Маховик: Во Власти Времени

— Ну же, Грейнджер, быстрее! Она не могла быстрее. Нет, возможно, смогла бы, если бы они бежали по ровной дороге, а не по извилистой узкой тропе в густом белом, словно молоко, тумане; ветер беспощадно терзал сухую кожу её лица и сыпал в глаза мелкий песок, от которого невозможно было избавиться на ходу. Она двигалась медленнее бегущего впереди человека, ориентируясь на звук его голоса и быстрых шагов. Гермиона могла бы бежать быстрее, потому что за период пребывания здесь, она значительно улучшила свою физическую форму. Их заставляли тренироваться, если они не сражались с Пожирателями, в холодную погоду, когда ветер, что дул с Атлантики, закалял их дух и силу воли. Они бегали, прыгали, отжимались, пока солёные реки пота не заливали им глаза, а лёгкие не горели заживо, так, что они едва не теряли сознание. Было тяжело, очень тяжело, но Гермионе нравилось это: нравилась боль в мышцах на следующий день после тренировок, нравился сам процесс, потому что она знала, что это пригодится. Не для хорошей фигуры, нет, а для того, чтобы в случае погони не отставать от других. Она была лучшей даже здесь, где не было книг и фолиантов, но были стержень и закалённость, которые она обретала. Девушка старалась не вспоминать времена, когда она считала, что победа, которая им далась с таким трудом, когда они так много всего потеряли, была бессмысленной, какой она казалась в самом начале. Гермиона акцентировала внимание только на людях, которые были рядом с ней, что боролись за светлое будущее, и когда она видела, как горели их глаза за правое дело, что стало их жизнью, она сама начинала верить в лучшее будущее, чем оно могло быть на самом деле. Девушка была готова к подобному: жизнь давно перестала быть спокойной, и лучше остальных она усвоила главный урок — надо быть готовым к любому испытанию, а готовиться надо основательно. Не все были похожи на неё, многие возмущались, но всё равно делали всё то, что им приказывали, некоторые даже сверх нормы за пререкания. Каждое утро, начиная со второго дня их пребывания на скалах Семь Сестёр, они просыпались очень рано, умывались, принимали душ и выходили на улицу, несмотря на ужасную погоду, чтобы начать пробежку. — Мы что, будем просто бегать? — возмутился молодой парень, который прибыл вместе с группой Грюма, когда они впервые вышли на улицу, в темноту, которая, по ощущению, поселилась здесь навечно. — Ты поблагодаришь меня за это, когда благодаря своему умению быстро бегать, спасёшься от Пожирателей, — ответил грубоватый мужчина со шрамом во всё лицо, что тянулся от линии роста волос до самого подбородка, пересекая правый бесцветный глаз — он был назначен их инструктором по физической подготовке. Гермиона была в тёплой мантии, но ей всё равно было холодно, даже несмотря на то, что под верхней одеждой она натянула три тёплых свитера, а ещё несколько пар штанов и шерстяных носков, которые ей любезно связала Мини. Она бы с удовольствием надела куртку Сириуса, но она вряд ли подходила для того, чтобы в ней бегать по утрам. Рядом с ней от холода тряслась сонная Марлин, которая вряд ли понимала до конца, что происходило. Она говорила Гермионе, что уже была на одной из миссий, как раз во время появления в Ордене ребят, поэтому на посвящении девушки не виделись. — Но почему я должен бежать от них? — недовольное бурчание парня терялось в шуме прибоя, волны бились о скалы, а штормовой ветер гулял прямо в головах. — Если повезёт, и ты успеешь спастись, сам ответишь на этот вопрос, — коротко ответил мужчина и без каких-либо слов просто побежал вперёд, группе ничего не оставалось, кроме как побежать за ним. Они бегали каждое утро, когда бледная луна ещё не успевала скрыться, освещая им дорогу, а если небо было затянуто тучами, то им приходилось бежать в полной темноте, падая, поднимаясь полностью в грязи и болоте, но с каждым днём им было всё легче и легче; по крайней мере, они привыкли к грубоватому инструктору, который обожал за нарушение правил и бессмысленные разговоры наказывать подопечных несколькими дополнительными кругами бега, которые казались всем несколькими кругами ада. — Ты слишком строг с ними, Джон, — сказал как-то Сэм, который встретил их группу при входе в шатёр с доброжелательной улыбкой, на которую даже не было сил ответить. — Скажешь это Тому-Кого-Нельзя-Называть, думаю, он мягче меня, — огрызнулся мужчина, входя вслед за ребятами. — Всё честно, Сэми, он умеет летать, а они будут быстро бегать. И да, здесь никто не называл Волан-де-Морта по имени, потому что… да потому что все боялись, кроме орденовцев, которые всё равно старались произносить проклятое имя так, чтобы никто не слышал, дабы не напугать. — Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит! — сказала Гермиона Джону, когда он в очередной раз запугивал их тем, что они не смогут выбраться с битвы с Пожирателями и Волан-де-Мортом живыми. — Такая умная, да? — язвительно протянул мужчина. — Дамблдор научил вас метко стрелять фразами, посмотрим, насколько вы метки, когда дело дойдёт до настоящего боя. — Мы участвовали в боях! — вспыхнула гриффиндорка. Как бы ей хотелось рассказать, что она за свою жизнь сражалась не меньше других опытных мракоборцев. Они знали только одну войну, у девушки же это была вторая. — Отлично, — наиграно добрым тоном сказал Джон. — Но я не видел, как ты дерёшься. — Зачем мне драться? — устало выдохнула девушка, смахивая капли пота со лба, после отжиманий, на которые у неё никогда не хватало сил, но здесь не было возможности увильнуть от нагрузки. — Ты что, действительно думаешь, что только при помощи магии можно одолеть Пожирателя? — Я маглорождённая, я знаю, что без магии жизнь возможна! — Но тебе трудно без неё, ведь так? — Допустим. — Допустим… — перекривил её мужчина, послышались смешки среди тех, кто всё ещё не закончил упражнение. — Ты впечатлила всех, кроме меня, тем, что при помощи неизвестного заклинания проучила нашего задиру Рика. — Я не собиралась никого впечатлять, я хотела лишь преподать урок этому невеже, — Гермиона вздёрнула подбородок и сложила руки на груди, стараясь не смотреть на белый глаз Джона. — Тебе неинтересно, как можно впечатлить меня? — Ничуть, — фыркнула девушка. — Выруби ты его с одного удара, я бы пришёл в восторг, — Джон не обратил внимания на безразличие девушки. Гермиона невесело засмеялась, оглядываясь по сторонам в поиске Рика, который после их первой встречи старался избегать её при любой возможности. — Рик больше меня раза в три, он бы отшвырнул меня, как муху, не прилагая усилий. — Справедливо, — спокойно ответил Джон. — Поэтому я и остался не впечатлённым. Она бы послала мужчину куда подальше, если бы могла себе это позволить, но, возможно, он понял всё по её взгляду, потому и отошёл от неё на несколько шагов в сторону, становясь рядом с Марлин, которая, тяжело дыша, тоже поднялась, закончив отжимания. — Погода скоро успокоится, — громко осведомил их Джон, услужливо придерживая МакКиннон за локоть, потому что она, покачиваясь, грозилась грохнуться на пол от усталости. — Пожиратели выползут из своих нор, и тогда я посмотрю на то, как вы справитесь, — он подмигнул Гермионе здоровым глазом, и от этого её тело покрылось неприятными мурашками. — Какие заклинания обычно вы используете против них? Каждый назвал несколько эффективных заклинаний, которые могли бы пригодиться в бою с противниками, Гермиона назвала Остолбеней и Экспеллиармус, чтобы обезоружить врага, но Джон лишь покачал головой. — Вы собираетесь вывести Пожирателей на недолгое время из строя и обезоружить их, а потом что? — В смысле? — Марлин удивлённо приподняла светлую бровь. — Отправить их в Министерство. — На черта эти твари в Министерстве? — брезгливо выплюнул Джон. Внутренности Гермионы сжались, как сжимаются перед новостью, которую ты уже знаешь, но слышать её не хочешь, потому что эта информация породит в тебе сомнения, которые не дадут жить спокойно. — Мы не убийцы, — покачала она головой, косясь на Марлин, у которой застыл на лице шок, девушка, видимо, ещё не слышала, что мракоборцам разрешено было использовать Непростительные против Пожирателей. Все молчали, боясь вмешаться в спор инструктора и Гермионы, которая чувствовала, как от злости кровь закипает в венах. Джон продолжал наблюдать за ней, не скрывая насмешки. — Вы не убийцы, а я убийца, — после его слов Марлин отскочила от него и приблизилась к Гермионе. — Моя голова сорвалась бы с плеч, если бы я не использовал Аваду, — он указал на свой уродливый шрам на лице. — Они бы убили мою маглорождённую жену. Если на кону стоит жизнь одного Пожирателя и тысячи жизней обычных людей или только одного человека, угадайте, что я выберу? Этот выбор должны будете делать и вы. Он ушёл, оставляя молодых, совсем юных, по сравнению с собой, людей, внутри которых развязалась собственная война, лозунгом которой было «Смерть одного врага подарит жизнь тысяче друзей». И Гермиона задумалась, смогла бы она ради Гарри, Рона, Марлин и… Сириуса, при мысли о котором сердце пропускало удар, убить? Её пугал вопрос, но так же пугал и ответ, который мог бы прийти ей в голову, если бы она подумала над этим ещё немного.

***

22 ноября 1978 года. — Гермиона, Гермиона, просыпайся, — Марлин с силой трясла тело девушки в попытке разбудить её. Гриффиндорка застонала, сегодня проснуться было тяжело, и она была удивлена, что блондинка была на ногах раньше неё, обычно Гермиона будила её. — Тренировка? — девушка открыла один глаз и попыталась сфокусироваться на лице Марлин, которое освещал приглушённый свет лампы. — Нет, — она говорила тихо, но посмотрев с высоты второго этажа своей кровати, Гермиона заметила, что другие койки уже были пусты, а кто-то до сих пор ещё собирался. — Сэм сказал быть готовыми. — К чему? — девушка заметила беспокойство на лице Марлин, и сонливость тут же прошла, оставляя лишь отголосок. — К битве. Чуть позже они стояли возле стола, где над картами склонился Сэм вместе с Грюмом и что-то неразборчиво обсуждали; все замерли в ожидании приказов, боясь отвлечь старших. — Они точно будут в Сифорде сегодня, — уверенно заявил Грюм. — Не уверен, — покачал головой Сэм. — После такого перерыва они вряд ли решатся войти прямо в город, они всё-таки не идиоты и знают, что мы будем ждать их там. — Может быть, они не идиоты, но в них живёт уверенность, что они сильнее нас, так что Пожиратели вполне могут решиться на схватку лоб в лоб. — И численно они превосходят нас, — как бы ненароком вставил слово Джон. — Почему нам не выделили больше мракоборцев или… орденовцев? — Потому что больше никого нет! — бросил Сэм. — Все заняты на других миссиях. — То есть ты хочешь закрыть глаза на то, что тридцать человек… — Тридцать два... — Да плевать! Тридцать два человека выступят против сотни Пожирателей? — Ты не знаешь, сколько их, Джон! — Не трудно догадаться. Эти гады могут выползти на свет солнца хоть всем составом, и их будет сопровождать Тот-Кого-Нельзя-Называть… После долгого перерыва они явно захотят поразвлечься. — Хватит! — Сэм ударил кулаком по столу, и несколько девушек подпрыгнули от неожиданности. — Я использую ресурсы, которые находятся в моём расположении. Так же говорил и Дамблдор, так говорили все, кто был главным, кто кроме ресурсов ничего не имел. — Поведёшь эту толпу против Пожирателей, — Джон кивнул на всех, кто собрался за столом, — и ничего от твоих ресурсов не останется. Сколько молодых людей погибло в прошлый раз, когда ты их всех, словно скот, погнал на восток, в Истборн? Мы едва ноги унесли оттуда. Тишина, которая накрыла шатёр, была отвратительной, потому что каждый знал, что этим ресурсом является он, о возможной гибели всех этих людей так яростно спорили двое мужчин, но так или иначе, им нужно было выступить против своих врагов. — Мы ведь можем не идти одной толпой, — тихо сказала Гермиона, и все взгляды обратились к ней; на миг она смутилась, что прервала разговор старших, но отступать уже смысла не было. — И мне кажется, Пожиратели тоже не войдут в Сифорд вместе, они разделятся — окружат город. — И что ты предлагаешь? — Сэм серьёзно смотрел ей в глаза, и Гермиона чувствовала, что её послушают. — Тоже окружить город, но раньше, чем это сделают они, тогда на одного мракоборца будет приходиться четыре Пожирателя, и не будет такого скопления, как при общей атаке, — она наклонилась над картой и постучала пальцем по точке, что обозначала город. — Они вряд ли пойдут через лес, с севера, на юге им делать нечего, разве что прыгать со скал. Нужно сконцентрироваться на западе и востоке, вероятней всего, они будут заходить именно оттуда, так удобнее всего. Но отводить их нужно именно на север, в лес. — Возможно… — Сэм вернулся к карте. — Мы уведём их в лес, подальше от города, не допуская проникновения в него. Хорошо, Грейнджер, вот ты и будешь среди тех, кто будет держать север под контролем. МакКиннон, ты тоже, Джон и вы оба, — Сэм указал на двоих молодых парней, один из которых вечно жаловался на тренировки Джона и всегда был рядом с Гермионой и Марлин, потому что они прибыли на скалы вместе, и они тут же с готовностью кивнули. — Но откуда нам знать, что Пожиратели уже не там? — Иви виновато посмотрела на Гермиону, но взгляд её оставался не верящим. — Поверь мне, будь они там, мы бы уже знали, — ответил Сэм.

***

Позже Гермиона напишет ребятам, что именно в этот день начался ад, а спустя несколько секунд исправит на «активные боевые действия», чтобы не беспокоить их, но, честно говоря, если бы в самом аду существовал ад, то это были бы именно скалы Семь Сестёр. Не было сотни Пожирателей, как говорил Джон, да, их было больше, но на одного мракоборца приходилось всего два противника, а не четыре, что немного упрощало задачу. Прислушавшись к Гермионе, они окружили город и пытались отвести Пожирателей на север, чтобы загнать потом в лес. Девушка была права насчёт того, что Пожиратели не станут идти напролом, тем более с севера через лес, а разделятся, чтобы точно попасть в Сифорд. В этом городе жило много полукровок и маглорождённых волшебников, именно поэтому соратников Волан-де-Морта так тянуло туда. Не всё пошло по плану; Пожиратели не горели желанием быть загнанными в ловушку, поэтому либо дрались на смерть, либо сбегали прямо с поля боя, как крысы с тонущего корабля. Гермиона была благодарна Джону, который заставлял их тренироваться каждый день без перерывов, потому что ей это понадобилось, как бы она ни думала вначале. Один из Пожирателей, который обладал молниеносной реакцией, сумел увернуться от всех летящих в него красных лучей, что бросала Гермиона; он был настолько быстрым и ловким, что она даже не заметила, как он оказался прямо перед ней. — Экспеллиармус! — палочка молодого противника, судя по его смеху, вырвалась из его руки, затянутую в чёрную перчатку, но девушка не сумела её поймать, и она улетела ей за спину, Пожиратель же не остановился и продолжал приближаться. Одним сильным ударом он выбил палочку Гермионы из рук, но она успела увернуться, когда он занёс руку для второго удара. Гриффиндорка припала к земле, перекатившись, судорожно шаря по мокрой траве в поиске своего оружия, но тщетно, палочки нигде не было. — Акцио… Она не успела среагировать, когда сильная рука ухватила её за высокий хвост и подняла на ноги с земли; несмотря на то, что солнце уже поднималось, она не смогла рассмотреть в прорезях маски глаз Пожирателя. Никто не помог бы ей, она знала, потому что сейчас те, кто находился ближе всего, сражались с другими Пожирателями и вряд ли обращали внимание на то, что происходило с девушкой, но благодаря этому и другие Пожиратели не обращали на неё внимания, потому что с Гермионой было бы покончено гораздо быстрее. Парень в маске сжал её горло, поднимая над землёй так, чтобы их глаза встретились. Ядовито-зелёные, такие неестественные, что Гермионе захотелось получше всмотреться в них, чтобы найти ту грань, где заканчивалась иллюзия. И ей не хотелось уже сопротивляться, просто смотреть в зелёные глаза и слушать голос, который приказывал ей не двигаться, а просто дождаться своего часа. Что? Она задыхалась, но как только сумела отвести взгляд от глаз, которые перестали светиться той ядовитостью, что была в них секундой раньше, вынырнула на поверхность. Девушка с силой ударила ошарашенного Пожирателя в пах так, что он тут же завыл и отпустил её шею. Гермиона не стала терять времени, и, пока Пожиратель пытался прийти в себя, побежала в направлении леса, чтобы спрятаться там. Готовили ловушку для Пожирателей, а попала в неё она. Гермиона могла бы ответить на вопрос парня, который больше всего возмущался тому, что их заставляют бегать, почему так важно суметь убежать. Ветки деревьев били по глазам и лицу, она абсолютно интуитивно бежала вглубь леса, подпитываясь адреналином, что вырабатывался в её организме. Гермиона каждый раз цеплялась одеждой за ветки и спотыкалась о корни старых деревьев, но она не могла остановиться, потому что тяжёлые шаги, казалось, были совсем рядом, вот-вот, и схватят. Она надеялась на то, что Пожиратель не видел её из-за внезапно появившегося тумана. Внезапно шаги остановились — или это она остановилась? Гермиона не видела дальше собственного носа. Туман почему-то казался неестественным, таким, какой бывает в дешёвых магловских фильмах ужасов, но сейчас всё было по-настоящему, а на кону стояло что-то очень ценное. Холод расползался не только по коже, но проникал внутрь, и все внутренности вдруг замёрзли, покрываясь тонким слоем льда. Страх накрыл её, но не такой, каким он был, когда она бежала от Пожирателя, нет, этот страх жил в этом месте, каждый почувствовал бы его вместе с холодом; страх и холод были главными здесь. Туман казался живым существом; он говорил, нашёптывал слова на языке, который давно исчез из памяти людей и страниц древних книг, но остался здесь, где на нём говорили много веков назад. Девушка повернула обратно, к выходу из леса, который засасывал её в свои дебри; ей хотелось просто вернуться, даже если там продолжалась битва, она бы была не одна. Как только туман стал менее плотным, снова послышались чужие шаги, и, честно говоря, стало легче, потому что девушка была уверена, что место, куда она попала, осталось позади: холод исчез, но страх нет. Гермиона выбежала из леса стремительно, словно сама смерть гналась за ней, что, собственно, так и было, потому что Пожиратель в развевающейся мантии и капюшоне очень сильно походил на старуху с косой. Парню явно было тяжелее Гермионы; девушка не знала, куда он подевался, когда она попала в странный туман, но, возможно, он сбился с пути, потому что сейчас двигался гораздо медленнее, чем вначале... Большая фигура впереди показалась тем маяком, к которому плывут все корабли, и Гермиона тоже решила идти на его свет. Джон сражался с двумя Пожирателями одновременно: он выглядел уставшим, потным, но движения его были ловкими и умелыми, какими должны быть у настоящего воина. Гермиона, продолжая бежать, даже не дрогнула, когда один из противников инструктора тяжело упал на землю, казалось, земля застонала, когда ощутила этот вес на себе. — Грейнджер, пригнись! — мужчина заметил её после того, как одолел второго Пожирателя; за две недели Гермиона привыкла повиноваться приказам Джона, девушка мышкой нырнула вниз. — Авада Кедавра! Зелёная вспышка пролетела над головой девушки, как перед глазами пролетает жизнь за секунду до смерти; смерти, да, но только того, кто охотился за ней. Она бы закричала, если бы смогла, если бы только отдышалась, и лёгкие перестало жечь огнём. Закричала бы от облегчения, которое, казалось, больше никогда не настанет. «Если на кону стоит жизнь одного Пожирателя и тысячи жизней обычных людей или только одного человека, угадайте, что я выберу?» Джон был человеком дела, а не слова, хотя его он всегда держал. — Акцио, палочка!— поднимаясь, Гермиона старалась не смотреть на мёртвое тело Пожирателя, который устроил охоту за ней. Палочка прилетела с той стороны, где её уронила девушка. Она осмотрелась. Битва всё ещё продолжалась, но Пожиратели явно не были готовы к тому, что их обхитрят, поэтому с уверенностью можно было сказать, что силы были равны. — Молодец, девочка, — тяжело выдохнул Джон, поддерживая её за руку, пока она поднималась с земли. — За бег ставлю тебе «превосходно». — Как здесь обстановка? — Гермиона кивнула на остатки сражения, что велось на севере. — Не всё пошло по плану, они не очень-то горят желанием быть пойманными. Многие сбежали, но на западе продолжается активная битва, — глухо ответил Джон. — В наших рядах есть раненые, есть погибшие, но… — Погибшие? А где Марлин? — не дослушав до конца, она огляделась вокруг, но белокурой головы нигде не было. — Где она?! — паника подбиралась стремительно, и Гермиона знала, что в случае чего, она сойдёт с ума. — Марлин! — она кричала, пока мужчина в шоке уставился на неё; кроме него никто бы её всё равно не услышал. — Гермиона? Ты чего кричишь? Я здесь, с тобой, — Гермиона подскочила от неожиданности, когда блондинка подошла сзади вся в грязи и крови, в голубых глазах читалась усталость, но она была жива. Гермиона накинулась на неё, крепко обнимая за шею; почему-то ей с трудом верилось, что единственный близкий ей человек здесь был жив и здоров. — Ну, хватит! — Джон, который наблюдал за этим, нервно дёрнулся. — Мы нужны в западной части, за мной! На западе было больше Пожирателей, чем в северной части, где находились Гермиона, Марлин и Джон, туда Пожиратели вообще старались не соваться, как и на юг, где их могли просто сбросить со скал, здесь, следовательно, было больше мракоборцев, которые уже выдыхались после двухчасовой безжалостной схватки. — Где вы были? — как только они поравнялись с другими, на них накинулся Грюм. У него был порван костюм, а лицо было залито кровью, которая текла из открытых глубоких ран на щеках. — Там развернулась трогательная картина встречи, — хмыкнул Джон, Гермиона и Марлин переглянулись, — как здесь? — Рик погиб, ещё двое ранены, я отправил их в шатёр к целителям. Гермионе не нравился Рик, но ей было его жаль, потому что, несмотря на неприязнь, он был мракоборцем, в котором они нуждались, и он был человеком, который боролся против Тёмных сил. — У меня двое погибших, — осведомил мужчина. — Один из тех, кого привёл ты, тот, который всегда жаловался на то, что я заставлял их бегать. Марлин больно уцепилась за локоть Гермионы; девушка хорошо знала каждого, кто был в их группе, Гермиона же контактировала со всеми не так хорошо. — А что с ним… как он? — голос блондинки дрожал. — Не успел, — коротко ответил Джон. — Мы погорюем потом, — прервал их Грюм. — Давайте закончим эту битву. Они бросились в толпу, где мелькали вспышки красного и зелёного. Возможно, если какой-то магл заметил бы эти вспышки, то подумал бы, что это фейерверки, и плевать, что было утро, зато весело. Но весело не было, было страшно. Никто уже не собирался действовать согласно плану, потому что все хотели просто выжить. — Остолбеней! Остолбеней! — голос срывался, но она бы не прекратила стрелять красными лучами из своей палочки ни при каких обстоятельствах. Рядом с ней были мракоборцы, и они не считали, что можно отпускать Пожирателей живыми с поля боя, если уж те не хотят сдаваться. Сильные мужчины и женщины так хладнокровно использовали Непростительное, что Гермионе хотелось скрыться не только от врагов, но и тех, кто был с ней заодно. Возможно, следовало бы подумать над словами Джона лучше, потому что девушка не решилась на Убивающее заклинание, даже когда фигура в белой костяной маске на лице отбросила Томаса, парня, который так напоминал Гермионе Гарри, от себя на несколько метров огромным потоком магической энергии. Он с трудом поднялся, очки его перекосились, а палочка дрожала в руке, когда парень смотрел прямо в глаза того, кто и решил его судьбу. Палочка Пожирателя стала судьбоносным клинком для Томаса, когда чёрный луч со скоростью света метнулся к телу парня, проходя свозь него, а после… оно просто упало, разделённое надвое. Его разрезали так легко, словно кусок мягкого масла, ровно, работа была почти ювелирной. Крик ужаса застрял в горле Гермионы, она не смогла отвести взгляда от изуродованного тела Томаса, что лежало в огромной луже крови и грязи. От горячих внутренностей шёл пар, сердце до сих пор судорожно сжималось, словно думая, что этим ещё поможет своему хозяину продлить жизнь. Желудок больно скрутило и её вырвало, как только она упала на колени. Нет, ад и рядом не стоял с этим местом.

***

Пятеро погибших, семь тяжело раненых; остальные двадцать были более или менее в порядке, но сил не было ни у кого, ни у мракоборцев, ни у орденовцев, ни у двоих целителей, которые старались помочь всем. — Это ад, — плакала Марлин, сидя на кровати. — Я не могу, не могу. Только здесь они могли открыть свои настоящие эмоции и чувства, потому что, когда они только вернулись и им объявили, кто сегодня погиб, последовал приказ не рыдать и не усугублять ситуацию, а провести погибших в последний путь, как героев. У Гермионы не было слёз, у неё просто не было сил, чтобы плакать; вернулось чувство обречённости, потому что она снова видела то, что так упорно пыталась забыть, видела картины, что вот уж несколько месяцев появлялись только в кошмарах, но теперь всё снова стало явью. Она, наверное, была рождена для того, чтобы смотреть на страдания, а вместе с тем и самой страдать. Ей так хотелось убежать отсюда, туда, где её спрятали бы, где её никто не нашёл бы, в единственное место, которое казалось сейчас безопасным. Гермионе хотелось вернуться в дом Сириуса, её там ждали, и если бы она действительно сбежала, то ни Гарри, ни Рон, ни Сириус за это её не стали бы осуждать. Она не чувствовала себя целостной, когда находилась без друзей, а ещё её тянуло туда, где осталась крохотная часть души, которая потерялась, и ей нужно было помочь отыскать дорогу домой, чтобы не чувствовать больше этой неполноценности. Здесь каждый был одиноким, каким бы он не казался на первый взгляд, каждый скучал по дому и по родным, но никто не мог уйти, не мог себе позволить просто взять и бросить всё; они не решались сбегать не потому, что их могли наказать за это, а потому что они понимали, что кроме них никто больше не встанет против Тёмных сил, чтобы одолеть их. Возможно, всё было печально, но надежда — единственное, что не позволяло им опустить руки, единственное, но такое сильное, что держало на ногах всю магическую Британию.

***

15 декабря 1978 года. Она находилась на скалах больше месяца, но по ощущению — несколько лет. На смену осенней сырости пришли вечный туман и лёгкие заморозки, как всегда бывает на юго-востоке Англии, но это было лучше стены из дождя, во время которого их заставляли улучшать свою физическую форму. Они сражались часто, обычно через день, но иногда бывали перерывы в два или три дня, и тогда все могли отдохнуть от изматывающих битв; они, к слову, велись с переменным успехом, часто бойцы возвращались ранеными, но того, что происходило во время первой битвы, в которой участвовала Гермиона, больше не повторялось. Как сказал тогда Грюм, это было одно из самых тяжёлых и жестоких сражений за всю миссию, а возможно, за всю историю Первой Магической Войны. И правда, последующие битвы были наполнены кровью и потом, но были гораздо легче. Гермиона сидела на краю скал, о них внизу разбивались волны; после того, как волна разбивалась, она превращалась в спокойную гладь, и только белая шипящая пена напоминала о том, что мгновением ранее она была опасным оружием в руках стихии. Сегодня всё было тихо, относительно, правда. Гермиона сбежала из шатра, чтобы не слышать споров Сэма, Грюма и Джона — каждый из мужчин хотел отстоять свою точку зрения, касаемо любого вопроса, который стоял на повестке дня. Джон и Грюм демонстративно, не скрываясь, давали понять, что им претит мысль подчиняться Сэму, который был гораздо мягче их, но когда дело доходило до обсуждений битв, маршрутов или того, кто войдёт в группу, которая может отправиться на сражение, тут он включал всю свою твёрдость. Они больше не выходили на битвы все вместе, обычно Сэм собирал из десяти-двенадцати людей группу, которая должна быть готовой, в случае чего, к битве. Все не могли дождаться завтрашнего дня, потому что именно завтра должны были прибыть новые мракоборцы, и, по словам Грюма, их количество обнадёживало. — Ты что здесь делаешь? Джон двигался тихо, и Гермиону всегда удивляло, как мужчина такой комплекции, как у него, может так грациозно передвигаться. Они учились выходить с территории, где был спрятан их шатёр, осторожно, чтобы никто не заметил внезапного появления группы людей из ниоткуда. — Я бы оглохла от ваших криков, если бы осталась в шатре, — она поёжилась от ветра, который подул со стороны пролива, плотнее укутываясь в кожаную куртку, которая была пропитана ароматом табака, черники и терпкости. — Марлин ещё там? — Она и остановила наш спор, — хмыкнул Джон. — Сэми тут же начал пускать на неё слюни, но она молодец, хорошо держится и не подпускает его к себе. Гермиона фыркнула. Это кому ещё надо было держаться! Девушку забавлял факт, что многие мракоборцы готовы были небо преподнести блондинке, лишь бы она посмотрела в их сторону, теперь они уже не воротили нос, когда рядом с ними стоял член Ордена Феникса. Парни иногда толкались, чтобы постоять рядом с МакКиннон, а когда не удавалось, то устраивались ближе к Гермионе; светлый, нежный взгляд Марлин в такие моменты становился почти дьявольским, и все без каких-либо вопросов уходили от них подальше. Может быть, Гермиона не говорила этого, но она прекрасно понимала, почему блондинка так усердно пыталась её оградить от мужского внимания. Иногда она походила на заботливую матушку, что бережёт своё чадо до лучших времён. Хотелось бы, чтобы эти времена поскорее настали. Они не говорили о Сириусе, как и обещала Марлин, она даже не намекнула за всё время о том, что знает маленькую тайну гриффиндорки и Блэка, хотя её поступки ведь говорили за неё. Иногда Гермиона нуждалась в таких разговорах, чтобы отвлечься от разговоров о войне, пропавших без вести людей и убитых. Она была уверена, что начни она говорить о Сириусе, перед взором тут же появятся его серые, с врождённой в них лукавинкой, глаза. Но она не говорила. Несла эту тайну внутри себя, согреваясь её теплом в самые холодные дни. Гермиона считала, поделись она этим с Марлин, тепла стало бы меньше, и она бы замёрзла. Гриффиндорка старалась давать ей дружбу, поддержку, свои советы, но только не это; глубоко внутри она знала, что это было бы нечестно — Марлин уже обладала подобным, и Гермионе не хотелось делиться. Сириус снился ей, вытесняя собой кошмары; обычно он ничего не говорил, возможно, ему было просто лень, может, он не хотел тратить драгоценное время на разговоры. Парень бы сказал, что они ещё наговорятся, когда она вернётся, а сейчас он просто хочет посмотреть. Гермиона тоже смотрела, пыталась раствориться в нём, как волны растворялись в огромном море, не оставляя после себя и следа. В самое неподходящее время, когда она решалась сделать то, что в настоящем она считала помешательством — прикоснуться к его высоким скулам, провести пальцами вдоль чёткой линии челюсти, возможно, коснуться шелковистых чёрных волос, сон обрывался, и девушка возвращалась в мрачное настоящее, где серым было только её покрывало. — Она ведь была со старшим Блэком, да? — словно прочитав мысли Гермионы, спросил Джон. Гермиона пожала плечами, не зная, имеет ли право отвечать на этот вопрос. — Я знаком с её отцом, он как-то обмолвился об этом… — Ну, раз он обмолвился, то, наверное, была, — выдохнула Гермиона. — Ты ведь знаешь Блэка? Лучше, чем кто-либо мог представить. — Да. — Хороший парень. Мы виделись с ним однажды, тогда он заявил, что планирует стать мракоборцем. — Сириус хотел стать мракоборцем? — это ведь было так ожидаемо, чему она удивлялась? — Ну, да. Понятия не имею, почему он не решился после Хогвартса начать проходить курсы, мне казалось, он отлично бы справился с программой подготовки. Министерство нуждается в хороших мракоборцах, сейчас их не хватает, многие не годятся для того, чтобы воевать. Но, к сожалению, сейчас не все решаются посвятить борьбе против Тёмных сил свою жизнь; кто же захочет быть чумным доктором во время бубонной чумы?.. — Конечно, — задумчиво произнесла Гермиона. — Но Сириус вступил в Орден… — Орден — это хорошо, — Джон был одним из немногих, кто с самого начала не проявлял сильной неприязни к фениксовцам, разве что подкалывал их, говоря, что они метки только в бросании мудрых дамблдоровских фразочек. — Но мне кажется, он и Поттер были бы лучшими среди лучших, — мужчина подмигнул ей. — Поттер ведь бросил вызов Тому-Кого-Нельзя-Называть на собственной свадьбе, знаешь? — Знаю, — она лично видела этот момент. — А Сириус пошёл против семьи, и… Джон рассказывал историю, которую Гермиона слышала много раз, вот только она знала её лучше кого-либо, знала даже лучше самого Сириуса. Он бы надел свою недоверчивую ухмылку, если бы она сообщила ему, что знает о его семье такие тайны, о которых он даже не подозревает. Девушка понятия не имела, почему вдруг инструктор решил с ней поговорить, ведь он едва обмолвился с ней парой слов после той битвы. Возможно, он только казался таким стойким и непоколебимым, а на самом деле тоже нуждался в друге в месте, где его воспринимали как грозного тирана, который заставляет молодых «утят», как он их называл, бегать под дождём, изматывая их до потери пульса. И, возможно, ему просто, как и всем, хотелось на миг забыть о тех ужасах, которые происходили на его глазах; когда погибали те, кто был гораздо моложе него, а он ничего не мог с этим поделать, разве что использовать Аваду против Пожирателя, которая уже не помогла бы ни мужчине, ни его подопечному. — Ты спас меня, — внезапно выпалила девушка. — Спасибо. Показалось, мужчина был ошарашен благодарностью Гермионы; он в удивлении поднял брови, наверное, он не особо придавал значение тому, что убил очередного Пожирателя, тем самым спасая девушку. Если для него убийство, даже врага, было чем-то нормальным и обычным, то гриффиндорка после этого не могла спокойно спать. — Я уже говорил, как отношусь к этому заклятию, если есть острая нужда в нём. — Я бы не смогла, — тихо ответила она, пряча глаза. — На моих глазах был зверски убит Томас, а я не смогла остановить того Пожирателя. — С ним разобрался кто-то другой. — Но поздно. — Грейнджер, — голос его был таким, каким был всегда, когда он учил их жизни. — Я всё ломаю голову, почему ты здесь, но ответа никак не нахожу, — Гермиона забегала глазами по лицу Джона, не останавливаясь на белом глазу и багровом рубце, который так и притягивал к себе внимание. — Да, ты хорошо справляешься, подчиняешься приказам, проявляешь себя, как отличный воин, к тебе прислушиваются даже наши командиры, но… Мне кажется, ты не должна быть здесь. Знал бы он, насколько был прав. Как бы отреагировал инструктор, если бы узнал, что то, что девушка находится здесь, в этом времени, является противоестественным, ненормальным, тем, что до сих пор вводит её в ступор, когда она серьёзно задумывается над тем, что произошло? Пока она правда была чужой, но хотелось верить, что всё изменится, когда на свет появится ребёнок, рождение которого расставит всё по своим местам. Было интересно, чувствуют ли посторонние люди рядом с ней что-то необычное, что-то, что должно бы их напрячь и насторожить? Возможно, они действительно что-то ощущали, но не понимали, что происходит, как, например, многие говорят о потустороннем присутствии духов умерших, не в состоянии увидеть их; Гермиона ведь тоже была по ту сторону, но только временной Завесы. — Ты не способна убить, — продолжал мужчина. — А без этого навыка на войне не выжить. — Выжить, — уверенно ответила девушка; она прекрасно знала, о чём говорила. — Может быть. Но точно не тогда, когда вокруг тебя царит смерть, а ты выбираешь жизнь, даже для врагов. Я уверен, тебя бы убили тогда, если бы я не успел. — Так нужно было позволить мне погибнуть! — кровь закипала, злость набирала обороты, она прекрасно понимала, на что намекал инструктор. Девушка не привыкла, чтобы её способности так обесценивали. — Я не стану убийцей. — Ты будешь так говорить до тех пор, пока угроза быть убитым не нависнет над кем-то из родных тебе людей. По молодости я тоже думал в точности, как ты, но вскоре понял, что если я хочу, чтобы моя семья: моя жена и дочь жили в безопасном мире, нужно делать всё для этого возможное. Убивать тоже. — У тебя есть дочь? — Джон кивнул. — Она, кстати, чем-то похожа на тебя, такая же упрямая и непослушная, а ещё капризная, а ей ведь всего восемь. — Я не капризная, — Гермиона попыталась ответить серьёзно, но внезапно появившаяся улыбка не позволила этого сделать; она считала ужасно милым то, с какой теплотой мужчина рассказывал о своей дочери. — Все вы, дети, капризные. — Мне девятнадцать, — Джон фыркнул, закатывая один глаз. — А мне сорок три, для меня ты ребёнок. — И как её зовут, твою дочь? Она будет учиться в Хогвартсе? — Я не рассказываю о своей семье, — покачал головой мужчина. — Сам не знаю, почему проболтался тебе. Гермиона не стала спорить. Она помнила, что жена Джона была маглорождённой, возможно, таким образом он хотел уберечь её, не говоря о ней даже с соратниками. Девушка не могла его осуждать за это, каждый хотел уберечь свою семью любыми способами. — Знаешь, — она решила отвлечься от расспросов о семье Джона, вспоминая то, что так интересовало её после той битвы. — Когда я была в лесу тогда, я попала в какое-то место, где вокруг не было ничего, один туман. Было холодно и страшно, но мне спустя столько времени кажется, что этот туман будто спрятал меня от Пожирателя, который гнался за мной. Он был прямо позади меня, а когда я оказалась в том месте, его шаги исчезли, кажется, он сам потерялся, но как только я вышла из тумана, он снова оказался рядом. Инструктор задумчиво почесал квадратный подбородок, который был покрыт щетиной с проседью. — Так тебе повезло, — загадочно улыбнулся он. — С чем это? — Мне казалось это всё бредом, но сейчас… Местные маглы верят в то, что в Средневековье их город кишел ведьмами, знаешь, теми, которых сжигали на кострах, — Гермиона поёжилась, она ненавидела изучать Инквизицию ни в истории маглов, ни в истории Магии. — Они уверены, что в этом лесу в то время проводились обряды, творилось страшное колдовство. Волшебники, которые живут в этом городе, тоже так считают, они предполагают, что место, где творилась подобная магия до сих пор под защитой сожжённых на костре ведьм, то есть, что их духи оберегают его. А ещё, говорят, если какой-нибудь волшебник или волшебница остро нуждается в защите, находясь в этом лесу, то они помогут ему, даже несмотря на то, что никто не помог им самим много веков назад. Ты не слышала об этом? Гермиона отрицательно покачала головой, это были байки, а не подтверждённые факты, на которые она привыкла полагаться. По коже всё равно пробежали мурашки, а ещё вернулся тот же мимолётный страх, который настиг её посреди леса в густом тумане, и она ведь действительно слышала чьи-то голоса, но языка так и не сумела понять. Возможно ли то, что её действительно спрятали духи, когда она так нуждалась в укрытии? Но ведь Пожиратели тоже волшебники, почему тогда её не нашли? Это была ещё одна тема, над которой ей следовало хорошенько подумать, даже если всё это казалось нереальным. — Джон, — они повернулись на голос девушки, которая несла в руках пергамент, перо и чернила, на плече у неё сидела почтовая серая сова, недовольно ухая. — Сегодня твоя очередь писать письмо. — Тебя никто не видел? — мужчину больше беспокоила безопасность, чем возможность написать семье. — Я аккуратно, меня не заметили, — раздражённо ответила Сьюзи, девушка, которая негативно относилась к другим орденовцам, но вот Гермиону ненавидела особой ненавистью, и гриффиндорка понятия не имела почему. Хотя разве людям нужны причины для ненависти? — Холод-то какой, чего им не сидится дома, в тепле? — она кивнула на семью маглов, что спускались к пляжу, на котором рано утром Гермиона искала обещанные ракушки для Рона, складывая их в карманы куртки. — Люди идут за эмоциями, разве не так? — Глупость какая, — буркнула девушка. — Ну, ты пишешь или нет? — Нет. — Нет? — Гермиона была в шоке от того, что Джон с такой лёгкостью отвергает предложение связаться с семьёй. — Ты никогда не пишешь, — фыркнула девушка. — Я вернулся сюда два месяца назад, откуда ты знаешь, что я не писал писем там, где был до этого? — Мне плевать, если честно. — Раз плевать, так иди отсюда. Может кто-то другой захочет послать весточку родным больше меня. Гермиона застыла. Она так ждала своей очереди, чтобы снова написать друзьям. В этом письме она хотела рассказать всю правду, всё то, что происходило на самом деле. В первом своём письме она упустила столько всего, столько раз наврала о том, что всё было в порядке, в то время как ничего не было в порядке. Гриффиндорка умолчала тогда о битве, о потерях и всей боли, которая жила тогда в ней, до сих пор не испаряясь. — Джон, — она замялась. — Я могу?.. — Ты хочешь написать письмо? — мужчина, казалось, был абсолютно не удивлён. — Если можно. — Это нечестно, — возмутилась девушка, сова ухнула, будто соглашаясь с ней. — Твоя очередь ещё нескоро, так что подождёшь, — ядовито бросила Сьюзи. Глаза у неё были чёрные, злые. — Заткнись, пока я не загнал тебя в пролив, чтобы ты немного остудилась! Дай ей пергамент, — внушительность мужчины, когда он того хотел, всегда безотказно действовала на других. Гермионе в лицо бросили чернила, но она успела среагировать и перехватить их. — Лояльность к Ордену может настроить против тебя других мракоборцев, — пренебрежительности в голосе молодой девушки хватило бы на сотню людей. — Мне не двадцать лет, чтобы я переживал ещё и по этому поводу. Уйди с глаз моих! Девушка ушла, сбросив с плеча сову, которая тут же переместилась на руки инструктора. — Идиотка. Протеже тупоголового Рика, — Джон не старался вежливо отзываться даже о тех, кто погиб, если они ему не нравились при жизни. Гермиона почти не слушала его, она смотрела на чистый лист пергамента, пытаясь собрать свои абсолютно разные мысли в одну — внятную, но ничего не получалось. Её отвлекал шум волн, уханье совы, маглы, которые веселились внизу, бегая, не замечая, что на вершине скалы сидят два человека. Странно было осознавать, что есть люди, которые даже не догадываются о существовании магии, которые не знают, что всего в нескольких метрах от них находится огромный шатёр, защищённый заклинаниями так, что его не увидишь, даже если очень захочешь, с волшебниками, которые сражаются почти ежедневно, чтобы жизнь всех людей была в безопасности. Маглы не знали об этой войне, не знали потерь, и Гермионе всего на миг захотелось стать просто человеком, который живёт обычной магловской жизнью; может быть, она была бы хорошим дантистом. "Дорогой Сириус, Я понятия не имею, почему пишу именно тебе, но, реши я написать хоть строчку Гарри и Рону, лист так и остался бы чистым. Почему-то мне захотелось написать тебе сейчас, тем более, ты же просил об этом. Не всё хорошо, всё просто отвратительно, если честно. Люди умирают и убивают — замкнутый круг, без которого не обходится ни одна война. Я видела здесь и то, и то, наверное, эти картины до конца жизни будут преследовать меня, даже если у меня будет сотни тысяч этих жизней. Знаешь, тут не любят Орден; не все, но многие относятся к нам, как к элитной ручной армии Дамблдора, которая считает себя лучше всех, они думают, мы пляшем под его дудку. Так ведь и есть, правда? Хотя бы в этом они не ошиблись. Больше всего на свете мне хочется вернуться к вам. Я очень надеюсь, что с вами всё хорошо, на мои вопросы никто не отвечает, поэтому я просто подпитываюсь надеждами. Скоро Рождество, пожалуйста, отпразднуйте его с ребятами, если получится. Это особый праздник, семейный, в рождественскую ночь следует думать о родных, близких, о тех, кто не может быть рядом: я буду думать о вас, а вы, пожалуйста, думайте обо мне. Я вряд ли смогу быть с вами, потому что тем, кто возвращается домой, сообщают об этом за две недели, мне, как ты догадался, ничего не говорили. Понятия не имею, почему я пишу это, но мне правда хочется. Возможно, уже сегодня я буду жалеть об этом, но не сейчас. Кстати, я узнала, что ты собирался стать мракоборцем! Джон Миллер мне сказал, мракоборец, полукровка, наверное, ты его помнишь — на самом деле, его трудно забыть. Мне стоит поблагодарить его, это он позволил мне написать это письмо, сегодня его очередь, но он не пишет своей семье. Может быть, ты ещё смог бы поступить и прошёл бы курсы; Джон сказал, ты был бы лучшим из лучших. Наверное, это действительно так. Ты не думай, что я унываю и не хочу продолжать бороться, просто я скучаю по всем вам, по твоему дому, и мне больше всего на свете хотелось бы вернуться. Я вернусь, конечно, вернусь, так что подумай над желанием получше, потому что моя палочка может с лёгкостью оказаться там же, где она была в прошлый раз. Не думай, Блэк, что ты хитрее меня. До скорой встречи, Гермиона Грейнджер. P.S. Я понятия не имею, где твоя куртка, научись следить за своими вещами самостоятельно." Сова довольно встряхнула серыми гладкими перьями, когда в клюве оказался конверт. Она не рассказала ничего такого, что могло бы подставить под угрозу их миссию, но вместе с улетающей птицей, Гермиона чувствовала, что улетает глыба, которой она была придавлена всё время. Взрыв, от которого скалы задрожали, вывел девушку из мыслей. Она судорожно стала оглядываться по сторонам, но с места, где они сидели с Джоном, была плохая видимость, несмотря на это, гриффиндорка знала точно, происходило что-то нехорошее. Опять. Крики. Женские, мужские, плач детей. Снова взрыв. Это явно была магия: она вибрировала, жужжала, кожа чесалась от её концентрации в воздухе, а ещё она была липкой, как смола, от которой невозможно было отмыться, и от которой обязательно должны были остаться пятна. — Пожиратели! — крикнул Джон, Гермиона ни разу не видела инструктора таким ошарашенным. Внизу, повернув голову вправо, там, где начинался пляж, можно было увидеть, кроме упавших на мокрый песок, стройные фигуры, что были облачены в чёрные мантии, и лица их были спрятаны под белоснежными масками, которые скрывали чёрные прогнившие души. Прямо за спинами Гермионы и Джона появились мракоборцы, которые выбежали из шатра, уже не беспокоясь о безопасности, о том, что их могут раскрыть. — Нет, назад, назад! — Джон отрывисто бросал слова, будто они могли ещё чем-то помочь. Поздно. Если бы магл увидел, что из ниоткуда появилась толпа людей со странными палочками наготове, взъерошенные, с горящими глазами, он бы решил, что они либо сумасшедшие, либо… либо сумасшедшие, но только не сам волшебник, тем более Пожиратель, который внезапно оказался на той же скале, где сидели Гермиона и Джон, и видел, где скрывались остальные мракоборцы. Был ли смысл и дальше скрываться? — Грейнджер, приготовься, — мужчина схватил её за руку, и Гермиона ощутила знакомый рывок, что переворачивал все внутренности, но он продлился всего одно мгновение, и они оказались на пляже, ботинками застревая в мягком песке, лицом к лицу столкнувшись с теми, кто пытал группу маглов на берегу Ла-Манша. Пять фигур повернулись в их сторону; животный страх парализовал тело девушки, когда она увидела, как на скале, где секундой ранее она находилась, оказалось несколько десятков Пожирателей, которые беспощадно нападали на мракоборцев, что уже не были в тени своего укрытия. Шатёр теперь не был под защитой заклинаний, так что враги без труда могли уничтожить его. Они и занимались этим, бросая взрывающиеся заклинания по тому месту, где они скрывались. — Ну же, не спи! — Джон, что вступил в схватку с тремя Пожирателями, пытался привести шокированную Гермиону в чувство. — Остолбеней! Остолбеней! Вердимилиус! — два Пожирателя с лёгкостью блокировали заклинания Гермионы, но она готова была продолжать безуспешные попытки, потому что так у них не было возможности продолжать пытать маглов, которые сейчас в шоковом состоянии наблюдали за тем, что развернулось на их глазах. — Эверте Статум! — пока Пожиратели были сконцентрированы только на Гермионе и Джоне, они не заметили появление блондинки, которая заклинанием отбросила одного так, что он перевернулся в воздухе и плашмя упал на мокрый холодный песок. — Марлин! Где, где все? Протего! — девушка едва могла дышать. — Нас нашли, Гермиона! — Марлин кричала так громко, что, казалось, голос её вот-вот сорвётся. — Уничтожили шатёр, и они точно знали, куда идти! Маглы — всего лишь уловка, чтобы выманить нас. Остолбеней! Рядом с теми Пожирателями, с которыми они боролись, появились ещё несколько, но мракоборцев тоже стало больше. Несмотря на то, что их было уже не трое, Гермиона видела, что силы не равны: Пожирателей было гораздо больше, и если они дрались ради жизни, то Пожиратели — ради смерти. Но никто не собирался сдаваться, никто из них не умел этого делать, и даже если все погибнут, никто не сбежит. Они могли трансгрессировать, но кем бы они тогда были в первую очередь для себя? Гермиона знала — она не сбежит, девушка не привыкла поворачиваться к опасности спиной, всегда она встречала её, смотря в глубокие глаза, которые стали уже родными, потому что она сопровождала её постоянно, начиная с того самого вечера, когда она, ещё маленькая девочка, застряла в туалете с огромным троллем. Она увидела, как кто-то оттащил маглов на более или менее безопасное расстояние, и тут же принял Убивающее заклинание, что попало в спину; бездыханное тело упало перед людьми, которые кричали громче, чем тогда, когда их мучили. Надо было им помочь, в конце концов, это их они защищали, и было глупо бросать людей, которые, наверное, страшнее картины в своей жизни не видели. Гермиона бежала так быстро, как могла себе позволить; ноги застревали в песке, и каждый раз она думала, что упадёт и больше не сможет подняться, но она бежала к четырём маглам, которые стали её ориентиром. — Сейчас, сейчас… — судорожно повторяла она, голос прерывался хрипом, наверное, он тоже напугал людей. — Протего! — прозрачный щит закрыл её и семью от летящего в них заклинания, гул, который разнёсся от него, поселился в голове, посылая сотни маленьких мурашек по всему телу. — Дайте мне свои руки! — никто не отреагировал, со страхом наблюдая за девушкой. — Ну же! Она плюнула на приличия и схватила мужчину и женщину, которые вцепились в своих детей, закрывая их собой, за руки. Она знала, что делает в эту секунду, возможно, впервые за долгое время её разум был настолько ясным, потому что гриффиндорка знала одно — нужно их спрятать. Единственным место, куда Пожиратели не могли попасть, ровно, как и остальные, кроме самой Гермионы, был Хогвартс — место, которое удивительным образом было открыто только для неё с ребятами. Они могли туда переместиться, если бы пожелали, к удивлению Дамблдора и их самих, ведь все знали, что трансгрессировать на территории школы невозможно. Девушка попыталась на секунду перекрыть поток звуков, которые доносились со всех сторон, представив Хогвартс. Вот, почти! Она готова была поклясться, что воочию видела знакомые башни старого замка, ощутила прикосновение холодного ветра, что дул со стороны Чёрного озера, она даже видела студентов, отдыхающих между уроками. Оставалась одна секунда, чтобы она окунулась вслед за маглами в реальность. Одна. Чёртова. Секунда. И её не хватило. Сильная рука схватила её за горло, сжимая до потери пульса, и рванула назад. Гермиона отпустила руки мужчины и женщины, чтобы не утащить за собой, хотя бы они были в безопасности. Ведь были, Гермиона же смогла? У неё не было времени думать над этим, потому что в следующую секунду она ощутила рывок, а следом режущую боль в боку, Гермиона чувствовала, как горячая липкая кровь хлынула из раны — её расщепило. Её мозг оставался в Хогвартсе, но тело уносило подальше, она возвращалась не на скалы; девушка чувствовала, в месте, куда трансгрессировала вместе с тем, кто крепко держал её за шею, не позволяя пошевелиться, она не была ни разу.