Каминари Денки. Ошибка Истины

      — Эй, Энви.       Зависть раздраженно вздохнул. Он просто ненавидел, когда она его так называла. По крайней мере, так он считал.       Она умела это так сказать, что по спине бежали мурашки, и взгляд так и тянулся найти Тессу, и даже ноги становились какими-то ватными. Зависть это бесило.       Но запретить это ей он был не в силах.       Вот и сейчас, пока они лениво бездельничали в доме какого-то богача, сидящий на полу Зависть ничего ей не сказал, просто повернулся к ней, лежащей поперек бежевого кресла, и уставился на нее.       Зависть всегда гордился, что его любимый облик безумно красивый, но он бы соврал, если бы сказал, что Тесса красивой не была.       Особенно ему нравились ее кошачьи глаза с одними вертикальными зрачками, без радужек.       — Ты когда-нибудь занимался сексом?       Поперхнувшись, он приоткрыл рот, но быстро взял себя в руки.       — Нет, конечно.       — Почему это «конечно»? — развеселилась она.       — Мы все друг друга считали братьями и сестрами. А люди меня не интересуют.       — Пра-авда?       Ее лицо было очень близко.       Зависть смотрел в эти хитрые вертикальные зрачки и чувствовал, что не может ответить.       Тесса вдруг перевернулась со спины на живот, сложила руки на подлокотник и на них оперлась подбородком. Ее накрашенные привычной уже черной помадой губы растянулись в усмешке.       Во рту вдруг пересохло. Чертово человеческое тело.       — И неужели за сто семьдесят шесть лет никого не нашлось?       — Нет, — хрипловато ответил он.       Это не было ложью. Зависть всю жизнь работал на Отца. А такие вещи, свойственные простым людишкам, Зависть скорее презирал. Ему нравилось выглядеть привлекательным. Но не более того.       — Ну, ты просто король девственников! — рассмеялась она. — Поверить не могу!       — Мне это неинтересно, — процедил он, с трудом подавляя злость. — И все.       Вместо ответа Тесса еще громче расхохоталась, так сильно, что едва не упала, и села ровно, поджав под себя ноги.       Вскочив, Зависть одним шагом оказался перед креслом и, опершись на подлокотники, навис над веселой Тессой — настолько веселой, что это просто выводило из себя.       Особенно бесил повод, по которому она веселилась.       — Я…       — М? — она перестала смеяться и с ухмылкой склонила голову набок. — Ты — что?       Трудно признавать, но Зависть не успел придумать.       Он уже столько раз угрожал убить ее, что она только рассмеется снова. Знала же, дура, что не будет этого.       В этом Зависть себе тоже признался когда-то. И это бесило его в Тессе.       Единственный человек, которого Зависть не сможет убить.       — Ну так что? — нетерпеливо спросила она. — Что ты сделаешь, Энви?       Черт.       Дыхание сбилось, и сердце забилось чаще. Она снова так его назвала.       Это слово должно исчезнуть навсегда.       Тесса лукаво смотрела из-под слегка опущенных век, и Зависть понял, что это — все. Конец. Ему конец.       — Я тебя ненавижу, — наконец выговорил он.       — Я знаю.       Приподнявшись, Тесса обхватила его лицо и поцеловала. Напрягшись, Зависть едва смог ответить — это всегда становилось для него полной неожиданностью, хотя прошел уже месяц с тех пор, как они стали путешествовать вдвоем.       До сих пор Зависть не мог понять, что за чувства бушуют в нем, когда она так делает. Это было слишком… через край, слишком сильно и много, и только знал, что она единственная на это способна, и прикасаться к нему так, и говорить с ним в таком тоне, и просто существовать рядом с ним настолько долго.       Он вдруг осознал, что теперь уже не Тесса, а он сам сидит в кресле, и нависает над ним уже она.       — Надо же, — слегка отстранившись, прошептала она. — Сто семьдесят шесть лет… и даже девчонку сам поцеловать не можешь.       — Заткнись.       Сил злиться на нее уже не было.       — Неудивительно, что ты девственник. Грубиян.       — Я тебя…       Он не закончил — Тесса снова поцеловала его, но теперь коротко.       И прошептала на ухо так, что Зависть задрожал.       — Правильный ответ — «выебу», Энви.

* * *

      Зависть сидел под дверью ванной и не понимал, что он здесь делает.       Тесса всегда по утрам там запиралась и не впускала его, пока он просто с ума сходил от скуки. Нет, конечно, он давно умел пользоваться современной техникой. Еще с первого попадания в Японию. Мог иногда повтыкать в телефон.       И все-таки почему-то злился, когда она вот так уходила куда-то и занималась какой-то фигней одна, пока ему было нечего делать. Она могла проторчать там целый час.       В конце концов, она всего лишь жалкий человек! С чего вообще…       Зависть фыркнул. До чего он докатился. Страшно подумать.       Поднявшись, он взялся за ручку двери и начал ее поворачивать.       — Энви.       Вот черт.       Кажется, теперь он вспомнил, «с чего вообще».       Даже не заметил, как замер, затаив дыхание.       И спустя долгих несколько мгновений все-таки открыл дверь. Осторожно заглянул, как нашкодивший ребенок.       Тесса стояла, завернувшись в полотенце, а вторым зачем-то водила по волосам. Правда, остановилась, когда Зависть увидел ее, и приподняла бровь.       — Что-то случилось?       Было так странно видеть ее без макияжа.       Обычно Зависть просыпался чуть позже нее. Он все еще не мог привыкнуть, что стал не в точности таким же гомункулом, как раньше, и мог уставать, а потому ко всем человеческим потребностям относился пренебрежительно. Вообще-то, он их терпеть не мог. Но, с другой стороны, благодаря сну он меньше времени скучал без Тессы. Ей-то спать надо было тоже.       Из-за этого сама она постоянно отправляла его спать, если он выматывался, и ложилась позже него. Вообще всегда. Поэтому без макияжа Зависть видел ее в первый раз.       На самом деле раньше он даже не задумывался, что это именно макияж. Для Зависти было слишком естественно принимать любой облик. Более того, он мог легко преобразовать себя и так, чтобы убрать всю грязь — так что даже душ обычно игнорировал. Хотя бы эта часть его как гомункула осталась.       Он усмехнулся.       — И вот на это ты тратишь целый час каждое утро?       Тесса присела на бортик ванны и взяла в руки душ.       — А ты вообще никогда не моешься.       — Сама знаешь, что мне…       Она окатила его холодной водой и звонко рассмеялась, не обращая внимания на лужи на полу.       — Ну, хотя бы так!       Эта дура просто невыносима.       Зависть быстрым преобразованием высушился и недовольно уставился на нее.       А она снова его облила и смеялась теперь еще громче.       — Я тебя ненавижу!       — Эй, ты сам ко мне ворвался, — она пожала плечами. — Вот и тратишь теперь заряд просто так.       — А ты время зря тратишь.       Зависть превратился в нее, такую же ненакрашенную, только в ее обычной одежде.       — Ой, убери это, — она скривилась. — Мне не нравится.       Вместо этого еще одно преобразование — и Зависть добавил ее привычный макияж.       Тесса же улыбнулась и покачала головой.       — Дурак ты, Энви.       — Заткнись, а?       — Знаешь, как трудно вот так краситься?       — Уверен, что легче легкого, — фыркнул он. — А ты специально так долго сидишь.       Она просто обожала его бесить. У нее отлично получалось.       Зависть не был уверен, чего она добивается, но был уверен, что просто ненавидит ее.       — Хочешь попробовать? — она хитро прищурилась. — Раз так легко?       Поймала его.       Если откажется, будет за это смеяться над ним. А если согласится, то найдет, за что придраться.       — Ну так вот, я же только что себе сделал, — попытался он выкрутиться.       — А ты мне сделай.       — Лица не жалко?       — Ну, ты ведь говоришь, что легко. А я тебе доверяю.       Тесса кивнула на какой-то заваленный коробочками, пакетиками, стаканчиками с кистями и прочей неведомой дрянью столик, стоявший поодаль, и Зависти мгновенно стало плохо.       Но отступить он уже не мог.       И через два часа мучений понял, что лучше бы сразу отказался.       Потому что теперь Тесса ему точно никогда не забудет этого утра.

* * *

      Зависть потряс головой и поморщился, когда от этого боль только усилилась. Надо было выбираться из этого подземелья. Ни разрушенная арка, ни бездна перед ней не вдохновляли.       Он пошел в другую сторону, к лестнице. Оставалось надеяться, что та вела наверх.       Невольно вспомнив желудок Обжорства, Зависть скривился. Надо завязывать с тем, чтобы приходить в себя неизвестно где.       Зависть не поверил своим глазам.       Лестница оказалась безнадежно завалена.       Обшарив стены и все вокруг, Зависть не нашел ни одного другого выхода. Кроме все той же бездны перед аркой. Он кидал туда камни, но те будто вообще не долетали до дна.       К сожалению, помереть в безвыходном пространстве ему все-таки было суждено.

* * *

      Денки открыл глаза. Его разбудил дикий холод.       Из-за продрогших конечностей он даже не ощущал боли от ран.       Вокруг был длинный коридор, спартански пустой, и лишь в конце этого коридора Денки увидел двоих людей, стремительно приближавшихся.       — Это еще кто? — холодный женский голос больно резал по ушам.       Перед носом вдруг возникло тонкое резное лезвие, кончиком упиравшееся в землю. Но сил не было даже испугаться.       — Я позабочусь, чтобы его доставили в карцер, и соберу информацию, — ответил уже мужской голос.       — Хорошо. Я не потерплю шпионов Драхмы в Бригге.       Лезвие исчезло.       Наутро Денки казнили, признав шпионом.       Знакомство с Оливией Армстронг оказалось весьма коротким.

* * *

      — Значит, это вы теперь отвечаете за Стального? — Рой налил себе виски.       Он сидел в одном из баров Мусутафу, где любил отдыхать после того, как все наконец закончилось. А на соседнем стуле, так же облокотившись на стойку и сгорбившись, сидел Айзава Шота. Классный руководитель Каминари и Эдварда.       — Можно и так сказать.       — И как он вам?       — Слишком взрослый ребенок.       Рой понимающе кивнул. У него сложилось такое же впечатление, когда он впервые увидел братьев.       — Я сразу понял, что с ним что-то не так. Ни один другой ученик за все мои годы в Юэй не был на него похож.       — Вряд ли хоть один из них был на государственной службе, да еще в армии, — Рой хмыкнул и отпил.       — Он отлынивал и совсем не занимался.       — Я не удивлен. Он и к нашим заданиям относился так. Для него всегда важнее его собственная цель. Та, ради которой все и затевалось.       Айзава кивнул.       — Но, когда на класс напали, Эдвард едва не погиб. Он пытался защитить их и даже меня.       Рой рассмеялся.       — Совсем не изменился. Альфонс ему как-то выговаривал, чтобы не отдавал жизнь просто так. Вижу, это не сработало.       Вздохнув, Айзава налил и себе и мрачно уставился в стакан.       — Это лишенный детства ребенок. Как бы он ни старался, опасность будто сама его находит. Он дружит с другими детьми, но они совсем разные.       — Они с братом слишком рано повзрослели.       — Зачем ты решил позвать их в армию? Неужели не было другого выхода?       — Не было.       Рой снова вспомнил, как впервые приехал в Ризенбург, чтобы поговорить с талантливыми алхимиками. Как осознал, что огромный доспех — десятилетний мальчик. И каким пустым был взгляд Стального, пока Рой не рассказал о возможностях Государственных Алхимиков.       Даже Хьюз в свое время задавал этот вопрос.       — Если бы я им этого не предложил, Стальной бы вряд ли встал на ноги.       Залпом выпив налитый виски, Айзава немного помолчал, а затем они встретились взглядами.       Рою трудно было понять, что у него в голове — непроницаемое, безэмоциональное лицо, и даже речь какая-то холодная. Все это очень контрастировало с его словами.       — Возможно, и так. Но я рад, что со временем он стал втягиваться в жизнь подростка.       — А я-то как рад! — Рой снова рассмеялся. — Столько простора для подколов!       Раньше шутки были в основном про рост — а теперь каждый раз Рой находил что-то новенькое. То про школьника, то про оценки, то про понижение в звании… Даже Риза отмечала, что он разошелся. Но что поделаешь, если Стальной так смешно злится! В конце концов, теперь точно все плохое позади, так что можно себе позволить немного расслабиться.       Ну, есть еще Ишвар, который только предстояло восстановить, а потом еще наконец-то сместить Груммана и стать фюрером… Но, если совсем честно, по Стальному Рой изрядно соскучился. Пересекаться с ним время от времени слишком вошло в привычку, как и подкалывать.       Айзава только скептически приподнял бровь, но не отреагировал.       — Думаю, это путешествие пошло ему на пользу, — в конце концов, заключил он.       — Присматривай за ним, — искренне попросил Рой. — А то меня-то теперь нет рядом.       И впервые Айзава слегка улыбнулся.