Маховик: Во Власти Времени

Если ад существовал, то для Сириуса он выглядел в точности как стоматологический кабинет. Гермиона видела это по его лицу: обычно оно было украшено аристократической бледностью, сейчас же просто болезненной, но он больше не сопротивлялся, чему гриффиндорка была невероятна рада. Девушка в приёмной сообщила им, что её мать и отец — как это дико звучало, на самом деле — могли принять пациента, который вот-вот был готов свалиться в обморок. Джесси — так звали ту девушку — на несколько секунд задержала взгляд на Сириусе, и парень обворожительно, насколько мог, конечно, учитывая его нервозность, улыбнулся ей. — Да ладно тебе, Блэк, ты не боишься бросить вызов Волан-де-Морту, но боишься нелепых иголок, — фыркнул Рон, когда они сидели в коридоре, ожидая вызова из кабинета, с двери которого Гермиона не сводила глаз. Рон так легко назвал Волан-де-Морта по имени, но он, похоже, уже даже не задумывался над этим, когда произносил его. Надо не забыть сказать ему, что она им гордится. — Знаешь, — язвительно протянул Сириус, отбивая ритм незнакомой мелодии подошвой ботинка. — Я передумал, сначала я прокляну тебя. Гарри шикнул на них, и между ребятами снова повисла напряжённая тишина. Она так нервничала перед встречей с родителями, что наверняка могла бы составить Сириусу конкуренцию: пока тот нервно стучал ногой по кафелю на полу, Гермиона не прекращала сглатывать вязкую слюну, хотя во рту было ужасно сухо, и мышцы гортани от этого начали неметь. — Сириус Блэк? — из кабинета вышла молодая женщина. Гермиона могла бы назвать парней слепыми, если они не заметили сходства между ней и матерью. Блэк не стал медлить и быстро вошёл в кабинет. Гермиона поднялась просто по инерции, но женщина удивлённо на неё посмотрела, останавливая. — Вы… что, хотите там присутствовать? Гермиона посмотрела растерянным взглядом на Рона и Гарри, которые нерушимо сидели на своих местах, и почувствовала, как заливается краской до самых кончиков ушей. — О, мне будет гораздо спокойнее, если она будет рядом, — встрял Сириус, который волшебным образом снова стал небрежно обаятельным. — Иначе вы рискуете потерять пациента, который просто выпрыгнет в окно, — Гермиону затопила огромная благодарность по отношению к нему. Миссис Грейнджер улыбнулась Сириусу, а затем Гермионе, отчего девушку накрыла волна огромной любви и боли: два чувства, которые разрывали её, когда она лишь думала о родителях, сейчас же была возможность увидеть их, почувствовать их присутствие, даже если они и не подозревали, кто она такая. И снова судьба играла с ней в отвратительную игру: и здесь, и за Завесой родители не знали о её существовании; в любом из миров Гермиона была для них никем, ничего не значила в их жизнях. Но они значили для неё очень много — практически всё, и то, что родители были счастливы здесь, здоровы и им не грозила опасность, придавало гриффиндорке сил, и она готова была терпеть свои муки, лишь бы с родителями всё было хорошо. В кабинете сидел молодой мужчина, который ослепительно им улыбался. Гермиона заметила, как мама смотрела на отца; если память не подводила её, то они только недавно поженились, и девушка видела, насколько они были счастливы. Флюиды их любви можно было почувствовать на физическом уровне: нечто нежное, искреннее и сильное. — Не волнуйтесь, мой муж — идеальный дантист. Вы не заметите, как ваши зубы уже будут здоровы. Неуверенность мелькнула на лице Сириуса, но он решительно пересёк кабинет и сел в кресло, возле которого находился отец Гермионы. Она не слушала, о чём они спрашивали парня, не улавливала сути их разговора; Гермиона просто неотрывно наблюдала за молодыми родителями, слушая их голоса. Это было безумием, чем-то невероятным — то, что происходило: взрослая дочь наблюдала за родителями, которые и не подозревали, что за девушка сидит у них в кабинете. Миссис Грейнджер активно ассистировала своему мужу, пока тот занимался ювелирной работой. В детстве Гермиона всегда знала, что продолжит дело родителей и станет дантистом, но в одиннадцать лет произошло то, о чём она лишь фантазировала и не подозревала, что нечто подобное случится с ней в реальной жизни. Как странно было осознавать, что с того момента, как письмо из Хогвартса попало в их дом, прошло всего семь лет. Семь лет, а сколько всего они пережили за эти годы... Иногда Гермионе казалось, что она не восемнадцатилетняя молодая девушка, а старая волшебница, которая прожила столько событий, детали которых в голове уже не задерживались, несмотря на её идеальную память, что хватило бы на нескольких человек сразу. Она была волшебницей и принадлежала волшебному миру. Она должна была заботиться о Гарри и Роне, а не лечить людям зубы. Её родители сейчас понятия не имели, кем вырастет их будущая дочь, если на то пошло, то они понятия не имели, что у них будет дочь. Родители иногда поглядывали на Гермиону, но ничего не говорили. Похоже, редко сюда заходили с группой поддержки, когда дело касалось лечения зубов. — Ну вот, — довольно произнёс мистер Грейнджер. — Уже почти закончили. Вы, мистер, приняли правильное решение — прийти к нам. Нам с женой нравится, когда у нас пополняется коллекция настолько спокойных пациентов. — О, спокойствие — моё второе имя, — улыбнулся Сириус, и Гермиона закатила на него глаза. Она всё же была удивлена тому, что парень действительно спокойно просидел всё время, ни разу не продемонстрировав своего недовольства или страха: она-то уже приготовилась ловить его, убегающего из клиники. — Вы очень красивая пара, — внезапно произнесла девушка, когда отец ополаскивал рот Блэка водой. — Видно, что вы счастливы друг с другом. Молодые люди переглянулись между собой, явно смущённые, что незнакомая девушка поделилась своим впечатлением об их паре. Мама оторвала взгляд от мужа и пожала плечами. — Мы со школы вместе, — Гермиона знала это, конечно, но услышать вот так, после времени, что они провели порознь, это казалось ценной информацией. — Вы тоже красивая… пара? — женщина указала кивком головы на Сириуса, и Гермиона заметила, как тот сразу же вытянулся в струнку. — Э… нет. Нет, мы не пара, — запинаясь, произнесла Гермиона, опустив глаза, когда Сириус резко повернулся к ней лицом. Она была уверена на все сто процентов, что у того на лице играла его противная ухмылка. — Оу, — мама неловко почесала ладонь. — Простите, я не знала. Вы зашли вместе, и я подумала, что вы встречаетесь. — Не волнуйтесь, — беспечно ответил Блэк, снова откидываясь на кресло. — Я упорно работаю над этим. Гермиона фыркнула слишком громко, и все повернулись к ней. Можно было догадаться, что Сириус включит режим всеобщего обольстителя, только почему-то Гермиона не всегда знала, как именно на это реагировать, но она уже привыкла не так к резким перепадам настроения Блэка, как к своим абсолютно разным реакциям на его действия или слова. И он никогда не становился скучным, его всегда было интересно изучать. — Мечтай дальше, — сказала она после того, как пауза уже затянулась, а все продолжали её рассматривать. — Знаете, — тон отца напоминал тот, которым говорили обычно мудрецы, что прожили немало лет жизни; таким тоном говорил Дамблдор. — Прелесть мечты в том, что ей свойственно сбываться. Они оплатили лечение Сириуса на рецепции; Гермиона расплатилась теми деньгами, которые дала ей Лили ещё несколько месяцев назад просто на всякий случай. Джесси сверлила довольного Сириуса взглядом, а тот всё так же упорно её игнорировал. Парни поспешили выйти на улицу, где до сих пор можно было поймать холодные солнечные лучи раннего ноября. Джесси поймала Гермиону за рукав, когда та тоже повернулась в сторону выхода, и нагло всучила ей небольшую бумажку с набором цифр — номер телефона. — Передайте вашему другу, — она сделала акцент на последнем слове, словно это она, а не Гермиона, утверждала, что Сириус был для неё другом. — Что я буду ждать его звонка. Гермиона выдавила из себя кривую усмешку и подавила порыв раздражённо закатить глаза. — Обязательно, — сквозь сжатые зубы процедила девушка. Она скомкала бумажку в ладони, а как только вышла из здания, выбросила в мусорную корзину, что стояла при входе, отряхивая руки. Она прекрасно знала, что Сириус не позвонил бы девушке, даже если бы захотел, но эти цифры номера её телефона почему-то выводили Гермиону из себя. Она решила, что нервничать из-за очередной фанатки Блэка глупо, как минимум, да и не должна она этого делать, и выбросить то, что напоминало ей о девушке с рецепции, было самым разумным, что пришло ей тогда в голову. Честно, иногда Гермиона с трудом узнавала саму себя.

***

— Если они не подозревают ещё о существовании магии, то они явно были в шоке от того, что увидели, — Сириус размеренным шагом ступал рядом с Гермионой, пока двое парней активно обсуждали какую-то тему впереди них. Девушка растерянно моргнула и приподняла одну бровь, Сириус ухмыльнулся ей, но больше ничего не говорил. — Ты о чем? — после выжидающей паузы не выдержала она. — О твоих родителях, — пожал плечами парень и начал застёгивать молнию куртки, словно то, о чём они говорили, было совсем не важно. Блэк даже не заметил, как девушка остановилась и уставилась на него умоляющим взглядом. — Никому не говори, — прошептала она. Удивительно, но на расстоянии в пять шагов, на улице, переполненной народом, Сириус услышал её шёпот. — Эй! — ободряюще улыбнулся он Гермионе, быстро преодолевая расстояние между ними, и предложил свой локоть, чтобы она уцепилась за него; Гермиона приняла его, и Сириус тихо выдохнул. Она была немного не в себе после встречи с родными, парень видел это, но в то же время он видел, что эта встреча помогла девушке почувствовать, что она не одна в этом мире. Она нуждалась в том, чтобы иметь хоть маленькую часть магловского мира у себя в сердце, так она могла отвлечься от того, что творилось в магическом мире. И если бы его кто-то спросил, осуждает ли он Гермиону за то, что она плюнула на безопасность и потащила их в Лондон лечить его зубы к своим родителям, то он бы ответил, что нет; он не осуждал и осуждать не станет. Парень сам жил риском и не терпел, когда его осуждали за это, так почему он должен стыдить кого-то нуждающегося в этом? — Я умею хранить тайны, — уверенно продолжил парень. — Да я вообще могу хранить самую тайную тайну, как настоящий пёс! — он заговорщицки подмигнул Гермионе, и девушка улыбнулась искренней улыбкой. Блэк задержал взгляд на её губах чуть дольше, чем мог бы себе позволить, будь он в приличном обществе, но он ведь никогда не причислял себя к приличному обществу. — Я нуждалась в них, нуждалась в том, чтобы увидеть их. Семья — это то, что делает нас сильнее, хотя мы даже не задумываемся, откуда берутся эти силы. Может быть, в других семьях всё было именно так, как говорила девушка, но не в его. Его семья не придавала ему сил, а высасывала их вместе с жизнью. — Они классные, — он решил подбодрить Гермиону, когда заметил, что она о чём-то задумалась, погружаясь в себя. — И я считаю, что мы действительно крутая пара, особенно когда дело касается вытаскивания друг друга из задницы, — девушка никак не отреагировала на шутку парня, немного нахмурившись. — Неужели ты не нуждаешься в этом?! — Блэк резко дёрнулся и перевёл взгляд на Гарри и Рона, которые в удивлении замерли впереди них, изучая девушку; Гермиона покраснела. — Нуждаюсь в чём? — очень чётко произнёс слова Сириус. — В поддержке семьи. — В под… Ты с ума сошла, Гермиона?! — парню очень не нравилось, что их разговор уходил не в то русло. — Забыла, кто мои родственники? Поттер и рыжий подошли к ним, напряжённые и явно ожидающие ссоры. Между Сириусом и Гермионой, словно всего секунду назад ударила молния, и теперь они были по разные стороны, каждый пытался отстоять своё мнение. — Не все они такие! — яростно жестикулировала руками девушка. Сириус удивлённо на неё моргнул и посмотрел на Гарри, который тоже не осознавал, что происходило. — Ты о чём говоришь, Гермиона? — рыжий, впервые на памяти Сириуса, не начал нападать на него вместе с девушкой. — Не о чём, а о ком! О Регулусе, конечно. — О, Мерлин… — простонал Блэк, потирая лицо руками и делая шаг вперёд, чтобы поскорее уйти от всего этого дурдома. — Нет! — Гермиона схватила Сириуса за рукав кожаной куртки; он пристально посмотрел на место, где её тонкие пальцы соприкасались с одеждой, и девушка быстро убрала руку, но уверенность её никуда не исчезла. Хоть Сириус и был выше их всех — помимо Рона, который был выше Блэка — именно в эту секунду он чувствовал себя крошечным под взглядом тёмных глаз Гермионы. — Я не стану разговаривать с вами о своём братце, понятно? — сжав зубы, прошипел парень. — Это не ваше… — Это наше дело! — топнула ногой Гермиона. — Я знаю, что мы должны, правда ведь, Гарри? — она посмотрела на друга, но тот опустил взгляд. — Рон?.. Да чёрт возьми! Почему ты не хочешь даже выслушать меня? — Потому что мой брат — Пожиратель смерти! Я. Не. Хочу. О нем. Слышать. Никогда больше. Ты этим "подарком" решила, что сможешь заставить меня соскучится по семейному сборищу придурков, а? Думала, что я зальюсь слезами из-за разлуки с Регом… — он замялся. — Регулусом? Да, так бы и произошло, может быть, не будь он чёртовым Пожирателем! Пожиратели — враги, Регулус враг не меньше остальных, а то и больше. Сириус был очень благодарен, когда Рон, хоть немного и грубовато, но схватил девушку за локоть и отошёл с ней на несколько шагов. Они говорили очень тихо, но на переполненной людьми улице этого можно было и не делать, он бы всё равно ничего не услышал. — Какая муха её укусила? — Гарри остался стоять с ним, и он точно так же, как и Сириус, шумно дышал, словно от долгого бега. Сириус покачал головой, не желая говорить об этом дальше. Стало тошно от того, что всего мгновение назад он пытался развеселить Гермиону, а затем она накинулась на него. Он нервно похлопал руками по карманам куртки в поиске сигарет. Парень стал курить чуть меньше, чем раньше, не вспоминая о вредной привычке, но сейчас он остро нуждался в не одной выкуренной сигарете. Затягиваясь, Сириус старался не смотреть в сторону Гермионы, вместо этого он смотрел на растерянного Поттера. Гарри, к счастью Блэка, никогда не заставлял его обсуждать то, что не нравилось парню, будто боясь огорчить его. Он чувствовал некую привязанность к Поттеру-младшему; внутри него жило чувство, что с парнем они знакомы очень-очень давно. Сейчас это чувство появилось и к Рону, который активно пытался утихомирить подругу, которая всегда была их здравым смыслом, но, видимо, сегодня какой-то механизм внутри девушки дал сбой. Рон и Гермиона вернулись через несколько минут, и Сириус немного отстранился от неё, опасаясь, что та накинется на него с кулаками, если судить по её взгляду исподлобья. — Давайте не будем ругаться, — принимая нейтральную сторону, огласил Рон. — И давайте не будем затрагивать темы, обсуждать которые ни один из нас не имеет желания, — при этих словах Рон слишком усердно и очевидно намекал на Гермиону. — Согласен, — кивнул Поттер. — Я ведь… — Гермиона подняла на Блэка взгляд, в котором уже не было той агрессии, которая, честно говоря, пугала парня. — Один человек сказал как-то, что мир не разделён на плохих и хороших людей. В каждом есть и светлая, и тёмная сторона. Гарри странно дёрнулся возле Сириуса, а у самого парня сложилось впечатление, что фраза неполная, и если бы Гермиона продолжила её, то она бы только доказала правоту Блэка. — Это сказал какой-то тюфяк, — фыркнул парень, отбрасывая окурок от сигареты и делая вид, что никак не впечатлён словами. На деле же всё было совсем наоборот, эти слова словно были выжжены внутри Сириуса. — Это сказал мудрый человек, который много чего пережил. Боль была его постоянным спутником. Вообще-то боль неизбежна, но мне бы хотелось, чтобы в будущем её было хоть чуточку меньше, и мне бы хотелось хоть что-то изменить. Девушка мотнула пышной копной волос и решительным шагом направилась в сторону Дырявого котла, оставляя своих спутников с открытыми ртами от удивления.

***

Она чувствовала изменения, сути которых она не могла понять. Сейчас девушке было неуютно в собственном теле, словно она металась от одного края к другому, в поиске пристанища. Иногда Гермиону посещали мысли и идеи, которые брались из ниоткуда, но никогда не оставляли её, а только становились более назойливыми, словно приставучие мухи, которых пока не прихлопнешь, не сможешь выдохнуть спокойно. Идея посетить родителей родилась внезапно, и у неё не было даже секунды на сомнения. Гермиона не подумала о безопасности, не подумала о том, что кто-то может узнать, что она потащила ребят в магловский Лондон. Но разве могла она сейчас терзать себя за то, что чувствовала себя такой живой после этой встречи? В ней боролись две стороны: одна противным голосом повторяла каждую свободную минуту, что Гермиона поступила неосмотрительно, что она столько раз вела себя не как прежняя Гермиона Грейнджер; вторая же упрямо игнорировала первую, просто наслаждаясь сладкими отголосками принятых решений, потому что так она чувствовала себя не роботом, который должен всю жизнь поступать правильно, а живой девушкой, со своими ошибками. Это всё ещё была она, но в другой жизни, где правила были не гласными, а значит, их можно было подстраивать под себя. Она позволила оправдать себя, когда вспомнила о перепалке с Сириусом касаемо Регулуса. Да, потому что в этом она была права, и Гарри с Роном ведь знали это. Плевать, если они делали вид, что не понимали, о чём говорит подруга, но она была права через призму непонимания и непоколебимости. Девушка слишком сильно хотела быть частью этого мира, но она не была до конца уверена, что мир не оттолкнет её, когда она захочет сделать свои пометки на страницах старинной книги жизни. Повлияют ли на неё её же принятые решения негативно, если да, то как сильно? — С днём рождения! — оглушающий крик освободил Гермиону из плена мыслей, которые, казалось, поглотили её целиком, и девушка даже не поняла, как оказалась в доме Сириуса, где их уже ждали друзья с праздничным сюрпризом. Гриффиндорка несколько раз моргнула, пытаясь прогнать оцепенение, и после этого она будто вынырнула из закрытого стеклянного аквариума, где она была под пристальным вниманием других, но при этом сознание её ускользало от самой девушки. Она вернулась в себя, где не было того дискомфорта, который тревожил её всю дорогу домой. Гермиона с улыбкой повернулась в сторону Сириуса, который в шоке уставился на друзей, которые по очереди, толкаясь, подходили, чтобы обнять его и поздравить с праздником. Гости отодвинули Трио от именинника, но Гермионе так было лучше, сейчас не очень хотелось быть в центре толпы, привлекая внимание — сегодня это забота Блэка. — Гермиона, — Рон аккуратно взял её под локоть и отвёл на несколько шагов от Гарри, демонстрируя, что этот разговор частный. Девушка тяжело выдохнула. — Слушай, я ведь не хотел тебе нагрубить. — Я знаю, Рон, — попыталась успокоить она Рона, но судя по его напряжённому лицу, ответ девушки его не устроил. На самом деле, друг ведь даже не обидел её, когда увёл от предстоящей ссоры с Сириусом, просто сказал, чтобы девушка пришла в себя и прекратила нападать на парней. Он часто так говорил ещё тогда, когда они учились в Хогвартсе; и ведь Гермиону это успокоило, более или менее. — Всё хорошо, Рон. Ты поступил мудро. Покраснели даже уши парня, а веснушки растворились на фоне яркого лица друга. Её осенило, что чем-то, что её тревожило, она могла поделиться с теми, кто всегда был с ней рядом, ни разу не отвернувшись. Гарри слился в толпе гостей, как всегда, желая быть поближе к Джеймсу и Лили, которые вовсе не были против этого. Сейчас с ней был Рон, и он был единственным, кому девушка могла довериться полностью. — Со мной что-то происходит, — внезапно сказала Гермиона. — Происходит что? — Что-то… — Рон недовольно фыркнул, но эта неоднозначность раздражала и саму Гермиону. Она не знала что именно, но чувствовала, что что-то меняется. — Я словно… теряю себя. Теряю себя. Сколько страха, неуверенности и загадочности было в этих словах. — Ты о чём? — Рон несколько раз непонимающе моргнул, и Гермиона с трудом сдержала себя, чтобы не закатить глаза. — Ты помнишь… э... когда мы пришли к Дамблдору, ещё летом он спросил, почувствовали ли мы какие-то изменения? — Рон кивнул, и Гермиона облегчённо выдохнула. Она перешла на полушёпот, когда возле них остановились двое фениксовцов. — Я ответила тогда, что у меня возникло ощущение, будто я наблюдаю за собой со стороны… В общем, — девушка тяжело вздохнула, с трудом подбирая слова. — Иногда это ощущение повторяется. Мне кажется, что это я, но мысли и действия другого человека. И мне кажется, что именно из-за этого я набросилась на Сириуса, и… — Гермиона. — И иногда я действую слишком импульсивно, хотя я же никогда так не поступала… — Гермиона! — Рон схватил девушку за предплечье, с силой сжимая, чтобы обратить её внимание на себя. — После всего того, что мы пережили, — быстро сказал он, не отрывая глаз от лица подруги, словно желая, чтобы эти слова больше никогда не слетали с его языка. — После всего, что пережила ты, — он крепче сжал руку в том месте, где иногда огнём горела её метка — Грязнокровка. — Все должны восхищаться твоей стойкостью и твоей силой. Гермиона, мы все изменились, и мы все чувствуем нечто, что чувствуешь ты. Ты — наша Гермиона, что бы ни происходило, что бы ты ни говорила, и что бы ты ни делала. Я уверен, что каждый из нас способен на что-то, на что в прошлой жизни не решился бы, но сейчас мы настоящие, и мы не должны из-за этого переживать. Он немного помолчал, позволяя девушке переварить его слова. Парень отвёл взгляд, когда заметил, как дрожат губы подруги. — Гарри чувствовал то же, что и ты, тогда, после войны, он говорил мне. Ему не хотелось быть там. — Зато здесь ему хорошо, — ответила Гермиона, переводя взгляд на улыбающегося Гарри. — По крайней мере, теперь мы точно знаем, что именно пережил Гарри в нашем времени. — А? — Он был один там, так же как и мы здесь. — Но у него были мы! — Не то, — покачала головой девушка. — Не то, Рон. У тебя была семья, у меня… — голос сорвался, и предательская слеза всё-таки скатилась со щеки Гермионы, она быстрым движением стёрла её рукавом кофты. — У меня тоже. У него этого не было. Теперь мы оказались на его месте. — Это что, такое наказание? — Наказание? — криво улыбнулась Гермиона, всматриваясь в озабоченное лицо рыжего друга. — Это равновесие. Никто не может быть несчастлив вечно, точно так же, как и счастье не может длиться всю жизнь. — Может, судьба подарит нам третий шанс на новую жизнь, и там мы будем все счастливы? — Такая жизнь может быть только в наших мечтах. — Гермиона. — Что? — Это ведь были твои родители? Девушка только кивнула. Именно перед Роном было стыдно, потому что он был в такой же ситуации, что и она, но он не рискнул, чтобы встретиться с родными. Он даже не пикнул, когда они оказались в его доме сразу после перемещения во времени. Он с лёгкостью мог бы броситься к миссис Уизли, но не сделал этого. Гермиона же потащила их всех через весь Лондон к своим родителям. И это Сириуса она называет эгоистом? — Ты ещё пойдёшь к ним? — Нет, — ещё одна слеза скользнула по смуглому лицу девушки, щекоча его. — Нет. Больше я к ним не пойду. Обещаю. — Я не запрещаю тебе. — Я знаю, — более уверенно сказала Гермиона и в ответ сжала руку Рона, как несколько минут назад сжимал он её. — Но ради тебя я не пойду. Ради вас с Гарри я не пойду. Ради вас всех, — взгляд наткнулся на смеющегося громким лающим смехом Сириуса, тот словно почувствовал, что за ним наблюдают, повернул голову в сторону Гермионы. Желание сразу же отвести взгляд от серых глаз лишь в первую секунду ударило её, но тело словно одеревенело, и они продолжали наблюдать друг за другом, не замечая больше никого. Словно и не было больше десятка человек в доме, словно не играла весёлая музыка на фоне — Гермионе казалось, что не было ни звуков, ни запахов, ни людей. И её тоже не было, и Рона, который продолжал держать её руку, не было, даже Сириуса не было. Лишь его глаза, в которых плескалось счастье и радость. И Гермиона в который раз вспомнила о лучике света среди тьмы: каждый из них нуждался в нём, и каждый из них находил его в самых необычных местах, там, где и не подозревал об его нахождении. И захотелось просто быть. Просто жить. Не хотелось думать о войне, о Регулусе, о Волан-де-Морте. И о родителях тоже не хотелось думать. У неё не было родителей, но были все эти люди, которые могли подарить тот лучик света, который поможет ей в предстоящие времена. И если она не сможет наслаждаться их обществом в будущем, то она будет наслаждаться воспоминаниями, в которых все они счастливые, но всего на несколько часов, потому что скоро кто-то отправится на битву с Пожирателями или на очередную опасную миссию, и, возможно, кто-то будет тяжело ранен или погибнет, но сейчас… Сейчас музыка играла так громко, так ярко горели огни, так сияли глаза молодых людей, которые упивались этим моментом в жизни, который потом станет обязательным воспоминанием, что будет дарить им тепло и уют. И серые глаза, которые говорили о том, чтобы она не выжигала в себе дыру, которую потом будет невозможно излечить, а, наоборот, поглощала в себя то счастье, которое в этой комнате было особенным, которое принадлежало только им. Счастье, которое было тайной для всего грязного мира. И будто не было никаких перепалок, обид и едких высказываний, Сириус улыбнулся ей такой ослепительной улыбкой, на которую, казалось, был способен только он. Гермиона почувствовала, как очередная слеза скатилась по уже липкой от слёз щеке, но она улыбалась. Сириус приподнял одну бровь, потом вторую, будто пытаясь развеселить таким образом девушку. Парень скорчил мину и указал на свои глаза, имитируя слёзы, а потом незаметно для других погрозил пальцем Гермионе. Девушка рассмеялась и отвела взгляд, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и они с Блэком привлекут на себя внимание всех. — Я не пойду больше к ним ради вас всех, — срывающимся, но теперь на смех голосом сказала Гермиона Рону, который не отводил от неё взгляда. — Ты прав: у меня есть вы, мои друзья, и вы — моя семья, — она обняла парня, улыбнувшись ему в шею, когда он вздрогнул от неожиданной смены настроения девушки. Гермиона заметила, как Сириус улыбался уголком рта в своей небрежной манере, и почему-то она была уверена, что эта ухмылка предназначалась именно ей. Звук и свет со стороны камина привлекли внимание не всех, но Гермиона обратила на него внимание. Из камина вышел тот, кого девушка поначалу прибытия искала в комнате, но позже забросила это дело. Люпин не отводил глаз от Сириуса, пока тот вытянулся, и осанка его намекала на стойкость парня, но лишь взглянув на Римуса, лицо которого сейчас светилось теплотой и печалью, Гермиона заметила, как плечи Блэка опустились, словно принимая ничью в их недолгой, но травмирующей для двоих личной войне. Девушке вдруг стало интересно, как часто и как надолго ссорились между собой Мародёры, но решила отложить этот вопрос на потом. Может быть, Римус и пришёл в дом Сириуса, но именно Блэк протянул другу руку в примиряющем жесте, которую Люпин сразу же с готовностью принял. Оба были гордецами, которые не умели идти на уступки, но отчаянно нуждались в друг друге, и, наверное, именно из-за этого их судьбы были переплетены так сильно. Каждый из Мародёров был особенным, и каждый был друг для друга тем, кто вывел бы друзей через страх и ужас к свету, солнцу и чистому небу. Гермиона улыбнулась, когда увидела, как трое друзей обнялись, крепко сжимая руки, через несколько секунд подскочил несуразный Питер, который, не зная, где ему встать, просто обнял Джеймса со спины — получилась довольно милая картина, пусть даже с элементом юмора, но ведь Мародёры без этого не Мародёры. Музыка не прекращала играть, и кое-кто из гостей танцевал, задевая девушку. Она решила пройти к камину, где было меньше людей, но как только сделала шаг, кто-то схватил её за локоть, крепко сжимая. Гермиона поморщилась. Обернувшись, гриффиндорка увидела перед собой Маркуса, брата Марлин, который выглядел так, словно это не он был в гостях, а, наоборот, он принимал всех этих людей, причём без какого-либо энтузиазма. Гермиона оглянулась по сторонам, в поисках кого-то, кто мог бы увести её от парня, но, как назло, Рон уже ушёл к Гарри, а остальные не обращали на двух людей никакого внимания, наслаждаясь музыкой и приятной компанией. — Гермиона, да? — пристальный взгляд голубых глаз послал разряд неприятной дрожи по телу. Девушка попыталась высвободиться из цепкой хватки парня, но попытка оказалась тщетной. — Маркус? Парень улыбнулся, она попыталась изобразить похожую улыбку, но лицо словно парализовало, и девушка не смогла изобразить никакой эмоции, кроме шока. — Я здесь почти никого не знаю, — сказал Маркус в небрежной манере, будто не замечая того дискомфорта, который испытывала девушка рядом с ним. Его небрежность могла бы сойти за небрежность Сириуса, но она и вполовину не была такой очаровательной. — Сожалею, — Гермиона предприняла попытку взять себя в руки и наконец-то высвободилась из рук парня. — А вы откуда? — внезапный вопрос бросил девушку в холодный пот. — Вы ведь не учились в Хогвартсе. Тебя и твоих друзей так быстро приняли в Орден, что я решил, что вы, наверное, хорошо знакомы с Дамблдором или Блэком, раз уж живёте в его доме. Гермиона вытерла потные руки об бёдра, надеясь, что Маркус не заметил этого нервного движения. Мерлин, и почему ему вдруг стала так интересна жизнь троицы? Она, на самом деле, даже не думала над ответами на такие вопросы, потому что их никто не расспрашивал о том, откуда они, или почему их приняли в члены Ордена Феникса — все просто смирились. Фениксовцам было достаточно знать, что Рон и Гермиона маглорождённые волшебники, которые приходились друг другу кузенами, а Гарри удачно походил на дальнего родственника Джеймса; им верили, потому что верил Дамблдор и Мародёры, а детали никого не интересовали. Вот только Маркус решил выведать больше информации от Гермионы. Девушка хмыкнула, создавая интригу, которая помогла ей потянуть время. — Мы оттуда, откуда редко возвращаются, если точнее, то почти никогда, — она сделала попытку придать лицу загадочное выражение и осталась довольна, когда заметила выражение полнейшего недоумения на лице МакКиннона. Вообще-то она даже не соврала ему. — Ты любишь загадки, да? — приподнимая одну бровь, спросил блондин. — Не представляю без них жизни, — отмахнулась девушка, и волна облегчения затопила её, когда она заметила копну чёрных волос, что мелькнула прямо за спиной Маркуса. — Хочешь украсть мою гостью, Маркус? — Сириус, со всей его грацией и изяществом, сделал полукруг и опёрся на камин, наблюдая серыми глазами за Гермионой и Маркусом. Девушка инстинктивно отпрянула от блондина, который уже, казалось, мог прожечь в Блэке дыру и заполнить её ядом. Она и не подозревала, что между парнями была настолько сильная неприязнь. Сириус, несмотря на его беззаботность, был напряжён. — Привык, что всё принадлежит тебе, Блэк? — О, так мы по фамилиям?.. Нет, МакКиннон. Но так сложилась судьба, что это мой дом, мои гости и мой день. Что ты вообще забыл здесь? — Не думай, что я горел желанием идти сюда, — фыркнул Маркус. — И вот ты здесь. — Я наблюдаю за Марлин, — огрызнулся блондин, и Сириус засмеялся хриплым смехом. Он уже выпил, но, как могла судить Гермиона, совсем немного, потому что он всего лишь выглядел более расслабленным, чем раньше. — Марлин взрослая девочка, ей явно не требуется конвой в виде своего придурковатого брата. — Сириус! — шикнула на него Гермиона, когда заметила, как заходили желваки на лице Маркуса. — Я говорю правду, — будто не замечая напряженности, развел руками парень. — Я не виноват, что кое-кто не желает её слышать. — Так ты у нас правдолюб, да?! — Маркус сжимал и разжимал кулаки. Гермиона приготовилась уже разнимать драку и в оборонительном жесте расставила руки между парнями. — Так почему же ты не говоришь всю правду, а, Блэк? — Гермиона заметила, что МакКиннон будто выплевывал кусок гнилого яблока каждый раз, когда фамилия Сириуса слетала с его языка. — Какую правду ты желаешь услышать? — зная Сириуса, Гермиона была удивлена его спокойствию и не могла понять, сдерживается он из-за того, что она стоит рядом или просто потому, что не хочет, чтобы на них обратили внимание. — Ну, не знаю, может, что-то о твоей семейке? Ты ведь такой скрытный, когда дело касается родни. Может, ты втайне обмениваешься письмами с кем-то из них и скрываешь это ото всех? Теперь уже сжимать и разжимать кулаки настала очередь Сириуса. Ярость, которая накрыла парня, была почти материальной, и Гермиона была уверена, что это чувство могло бы сбить кого-то с ног, если бы она не схватила Блэка за руку в успокаивающем жесте. Если взгляд Маркуса лишь грозился нанести ущерб Сириусу, который тот и не заметил бы, наверное, то холодный взгляд Блэка мог убить. Почему-то Гермионе вспомнился Василиск. — Тебе лучше найти Марлин, — бросила Гермиона Маркусу в надежде, что тот её послушает. Он не послушал, оставаясь стоять на месте. — Сириус, не надо, — она взмолилась, чувствуя напряженные мышцы парня под её ладонью. — Правда в том, Маркус, что есть я, Блэк, по крови связанный с чёрными магами, которые стоят в одном ряду с Волан-де-Мортом и сидят за одним столом, состоящий в Ордене Феникса. Я пошёл против семьи ещё задолго до этой войны, нарушив многовековую традицию поступать на Слизерин. И есть ты, отвратительная трусливая клякса в семье МакКиннонов, желающая убраться из страны подальше от войны и спасти свою шкуру. Тебе ничего не мешало вступить в Орден вместе с Марлин, но ты не сделал этого, и ты не имеешь права обвинять меня в чём-либо сейчас. Маркус молчал. Гермиона чувствовала, как нечто сильное в Сириусе, что дало отпор блондину, отпускает парня, и он снова становится тем, кто просто празднует свой день рождения. И гордость, которая проснулась внутри девушки, предназначалась только одному человеку в этой комнате, и этим человеком был Сириус. — Потанцуем? — она даже не заметила, как Блэк перевёл взгляд с Маркуса на неё, словно давая понять, что он больше не желает тратить свою энергию на стоящего перед ним уже теперь почти бордового парня. — Что? — Танцы. — Ладно, — практически на автомате ответила гриффиндорка, тупо пялясь на чёрный затылок парня, когда он взял её за руку и повёл в центр гостиной, не дожидаясь ответа. Всю мебель передвинули к стенам, и комната стала более просторной для танцев. Люди, казалось, не были в курсе стычки двух парней, что произошла всего пару минут назад, и продолжали активно качаться в такт музыке, что начала играть чуть громче, когда Сириус и Гермиона появились на импровизированной танцевальной площадке. Парень сбросил куртку, которую продолжал носить на протяжении всего вечера, судя по всему, она ему нравилась; да и не стоит скрывать, что выглядел он в ней впечатляюще. Гермионе не хотелось обсуждать то, что произошло, чтобы не беспокоить парня, сегодня он заслуживал спокойствия, тем более, что они уже почти поругались в Лондоне и повторять этого не хотелось. — Мы уже танцевали, — внезапно произнесла девушка, желая, чтобы Сириус не закрывался в себе. — На свадьбе. — Тебе стоит смириться с мыслью, что ты ещё не раз станцуешь со мной, — ухмыльнулся парень, и Гермиона не стала подавлять ответную усмешку, прильнув чуть ближе к парню, пока легкий ритм мелодии уносил их подальше от всех событий, которые произошли с ними. Несмотря на то, что они действительно уже танцевали, тогда это казалось чем-то показушным, и Гермиона всеми участками кожи чувствовала, что за ними наблюдали; сейчас же, в гостиной были люди, но казалось, что никому нет до неё и Сириуса никакого дела. Она не замечала заинтересованных взглядов, и от этого было легко, не было желания отстраниться и скрыться от любопытных глаз. Все танцевали: Джеймс и Лили, казалось, срослись и стали единым организмом, которому тоже никто не мешал просто наслаждаться моментом спокойствия. Wherever you go, whatever you do (Куда бы ты ни направлялась, что бы ни делала) You know these reckless thoughts of mine (Ты знаешь, в моих безумных мыслях) Are following you (Я с тобой). И в этот момент хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть больше ничего, и, вслушиваясь в слова песни, стать невесомым и улететь далеко-далеко, чтобы никакая плохая весть больше не потревожила воспалённый разум девушки. Гермиона прижалась ещё чуть ближе к Сириусу и ощутила жаркое дыхание, что обдало шею, создавая дорожку, в том месте, где кожа стала гусиной. I've fallen for you, whatever you do, (Мне нравится всё, что бы ты ни делал) 'Cause baby you've shown me so many things (Потому что ты мне показал столько нового) That I never knew, (Чего я никогда не знала) Whatever it takes, baby, I'll do it for you (Ради тебя я готова на всё). Рука Сириуса на талии Гермионы стала вдруг слишком отчетливо ощутимой. В тот момент, когда сущность девушки перестала воспринимать весь окружающий мир, кроме крепкой ладони, что источала настоящий жар, и терпкий дурманящий аромат, что исходил от танцующего с ней парня, и она задумалась над тем, пахнет так его одеколон или это естественный запах Блэка? Мурашки покрыли кожу, а сладость, что наполнила девушку, затуманила голову, делая её тяжелой, которую она опустила на плечо Сириусу. Он, кстати, совсем не возражал. — Люпин… — начала Гермиона, чувствуя, что должна что-то сказать, чтобы совсем не потеряться в ощущениях, что неясным образом проснулись в ней. — Просто помолчи, пожалуйста, хоть раз, — она чувствовала, что парень улыбается, хотя и не видела его лица. Подбородок парня, который покрывала совсем легкая щетина, коснулся виска девушки, и она судорожно выдохнула, крепко зажмуриваясь, чтобы слабое головокружение покинуло её. Тёмные волосы коснулись её кожи, она вздрогнула; она-то было решила, что его волосы должны быть более жёсткими, на деле же, они были мягкими и шелковистыми. Our love is alive and so we begin, (Наша любовь жива, и мы начнем снова) Foolishly layin' our hearts on the table, (По глупости не слушая своего сердца) Stumblin' in, (Мы оступаемся) Our love is a flame burnin' within, (Наша любовь горит в нас огнём) Now and then fire light will catch us, (И этот огонь сожжёт нас) Stumblin' in (Мы оступаемся). Было так спокойно. Что это даже пугало, и, словно услышав зов тревоги, Гермиона дернулась, открывая глаза и выныривая из приятной полудрёмы в реальный мир, где её уже ждала реальная жизнь с её заботами. Песня закончилась в тот момент, когда молодые люди отпустили руки, и тут же началась другая, более подвижная, и кое-кто уже начал безудержно танцевать, переключаясь с одного мотива на другой. Гермиона стояла напротив Сириуса, не в силах пошевелится, как и Сириус. Это было лишь мгновение, которое ощущалось вечностью, и если бы Гермиону спросили, что бы она хотела повторить в любой из своих жизней, она бы выбрала именно этот момент — по-особенному личный и тайный. Они одновременно отвели взгляд, смущаясь, когда в комнате послышалось перешёптывание, а музыка затихла. Из толпы гостей показался директор Хогвартса, появление которого привело в шок каждого присутствующего. Не то чтобы Гермиона была против того, чтобы Дамблдор находился среди них, но почему-то внутри девушки уже твёрдо устоялось мнение, что Дамблдор появляется только тогда, когда должно произойти что-то нехорошее. Он не казался озабоченным каким-то плохим известием, по крайней мере, если бы что-то случилось, он бы сообщил об этом в первую очередь. — Сириус, — Дамблдор кивнул в знак приветствия, и Сириус ответил ему тем же. — Должен признать, мне совсем не хотелось прерывать празднование твоего дня рождения, мне очень жаль. — Что Вы, директор! — Сириус первым отошёл от шока, в который всех поверг приход старого профессора. Парень быстрым движением взял со стола бокал с медового цвета жидкостью и вручил директору. — Люблю моменты, когда с чистой совестью могу позволить пропустить стаканчик отличной медовухи со своими уже взрослыми учениками, — по-доброму улыбнулся Дамблдор, в комнате послышались смешки, люди, казалось, уже тоже выдохнули спокойно. — С днём рождения, Сириус! — старик отсалютовал Блэку и опустошил содержимое бокала одним глотком, не поморщившись, Гермиона сделала это вместо него. Вокруг молодые люди тоже начали поднимать свои бокалы, и девушка вздрогнула от неожиданности, когда Сириус, ухмыляясь, предложил и ей выпивку. — Я не пью, — покачала она головой, делая малюсенький шаг назад, в надежде, что это остановит Сириуса, но ведь почти ничего не способно отвлечь парня от идеи, что поселилась в его голове. Он укоризненно покачал головой. — Нехорошо, Гермиона, не уважить именинника и не выпить за его здоровье. — Более нелепого бреда я ещё не слышала: пить за здоровье, — поучительно отозвалась девушка, но не успела и глазом моргнуть, как хрустальный стакан оказался в руке. — Не я придумывал эти правила, — подмигнул он девушке и кивком указал на стакан в её руке, приглашая выпить. Девушка раздражённо выдохнула, но заметив ожидающие взгляды от людей, которые уже опустошили свои бокалы, пригубила обжигающую внутренности, с ноткой сладости жидкость. — Какая гадость, — скорчив мину, отозвалась гриффиндорка, но Блэк был более чем доволен, что ему удалось "напоить" правильную Гермиону. Его выражение лица напоминало Гермионе довольного кота, что упал в бочку со сливками. Девушка не была уверена, что Дамблдор находился всё время около них, потому что в следующую минуту он оказался прямо у неё за спиной, хотя до этого стоял перед ней. — Мисс Грейнджер, — его взгляд голубых глаза без слов намекал ей на разговор. Он рукой указал на выход из гостиной в сторону кухни. К удивлению Гермионы, рядом с ней поравнялся Люпин, который казался не таким уж ошарашенным тем, что Дамблдор желает с ним поговорить. Втроём они оказались на кухне, где, присвистывая под нос, бегала Мини. — Мини, — ласково позвала её девушка. — О, мисс Гермиона! — радостно пискнула эльф. — Как здорово, что друзья хозяина приготовили ему такой замечательный сюрприз, правда? Мини занимается приготовлением торта, он вот-вот будет готов. — Мы питали надежду, что сможем обсудить важные дела на этой кухне, — встрял Дамблдор, и домовик с неким страхом в огромных глазах посмотрела на директора. Похоже, высокий седой волшебник производил на неё большое впечатление. Она юркнула за дверь кладовой, которую старательно закрыла за собой, чтобы, не дай Мерлин, не услышать чего лишнего. — Чудное создание, — отозвался директор. Люпин посмотрел на Гермиону, в тот момент, как она вопросительно смотрела на него. — Вы не получите ответы на свои вопросы друг у друга, потому что причины, по которых я вас позвал для разговора совершенно разные, друзья мои. Гермиона и Римус уставились на директора с вопросами в глазах, ответы на которые мог дать только он. Чувство тревоги вернулось к девушке, и она оперлась на стол, чтобы иметь точку опоры, если вдруг нервы решат дать сбой. — Война продолжается, — серьёзно начал старик. — Я не приукрашу действительность, если скажу, что она стала ещё более жестокой. Мы теряем в несколько раз больше волшебников, которые на нашей стороне, чем всего несколько месяцев назад. Страдает и магловский мир, который защитить гораздо тяжелее, чем волшебный, — он сделал выжидающую паузу, как бы давая мгновение, чтобы парень и девушка полностью осознали его слова. Взгляд директора метнулся к лицу Гермионы, и ей показалось, что в нем она увидела её же родителей. "Он знает", — внезапно прострелила мысль в голове. — "Знает, что я виделась с ними". Знал об этом Дамблдор или нет, но он не стал расспрашивать девушку о том, где она была сегодня утром вместе с остальными. Он лишь задумчиво смотрел сквозь вещи, не фокусируясь ни на чём конкретном. — Не буду тянуть, лучше перейти сразу к делу, — серьёзный тон директора остро контрастировал с весёлой музыкой из гостиной. — По просьбе Министерства, мной было принято решение собрать группу волшебников, которая отправится на юг страны, куда активно начала поступать армия Волан-де-Морта. К сожалению, в той части страны у нас не так много волшебников, которые могут противостоять Тёмным силам, потому что больше защитников находится именно на севере и в Лондоне. Министерство не может отправить всех своих мракоборцев, потому что совсем недавно мы понесли немалые утраты именно в их рядах, — он прокашлялся, но Гермиона была уверена, что сделал он это только для того, чтобы потянуть время, потому что голос его оставался твёрдым, ни разу не дрогнувшим. — Мисс Грейнджер, в эту группу будете входить и Вы. Вы отправитесь на юг с несколькими членами Ордена и мракоборцами, которых выделило Министерство для этой миссии. Внутри всё похолодело, потому что она сразу поняла — она будет одна. Дамблдор пригласил бы Гарри и Рона, если собирался отправить их вместе, но, нет, она будет без друзей, впервые в жизни. Наверное, только сейчас алкоголь, который она выпила, хоть и в малом количестве, подействовал, и девушка ощутила головокружение вместе с тошнотой. Ей вспомнилось, как она подумала о том, что после сегодняшнего вечера кто-то отправится на опасную миссию, из которой рискует не вернуться. Тошнота усилилась, когда девушка поняла, что этим "кем-то" может оказаться сама Гермиона. То трепетное чувство, счастье, что находилось в ней совсем недавно, улетучилось, словно никогда и не приходило к девушке. Правильно, потому что ничто не может продолжаться вечно. — С Вами отправится Аластор Грюм, которого вы, конечно же, знаете, Эммелина Вэнс, Гидеон и Фабиан Пруэтты, — Дамблдор называл эти имена так, словно они могли успокоить девушку, но ни одно не делало своего дела, потому что каждое было для неё чужим, и паника только нарастала. Она молилась, чтобы Гарри был с ней или Рон, или кто-то из Мародёров, может быть, Сириус? Она в надежде посмотрела на Люпина, который казался более уверенным, чем Гермиона. — Нет, для мистера Люпина есть другое задание, — будто прочитав мысли девушки, сказал Дамблдор, и Гермиона увидела, как коротко кивнул Римус. — Марлин МакКиннон тоже отправляется на эту миссию. Кстати, мне стоит поговорить с ней сразу же после вас. Марлин — это хорошо, потому что Гермиона точно бы ушла в себя среди тех, кого назвал профессор. Было чуть легче, когда она поняла, что будет та, которая хоть немного знает её. Конечно, она знала Грюма и Вэнс, но чёрт побери, они были чужими людьми друг для друга здесь. Поначалу Сириус и Люпин тоже были чужими для них, и им понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть друг к другу. Гермионе казалось, что она уж слишком сильно привыкла, потому что мысль о расставании убивала её. — Мистер Люпин, мы с Вами уже обсуждали то, что может вас ожидать на этой войне, — Римус кивнул, но в то же мгновение перевёл опасливый взгляд на Гермиону. — О, мисс Грейнджер знает, — не нужно было гадать, о чём именно она знает — конечно же, о ликантропии Люпина. Стало стыдно перед парнем, которому явно было неприятно от того, что его секрет известен тем, кому о нём вообще не положено было знать. — Римус, настал тот момент, когда только ты способен справится с поставленной задачей. Римус всё понимал, Гермиона видела это по тому, как он коротко кивал, словно настоящий солдат, взгляд его был сконцентрирован на директоре. Гермиона же, не до конца понимала, что должен сделать парень. — Куда он отправляется? — вопрос вырвался сам по себе, но у неё не было времени, чтобы смущаться из-за того, что она прервала профессора. — На север, — терпеливо ответил Дамблдор. Губы его поджались, когда он заметил вопросительный взгляд девушки. — Мистер Люпин будет внедрён в стаю оборотней с целью шпионажа. — Что?! — Люпин, не желая встречаться глазами с Гермионой, смотрел в другую сторону. — Это ведь так опасно! — негодование выплескивалось на поверхность, и Гермиона видела, что Дамблдору не очень хочется выслушивать возмущения девушки. — Это война, мисс Грейнджер, — он поднял руку в жесте, который заставил её замолчать. — Как я уже сказал, мистер Люпин уже давно знал, что его ожидает, вступи он в Орден. "Люпин чувствует себя обязанным", — осенило вдруг девушку. — "И Дамблдор пользуется этим". Теперь она уже волновалась не так за себя, как за Римуса, которого, в прямом смысле этого слова, отправляли в логово врага. Она не могла даже представить, какая реакция будет у Мародёров, оставалось надеяться, что они не накинутся на профессора, что отправлял их друга в одиночку на опаснейшее задание. — Мистер Люпин, вы можете быть свободны, — Люпин, не проронив ни слова, вышел из кухни, закрыв за собой дверь. Гермиона словно упала в чан с кипятком, потому что показалось, что кожа сейчас слезет от одного лишь напряжённого и обеспокоенного взгляда Дамблдора. Ещё не все вести закончились для неё сегодня и ни одна из них не была хорошей. Как бы ей хотелось вернуться в гостиную и протанцевать хоть десять часов подряд, просто чтобы эти новости не были ею услышаны. — Я изучил кое-что, касаемо вашего перемещения во времени, — желудок болезненно сжался, когда голос директора стал более… тревожным, в нём проскальзывало чувство сожаления и печали. — Эта вещица… — он достал из кармана мантии золотую цепочку, на которой, отбрасывая золотой свет, качался Маховик Времени. Гермиона отпрянула от него, словно он мог обжечь её даже на расстоянии. — Оставьте его себе, — пробормотала Гермиона. После стольких месяцев, что Маховик провел в руках Дамблдора, она только сейчас почувствовала всю темную энергетику, что исходила от кулона, хотя, может быть, он и тогда таким был, просто они не сумели понять этого. — Боюсь, у меня не совсем хорошие новости… Ну, конечно, разве может быть по-другому? Гермиона зажмурилась, в ожидании новости, которая окончательно разрушит всё счастье этого дня, а может, и всю её жизнь. Каждую из жизней.