Каминари Денки. Ошибка Истины

      — Аместрис… — выдохнул Эд. — Он…       Кажется, подступала истерика — истерический хохот.       Наверное, в какой-то момент случается то, после чего просто невозможно сохранять рассудок.       И для Эда момент настал.       Все ведь шло отлично. Просто великолепно.       До самой последней детали: удалось справиться с Хатсуме без Денки, открыть Врата, не поплатиться за это, и даже Мидория прошел через них в целости.       Все было совершенно идеально, кроме одного — места, где Эд отчетливо ощущал эхо души Денки.       Места, где, как Эд знал наверняка, были Врата.       Места, где был навсегда закрытый для Эда путь в родной мир.       И от этой злой иронии, рухнув на колени — и почти не чувствуя собственного тела, Эд смеялся до слез, пока душу раздирало на части отчаяние.       Что-то похожее он чувствовал, когда узнал, что они с Алом воскресили вовсе не мать, и все их жертвы были напрасны — только теперь Эд даже ничем не жертвовал, он просто всех подвел.       Подвел Айзаву и директора, которые доверились ему.       Подвел Райдена, который уже утратил всякое доверие.       Подвел друзей и одноклассников, которые лишились товарища.       Подвел Мидорию, подвергнув его опасности просто так.       И, главное, подвел Денки.       Из-за Эда все это просочилось в Японию, пусть он и не мог знать наверняка, откуда взялись Похоть и неизвестный алхимик, все же — родом они были из Аместриса.       А теперь он даже сделать ничего не может.       Все было напрасно.       Потому что Денки там, куда Эд никогда не дотянется, и выход оттуда один — через Врата.       Ал и Хоэнхайм смогли дотянуться до Эда, но лишь благодаря связи душ. Если Эд попытается такое провернуть — ничего не выйдет, потому что гораздо сильнее связь с Райденом, чем с Денки.       Эд обнаружил, что уже даже не смеется — просто сидит с закрытыми глазами и совершенно пустой головой.       Только сильно ныло что-то в груди.       В какой-то момент он почувствовал, что кто-то держит его за плечи, но никак не отреагировал, будто выключились все мысли.       Чей-то голос назойливо бил по ушам, повторяя одно и то же, но у Эда не получалось разделить шум на слова, да и не хотелось.       В конце концов… какая теперь уже разница.       Только когда звук стал окончательно невыносимым, Эд невольно различил среди потока слов собственное имя — и, приоткрыв глаза, увидел руки в широких шрамах.       Мидория. Это был Мидория — конечно, а кто еще мог быть здесь, между мирами?       — Эд! — все настойчивее звал голос. — Пожалуйста, ответь что-нибудь! Эд!       С трудом подняв голову, Эд наткнулся на полный волнения и страха взгляд Мидории.       — Я…       «…в порядке?»       Только вот был ли теперь смысл в этой лжи?       Вряд ли.       — Он за Вратами, — каждое слово больно царапало пересохшее горло и заставляло Эда верить, что это не сон. — В… моем родном мире.       — Это неважно, — горячо заговорил Мидория. — Мы все равно его спасем. Все равно найдем способ. Если ты не можешь туда попасть, могу я! Только не сдавайся, слышишь?       Эд с трудом переваривал его слова — голова просто отказывалась воспринимать что-либо после того, что он узнал только что.       Но… Мидория собирался отправиться в Аместрис?       Даже в таком состоянии Эд понимал всю абсурдность подобного.       А еще — у Мидории тоже были друзья, была мать, которую Эд лично не знал, но о которой слышал. И если ей придется пройти через то же, что и Райдену…       — Нет, — охрипшим голосом возразил Эд. — Ты не можешь за ним пойти.       Вместо ответа Мидория уставился куда-то в небо — в сторону Врат.       — Может быть, другого шанса у нас не будет, — наконец сказал он. — Я должен попытаться.       Если его не остановить — он так и поступит. Эд не сомневался в этом.       Поэтому, собрав остатки воли, сосредоточился на Райдене, схватил Мидорию за рукав — и через несколько мгновений их вышвырнуло на пол кабинета. Свет от преобразования погас, и все вокруг погрузилось в полумрак.       Эд равнодушно отметил про себя, что лампы разбились, и так и остался лежать на спине, бездумно глядя в потолок.       Теперь уже точно — все.       Было настолько тихо, что казалось, будто перестал существовать весь остальной мир.       Наверное, в каком-то смысле так и было.       Потому что в эти минуты весь мир Эда заключался в улыбке Денки, которую, наверное, Эд больше никогда не увидит.       Только когда зашевелился, садясь, Мидория, Эд частично вернулся в реальность.       — Мы что-нибудь придумаем, Эл… Эд. Не может же так быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать… — Мидория придвинулся, и теперь кроме потолка над собой Эд видел еще часть темно-зеленых кудрей. — Может быть… может быть, все-таки ты сможешь туда…       — Не смогу. Путь закрыт.       — Почему ты так уверен в этом?       — Потому что это условие обмена.       — Тогда… может, смогут помочь другие герои, если ты отправишь их туда?       — Это не мне решать.       Да и какой герой пойдет на это — путешествие в совершенно другой мир, в полную неизвестность, без единой зацепки, без пути обратно? Тем более в такое время, когда Япония больше всего нуждается в героях.       Нужно будет рассказать обо всем Айзаве и директору. И пусть они согласуют вопрос с комиссией по безопасности или как там они собираются решать все…       Но что-то подсказывало Эду, что никто не пойдет на такие риски ради одного ученика. С Бакуго после летнего лагеря история была совершенно другая… здесь же — никто не знал даже о самой пропаже.       Нет человека — нет и проблемы, так?       В любом случае… от Эда мало что зависело.       Впервые в жизни он хотел быть ребенком, от которого ничего не зависит, потому что ответственность, которую он все это время ощущал, стала невыносимой.       И Эд просто устал.       — Как ты думаешь… может, Каминари найдет способ выбраться? Даже если мы не найдем его…       Эд закрыл глаза.       Он знал только один способ выбраться — человеческое преобразование и Врата. И, значит, либо понадобится философский камень, либо кто-то будет вынужден отдать Истине плату, а ведь Денки даже не был алхимиком…       Был ли какой-то другой способ? И если он есть, сможет ли Денки его отыскать?       — Это ведь твой родной мир, значит, кто-нибудь сможет ему помочь…       Если только Денки не оказался на противоположной стороне планеты.       Но, пожалуй, только на это Эд и мог все еще надеяться.       И хотя такая слабая надежда не умерила боль, у Эда все же появились силы открыть глаза и подняться на ноги — какой бы ужасной ни была ситуация… даже если Денки никогда не вернется или, хуже того, погиб — он бы не хотел видеть Эда в таком состоянии.       — Нам нужно все здесь убрать, — ровным голосом сказал Эд.       Удивление мелькнуло на лице Мидории, но он кивнул, и они взялись за дело.       Когда круг был стерт, а парты вернулись на места, Эд еще долго оставался в кабинете один.

* * *

      — Значит, тебе не удастся его вытащить, — Айзава нахмурился. — Это очень плохие новости.       Эд мрачно кивнул и перевел взгляд на спокойного, как и всегда, директора — хотя и на его лице можно было заметить тень тревоги.       — Комиссии по безопасности это не понравится, — продолжил Айзава. — Возможно, другие герои могли бы отправиться за Каминари.       — Не думаю, что мы можем принять это решение сейчас, — Незу сцепил руки за спиной. — Комиссия не пойдет на такой шаг, и поскольку наша стратегия — молчание, мы не можем привлечь к этому делу ни героев Пистолетоголового, ни его самого. Слишком много внимания сейчас обращено на них. Другие же не в курсе дела, а чем больше людей знает правду, тем больше риск, что информация утечет.       Слова директора звучали слишком цинично, хотя Эд прекрасно понимал его.       — В другой ситуации я бы рискнул. Но речь идет о путешествии в совершенно другой мир, из которого может и не быть выхода. Сейчас на счету каждый герой.       — Вы предлагаете бросить его, — неожиданно жестко сказал Айзава.       Вздохнув, директор поднял взгляд на него.       — Нет. Я предлагаю выждать время. Каминари талантливый и сильный, а поскольку он близко знаком с Элриком, то знает кое-что о мире, куда попал. Я прав?       Эд кивнул.       Он и в самом деле рассказывал Денки об Аместрисе — только вот запомнилось ли ему это?       — Тогда, возможно, он сумеет найти дорогу домой. Если же этого не случится… — Незу помедлил, — мы вернемся к этому разговору и примем решение. Пока что эта информация остается строго между нами и Мидорией.       — Сколько вы собираетесь ждать? — спросил Айзава.       — Один месяц. Через месяц мы соберемся снова. И, Элрик, тебе нужно будет присутствовать. Надеюсь, ты понимаешь.       — Да.       — Тогда мы закончили. Ты можешь возвращаться в общежитие.       Эд молча вышел из кабинета — Айзава остался обсудить что-то еще.       Странно, наверное, Эд был должен разозлиться на такое трусливое решение. Даже несмотря на то, что директор был прав.       Должен был…       Но все еще не чувствовал ничего.

* * *

      Эд хмуро уставился в окно.       Шел снег — хотя таял, едва упав.       Прошло несколько дней после путешествия через Врата, и на первом этаже общежития собирались праздновать Рождество.       Прошлое Рождество Эд не пропустил только потому, что с двумя Каминари рядом о нем забыть было попросту невозможно. Но с подарками все равно не вышло. На них не было ни денег, ни времени, ни даже идей — Эд в таких делах был не слишком-то хорош. Даже дарить Уинри сережки было идеей Ала.       Было странно и ужасно неправильно понимать, что в этот раз Денки не будет отмечать вместе с ними — он любил этот праздник.       Год назад это было довольно весело — днем Денки вытащил Эда на каток, вечер они провели втроем дома, и хотя ничего особенного не произошло, Эду все равно понравилось.       В этот раз они тоже планировали праздновать втроем — накануне Рождества всех учеников отпустили по домам на день, чтобы провести время с семьей, и предупредили об этом заранее.       Вчера, когда все разъехались, Эд отказался и остался в общежитии.       Слова Райдена засели в душе, и Эд не мог смотреть ему в глаза сейчас — не тогда, когда все, что можно было сказать о Денки — очередная ложь.       Эд снова не справился.       Снова не мог его защитить.       Может быть, Райден был прав, и лучше бы им никогда не знать друг друга.       Поднявшись с кровати, Эд пошатнулся. В последнее время он почти не спал — заснуть просто не получалось, и целыми ночами он продолжал смотреть в потолок, думая ни о чем и одновременно — обо всем случившемся.       А когда все-таки проваливался в сон, то видел одни лишь кошмары.       Кошмары ему снились и раньше, и в Японии тоже, но, когда Денки стал оставаться вместе с Эдом на ночь, они исчезли.       Теперь — вернулись.       Эд покосился на дверь. Наверное, сейчас все заняты готовкой или украшением общей комнаты. Может быть, стоило им помочь.       Только в эти несколько дней у него не было сил ни на что. Будто из него вытащили батарейки.       Поэтому, вздохнув, он отвернулся и уже собирался сесть за стол, чтобы уткнуться в ноутбук и какую-нибудь очередную книгу, но вдруг в дверь постучали.       — Эд? — из коридора донесся приглушенный голос Яомомо. — Можно войти?       Хотя Эд не был уверен, что хочет видеть кого-либо, кроме Денки, все же прошел к двери и открыл ее.       — Тебе что-то нужно?       — Я хотела спросить… пойдешь с нами отмечать Рождество?       Эд молча смотрел на нее, немного смущенную и до такой степени понимающую и сочувствующую, что это раздражало.       Иногда ему казалось, что все вокруг его жалеют и как будто даже говорят тише, когда он проходит мимо. Обычно он не обращал на это внимания, но иногда… иногда это ужасно злило.       В том числе поэтому Эд стал реже выходить из комнаты.       — Наверное, тебе непросто веселиться, но я подумала, что тебе не помешает развеяться, — Яомомо замялась, но все-таки продолжила смотреть ему в глаза. — Мне кажется, что…       — Нет.       — Но почему… — она набрала воздуха в грудь и внимательнее посмотрела на него. — Слушай, я могу задать тебе… не очень приятный вопрос? И, наверное, глупый.       Эд удивленно вскинул брови. Не очень приятный глупый вопрос?       Это непохоже на Яомомо.       — Хорошо.       — Почему ты настолько сильно убиваешься из-за этого? В смысле… я знаю, вы очень близки, но когда тебя разделило с братом, ты не переживал об этом… так много. Хотя я помню, ты говорил, что он мог умереть, если бы его душа отделилась от доспеха. Так… почему?       — Потому что… я точно знал, что он справится.       — Значит, ты не уверен, что Каминари справится?       Она ставила вопрос так, что Эд почувствовал себя неуютно — выходит, он и вправду сомневается в силах Денки… не верит, что у него все получится?       — Он был тяжело ранен, — наконец тихо ответил Эд. — Я даже не знаю, выжил ли он после того, как туда попал.       Но Денки должен был выжить — если бы он погиб, не сработала бы связь душ… значит, как минимум он протянул почти неделю со своими ранами.       Значит, получил помощь или перевязал сам, иначе умер бы от потери крови.       Тогда…       — Ты упоминал, что вы сражались, когда тебя и Зависть проглотили. Твой брат тоже был в большой опасности, — настаивала Яомомо. — Но ты знал, что с ним все будет хорошо.       — Я…       Эд хотел сказать «должен был спасти Денки» или «это из-за меня он попал в переплет».       Но все то же самое было верно и для Ала.       Эд был виноват в утрате тел. Должен был вернуть им обоим настоящие тела.       — Я не хочу давить на тебя, — мягко сказала Яомомо. — Я просто хочу, чтобы ты почувствовал себя лучше. Может быть, эта мысль тебе поможет. Каминари справится. Я в этом уверена.       Наверное, она была права.       Эд слишком зациклился на том, что должен спасти Денки, и забыл, что тот может выбраться своими силами — найти Ала или кого-то, кто поможет отыскать дорогу домой. Правда, Эд пока не знал, как…       Ведь отдавать Истине часть тела — это не выход.       И все-таки на душе стало немного светлее.       — Спасибо.       — Так… ты пойдешь с нами праздновать? — Яомомо улыбнулась.       Эд вздохнул и тоже попробовал улыбнуться.       — Пойду.       А потом обязательно подумает над подарком для Денки.       И отдаст, когда они увидятся снова.