Маховик: Во Власти Времени

1 октября 1978 года Сириус не любил свадьбы. Каждое торжество, на котором он бывал, было пышным и вычурным, точно, как и его семья. Сириуса заставляли надевать накрахмаленную белоснежную рубашку, чёрный фрак, а на шею цепляли эту дурацкую бабочку, которую парень ненавидел и всегда незаметно снимал во время пира. А волосы... Их ему укладывали по несколько часов, как будто он был барышней, и не дай бог ему пожаловаться: мать в гневе страшна. Да и не помнил он, когда в последний раз видел её не в гневе. Кажется, при нём она всегда была мегерой. Сегодня он постарался: белая рубашка, как в детстве, фрак и идеально уложенные волосы. И пусть он ненавидел подобные семейные праздники, но на свадьбе друга было все по-другому. Здесь не было жёсткого тёмного взгляда матери; отец не смотрел на него так, словно Сириус приёмный, а рядом не маячил бесхребетный брат. Или он уже изменился? Сириусу иногда приходила мысль, что ему интересно, как ведёт себя Регулус в присутствии Волан-де-Морта: так же поклоняется ему, боясь издать лишний звук, как в случае с их родителями, или у него появилось своё мнение, которое он, сидя за большим столом вместе с Пожирателями, не боится озвучить? Сириус мотнул головой, отгоняя эти мысли. Надоело. Надоело думать о Регулусе. Надоело думать о семье, для которой он — никто. Они друг для друга никто, а он всего лишь носит эту «благородную» и богатую на безумцев фамилию. Блэк сосредоточил внимание на двух людях, что были виновниками сегодняшнего торжества — Джеймсе и Лили. Бедный Сохатый: он так улыбался, что у него точно сведёт судорогой лицо. Сириус улыбнулся, когда вспомнил историю любви этих двоих; точнее, историю страданий Джима, который убивался, что Эванс не отвечает ему взаимностью. Иногда Сириуса раздражало нытьё друга, и тот бросал в него книгой, чтобы он прекратил петь дифирамбы красоте рыжеволосой ведьмы, что сейчас стояла в белоснежном платье. — Ты достал меня, Сохатый! — однажды рявкнул Сириус, когда они все сидели в общей комнате Гриффиндора и пытались учить Трансфигурацию. — Лили то, Лили это! Вокруг столько людей, весьма красивых и хороших, — говори о них. А то после твоих ночных воздыханий по Эванс, она мне уже в кошмарах является. — Говоря про красивых и хороших — на себя намекаешь, Блэк? — улыбнулся Римус. — Или на Марли-и-и-н? — протянул Хвост, и три друга зашлись смехом. — Дебилы! — раздражённо выдохнул Сириус. Он не любил, когда начинали говорить про его отношения с белокурой красавицей, с которой у них были самые обсуждаемые отношения в Хогвартсе. — Да ладно тебе, Бродяга, — хлопнул по его плечу Джеймс, — у тебя-то всё хорошо на личном, а мне только и приходится, что вздыхать по рыжеволосой зеленоглазой девушке с прекрасным цветочным именем. — Меня сейчас вырвет, — пробубнил Блэк. — Мне кажется, — задумчиво начал Лунатик, — если и в этот раз она тебе откажет в свидании, мы должны поклясться, что украдём её для тебя и... — Упакуем в подарочную бумагу, — закончил Бродяга, и все снова зашлись хохотом. Но никого не пришлось похищать и упаковывать. Лили, после стольких лет игнорирования Джеймса, согласилась сходить с ним в Хогсмид. Сохатый тогда был вне себя от счастья. — Мы поженимся! — заявил он после второй или третьей прогулки с Лили. — Замечательно. Ты бы Эванс предупредил об этом, — улыбнулся Сириус. — Или она в курсе твоих планов? — Эм... Ещё нет, — Джеймс опустил взгляд в пол. Сириус фыркнул. — Тогда ты будешь ждать её согласия стать твоей женой столько же, сколько ждал, чтобы просто сходить на свидание. — Посмотрим, — друг весело ему подмигнул, — держу пари, после школы пройдёт максимум год, и мы сыграем свадьбу. — Не забудь меня пригласить, если на радостях мозг не атрофируется. — Если вдруг атрофируется, то скажу сейчас, что ты будешь шафером... Три. Три месяца прошло после окончания школы. Сириус мог бы уже привыкнуть, что если Поттер что-то вбил себе в голову, то, скорее всего, эта идея его уже не покинет, и он будет идти до конца с горящими от желания глазами. Так было со всем: квиддич, проделки, иногда учёба, а теперь и Лили. И он действительно был шафером на их свадьбе. Сириус старался этого не показывать, но он довольно сильно нервничал, когда держал кольца молодожёнов у алтаря. Шутки шутками, но ему не хотелось испортить свадьбу лучшего друга. — Чего ты такой грустный, Блэк? Страдаешь, что Джеймс нашёл себе другую? — из раздумий его вырвал весёлый голос Марлин. Приглашённых было не так уж и много: родители жениха и невесты, Мародёры, пришельцы из будущего, как их называл Питер, некоторые члены Ордена Феникса и Дамблдор с Макгонагалл. Сестры Лили не было. Как рассказывал Джеймс после их знакомства: она была ещё той стервой, а её жених — толстым болваном. Но, несмотря на небольшое количество гостей и войну, что становилась всё жёстче, праздник был весёлым: Лили смеялась над каждой шуткой Джеймса, демонстрируя ряд ровных зубов, а Сохатый выглядел так, словно готов свалиться в обморок от счастья. — Ему никогда не найти никого лучше меня, Марлин, — он покачал в руках бокал с шампанским. — Тебе ли не знать. Девушка посмотрела на него пронзительным взглядом больших синих глаз. Её блестящие волосы, переливаясь золотом, были уложены в высокую прическу, и на ней было лёгкое голубое платье, которое безумно ей шло. Она была красивой. Очень красивой. Настолько, что всё внутренности сжимались от одного её вида. Но на этом всё и заканчивалось. Не то чтобы она была плохой, нет. Марлин была самой хорошей и доброй девушкой, которую Сириус когда-либо знал, а её фразы, которые были наполнены сарказмом, могли вполне посоревноваться с его. Но она была не той для него, а он — не тем для неё. — Я знаю как никто, — ответила она, упрямо смотря на новобрачных, которые качались в такт музыке. — Знаю слишком много. — Ты знаешь достаточно, чтобы быть моей подругой. Очень хорошей подругой. — Так всё и закончилось, Блэк, — он услышал, как девушка тихо засмеялась, — как в дешёвых магловских мелодрамах. Все остались друзьями. Он улыбнулся и опустошил бокал одним глотком. — Ты бы хотела, чтобы мы были врагами? — Я бы хотела, Сириус, чтобы мы вообще никогда не начинали того, что начали. Ему стало вдруг стыдно перед собой и Марлин за тот обман, который длился больше года. Они начали встречаться на шестом курсе, но он бы не назвал то, что между ними происходило — любовью. Даже влюбленностью это было сложно назвать. Он был заметным и эффектным, так же, как и Марлин. Она с третьего курса привлекла его внимание к себе своим веселым смехом и горящими глазами. Даже учителя намекали, что ждут их воссоединения — это было бы правильно. Он всегда был с ней вежлив и заботлив, а она — ненавязчивой. Страсти в их молодой паре хватило бы на всю планету, но на этом все заканчивалось: встречами в пустых классах, где они позволяли себе то, чего не могли позволить на людях, и удовлетворением Сириуса от того факта, что он сам, а не его мать, решает, с кем ему встречаться. — Я ничего не требую, — продолжила говорить Марлин, — и требовать не собираюсь. Хочу, чтобы ты был счастлив, — Сириус кивнул. — Но Джеймса забрали, и я даже не представляю, какую боль ты сейчас испытываешь. — Еще есть Римус, ну и Питер, — улыбнулся Сириус. — Римус нравится мне, — она взглядом отыскала в толпе Лунатика. — И я не хочу, чтобы ты тратил свои таланты на Питера, — она посмотрела на него лисьим взглядом, который был присущ только ей, и оба рассмеялись. Марлин ушла, опять оставляя его одного. Он даже не заметил, как выдохнул от облегчения. В голову парня вдруг пришло осознание, что он не решился бы на свадьбу, будь она даже с той, кого бы он полюбил. Он считал, что это все до жути формально и официально, а ему этого хватило из семейной жизни Блэков. Так что, скорее всего, он навечно останется холостым Мародером, так и не познав семейного счастья. Сириус сомневался, что найдется та, которую он полюбит. По-настоящему, а не так, как было с Марлин. Но эта свадьба не походила на те официозы, что посещал парень; здесь царила любовь, счастье и дружба — что еще нужно для хорошего вечера? Внимание Сириуса привлекли трое друзей, что стояли чуть дальше от гостей; около них стоял Дамблдор и что-то увлеченно рассказывал. Гарри рассматривал все с таким выражением лица, будто тоже планировал грохнуться в обморок, как и его отец (Сириус уже даже не задумывался, когда называл их отцом и сыном), но не от любви, а от изумления. Он рассматривал родителей Поттера и Лили, словно те были живыми святыми. Юфимия Поттер обменялась с ребятами несколькими словами с улыбкой на лице; она всегда была прекрасной женщиной, Сириус мог только мечтать о такой матери. Насколько он знал, то родители Джеймса имели сведения, откуда появились ребята, но они, в отличие от других, относились к ним очень хорошо, ни разу не подозревая в чем-либо и ни о чем не расспрашивая их. Взгляд упал на Гермиону. Она тоже была красивой, но совсем не такой, как Марлин. У его софакультетницы была стандартная классическая красота: правильные черты лица, миловидность. Гермиона походила на некую заморскую принцессу, о которых Сириус читал в сказках. И правда, она ведь из другого мира. Она игнорировала парня. Уже несколько недель, начиная со своего Дня рождения. Если раньше она могла съязвить или приструнить его, что Сириусу казалось забавным, то теперь она вечно прятала взгляд и даже не высказывала свое негодование, когда Блэк задирал Рона. На самом деле рыжий ему начал нравиться, когда перестал вести себя, как хмурый дурак. Он перебрасывался с Сириусом остротами, как взрывоопасной бомбой. Но Гермиона этого либо не замечала, либо не хотела замечать. Сириус подозревал, что он что-то ляпнул в ту ночь, когда они случайно встретились в гостиной. Они явно о чем-то говорили, и, черт возьми, Сириус плохо помнил этот разговор! Он был пьян, настолько, что уснул тогда прямо в кресле, а наутро плохо соображал. Парень помнил, что они поспорили, но... Что являлось объектом спора, и, главное, на что они поспорили? Блэк надеялся, что не приставал тогда к девушке, хотя если она так яро желала держаться от него подальше, он не исключал этот вариант. Ему не хотелось ее обижать, как бы он себя не вел с ее друзьями. По девушке было видно, что она многое пережила, и он помнил тот разговор у себя на кухне, где она сказала, что чувствует себя неполноценной, неспособной жить. У сильных людей часто такое случается, и Сириус знал это. Они выгорают, силы покидают их, и они больше не видят смысла жизни. У ребят все было гораздо сложнее. Кто знает, когда они начали воевать? Может, за Завесой они уже многие годы сражались, а попали сюда — и опять воюют. Парень мечтал о мире. Все мечтали, но, глядя на троицу, создавалось впечатление, что они мечтают о спокойствии и чтобы их никто не трогал. Гермиона засмеялась и тут же прикрыла рот рукой, когда Рон что-то сказал. Сам он выглядел довольно смущенно, так что, определенно, она смеялась над ним. На Гермионе было нежно-розовое платье, чуть выше колен. На секунду парень задержал взгляд на ее ногах, а потом отвел его. Волосы были собраны и связаны тонкой атласной лентой. Почему-то розовая деталь в ее густых каштановых волосах больше всего привлекла внимание Блэка. Настолько простая вещь казалась чем-то невероятно нежным и интересным. — Ты не танцуешь? — Питер подошел сзади, и Сириус с трудом оторвал взгляд от Гермионы, которая вообще не смотрела в его сторону. Он мог бы показаться отсталым в развитии, тупо пялясь в одну точку, но он смотрел, рассматривал, изучал. — Танцую. Ты не видишь? — ответил Сириус, беря в руку еще один бокал шампанского. Питер недоуменно на него посмотрел, и парень рассмеялся. — Да ладно тебе, Хвост, я же шучу. — Я не привык к таким праздникам, — пожаловался Питер. — Я тоже. — Как это? Ты же все детство рассказывал нам о тех приемах, на которых ты бывал... — Я говорю про атмосферу праздника, Пит, а не про сам праздник, понимаешь? — тот все еще смотрел на Сириуса туповатым взглядом, ожидая, что парень ему разложит все по полочкам. Блэк раздраженно выдохнул. — Забудь. — И как только Сохатый и Лили не боялись приглашать этих троих на свою свадьбу? Сириус обратил внимание на танцующего Люпина, который наконец-то смог расслабиться. Он пережил не меньше боли, чем Сириус, и заслуживал немного радости. Сириус заметил, как Питер недовольным взглядом рассматривал троих друзей. — Почему они должны бояться? — выпалил он. — Ну, мы все еще знаем о них слишком мало: кто они, зачем появились здесь, что планируют делать? — Жить, Питер! Людям часто приходится просто жить, ничего при этом не планируя. И они прекрасные волшебники, будто ты не видел, как они сражаются. Они сто раз спасали твою задницу! — Сириус снова одним глотком осушил очередной бокал шампанского и скривился — оно ему не нравилось. Алкоголь ударил по мозгам и нервам парня. Его раздражало неверие Питера в Гарри и остальных, тем более, что они этого не заслуживали. Сириус наблюдал за ними, и каждый раз они доказывали, что были хорошими людьми, несмотря на странность Поттера, заумность Грейнджер и несуразность рыжего Уизли. Он все еще был немного удивлен тому, что такое явление, как перемещение во времени на двадцать лет назад, могло произойти с теми, кто этого и не желал вовсе, но ребят он ни в чем не винил. По крайней мере, сейчас он уже не переживал, что кто-нибудь из них перережет ему горло во сне. — Никто из них мне не помогал, — нахмурился Хвост. — Тебе помогали, Джеймсу, Люпину, но не мне. — Значит, это твои проблемы, — фыркнул Сириус и, отвернувшись от раздражающего его друга, направился к троим ребятам. Блэка иногда бесил Питер. Его нытье и трусоватость сопровождали его почти всегда, и Сириус с трудом сдерживал себя, чтобы не выбить из него всю его слабохарактерность. В основном, конечно, сдерживал Джим, объясняя Сириусу, что Хвост — их друг, каким бы он ни был. Честно говоря, в детстве Блэк вообще не понимал, почему Хвост ошивался с Джимом; он был абсолютной противоположностью каждому из Мародеров, но Джеймсу нравилось его защищать, этим демонстрируя свою силу и влияние. Земля могла бы сойти с орбиты, но Джеймс никогда бы не отказался от внимания, которое к нему было приковано в Хогвартсе. Трое друзей с удивлением смотрели на направляющегося к ним Блэка. Дамблдор покинул их и пригласил на танец Макгонагалл, которая сразу же согласилась. Сириус хмыкнул, когда заметил, как покраснела Гермиона и отвернулась в другую сторону. Ему нравилось производить впечатление. Каким бы оно ни было. — И как ты себя чувствуешь, Поттер, на свадьбе будущих родителей? — Сириус хлопнул парня по плечу, и тот дернулся, будто очнувшись от дремоты. — Не знаю... Все кажется таким ненастоящим, словно сон. — Ты иногда так отвечаешь на вопросы, которые касаются Джима и Лили, что, мне кажется, там, за Завесой, вы были не очень близки. Ты почти ничего о них не знаешь. — Нам нельзя ничего рассказывать, забыл? — бросил Рон, но Сириус увидел, как сжался Гарри, будто было задето то, что приносило парню нескончаемую боль. Сириус нахмурился. — Кое-кто из вас сам не может удержать язык за зубами, — он придвинулся к ребятам чуть ближе, чтобы их не было слышно никому больше. — Например, я уверен, что 500-летие Почти Безголового Ника сыграет в будущем большую роль, — он подмигнул Гермионе, и она фыркнула, демонстрируя все наигранное презрение к нему. — Ты хоть иногда можешь закрыть свой рот? — брови Гермионы метнулись вверх, и Сириус повторил ее движение. — Потанцуй со мной, — улыбаясь, произнес он, — и тогда посмотрим. Грейнджер посмотрела на него так, словно он действительно сошел с ума. Ее выражение лица так и говорило: «Ты идиот, Блэк, ничего я не стану с тобой делать». — Мне кажется, что и без меня у тебя целая толпа девушек, желающих потанцевать с тобой, — произнесла Гермиона, многозначительно кивая за спину Сириуса. Он повернул голову туда, куда смотрела Гермиона. Его изучало несколько девушек, а, как только он посмотрел на них, тут же стыдливо спрятали взгляд и глупо захихикали. — Боюсь, я не смогу выдержать подобной конкуренции, — печально вздохнула Гермиона и улыбнулась. Сириус подвинулся к ней, случайно задевая плечом Рона; тот недовольно на него посмотрел. — Уверяю тебя, ты вне конкуренции, — стараясь, чтобы его слышала только Гермиона, сказал он. Она снова покраснела. Ему нравилась подобная реакция на его слова, и нравился тот бросающий вызов взгляд, которым она его не награждала со своего Дня рождения. Он не знал точно, что испытывал к этой девушке, но ему было интересно рядом с ней, забавно и весело. Сириусу нравилась ее растерянность, которая, видимо, была настолько редкой, что Гермиона даже не знала, как ее спрятать. — Было бы хорошо, Сириус, если бы ты отстал от нее, — нахмурившись, пробормотал Рон. — Хорошо для кого? — Сириус встретился с парнем взглядом и увидел, как тот вздрогнул от холодного взгляда Блэка. — Если для тебя, то меня мало беспокоит твое душевное спокойствие, рыжий. Хорошо было бы, если ребята поняли бы, что Сириус просто выпил; ему плохо удавалось контролировать свои эмоции в нетрезвом состоянии, но когда они освобождались, то парню становилось чуточку легче. Было сложно держать в себе все то, что творилось в его голове и жизни. Алкоголь помогал, но иногда Джим и Римус говорили, что есть большая вероятность, что к старости он превратится в алкоголика. Почему они считали, что это самый худший финал его жизни? Может, он мечтал о прекрасной старости, наполненной нескончаемым запасом огневиски? Сириус увидел, как после его слов у рыжего друга сжались кулаки. Он его ударит, что ли? Блэк хмыкнул, когда парня остановила Гермиона, взяв того за руку, и без каких-либо слов покачала головой, останавливая его от необдуманного поступка. Они были хорошими друзьями, понимающими друг друга просто по взгляду и движению рук. Они ведь были друзьями? Сириус заметил, что на их небольшую компанию бросают любопытные взгляды, и ему надоело стоять здесь истуканом, без какого-либо движения. Он изящно, насколько мог себе позволить, протянул руку Гермионе и поклонился. — Не откажите мне в удовольствии, мисс, и подарите танец, — нарочито торжественным тоном сказал Сириус. — Если я потанцую с тобой, ты отстанешь? — Попытаюсь. Гермиона раздраженно вздохнула и вложила свою руку в руку Сириуса; тот улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на какую только был способен, и сжал небольшую ладошку в своей руке. Это было впервые с той ночи, когда она смотрела на него прямым взглядом. Они вышли в центр танцевальной площадки, где кружились несколько пар, среди которых были Лили и Джеймс, которые практически все время танцевали, наслаждаясь друг другом. Джим заметил друга с Гермионой и игриво ему подмигнул. Сириус едва сдержался, чтобы не скорчить рожицу прямо перед гостями. — Ты позер, Блэк, и ты это знаешь, — ворчливо произнося эти слова, Гермиона положила свою руку ему на плечо, пока он обхватывал ее за тонкую талию. Платье девушки было из приятной гладкой ткани, и Сириус несколько раз прошелся пальцами по маленькому участку позвоночника Гермионы, ощущая прикосновение его кожи с тонкой тканью платья. Музыка играла хорошая. Сириус сразу предупредил Джеймса, чтобы никакой Селестины Уорлок на свадьбе не было, и теперь они с Гермионой качались под приятную магловскую песню ”Woman” Джона Леннона. ”...Woman I know you understand The little child inside of the man, Please remember my life is in your hands, And woman hold me close to your heart...” Сириус почувствовал, как девушка расслабилась в его руках, и прижал ее ближе к себе; та не отодвинулась, и Сириус счел это хорошим знаком. Может, он ничего плохого и не делал в ту ночь? Гермиона была значительно ниже Сириуса, ее дыхание щекотало кожу его шеи, и от этого она покрылась мурашками. В нос ударил приятный сладковато-свежий запах, и он, вдыхая его полной грудью, решил, что это духи девушки. Откуда у нее здесь духи? Он попытался придвинуться еще ближе, но Гермиона предупредительно вонзила ногти ему в ладонь, и Сириус зашипел от резкой боли. В ответ он крепче сжал ее талию, и они закружились вокруг собственной оси по всему танцполу. — О чем мы спорили тогда? — спросил Сириус, когда начался проигрыш; ему нравилась эта песня и не хотелось ее прерывать для них. Он ожидал, что девушка снова начнет прятать глаза, но она удивленно вскинула взгляд на него. — Ты шутишь? — А похоже? — Иногда я не могу понять, когда ты шутишь, а когда — серьезен, — произнесла девушка, внимательно рассматривая его лицо. — Ты иногда говоришь серьезные вещи, как шутки, а шутишь так, будто говоришь о чем-то слишком важном. — Я уже понял, что ужасен, — отмахнулся Блэк. — Ты так и не ответила мне, в чем же суть нашего спора. Я помню, что мы спорили, но я был слегка не в состоянии... — Будто сейчас ты в состоянии... — Сириус бросил на нее предупредительный взгляд. — Ах, ладно, — она сильно сжала его плечо, — ты пообещал, что сможешь изменить мое мнение о себе... Вот. ”...Woman please let me explain I never meant to cause you sorrow or pain So let me tell you again and again I love you now and forever...” — А ты плохого обо мне мнения? — театральным шепотом спросил Блэк. — Не могу поверить. — Ты так сильно был пьян?.. — Блэк, закатывая глаза, покачал головой, не отвечая на вопрос. — Я сказала, что ты высокомерный, а ты ответил, что не все высокомерные люди — плохие. А потом мы поспорили. — Я молодец. И на что мы поспорили? — Сириусу показалось, что в теплых карих глазах девушки зажегся огонек. У нее были красивые глаза... — На желание. — Отлично. Готовься к исполнению желания! — парень увидел, как в карамельных глазах застыл вопрос: «А почему это я, а, Блэк?» — Ты ведь согласилась со мной потанцевать, значит, мнение уже начало меняться, — невинно произнес Сириус. — Лишь чтобы кулак Рона не встретился с твоим смазливым личиком. — Считаешь меня симпатичным? — она не ответила и опять закатила глаза. Сколько раз она делала это за то время, пока они танцевали? Ему послышалось приглушенное бормотание девушки, что-то вроде: «Все получат желаемое», но Сириус подумал, что это очередное нравоучение от Гермионы. Кто бы мог подумать, что он мог бы выслушивать чье-то ворчание, помимо матери, и оно будет казаться ему таким правильным, что ли?.. — Сириус, — Джеймс неожиданно появился у него из-за спины, отчего парень дернулся, — прекрати мучить даму. Песня давно закончилась. И правда. Леннон давно прекратил петь, и сейчас играла совсем другая песня, в такт которой они с Гермионой даже близко не попадали. Многие взгляды были прикованы к их паре. Марлин многозначительно улыбалась, и Сириус едва сдержался от того, чтобы не крикнуть им, что глазеть тут не на что. Он освободил Гермиону из своих объятий, и ему вдруг стало очень холодно, очень пусто и неуютно. Гермиона нервно улыбнулась Джеймсу, который не сводил с нее взгляда, и, обернувшись, почти побежала в сторону двоих друзей, что с изумлением наблюдали за ней. Сириус заметил нечто розовое, что валялось на полу. Приглядевшись, он понял, что это лента, которая стягивала волосы Гермионы. Он незаметным движением, будто завязывая шнурки туфель, схватил аксессуар и спрятал в кармане брюк. — Понравилась? — хитро улыбаясь, спросил Джим, когда они отошли к столикам с напитками. Желания пить уже не было. — Кто? — Жена моего троюродного дяди по линии отца моего племянника. — Кто?! Что ты несешь? Джим указал на Гермиону, на которую теперь смотрела большая половина мужчин, что были приглашены. — Нет. Нет же? — Я заметил, — улыбка не сходила с лица Сохатого, и Сириусу хотелось его ударить. Ну и что, что у того свадьба сегодня? — Ничего ты не заметил, Джим! — Ты будь осторожнее, а то наш рыжий друг вполне может увидеть в тебе соперника. — Мерлин, заткнись уже! Взгляд Сириуса сам проследил за Макгонагалл, которая подбежала к Дамблдору и что-то горячо начала говорить. Он видел напряженное и неожиданно жесткое выражение лица старика, и внутри все похолодело и сжалось тугим узлом. Сам не понимая почему, он ждал, что сейчас прозвучат плохие новости. Кто-то закричал. Марлин. Он обернулся, когда девушка подбежала и врезалась в его спину. — Что такое? — Волан-де-Морт! — выдохнула она. — Он здесь, где-то здесь!