Маховик: Во Власти Времени

Гермиона проснулась от вспышки молнии, что разбила чёрное небо, которое погружало во мрак всю Землю, и грома, от которого дрожали даже стены огромного старинного дома, грозясь не выстоять под гнётом разъярённой погоды. Как девушка смогла уснуть под звуки грозы, оставалось загадкой. Возможно, она просто слишком устала, потому что, будь иначе, сон бы не накрыл её из-за переполняющих чувств и эмоций. В комнате было темно: в детстве девушка боялась темноты, но сейчас она бы добровольно осталась в ней, лишь бы не выходить на свет — он казался гораздо опаснее. — Люмос, — свет от палочки, которая всегда была спрятана под подушкой, осветил спальню. Наверное, стоило бы запомнить этот дом таким, каким она его оставляет: уютным, безопасным, местом, где можно спрятаться. Девушка не придавала значения тому, что они с ребятами живут в доме, который стал им уже родным; и, честно говоря, она была благодарна Дамблдору за то, что тот поселил их именно у Сириуса. Благодаря этому, девушка смогла разглядеть в высокомерном холодном эгоисте чувственного, нежного человека, который раскрылся ей только благодаря тому, что она наблюдала за ним. Она всегда знала, что наблюдать — хорошая привычка. К чему бы пришла девушка, если бы не заметила, каким Сириус был глубоким, со своими демонами, которых он старался подавлять, но в то же время подкармливал, не позволяя, чтобы они умерли голодной смертью? Стрелки часов на прикроватной тумбочке показывали, что сейчас было четыре утра, и Гермиона скривилась; она проснулась раньше будильника, могла бы позволить себе ещё уснуть на полчаса, но организм давал ясно понять, что эта затея провалится. Девушка ещё с вечера решила, как она будет действовать: нужно было через каминную сеть попасть в Дырявый котёл, затем на площадь, где её встретит Грюм. Внутренности связало крепким узлом, когда она поняла — сегодня, уже сегодня, через пару часов она уйдёт на миссию без ребят, где её ждёт война, с её правилами. Гермиона поднялась с кровати, не дождавшись будильника. Казалось, погода не собиралась меняться ещё долго, и девушка застонала от мысли, что придётся всё время мокнуть под дождём и находиться среди гроз: вся страна словно плакала над тем, что происходило на её магической стороне. В ванной, когда вода окончательно смыла остатки сна, Гермиону накрыло чувство, какое посещало её в день, когда она впервые села на Хогвартс-экспресс; что-то, что покрыто тайной, ожидало девушку и сейчас. Только тогда маленькая девочка была в предвкушении чего-то прекрасного, волшебного, а сейчас — реального, страшного. Мурашки покрыли тело, когда руки коснулись её рёбер, которые отчётливо чувствовались под пальцами, и она вспомнила, вспомнила, как Сириус касался её, когда целовал… Она резко открыла глаза, затаив дыхание, пока струя воды, не прекращая, омывала её тело. События вчерашнего вечера, словно снежная лавина, накрыли её с головой. Матерь Божья… что произошло? От воспоминаний стало вдруг плохо и хорошо одновременно. Она позволила Сириусу Блэку, который должен стать крёстным Гарри, поцеловать её? Нет. Нет. Гермиона сама поцеловала его. Вот и всё. Девушка была уверена, не будь она сейчас красная от пара, покраснела бы со стыда. Со стыда, да. Но ещё от облегчения, которое она испытала, когда губы парня накрыли её, когда она первая коснулась их. Мир сходил с ума и девушка вместе с ним за компанию. Она бы выела себе мозг за то, что позволила сделать это, если бы хоть одна настоящая её часть сказала, что девушка поступила неправильно; Гермиона не чувствовала себя плохо, ей было стыдно и непривычно, да, но каждая клеточка тела, каждый нейрон мозга говорили — то, что произошло вчера, самое замечательное, что могло произойти, просто потому, что Гермиона получила то, в чём нуждалась. Она так часто угождала другим, плюя на свои желания, что сейчас всё естество кричало о том, что девушка должна быть счастлива. А вот себя Гермиона, оказывается, не знала до этого и могла бы впервые поблагодарить судьбу за то, что та дала возможность понять девушке, какой она была на самом деле. Она бы никогда не поверила, что сможет первая поцеловать такого парня, как… Сириус Блэк, более того, она бы не поверила, что её может привлечь такой парень, как Сириус, хотя бы потому, что она знала его взрослым мужчиной, а не молодым парнем. Но сейчас он не был таким, каким был там, за Завесой: сложная судьба, родители, брат — это всё ещё было частью Блэка, но в будущем он мог стать мужчиной, который не находил себе места в жизни, мир отвернулся от него, когда мужчина нуждался в нём больше всего. В молодом Сириусе горела жизнь, да что там, он сам был жизнью! И в этом заключалась основная разница между молодым здоровым парнем, в котором находилось огромное количество силы для борьбы, и мужчиной, который был ложно обвинён в страшном преступлении, что сломало ему всю дальнейшую жизнь. В сердце словно, прокручивая, вонзали стальной кинжал, когда в голове восставали картины из будущего. И если раньше ей печальным казалось прошлое, то сейчас именно будущее было главным страхом, от которого невозможно было избавиться, как она избавилась от страха темноты. Темноту она переросла, а будущее предстояло пережить. Было ощущение, что ванная комната наполнилась ароматом, который въелся в её плоть, не желая покидать девушку, и язык снова защипало, как прошлым вечером, когда она уснула со вкусом Сириуса на горящих губах. Идиотка, она что, в самом деле позволяла этому происходить? Гермиона вышла из душа, заклинанием высушивая волосы и собирая их в высокий хвост. Не было смысла наряжаться или украшать себя, но ей хотелось выглядеть достойно, когда она встретится с несколькими членами Ордена и мракоборцами. Она раздражённо закатила глаза и отвела взгляд от девушки с тёмными кругами под глазами в отражении зеркала, когда в комнате истошно начал орать будильник, который только в эту минуту должен был разбудить её. Четыре часа утра, а мир был настолько тёмным, что казалось, солнце уже не сможет выбраться из заточения туч, в котором оно находилось. Как долго девушка не видела солнечного света? А сколько ещё она не увидит его? От мыслей кружилась голова, от напряжения она вот-вот готова была взорваться к чертям; давили даже стены комнаты, которая стала неотъемлемой частью новой жизни Гермионы. Она впервые имела в своём расположении настолько роскошную спальню: в Хогвартсе она жила в общежитии для девочек, дома была маленькая, но, безусловно, уютная комната, которая всегда напоминала девушке о детстве, которое покинуло её так рано. Было несколько вариантов того, где она будет спать во время миссии, и ни один вариант не мог сравниться с комнатой в доме Сириуса. — Ладно, — выдохнула гриффиндорка так, будто у неё ещё был выбор, соглашаться на миссию или нет. Не хотелось сидеть среди стен и нервно отсчитывать минуты до того, как придётся уходить. Ко всему прочему, она боялась, что Гарри или Рон решат попрощаться ещё раз. Или Сириус. Она со всеми вчера попрощалась: с каждым по-своему. Снаружи послышался очередной раскат грома, от которого окна опасно задрожали, переливаясь протяжным звоном. Гермиона надела мантию поверх нескольких тёплых свитеров — на улице явно было холодно — и накинула капюшон, скрывая лицо. Возможно, сейчас это было необязательным, но она направлялась в Дырявый котёл, где собирались абсолютно разные экземпляры, и девушке требовалось укрытие от любопытных глаз, пока она будет ждать в пабе Марлин, с которой они должны были прибыть на указанную Грюмом площадь вместе. В доме было тихо, отчего Гермиона решила, что все крепко спали. Вот и хорошо, так ей не нужно будет ни с кем говорить и что-либо обсуждать: они всё обсудили задолго до этого. Девушка знала ещё давно, что они не смогут просто прохлаждаться у Сириуса, иногда участвуя в боях, которые заканчивались довольно быстро. Дамблдор решил, что раз ребята вернулись в прошлое, из которого нет выхода, то они должны делать всё возможное для того, чтобы их перемещение принесло как можно больше пользы для Ордена и всего магического мира. Гермиона всегда знала, что бездействие гораздо хуже любого действия, и если она может чем-то помочь, то она сделает это; или хотя бы попытается. Девушка ещё раз проверила все вещи, надеясь, что она ничего не забыла; палочка покоилась в её руке, что была спрятана в кармане мантии и судорожно сжимала тёплое древко, в котором жила огромная сила. Забросив сумку на плечо, Гермиона ещё раз осмотрела комнату, не замечая своей грустной улыбки. А ведь она только привыкла к новой обстановке, и только вчера стены этой комнаты видели то, что никому не было позволено видеть. Стало интересно, какой выглядела та картина со стороны; Гермиона казалась напуганной или радостной; и какой она вообще была в бездонных серых глазах Сириуса? Гермиона тихонько фыркнула: можно было дать себе обещание, что она обязательно об этом узнает, когда вернётся. В коридоре было темно, но она не решалась воспользоваться палочкой, чтобы осветить себе дорогу: портреты сразу же начали бы возмущаться, разбудив своим нытьём ребят. Ступая по мягкому ковру, которым был устелен пол, слушая звук сердца, что находилось сейчас в самой глотке, не позволяя сглатывать почему-то горькую слюну, Гермионе казалось, что за ней наблюдают сотни тысяч заинтересованных глаз, будто она просто сумасшедший канатоходец, которому грозила опасность сорваться вниз, и никакая страховка не спасла бы его. Гермиона остановилась на верхней ступеньке лестницы, когда в полутьме, возле камина, благодаря которому она собиралась оказаться в пабе, сидели три фигуры, повернувшись к ней спиной. Одна фигура постукивала пальцами по подлокотнику, вторая сидела, раскинувшись в кресле и громко зевая, а третья курила. — Вы что здесь делаете? — прошептала девушка, но этого не требовалось, потому что единственные, кого она могла разбудить в этом доме, сейчас сидели и, судя по всему, дожидались её. — Ну… мы… — Гермиона заметила, что Рон сел ровно и повернулся к ней лицом, как только услышал её голос. — У нас бессонница, — вмешался Гарри, так же поворачиваясь к подруге. — У всех троих? — наигранно удивлённым тоном спросила девушка, спускаясь и сбрасывая капюшон дорожной мантии с головы, чтобы лучше видеть каждого. — Был слишком насыщенный день, — был слышен проблеск улыбки в голосе Блэка. — И вечер тоже. Мы не смогли уснуть, — Гермиона была уверена, что парень улыбался; сам он не поворачивался к ней лицом, но сейчас это было только к лучшему, потому что девушка не знала, как смотреть ему в глаза. Она почувствовала, как краска поднималась по шее к щекам, когда она услышала слова, что ничего не значили для ребят, но Гермиона понимала тайный смысл. И за это Сириуса хотелось ударить. — Говори за себя, — фыркнул Рон, подавляя зевок. — Ладно… — Гермиона решила сделать вид, будто поверила в байку о бессонной ночи. — И что вы теперь хотите делать? Гарри поднялся с места, приглушённый свет играл с тенями на его встревоженном лице, и казалось, что в стёклах его очков горит яркий огонь. А, может, это были глаза, а не очки? — Ты не подумай, мы не собираемся тебя останавливать, так что можешь поменять эту свою позу, — Гермиона даже не заметила, как уперла руки в бока, уже готовясь отстаивать свое право быть причастной к миссии. — Мы не против твоего задания… — И ты тоже говори за себя, — Рон в этот раз не смог сдержать широкий зевок, от которого Гермионе захотелось и самой зевнуть. — Мы просто хотим тебя проводить, ни больше, ни меньше, — повышая голос на полтона, как это всегда делал друг, когда его начинали раздражать окружающие, выпалил он на одном выдохе. — Проводить? — Да. — И куда вы меня собираетесь проводить? — всё это казалось несмешной шуткой. Часы отмерили четыре пятнадцать, это всё ещё было рано для того, чтобы появляться в Дырявом котле, но сейчас девушке больше всего хотелось оказаться там, чтобы не видеть встревоженных Гарри и Рона, а ещё чёрный затылок, к которому постоянно возвращался взгляд Гермионы. Ударить хотелось и себя тоже. — Мы не собираемся, а проводим тебя, — нажал Гарри. — К Грюму, чтобы быть уверенными, что с тобой всё хорошо. — Я не маленькая девочка, за которой нужно присматривать! — вспыхнула девушка. Прекрасно, злость могла скрыть дрожь в голосе, когда она смотрела на Сириуса. Ненадолго, потому что в следующую секунду парень повернулся к ней. Было сложно рассмотреть его лицо в тени гостиной, и Гермиона надеялась, что он так же не сможет увидеть робость на её лице. — И мы это знаем, — уверенно начал Блэк. — Но мы ведь гриффиндорцы, а дети отважного Годрика никогда не бросают друг друга, ни при каких обстоятельствах, будь то горе, будь то радость — мы всегда рядом. — Очень красноречиво, — съязвила девушка, мельком оглядывая Сириуса, в надежде, что тот не заметил. — Спасибо, — довольно протянул парень. Если можно было судить по решительным лицам парней, по вдохновляющей речи Сириуса и упрямству Гарри, то Гермионе ничего не оставалось, кроме того, чтобы согласиться. Конечно, сегодня будет гораздо тяжелее прощаться, но рядом с ребятами девушка не будет чувствовать себя такой одинокой. — Ладно. Тогда нам пора, — она даже не скрывала неодобрения в своём голосе. — Не рано ещё? — Гарри посмотрел на часы, а после на Гермиону. — Я хочу подождать там Марлин, — пожала плечами гриффиндорка и прошла мимо Гарри к камину. Дыхание перехватило, когда она прошла возле кресла, на котором, закинув ноги на кофейный столик, развалился Сириус. Он ничего не говорил, ничего не делал, но Гермиона чувствовала, что он наблюдал за ней, потому что между лопаток кожа начала гореть так, словно на неё направили лупу, сквозь которую светило солнце. От одного участка кожи приятное тепло расползлось по всему телу. — Я жду вас там, — Гермиона набрала летучий порох, и, не фокусируясь на гостиной, где за ней наблюдали три пары глаз, исчезла в водовороте каминной сети, указав перед этим место, куда она планировала попасть. Следом за Гермионой из камина появился Гарри, Сириус, а после Рон, на котором убыток сна сказался больше всего: он вечно зевал и щурился. Девушка могла признать, что решение разрешить парням последовать за ней в паб, было отличным: за грязными столами в углах помещения за ними наблюдали персоны, которых с трудом можно было причислить к приличному обществу, а точнее, вообще невозможно. Но среди этих немногих посетителей сидела одна стройная фигура, склонившись над центральным столом. — Марлин? Девушка подскочила от удивления, когда Гермиона позвала её, но её задумчивое выражение лица молниеносно сменилось дружелюбным. — Гермиона, ты здесь. — Да. Почему ты так рано? — Гермиона села напротив блондинки, пока парни устраивались за столом, приветствуя Марлин. — Да я как-то не могла уснуть... — она беспомощно пожала плечами, и Гермиона поняла, что Марлин требовалось то же, что и ей — время, дабы подумать над тем, что должно произойти. Как бы ни планировала Марлин провести это свободное время перед тем, как они отправятся на юг, ей это уже не удастся, потому что парни вели себя довольно шумно, привлекая внимание бармена и его посетителей. — Эммелина тоже должна скоро появиться, — Гермиона кивнула. Рациональная её часть говорила ей, что они должны были обсудить миссию, но сама девушка отмахивалась от этой идеи, как от надоедливой мухи; не хотелось ещё больше накалять обстановку. Сириус, который сидел возле Марлин, поёрзал на стуле и оглянулся на бармена, что всё время бросал любопытные взгляды на компанию. — Может, что-то выпьем? — Прекрати! — голос Марлин был строгим, и Гермиона поняла, что имела в виду девушка, когда говорила о том, что с парнем в таких случаях нужно вести себя строго. — Ладно, — Блэк пожал плечами и откинулся на спинку стула, который он поставил на две ножки, покачиваясь. Черноволосый несколько раз пытался встретиться глазами с Гермионой, но ей успешно удавалось улизнуть от пронзительного взгляда, как только она натыкалась на него, как на камень на своём пути; и он не казался печальным или слишком задумчивым, какими были все, кто собрался за столом. Можно было поблагодарить его за то, что он не начал шутить глупые шутки, чтобы разрядить обстановку и отвлечь всех от своих мыслей. — Маркус решил не провожать тебя? — Сириус сложил руки на груди, задавая вопрос таким тоном, словно они обсуждали вкус сливочного пива, но Гермиона заметила, как всего на одно мгновение лицо МакКиннон словно свело судорогой. — Он даже не вышел попрощаться. Мне кажется, ему всё равно. — А твои родители? — Рон внимательно всматривался в лицо блондинки, изучая её. — О, они были в шоке, — улыбнулась девушка. — Но их до сих пор нет дома, чтобы они могли проводить меня, так что я одна. — Почему ты решила, что Маркуса не волнует то, что ты отправляешься на миссию? — Гарри так же был заинтересован и явно удивлён тем, какие отношения были у Марлин и её брата. — Он не поддерживает эту войну, — ответила она так легко, словно то, о чём девушка говорила, всем было известно; Гермиона это поняла ещё на вечеринке Сириуса. — Он против того, что мы делаем, точнее, того, что я делаю. Маркус уверен, что воевать должны только специально обученные этому люди — мракоборцы. И мне кажется, он не шутит, когда говорит, что никакого толку с нас, подростков, которые только закончили обучение, не будет. Сириус громко фыркнул, не скрывая своего отвращения к брату девушки, на которую он смотрел, и в его глазах Гермиона видела такую… теплоту. Она отбросила режущее где-то в груди чувство и перевела взгляд обратно на Марлин. — Он ошибается, — твёрдо сказала она и посмотрела на Гарри. — И очень сильно, — продолжил друг, когда заметил взгляд гриффиндорки. Да, Маркус ошибался, потому что там, в будущем, имена этих подростков, от которых, как говорил Маркус "никакого толку не будет", станут именами героев, и только благодаря им война будет выиграна. Вопреки всем суждениям об их неопытности и молодом возрасте, эти люди приложат все усилия, чтобы мир избавился от безумца, что пожелал захватить власть в магическом мире. Возможно, судьбой было предначертано, чтобы именно Избранный одолел Волан-де-Морта, но было бы несправедливо не упомянуть имя каждого, кто боролся с самого начала этой войны. — Он просто трус. — Сириус… — тяжело выдохнула Марлин. — Что? Клянусь всем, что у меня есть: он завидует смелости своей младшей сестрёнки, планируя, как поскорее смыться… Куда там он планирует переехать? — В Италию. — О, его там встретят как героя, — ухмыльнулся Блэк, и Гермиона не сдержала улыбку, которая появилась абсолютно неосознанно. — Давно тут сидите? — Гермиона подпрыгнула на месте, когда сзади послышался посторонний голос, а Марлин сорвалась с места и обхватила шею пришедшей черноволосой девушки, крепко прижимая к себе. — Вэнс, — облегчённо выдохнула блондинка, будто переживала всё время, что Эммелина не появится. — Да ладно тебе, Марлин, — Вэнс оторвалась от МакКиннон и, кивая, поздоровалась с ребятами. Гермиона помнила Эммелину, знала, что та была немного отстранённой, закрытой, но она была профессионалом, очень сильной волшебницей. Впервые гриффиндорка увидела её в доме на Гриммо, когда там находилась штаб-квартира Ордена, и тогда девушка подумала, что женщина, наверное, пережила много всего в своей жизни, раз она выглядела так, что хоть в ту же секунду была готова вступить в схватку с врагом. Она была холодной, собранной, а ещё женщина почти никогда не смеялась над шутками Сириуса, она всегда смотрела на него, как на маленького ребёнка, даже если он был уже взрослым мужчиной. И сейчас она была почти такой же, но гораздо моложе; может быть, не такой умелой волшебницей, но по тому, как она держалась даже среди своих знакомых и однокурсников, можно было понять, что та женщина в ней проснётся очень скоро. — Я отойду, — шепнула Гермиона Гарри, и тот сразу же кивнул. Не впервые Гермиона поблагодарила высшие силы за то, что она была не одна, потому что пока она шла в туалет, те, кто сидели за столами, которые почти полностью были заставлены пустыми бутылками и стаканами, провожали её очень странными взглядами, от которых мороз шёл по коже. Она проскочила в туалетную комнату, и сердце её замерло, когда чей-то ботинок остановил закрывающуюся за девушкой дверь, а после она полностью открылась. Страх, что проснулся в ней, тут же отступил, когда в двери появился тот, кто бесшумно прокрался за Гермионой. — Сириус? Ты с ума сошёл! Это женский туалет! — парень, удивляясь, поднёс руку ко рту, выпучивая глаза. — Надо же… правда. Что ж, мы можем на пять минут представить, что я твоя лучшая подруга? Называй меня Мэри, если хочешь, идёт? — Не идёт! — вспыхнула девушка, отталкивая Сириуса от двери. Тщетно, парень физически был гораздо сильнее Гермионы. — Уходи, тебя может кто-нибудь увидеть, — она решила, что её строгий тон поможет вставить мозги Блэка на место, потому что, судя по всему, они у него навернулись; но разве хоть что-то могло привести этого упрямца в чувство? И Мерлин, как он смотрел на неё… — Тогда впусти меня, чтобы никто не увидел, что Сириус Блэк ходит в женский туалет. Поверь, мне не нужны эти сплетни, — Сириус ухмыльнулся, Гермиона сделала шаг назад и сложила руки на груди, будто могла этим жестом отгородиться от парня, что так бесстыдно рассматривал её. Он прокашлялся, и Гермиона поняла, что сейчас услышит то, о чём сегодня, в этот день, в этот момент, слышать не хотелось. Девушка ещё сама не до конца понимала, что происходит, а она привыкла обсуждать то, в чём была уверена на все сто процентов, но, видимо, сегодня всё должно быть иначе. — Гермиона, я вообще-то о том, что произошло вчера… — Мерлин… — она тяжко застонала и повернулась к парню спиной, чтобы тот не видел, как сильно она закрыла глаза и насколько сильно покраснели её щёки. Слышать об этом было ещё более неудобно, чем думать. — А, ну ясно: сейчас ты скажешь, если сможешь, конечно, что всё было ошибкой, случайностью и тем, что не должно никогда повториться. И ещё, что тебе противно вспоминать об этом, ведь я такой испорченный, посмел прикоснуться к тебе, да? — он на одном выдохе высказал всё, что его тревожило, позволяя своим эмоциям руководить словами, и Гермиона не могла винить парня за это. Она резко распахнула глаза, всё ещё не поворачиваясь к парню, но опуская руки, которые сжала в кулаки так, что ногти пронзили нежную кожу. Гермиона что, в самом деле вела себя так, будто ей противно то, что случилось? Сириус думает, что она жалеет? Наверное, думает, потому что он не стал бы врать насчёт того, что он видит, особенно, после вчерашнего вечера. Но ей ведь не было противно. Стыдно? Да. Неудобно? Тоже да. Но она не жалела, вот только Сириус не умел читать мысли, к сожалению. — Нет, — выдохнула она и повернулась к Сириусу лицом, с трудом удерживая его взгляд. — Нет? — удивление в его голосе было почти детским. — Нет. Гермиона заметила, как опустились напряжённые плечи Блэка, и как его губ коснулась прежняя лёгкая ухмылка. — Ладно. Тем более, это ты поцеловала меня. Девушка оторвала взгляд от губ парня и посмотрела в глаза, которые теперь бегали по её, естественно, удивлённому и поражённому лицу. — Ты… Что? — Не я, а ты, — шире улыбнулся Сириус, и резкое желание ударить его вернулось с огромной силой. — Да не нервничай ты так, кудряшка. — Кудряшка? — захотелось рассмеяться, но их бы явно услышали, так что Гермиона сдержалась. — Ты назвал меня кудряшкой? — Тебе не послышалось. За его безмятежность хотелось Сириуса не ударить, а убить. И Гермиона сделала то, что первое пришло в её голову, которую наполняли такие разные чувства к этому засранцу. Она резким движением достала палочку из кармана и прижала её к горлу парня, прямо над адамовым яблоком, которое дёрнулось снизу-вверх после действия Гермионы. — Никогда. Больше. Не называй. Меня. Так, — прошипела она, и тут же одёрнула руку, когда горячее дыхание парня обожгло её. — Почему? — в глазах Сириуса играла искреннее любопытство с азартом и ещё чем-то, чего девушка не понимала, но он совершенно точно не боялся её. — Тебе идёт, тем более, ты действительно кудрявая. — А ты действительно идиот, я же тебя так не называю. — Только что назвала, — закрывая один глаз, улыбнулся Блэк. — Боже… — А вот так меня называть не надо, — очень серьёзно произнёс Сириус. — Как-то нескромно всё-таки. — Ты невыносим. — Разве? А я думал, что нравлюсь тебе, — у Гермионы от неожиданности даже открылся рот. — Ну, не стала же бы ты целовать парня, который тебе не нравится, ведь так? Только не надо больше угрожать мне своей палочкой. — Ты можешь заткнуться? — простонала Гермиона, хлопнув себя по лбу, надеясь, что их спор до сих пор не слышен за дверьми женского туалета. — Могу. Не хочу, — Сириус наклонил голову вбок, а после корпусом наклонился чуть вперёд, взглядом заставляя Гермиону стоять на месте, не двигаясь. — Ты заткни меня. — Что? — Поцелуй меня, и больше ты не услышишь от меня ни слова, — из уст парня эта просьба была такой естественной, и где-то на подсознательном уровне девушка знала, что что-то подобное она и услышит от него. И, мать его, какой же заманчивой было это предложение, особенно, когда губы Блэка были потрясающе притягательными, и они были так близко. — Отвали, — она дёрнулась, словно от пощёчины, и только, когда парень вернулся на прежнее место, а его дыхание больше не будоражило сознание Гермионы, она смогла сделать полноценный вдох. — А вчера ты так не говорила! — пожурил её Блэк, подняв бровь. — Какой же ты идиот! — За пять минут ты дважды назвала меня идиотом. Кудряшка. В кабинке за спиной Гермионы послышался смех, каким он бывает, когда его хотят сдержать, но не могут. Сердце упало в пятки, и Сириус тоже был удивлён: было видно по тому, как в мгновение ока с него слетела спесь, а сам он немного побледнел, ну, насколько может побледнеть человек, который наделён аристократической бледностью. Парень бросил на Гермиону нервный взгляд, а затем со скоростью света вылетел из туалета. Гермиона же смирилась: кто бы ни вышел из кабинки, этот человек прекрасно понял, о чём и кем велась довольно интересная речь. Гермиона не знала, что чувствовать: облегчение или противоположные ему чувства, когда из кабинки вышла… Марлин. В какой момент она успела уйти в туалет так, чтобы девушка этого не заметила? Блондинка абсолютно спокойно прошла к раковине, открывая воду, не произнося ни слова, пока Гермиона сверлила её взглядом, пытаясь разглядеть на лице девушки хоть что-то, что говорило бы, что она раскусила секрет Гермионы и Сириуса. Да она даже не раскусила, они сами ей буквально разболтали, даже не подозревая об этом! — Марлин? — Да? — Ты была там. — Как видишь, — она продолжала намыливать руки, пока в горле у Гермионы образовывался ком. — И ты слышала, — говорила бы она так тихо с Сириусом! — Слышала что? — Слышала всё. Замечательно, день только начался, а её нервы уже не выдерживали всего, что с ней происходило. — Нет, — очень уверенно сказала Марлин, и можно было представить, что на время их с Сириусом разговора девушка потеряла слух. — Нет? — Я ничего не слышала, — повторила Марлин, Гермиона видела на её лице полуулыбку. — Ну, или готова делать вид, что во время вашего разговора уснула в туалетной кабинке и пропустила все интересные подробности, — пожала она плечами, пытаясь этим успокоить Гермиону, пока сама девушка не могла подобрать слов из своего словарного запаса, чтобы как-то ответить блондинке. — Только ты никому не говори, а то умру со стыда. — Почему ты не вышла раньше? — Откуда мне было знать, что Сириус решит заглянуть в женский туалет? А потом было бы странно и глупо появиться посреди вашего активного спора, который, естественно, прошёл мимо моих ушей. Слушай, — блондинка повернулась к Гермионе, внимательно изучая её горящее лицо. — Мы не будем говорить об этом, если ты не хочешь. Клянусь, я и слова не скажу по этому поводу. — Марлин, ты… — Прекрасная? Замечательная? Неповторимая? Скромностью девушка отличалась приблизительно такой же, что и Сириус. — Да, — согласилась Гермиона, улыбнувшись Марлин, потому что не улыбаться ей было невозможно. — Пойдём, нам уже пора.

***

На Трафальгарскую площадь они прибыли за пятнадцать минут до того времени, которое было указано в письме Грюма. Площадь активно наполнялась людьми, которые куда-то спешили, не обращая внимания ни на кого вокруг, даже на группу странно одетых людей. Сириус замечал, как Гермиона старалась всё время быть поближе к Гарри или Рону, только бы не оказываться рядом с ним; она не казалась недовольной, когда как-либо контактировала с ним по дороге, но пыталась отстраниться, когда Марлин бросала на них заинтересованные и наполненные тайным смыслом взгляды. Конечно, Сириус сразу же понял, что тогда это была подруга и, честно говоря, им крупно повезло с этим; если и был человек, которому Блэк доверял больше, чем Мародёрам, то им была именно Марлин. Она ничего не говорила ему, но по её взгляду, когда она появилась вместе с Гермионой, можно было понять, что она не осуждала. МакКиннон никогда ни за что его не осуждала по-настоящему — в этом и была вся проблема. — Я ненавижу дождь. И ноябрь за это тоже ненавижу, — простонала блондинка, когда они стояли под ливнем уже несколько минут. Никого из знакомых волшебников Сириус не замечал, но, возможно, они были затеряны среди толпы, как и их компания. — Ноябрь подарил вам меня, — Сириус достал из кармана мантии начатую пачку сигарет и поймал взгляд Гермионы. Он покачал головой, задавая безмолвный вопрос. — Ты собираешься курить здесь? — прерывая шум воды, удивилась девушка. — Ну, да. В чём проблема? — Мне интересно, как ты сможешь зажечь спичку под дождём. — Ты пользуешься спичками? — Вэнс была так удивлена, будто узнала новость, которая может повлиять на ход истории. Пора бы привыкнуть к тому, что все были в шоке от того, что Сириус пользуется магловскими вещами для базовых потребностей. — Я курю с пятого курса, поверь, мне удавалось покурить и не в таких обстоятельствах, и всегда всё проходило удачно. — Например, после С.О.В., — вставила Марлин, ухмыляясь. — Когда тебя поймала за сигаретой Макгонагалл. — Плохой пример, — отмахнулся парень. — Ладно, я не буду курить, если не хочешь… не хотите, — он исправился, но Гермиона явно заметила это, потому что Сириус увидел, как едва дёрнулся уголок её рта. Фонари на площади освещали каждого, но взгляд парня был прикован только к одной девушке. Хотелось бы ему остановить этот момент, когда он мог смотреть на неё; когда среди всех этих людей он видел только её, её глаза, румяные щёки, вопреки холоду, а ещё губы, такие мягкие, послушные. Он не смог уснуть прошлой ночью, Мерлин знает, когда он сможет уснуть вообще, потому что каждый раз, когда он закрывал глаза, в памяти всплывало короткое мгновение, когда девушка сама прильнула к нему, и воспоминания были настолько реальными, что от них физически становилось приятно и больно одновременно. Грюм появился неожиданно, как всегда обожал делать. Аластор любил, когда его не замечали, потому что так его душа, которая страдала от известной всем паранойи, радовалась, что это он загнал врага в ловушку, а не он его. — Все готовы? — голос Грюма был сильным, таким, каким и положено быть голосу того, кто собирался командовать группой волшебников. Он был старше их на несколько лет, и, окончив курсы мракоборцев, стал передовым воином, который выделялся своим хладнокровием и собранностью. К парню, если можно было назвать парнем того, кто вёл себя, как мужчина средних лет, Сириус всегда относился с уважением, но ему было бы сложно, останься он с Грюмом один на один, слишком уж разные характеры у них были. Один был помешан на безопасности, второй жил рискуя. Блэку было сложно представить, чтобы он был подчинённым Аластора; дуэль между ними началась бы раньше, чем с Пожирателями. — Готовы, — первая кивнула Гермиона, выступая вперёд, а за ней вышли Марлин и Эммелина. — Отлично. Я пойду с вами, здесь есть и другие мракоборцы, которые только недавно сдали выпускные экзамены при Министерстве, посмотрим, на что они способны, Гидеон и Фабиан с ними: мы решили разделиться, чтобы не привлекать внимание толпой. Сириус был готов провалиться сквозь землю со стыда, когда видел, как девушки шли навстречу опасности, а парни оставались стоять, наблюдая за этим. Иногда, а точнее, почти никогда, парень не понимал, чем руководствовался Дамблдор, принимая подобные решения. — Гермиона! — Рон и Гарри первые накинулись на девушку, обнимая её, пока она даже не опомнилась. Сириус заметил, как смотрела на эту картину Марлин, и желание свернуть шею Маркусу за то, что тот не пошёл с ней, накрыло его удушающей волной. Парень в дружеском жесте закинул руку на шею подруги, прижимаясь щекой к её лбу. — Береги себя. Берегите друг друга, — не нужно было уточнять, кого он имел в виду, по тому, как кивнула блондинка, было ясно, что она поняла. — Будь уверен, — она улыбнулась и похлопала парня по спине, поворачиваясь в сторону Грюма, которому явно не нравилась вся эта сентиментальность, что развернулась на его глазах. Парень был приятно удивлён, когда Гермиона сама подошла к нему. — Будет странно, если мы не попрощаемся. — Прощание… Отвратительное слово, — фыркнул Сириус. — От него веет безнадёжностью. — Это как посмотреть; говорят, за прощаниями следуют встречи, — девушка улыбнулась и, поднявшись на носочках, обхватила шею парня руками. Он чувствовал, что она не дышала, сам же он пытался вобрать в себя свежий аромат, который не смывал с Гермионы даже холодный ноябрьский дождь. Она оторвалась от него, смотря в глаза своими карамельными, тёплыми, и показалось, что дождь прекратился, а среди туч блеснул один лучик света, но он тут же скрылся, как только девушка повернулась к остальным. — Гермиона! — окликнул он девушку, не обращая внимания на то, что другие тоже повернулись на его голос. — Я ведь выиграл? Всего на одно мгновение она задумалась, и парню показалось, что оно было вечностью. — В твоём распоряжении желание, Блэк, но только одно. Он улыбался, когда наблюдал за уходящей фигурой, что скрылась среди толпы, когда внезапная вспышка радости обняла его так, что он не чувствовал холода. Удивительно, сколько счастья могли принести несколько слов, от которых было так хорошо, и которые так много значили для него, оказывается.

***

Ветер ударил в лицо, когда они оказались на вершине скал после того, как они переместились сюда при помощи порт-ключей, которые выдал им Грюм на площади. Ветер и волны создавали звук, от которого можно было оглохнуть, к тому же, на юге ливень был сильнее, чем в Лондоне, и к проблеме того, что Гермиона ничего не слышала, добавилось то, что она ещё и ничего не видела, даже с учётом того, что все освещали себе путь с помощью Люмоса. Вот и насладились прекрасным пейзажем. — Спускаемся! — Грюм кричал так, что было странно, как он не повредил голосовые связки. Она видела размытые тени, которые направлялись вниз по тропинке, и, схватив за рукав Марлин, которая находилась всё время возле неё, Гермиона потащила её за группой людей. Они поскальзывались по пути, кое-кто падал на скользкой траве, и в голову пришла абсолютно невесёлая мысль, что сейчас они меньше всего похожи на людей, которые собираются противостоять сильнейшим чёрным магам. Их было не так много, как предполагала девушка, возможно, человек десять, и это казалось совсем небольшим количеством для того, чтобы защищать огромную территорию, на которую их отправили. Спустя полчаса беспрерывной ругани, падений и ударов, они спустились по склону; Грюм явно знал, куда идти, но как бы девушка не старалась, она не видела ничего, что могло сойти за укрытие от бушующей погоды. Почувствовалось дрожание воздуха, как он всегда дрожал, когда гром разрывал землю своим криком, но это ощущение Гермиона не перепутала бы ни с чем иным: они вошли на территорию, которая была защищена несколькими десятками профессиональных заклинаний, которые скрывали место, где была разбита палатка. Хотя… палаткой это было сложно назвать, скорее, шатёр — настолько огромным он был. Удивлены были все, кроме самой Гермионы, потому что она сама уже практиковала подобное, когда они с Гарри и Роном разыскивали крестражи; тогда девушка так же довольно успешно скрывала их от нежелательных глаз. То, что видела Гермиона, было выполнено мастерски, но девушку не впечатляло. Она была впечатлена, когда, забравшись внутрь, они увидели больше двух десятков людей, которые занимались абсолютно разными делами с самого утра. Масштабы шатра поражали, потому что внутри он казался намного больше, чем снаружи. — Аластор! — довольно молодой мужчина, но у которого вся голова была покрыта сединой, сильно хлопнул Грюма по плечу. — Мы заждались вас, думали, вы прибудете на пару дней раньше. — Здравствуй, Сэм. Дамблдор в последнюю минуту внёс изменения, касаемо участвующих в миссии. — Правда? Ох, чёртовы гениальные идеи, никогда не покидают гения, да? — Посмотрим. Как обстановка? — Пока всё спокойно. Видимо, Пожиратели боятся намочить свои перья, не высовываясь из своих нор. Но даю руку на отсечение, как только погода успокоится, они змеями приползут сюда в ту же минуту: очень уж им нравятся здешние пейзажи. Все, кто прибыл вместе с Гермионой, стояли, не шевелясь, дрожащие и мокрые, как беспомощные котята, что попали в ураган. Мужчина перевёл взгляд на них и осмотрел каждого, Гермиона была уверена, что он был разочарован, потому что на бравых воинов они явно сейчас не походили, но он дружелюбно улыбнулся им, не давая понять, что он о них думает. — Ну, чего стоите? Давайте, там можете погреться,— Гермиона заметила костёр, который контролировала волшебница с тугим пучком на голове. Наверное, погода здесь была отвратительной довольно долгое время, раз все решили разводить огонь прямо в палатке. Все побежали к огню, словно это была последняя их возможность уцепиться за жизнь. — И как старик изменил список участников? — мужчина говорил громко, не опасаясь, что его могут услышать. — Вместо молодых Поттеров и Блэка решил отправить этих девчонок. Не было смысла гадать, о каких именно девчонках шла речь, Гермионе просто было интересно, почему вдруг директор изменил решение незадолго до самой миссии. Было бы ей лучше, если бы сюда отправились Лили и Джеймс? Нет. А Сириус? Тем более, нет. Переживающим всегда быть тяжелее, чем тем, о ком переживают. Гермиона достаточно испытала это чувство в своей жизни, и ещё больше ей предстояло его испытать, но сейчас нужно было думать только о настоящем, куда её бросили абсолютно осознанно. — Вы новенькие, да? — девушка с тугим пучком, что стояла возле огня, широко им улыбнулась, когда они подошли ближе. — Я Иви. Давайте, садитесь возле огня. Да уж, не задалась погодка, но ничего, как только она успокоится, Пожирателям не поздоровится! Девушка говорила так быстро, что Гермиона едва успевала разобрать её слова. Голос её был грубоватым и походил на мальчишеский, манеры девушки были лишены женственности, а движения резкими, как будто она всё время контролировала энергию, что бурлила в ней, чтобы не выбежать из шатра и не начать бегать прямо под дождём. — Вы немые, что ли? — голос Иви был полон искреннего удивления, когда ребята, молча, грелись у костра. — Как вас зовут? — Эммелина Вэнс. — Гермиона Грейнджер. — Грейнджер? — никогда не слышала такой фамилии. — Я маглорождённая. Здесь можно было это говорить, потому что почти все эти люди хоть и видели её впервые, но не могли осуждать за чистоту крови; Гермиона была уверена, что здесь были такие же, как она, которых в школе некоторые чистокровные волшебники дразнили "грязнокровками" и позором волшебного мира. Она была права, потому что никто даже глазом не повёл, когда она это сказала. — О, я тоже маглорождённая! — Иви грубо хохотнула. — И Томас тоже, — она кивком указала на худощавого парня в очках, который немного походил на Гарри, и Гермиону тут же накрыла тоска по друзьям. — Сэм, который вас встретил тоже из магловской семьи; они с Грюмом, кстати, здесь самые-самые главные, так что с вопросами обращайтесь либо к ним двоим, ну, или же ко мне, я сговорчивее Аластора, а Сэм часто пропадает за картами, изучая местность и планируя маршруты, его сложно поймать. Здесь есть и другие маглорождённые, правда, некоторых я до сих пор не знаю по имени. Ладно, а ты? — Марлин МакКиннон, — потирая руки над огнём и стуча зубами, ответила блондинка. — МакКиннон? Я знаю твоего брата. — Сочувствую, — Гермиона прыснула от смеха, а Марлин довольно на неё посмотрела, пожимая плечами. — Да, тот ещё засранец. Где он сейчас? — Нежится в тёплой постели, — фыркнула девушка и, отойдя от огня, уселась возле Гермионы, отталкивая молодого мракоборца, что прибыл вместе с ними и так сильно прижимался к девушке, что она едва сдержала облегчённый выдох, когда МакКиннон заняла его место. — Забавно. Ну, тёплых постелей тут вам не видать, зато у нас тут весело. Сейчас работы не так много, потому что этим тварям, видимо, мешает дождь, но вот, когда он закончится, тогда вы увидите, как мы тут с ними справляемся! Гермионе стало интересно, долго ли эти ребята находятся на скалах, и как много Пожирателей они одолели. — Как долго ты здесь? — Два месяца. Это ещё мало, — быстро добавила она, когда заметила, как переглянулись между собой Марлин и Гермиона. — Вон Томас, — она снова кивнула на парня, похожего на Гарри. — Он здесь где-то месяцев пять-шесть. Томас, сколько ты здесь уже? — Семь месяцев, — пробубнил парень, повернувшись всего на секунду, а потом снова отвернулся, продолжая заниматься своими делами. — Не любит разговаривать, — театральным шепотом осведомила их Иви. — Очень серьёзный парень, пока не потеряет свои очки. — Я тебя слышу! — не поворачиваясь, бросил Томас. — Я рада, что хоть со слухом у тебя всё хорошо! Томас раздражённо фыркнул, и ушёл в другой конец шатра, подальше от разговоров Иви. — И что, — русоволосый парень, который сидел возле Эммелины, посмотрел вслед Томасу. — Кто-то здесь с самого начала? — Ну вот, Томас с самого начала, — семь месяцев продолжалась эта миссия, а они услышали о ней только пару дней назад. — Кого-то отправляют в места, о которых нам не говорят. Вообще новые мракоборцы прибывают сюда каждый месяц, пока кто-то уходит в другое место; такой себе, круговорот получается. На этот раз Дамблдор выделил нам ещё и своих фениксовцев. Вы ведь из Ордена, да? — Гермиона, Марлин, Эммелина, Гидеон и Фабиан, которые просто невероятно были похожи на Фреда и Джорджа, кивнули. — Хотелось бы мне, чтобы вы остались здесь подольше, говорят, вы, орденовцы, отличные волшебники. Не просто так же Дамблдор пригласил вас быть частью своей личной маленькой армии. Личная маленькая армия Дамблдора — так думали об Ордене другие. И как стоило реагировать на это: гордиться, что среди всех волшебников директор выбрал именно их или быть оскорблённым, потому что, если покопаться, то можно прийти к выводу, что их назвали прислужниками Дамблдора, которые даже дышать не могут без его разрешения. Если не утрировать, то именно так всё и было. Тем более, в будущем Орден не будет союзником Министерства, а Министерство, в свою очередь, всяким образом будет пытаться перекрыть фениксовцам и Дамблдору воздух. Не все мракоборцы были так приветливы с ними, как Иви и Сэм, который решил показать им, где они должны спать: небольшое закрытое помещение внутри шатра было спальнями, отдельно женские и мужские. Кровати были двухъярусными, застеленными абсолютно одинаковыми болотно-зелеными постельными. Гермиона была готова к этому, поэтому её не слишком впечатлили не-королевские палаты и одна ванная комната на всех девушек; она была больше удивлена тому, каким образом кому-то удалось сотворить внутри шатра некое подобие общежития со спальнями и туалетом. Кое-кто бросал на них угрюмые взгляды, и если кто-то пытался заговорить, то слушали только мракоборцев, которые прибыли с группой Грюма, а фениксовцев игнорировали, словно их здесь и не было. Гермиону раздражало подобное обращение, было впечатление, что пока они не могут воевать за пределами шатра, мракоборцы решили развязать войну внутри него. — Да ладно тебе, — успокоила её Марлин, когда они остались одни возле уже догорающего костра. К счастью, Марлин была человеком слова и ни разу не заикнулась о том, что произошло в туалете Дырявого котла. — Может, они завидуют. — Завидуют чему? — Подозревают, что Дамблдор обучает нас каким-нибудь тайным знаниям, которые им не дано постичь, — весело отозвалась блондинка, и Гермиона грустно улыбнулась. Было давящее чувство, каким оно всегда бывает, когда приходишь в новую компанию, а тебе там совсем не рады. Возможно, всем было плевать насколько "чистая" кровь течёт по венам девушки, но вот то, что она из Ордена для остальных было проблемой. — Восемь утра, завтрак собираетесь готовить? — огромный мужчина появился сзади и встал перед девушками, уперев руки в бока. Он был лысым, широким, а глаза маленькими, цвет которых невозможно было рассмотреть. Гермионе показалось, что ему собственный же вес, должно быть, тяжело носить постоянно. Марлин подняла на него взгляд и сощурилась. — Ты хочешь, чтобы мы приготовили тебе завтрак? — Гермиона слышала насмешливые нотки в голосе девушки, что явно не нравилось мужчине. — А для чего ещё вы прибыли сюда? — Готовить завтраки, конечно, — фыркнула МакКиннон. — Но мне кажется, тебе не повредит несколько дней строгой диеты, — вмешалась Гермиона, чувствуя сильное давление со стороны амбала. — То, что вы из Ордена, не даёт вам права вести себя как суки. Гермиона даже прикусила язык от злости; ей было бы плевать, если бы её просто не замечали, но оскорблять себя и близких ей людей никто не имел права. — Если я захочу вести себя, как сука, то я буду вести себя, как сука, — прошипела МакКиннон, поднимаясь с места. — Знай своё место! — А где твоё место? Может, вверху, под потолком? — Гермиона поравнялась с блондинкой, уперев твёрдый взгляд на лысого. — Что?.. — Гермиона, что ты?.. — Марлин не успела остановить гриффиндорку, да что там, она сама не успела себя остановить, когда палочка появилась в руке, и из неё вырвался луч мягкого салатового цвета. "Левикорпус!" Невербальные заклинания были её любимой темой по ЗоТИ даже тогда, когда они проходили её со Снейпом. Знал бы он, что в этот момент девушка использует изобретённый им сглаз, дабы проучить отвратительного мракоборца. Мужчина словно не весил ни фунта, так легко он взлетел под самый потолок, а после, чуть опустившись, перевернулся вверх ногами. На его крики сбежались многие, но никто не пытался остановить Гермиону, она даже слышала смешки за спиной, отчего желание выставить на посмешище того, кто казался здесь самым недоброжелательным к ним, выросло в несколько раз, и мрачное удовлетворение наполнило девушку до краёв, в какой-то момент даже переливаясь через них. — Вы что творите? Финита! — Грюм подбежал к Гермионе, недовольно сопя, и уставившись на неё, когда его заклинание не отменило заклинание Гермионы, и мужчина продолжал висеть под потолком, подвешенный за лодыжку. — Гермиона, хватит, — Марлин легонько коснулась локтя девушки, и Гермиона фыркнув, сделала движение палочкой, от которого подвешенное тело опустилось почти к земле. "Либеракорпус!" — мужчина с глухим ударом упал на живот и застонал, никто при этом не приблизился к нему, чтобы помочь. — Впечатляет, — в глазах Сэма, который наблюдал за развернувшейся картиной, в отличие от Грюма, светилось искреннее восхищение. — Давай, Рик, завтрак сам себя не приготовит. — Я? — амбал с трудом поднялся с земли и уставился на спину удаляющегося Сэма, который не пожелал отвечать на его вопрос. Рик злобно посмотрел на Гермиону и Марлин своими маленькими глазками, проходя мимо; Гермиона тихо рассмеялась, когда блондинка показала ему средний палец. — Ну, ты даёшь, подруга, — в глазах Марлин было то же восхищение, что и в глазах Сэма. — Как это у тебя получилось? — Тайна, — заговорщицки подмигнула ей Гермиона, улыбаясь. — Ну, — блондинка пожала плечами. — Теперь все точно будут думать, что Дамблдор обучил нас какой-то тайной магии. Даже "Финита" не сработала! — И пусть. Зато нам не придётся готовить. Я ненавижу готовить, — Гермиона улыбалась искренней улыбкой, наверное, впервые после того вечера, когда она поцеловала Сириуса. Как она могла упустить момент, когда всё начало сводиться к Сириусу? Интересно, как бы он отреагировал на то, что сделала Гермиона? Зная парня, она была уверена, что тот знатно повеселился бы, и мысль о том, что Блэк пришёл бы в чистый восторг от её действия, породила не только улыбку, а настоящий смех. Она должна была ему желание, но, честно говоря, разве был хоть один шанс на её победу?