Каминари Денки. Ошибка Истины

      Эта дура.       Зависть просто ненавидел ее.       Ненавидел за то, что она вернула себе тело.       За то, что позволяла себе говорить с Завистью как с равным.       За то, что посмела предположить, будто ему нужна ее помощь, и эту помощь предложить.       За то, что из-за чертовых стального коротышки и его дружка Зависть на самом деле от нее зависел.       Зависть буквально тошнило от того, что приходилось объяснять жалкой человеческой девчонке все об Аместрисе, гомункулах и Отце. Без подробностей, лишь самое основное.       — Значит, философский камень делается из живых людей? — задумчиво протянула она.       — Да.       Было бы тело, Зависть бы сейчас ухмыльнулся. Он-то помнил, как на это реагировали дурачки вроде доктора Марко. Стоило ждать целой тирады о морали. С каким же наслаждением Зависть заткнет ее и заставит слушать дальше!       — Интересно. И откуда же вы брали материал?       Зависть опешил.       Материал? Девчонка удивительно точно описала души людей в камне.       — Войны, преступники. Мусора везде полно.       — Тюрьмы? Я тоже так подумала. У нас в мире есть такая штука, переработка. Это когда всякие использованные вещи перерабатывают и делают из них что-то полезное. Выходит, и у вас такое было, — она помолчала немного и добавила: — Интересно, можно ли им усиливать причуды?       Она действительно так думает? Или просто пытается казаться крутой? Трудно было поверить ее словам. В конце концов, она была лишь жалкой девчонкой, которая недавно умоляла Зависть помочь и рассказать, что происходит вокруг.       Но если так пойдет дальше, не придется выслушивать нытье насчет душ. Сразу вспоминался стальной коротышка. Нет, бесспорно, Зависть кайфовал, когда бил ему в такие очевидные больные места, но тот все же был врагом. А здесь, как ни мерзко, приходится действовать заодно.       И от постоянного нытья Зависть бы с ума сошел.       — Не думаю, что ты сможешь проверить.       — Это еще почему?       — В Японии нет алхимиков. Вернее, есть один, только он даже использовать камень отказался, — Зависть фыркнул. — А уж создать…       — Алхимик? Кажется, я в новостях что-то такое читала… А как его зовут?       — Эдвард Элрик. Стальной Алхимик, — Зависть буквально выплюнул его имя. — Он-то и затащил меня туда. Больше года назад.       — А, точно! Он был на спортивном фестивале! Потом еще где-то… Вроде я даже слышала, что он работал в агентстве рядом с местом, где я жила.       — Как и всегда, везде сует свой нос.       — Я всегда слежу, какие герои работают рядом, — ее голос немного посерьезнел. — Может, меня мало знают, но я все же злодейка. Мало ли, вдруг выследят.       Злодейка? Ха, это многое объясняло. И крепления для ножа, и реакцию на камень.       Лишь бы не такая сумасшедшая, как Тога. Вообще вся Лига Зависть раздражала. Пожалуй, кроме Даби. Тот просто мало говорил и больше сжигал, что напоминало Зависти о старых добрых деньках. Не была бы его причуда в точности как у Мустанга…       Хотя Зависть все равно избегал их. Слишком хотелось вернуться в Аместрис и чтобы все было как раньше.       Только вот, кажется, этому не бывать.       — Так, я правильно поняла? В Аместрисе существовали гомункулы, один из них, Отец, всех остальных создал, вы ему подчинялись, а в вашей основе лежит философский камень? А где-то год назад ты столкнулся со Стальным Алхимиком, и он случайно попал в Японию вместе с тобой?       — Да.       — И как же вы туда угодили?       Зависть заметил, что девчонка вернулась к руинам церкви, откуда они недавно ушли, но решил, что причина его не волнует.       — Врата Истины.       Он замолчал.       Конечно же, она ничерта не поняла. Но зато Зависть почувствовал легкое удовлетворение. Пусть знает свое место.       — Что-то алхимическое?       Выдержав паузу, Зависть все же решил продолжить.       — Когда алхимик пытается преобразовать человека, он попадает к огромным таким Вратам. За ними находится что-то вроде огромного философского камня. Вот через эти Врата мы и прошли в тот раз.       Какое-то время девчонка молчала.       — И там же ты оказался, когда умер, так?       — Да.       Необходимость постоянно поддакивать ей раздражала. Зависть не мог даже кивнуть вместо этого — ведь они не могли никак общаться, лишь голосами, и сам он не знал ни ее выражения лица, ни эмоций. Нельзя было прервать разговор или избавиться от нее. Нельзя было показать ей, что пора заканчивать или что ему надоело.       Никогда раньше Зависть не был настолько беспомощным.       Он вдруг явственно услышал смех девчонки.       — Все бы за такое отдала! — весело заявила она. — Кто знает, сколько еще миров можно открыть? И почему я не алхимик?       — А платить чем будешь?       — О чем ты?       — Когда наивный алхимик открывает Врата и думает, что всех перехитрил, Истина забирает у него часть его тела. Или же, — Зависть хмыкнул, вспомнив про брата коротышки, — все тело.       — А-а-а… — протянула она. — Хм, а философский камень? В нашем мире эта штука легендарна. Вроде с ее помощью можно сделать все. Хотя, конечно, у нас ее не существует.       Догадливая. Зависть пренебрежительно отмахнулся от этой мысли. Стальной коротышка тоже догадливый, но ему это не мешало быть обыкновенным слабаком.       — Все верно. С его помощью можно внести плату. Так мы и прошли через Врата. Воспользовались моим ядром.       — Значит, нам с тобой нужен алхимик, который сможет создать философский камень… или же сам камень.       — Кто-то должен нарисовать круг и активировать Врата. Без алхимика не обойтись.       — Скажи, где я смогу найти такого алхимика, — ее голос вдруг стал более зловещим, и Зависти это неожиданно понравилось. — А с убеждением проблем не будет.       Самоуверенная. И что она задумала?       — Я уже искал в Центре. Отца там нет. А кроме него есть лишь один алхимик…       Марко. Несчастный дурак, придумавший философские камни и штамповавший их в Ишваре, а потом — кающийся грешник. Одно лишь воспоминание о нем радовало душу.       — Мы держали его под замком в Центре.       — За год могло случиться что угодно, — заметила девчонка. — Вряд ли мы сможем так просто выследить его.       Зависть обратил внимание, что теперь они спускались назад, под церковь Лето, и в руках у девчонки был фонарь.       — Спрашивать о нем тоже будет слишком подозрительно. Мы можем использовать мою силу, но и с этим придется быть осторожными. Она не безгранична. Скажи, об этом алхимике кто-то знал?       — Он работал на армию — то есть, на нас. Потом сбежал куда-то в глушь, но мы его и там нашли. Похоть рассказывала… — Зависть ненадолго задумался, вспоминая. — Она узнала, что туда же приезжали стальной коротышка с еще кое-кем из армии. И только после этого мы схватили Марко.       — Если он жив, то армия охраняет его.       — Скорее всего. Хотя сейчас «армия»… трудно сказать, на чьей она стороне.       — На победившей, конечно.       Даже по одному голосу Зависть понял, что она улыбается.       — Судя по тому, что я видел в Центре, победившие здесь не гомункулы.       — Поэтому я и пришла сюда.       Она прошла от лестницы вперед, освещая прежде темный коридор, и остановилась перед полосой странной, темно-зеленой воды. За этой водой ничего не было, и пройти дальше было невозможно.       — Что ты искал здесь?       Откуда эта вода?       — Раньше здесь был проход.       Девчонка вдруг сделала шаг назад, широко размахнулась и неожиданно далеко метнула фонарь.       Мелькнувший свет выхватил завал неподалеку — намного ближе, чем должен быть проход к кругу преобразования.       — Эти ублюдки обо всем позаботились, — процедил Зависть, когда фонарь, мигнув в воде, погас. — Ничего не оставили.        — Тогда нам тут делать нечего.       Развернувшись, девчонка уверенно зашагала в сторону лестницы.       — Слушай, я не знаю, где искать этого Марко и жив ли он, — снова заговорила она. — И не хочу просто так привлекать внимание армии. Может, сосредоточимся для начала на пацане, который тебя убил? Как тебе такая идея?       — Собираешься убить его?       Этот вариант Зависть не устраивал. Ему хотелось расправиться над тем дурачком собственными руками — так, чтобы он ощутил ту же боль, какую ощутил Зависть в тоннелях, где электричество сожгло остатки ядра.       — Конечно, нет, — она фыркнула. — Мне он не сдался. Я хочу помочь тебе достойно отомстить. Поэтому я хочу, чтобы он подлечился, потом заберу его, мы вернемся в Японию вместе с ним и с твоим новым телом, а уже там вы честно сразитесь.       Какая же она все-таки дура! Разве может быть честный бой между гомункулом и простым человеком? Неважно, вылечен он или нет.       Но зато она понимала без слов, что Зависть хочет сам отомстить.       — Философский камень ведь может лечить?       — Естественно.       — Вот и отлично.       Уже во второй раз за вечер они выходили из церкви.       Зависть предвкушал очередную встречу с электроболваном.

* * *

      Ночной Центр был пуст.       Они провели здесь всего пару дней, но зато на месте почти не сидели.       Девчонка редко советовалась, и Зависть наблюдал за ней со стороны, в целом довольный тем, что хоть так получается от нее отдохнуть. Хотя вела себя она терпимо, она все еще оставалась жалким, бесхребетным человеком. Лишь изредка она что-то спрашивала.       Был интересный момент.       Она спрашивала подробнее про смерть Хьюза. И, конечно, Зависть с большим удовольствием ей рассказал все подробности.       Но самое интересное то, что, хотя он ожидал негодования, ей… понравилось? Зависть не мог точно сказать. Она лишь поблагодарила за отличный рассказ. И замолчала снова.       Впрочем, Зависти дела до нее не было, а лица ее не увидеть все равно, так что разговор не продолжался.       Они приехали сюда вслед за пацаном и следили за ним. Девчонка даже раздобыла накидку с капюшоном, чтобы скрывать свои волосы и глаза, и это действительно помогало. Кое-где в Лиоре Зависть видел плакаты о розыске с портретом девчонки. Конечно, ведь он убил целую семью в деревне… Что ж, было и было. Непривычно только, что убийство записали на настоящую внешность, а не подставную, как было бы раньше.       Сила девчонки тоже заинтересовала Зависть, как бы ни хотелось это отрицать. Подчинение людей.       Хотя сомнительно, что какой-то там человек сможет ей пользоваться в полной мере.       Люди слишком слабы и алогичны для этого.       Зависть видел и то, как ловко девчонка манипулирует ишвариткой без руки. Наивная мелкая поверила всем россказням про Японию и про Все-за-Одного, который дарует силу просящему, а потому согласилась во всем помогать в обмен на обещание попасть в Японию и возможность заполучить такую силу.       Зависть не знал, как может хватить выдержки, чтобы впаривать такую чушь, потому что сам он умер бы со смеху, будь у него тело.       А эти огромные, наивные глаза! Честное слово, она выглядела как та малявка из Ишвара, смерть которой начала войну! Хотела казаться крутой и недоверчивой, а на самом-то деле… Всего один ужин и пара сказок про другой мир!       Надо было отдать должное девчонке — другими людьми она пользоваться умела. Потому что на следующий день ишваритка узнала от лиорской девушки, приехавшей с электроболваном, что того собираются лечить с помощью философского камня.       Это могло значить лишь то, что Марко жив и работает с армией.       Именно поэтому сейчас Марко с промытыми мозгами вел в безопасное место электроболвана вместе с ишвариткой, а девчонка неспешно шла по площади в сторону фонтана.       — Стой! — вдруг воскликнул кто-то сзади.       Прозвучал предупредительный выстрел. Их нашли?       Но тут Зависть ничем не мог помочь. Он до этого пытался убедить девчонку спрятаться, но она не слушала.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прошипел он.       — О, не волнуйся, — беспечно ответила она. — Я прекрасно это знаю.       Она обернулась, и Зависть увидел двух аместрийских солдат. Одного справа, одного — теперь уже спереди. Оба нацелили на них оружие.       — Чем обязана? — уже вслух спросила она, подняв руки.       — Ты арестована по подозрению в нападении на больницу, — ответил один из них, рыжий и толстый.       — Хм? Вроде просто шла по улице.       — Проверим, пока ты будешь в камере.       — Ничего страшного, если ты невиновна, мы тебя отпустим, — добавил второй, темноволосый и какой-то мелкий.       — Похож на собачку, — мысленно сообщила девчонка, и Зависть прыснул в ответ.       — И вы предлагаете мне провести мое драгоценное время под арестом? А как же презумпция невиновности? О какой больнице вы говорите?       — Больница…       — Прекрати, Фьюри! — шикнул на второго рыжий. — Ты не видишь, она…       Молодой, Фьюри, вдруг исказился в лице, отбросил пистолет и метнулся к рыжему.       — А теперь смотри и наслаждайся, — с холодным удовольствием шепнула Тесса.       — Фьюри, что ты творишь?!       Тот одним ударом выбил оружие из рук рыжего и впился зубами ему в горло. Рыжий замер, будто парализованный, и завопил от боли и непонимания, и так и вопил, пока Фьюри кусал и рвал его, как самая настоящая собака.       Зависть в восторге наблюдал за разлетающимися ошметками плоти и каплями крови на их мундирах. Он узнал этих двоих. Шавки Мустанга! Ведут себя так, как и полагается шавкам.       — Армейские псы должны знать свое место.       И в ее нотках Зависть вдруг услышал давно погибшую Похоть.       — А ты жестока, оказывается.       — Я еще не закончила.       Все с тем же неподдельным восторгом Зависть наблюдал, как Фьюри отскакивает от тела давно погибшего рыжего, вопит от ужаса и хватается за голову, а затем подбирает упавший пистолет и стреляет себе в висок.       Девчонка подошла к ним, достала из кобуры одного из них сигнальный пистолет и выстрелила в воздух.       — Видишь, не такие уж мы разные, — она положила сигнальный пистолет обратно и зашагала к фонтану. — Некоторые люди тоже любят повеселиться.       Зависть недооценил ее.       Пожалуй, это были лучшие мгновения с того самого дня, как он снова ожил.       Жаль только, что сам он поучаствовать во всем великолепии не мог, и был лишь наблюдателем. Это единственное, что слегка портило удовольствие.       И еще он поймал себя на том, что хотел бы видеть выражение ее лица.       Как она выглядит, когда заставляет людей нападать друг на друга?       — Прекрасное представление.       — Это мой любимый способ убийства, — она села на бортик фонтана и положила ногу на ногу. — Заставить их перебить друг друга. Они понимают, что делают, но не могут остановиться. Это самое прекрасное. Потому что никто не смеет на меня нападать.       — Ты нашла лучшее применение своей причуде. Работа мастера.       — Я знаю.       — Но зачем ты выстрелила?       — Не тебе же одному показывать шоу.       Зависть пожалел, что находится всего лишь в ее голове. Он уже предвкушал новое любимое воспоминание, наравне с Ишварской войной и смертью Хьюза. Ведь…       — Ты знаешь, что это люди Мустанга?       — Я на это надеялась.       Она обернулась и взглянула на свое отражение в фонтане. На мгновение Зависти показалось, будто телом владеет он сам — эту улыбку он узнал бы из тысячи. Но так улыбалась сама девчонка.       — Что ж, тогда расслабься… и продолжай наблюдать за представлением, — она выпрямилась, и теперь перед ней была площадь. Вдали ревел двигатель. — Второй акт начинается.

* * *

      Девчонка неспешным шагом уходила от площади, где остались парализованные полковник и его люди.        А перед Завистью все еще стояли их лица, полные ужаса, отчаяния и беспомощности. Взгляд полковника, когда он услышал, кто и как убил Хьюза! О, это было просто бесценно! Такое же удивление, такая же злоба и точно такое же бессилие, ведь за его спиной друг в друга целились его же солдаты!       — Что ж, должен тебя поблагодарить. Всегда мечтал сказать полковнику об этом и посмотреть на его реакцию.       — Я тоже хотела с того момента, как услышала полную историю.       — И только ради этого решила задержаться?       — Мне нравится развлекаться.       Оставалось лишь вернуть себе тело, и тогда путешествие в Аместрис точно того стоило.       Зависть впервые был счастлив. Этой ночью он увидел, что девчонка, в чье тело он попал, не только «не так проста», она была чем-то большим, чем обычный человек.       Она могла быть и логичной, и беспощадной, и холодной, и умело пользовалась чувствами людей. Играла их слабостями.       Она действовала как настоящий гомункул. Так могла бы себя вести на ее месте Похоть.       Или… Зависть вспомнил еще одного человека. Кимбли. Да, они были очень похожи.       Некоторые люди действительно не заслуживали зваться просто людьми.       — Ты восхитительно жестока… Тесса Брайт.