым указаниям Министерства. — Он был орденовцем, его будут помнить всегда среди нас, даже там, откуда мы… — Блэк видел, как Гарри закусил внутреннюю сторону щеки. — Но вряд ли кто-то из Министерства помнит хотя бы его имя и фамилию. — К чему ты ведёшь? — Сириус остановился чуть поодаль Гарри, и тому пришлось повернуться, чтобы посмотреть в глаза парня. — Я не позволю, чтобы с Гермионой произошло подобное, — твёрдо произнёс Гарри. — Я не прощу себя до конца жизни, если мы не успеем или ещё чего... Я не остановлюсь. Я спущусь в саму преисподнюю, лишь бы вернуть Гермиону назад. И я уверен в том, что пока мы тут занимаемся чепухой, ожидая разрешения Министерства, с ней, возможно, уже что-то происходит. Прошло полтора дня, а мы даже не знаем, с чего начинать. Сириус заметил, что так дружить умели только Поттеры. Они могли пожертвовать собой, только бы с их друзьями всё было хорошо. И они часто винили в случившемся себя, словно все беды мира происходили только по их вине. Блэк тоже чувствовал себя виноватым: из-за того, что продолжал слушать Дамблдора и подчиняться Министерству. Нужно было уже смириться с тем, что сейчас в приоритете именно война, и все силы и люди отправлялись на битвы, и только малая доля волшебников выделялась для поисков пропавших. Вот как с Гермионой — её искали те, кто был с ней на миссии, — человек шесть. Если они не найдут её до сегодняшнего вечера, то продолжать поиски никто не будет, как бы не было печально. Дальше Министерство отдавало управление процессом поисков полностью в руки Дамблдора и Ордена, мол, «занимайтесь этим сами, если уж она одна из вас». Хотелось разорвать на части каждого, кто так хладнокровно отзывался по поводу ценных, по их мнению, волшебников, которых всегда не хватало для сопротивления Тёмным силам. Если к каждому пропавшему было такое отношение, то много ли останется под конец войны волшебников? И когда, чёрт возьми, уже настанет этот конец?! — И почему Дамблдор допускает это? — у Рона от злобы горели уши. — Неужели он так боится неодобрения Министра? — Вряд ли, — отозвалась Лили, настигая их компанию, которая направлялась во внутренний двор замка, чтобы немного подышать воздухом, после нескольких часов сидения взаперти. — Мне кажется, у него есть какой-то план, и если бы с нами не было Крауча, Дамблдор обязательно посвятил бы нас в него. Возможно, директор действительно не хотел делиться своими мыслями перед министерским чиновником, ждал, пока он уйдёт, чтобы начать уже наконец-то спасательную операцию. А возможно, они просто так привыкли надеяться на старого директора, что сама только мысль о том, что он может плюнуть на кого-то из них, была чужеродной и не усваивалась в их головах. — За ним следят, — продолжила Лили. — Он не может так рисковать. Но он бы не бросил никого из нас. — Ты так думаешь, — Марлин была самой угрюмой из них, абсолютно не похожей на себя прежнюю. — Я в этом уверена, Марлин. Он нас ценит, — она села на скамейку, когда они пришли во внутренний дворик. — Сириус, не нужно здесь курить. — Ой, отвали, — раздражённо бросил Сириус, когда ароматные кольца окутали его и тех, кто стоял рядом с ним. Курить хотелось всегда и везде после новостей о Гермионе. — Полегче, Бродяга, — Джеймс стукнул его в плечо, отчего Сириус закатил глаза. — Действительно, Макгонагалл тебя за это по голове не погладит, если увидит. — Мне плевать! — огрызнулся Блэк, чувствуя, что ещё хоть один упрёк в его сторону, и он разорвётся на части от злости. — Дай мне тоже, — Марлин протянула руку за сигаретой, и Сириус впервые за целый день был удивлён. — Да ладно тебе, — фыркнула девушка, и пока Блэк таращился на неё, вырвала из его рук пачку и вытянула сигарету. — Мы найдём её, Сириус, — прошептала она так тихо, чтобы только он её услышал. Пока остальные переговаривались между собой, Сириус отошёл к колоннам, прислонившись к ним, и тяжело выдыхая плотный дым, который обещал в будущем разъесть его лёгкие. Так писали маглы. И кто так делает рекламу? Он не спал всё это время, и был таким уставшим за эти два дня, что, наверное, свалился бы на холодную землю в ту же минуту, если бы не услышал тихих голосов, которые показались смутно знакомыми. — И что, он просто исчез? — После экзаменов его больше никто не видел, даже вещи остались в школе. — Барти, ты думаешь, его вызвал… Сам-Знаешь-Кто? — девчачий голос полнился благоговением. Слизеринка. Отвратительно. — Думаю, да. Сейчас в их доме все, и это такая честь для всех Блэков, после того, что им пришлось пережить из-за этого, — Сириус в который раз закатил глаза. — Он ничего не рассказывает, всегда такой скрытный, и мне кажется, там происходят действительно великие вещи, которые повлияют на наше будущее. Тихо, мой отец идёт! Какого чёрта он забыл в школе? Значит, Гриммо выступает пристанищем для Пожирателей. В самый раз для такой компании, и Регулус, ну, конечно, он там, в первых рядах, за одним столом, как он и мечтал. О том ли ты мечтал, Регулус? И за какое добро ты борешься? — Сириус, пойдём. Крауч ушёл, — Марлин подошла к нему, пристально всматриваясь в лицо. — С тобой всё нормально? — А может быть иначе? Со мной всегда всё нормально, Марлин. Девушка не ответила, и пока они шли к остальным, Сириус пытался отворачиваться от неё так, чтобы она не смогла увидеть обеспокоенность на его лице. Она всегда волновалась за него, даже тогда, когда ей было ничуть не лучше, чем ему, она волновалась. И Сириус был за это благодарен, но вот только иногда он чувствовал, как эта забота превращается в клетку, из которой не найти выхода, и лучше уж быть потерянным, но свободным. — А если она опять у Малфоев? — прислонившись к Гарри, шептал Рон, но Блэк обладал потрясающим слухом, поэтому он бесцеремонно влез между ними, чтобы расспросить поподробнее, почему же девушка должна быть у Малфоев. — В Мэноре? Почему? — Рон и Гарри переглянулись между собой, невербально спрашивая друг друга, можно ли рассказать Сириусу ещё одну тайну. — Ну? — Мы не можем тебе рассказать. — Рыжий, не беси меня. Если не хочешь, чтобы я тебя подвесил вверх ногами на Астрономической Башне, сейчас же говори. — Пошёл ты знаешь куда со своими угрозами? — Я чувствую, ты договоришься, — прошипел Сириус, — да так, что из зубов пазл складывать придётся. — Ну, всё, — Гарри толкнул обоих парней в разные стороны, становясь посередине, чтобы они не находились рядом друг с другом. — Вы, как петухи. Мы все на нервах. — Говори, Гарри, — Сириус дёрнул парня за локоть, останавливая его. — Ну, ладно. Мы уже были в похожей ситуации… — Ничего не похожей, тогда мы были вместе, — буркнул Рон, но тут же успокоился, когда Гарри бросил на него предостерегающий взгляд. Поттер опустил взгляд в пол, нервно дёргая нитку из края рукава свитера, как будто если он будет смотреть в глаза Сириусу, рассказывая это, произойдёт что-то ужасное. — Годрик, Гермиона убьёт меня за то, что я рассказал, когда мы найдём её. — Не исключено, — улыбнулся Сириус, — но тебе сейчас нужно думать не об этом. — Нас держали тогда в поместье Малфоев. У Пожирателей там было что-то типа штаб-квартиры. — И вы думаете, она снова там? Блэк не собирался расспрашивать детали, почему ребята оказались в Мэноре, и как выбрались оттуда; ему было важно получить ещё один кусочек, чтобы собрать целостную картину. — Сомневаюсь. Пожиратели ведь сейчас не собираются у Малфоев, так что вряд ли она там. Я думаю, она там, где они сейчас находятся, чтобы держать под контролем и наблюдением. И правда. Они собирались совершенно в другом доме; доме, изо всех окон которого воняло чёрной магией. Было противно, что место, хоть и нелюбимое, где он вырос, сейчас принадлежало, по сути, прихвостням Волан-де-Морта. Он чувствовал на себе странный взгляд Гарри, который словно хотел отыскать в нём что-то: в мимике, в эмоциях, во взгляде. Казалось, между важными делами Поттер вспомнил ещё кое о чём, что не давало ему покоя. Наверное, позже стоило спросить, в чём дело. — Я знаю, где она! — слишком громко сказал Сириус, и идущие впереди Марлин, Джеймс и Лили повернулись на его голос. — Я знаю, где она, — уверенно повторил он, уже смотря на Джима, чуть улыбаясь, и чувствуя, как по руке разливается тепло от тоненькой ленточки, которую он теперь никогда не снимал. — И мы пойдём за ней сегодня.