Избранный Злом

Каспиан

      Разум отказывается принимать увиденное. Я, остолбенев, смотрю на окаменевшего головореза перед не менее ошалевшим и, кажется, на мгновение забывшем о боли Юстасом.       Это сделал Эдмунд?       Перевожу на него взгляд. Державшие его охотники в страхе отступили. Он, стоя на коленях, бледный, как покрывший его волосы иней, потерянно смотрит на статую, бывшую секунду назад человеком.       Над площадью повисло напряженное молчание. Никто не знает, что делать дальше. Каждый из нас напуган и, кажется, больше всех сам Эд, хотя секунду назад от злости он буквально потемнел. Я никогда не видел его в подобном состоянии — лицо преобразилось, стало пугающим. И насторожил он не только меня. Все почувствовали исходящую от него угрозу, которая словно проскользнув от него по полу, обволокла каждого.       Я бы никогда не поверил, что Эд владеет древней темной магией. Я до сих пор не могу в это поверить!       Нагнетающее молчание прерывает крик одного из охотников позади Эда:       — Уходим!       Никто из них не спорит, даже главарь — все срываются с места. Я уже было устремляюсь вслед за ними, чтобы остановить или захватить в плен хотя бы одного, но слышу выкрик Эдмунда и останавливаюсь. Друг на дрожащих ногах подходит к упавшему, покрытому кровью брату и опускается перед ним на колени.       Юстасу хуже. Ему нужен огнецвет, и Эдмунд не успеет его принести. Жизнь парня теперь зависит от меня.       Отбросив остатки сомнения, я устремляюсь за соком целебных цветов.

Юстас

      Перед глазами мир плывет, расплывается черными пятнами. Звуки доносятся словно издалека. Каждый вдох приносит волну боли. Мозг отказывается работать. Мысли путаются.       Я ощущаю, как кто-то хватает меня за руку, но я не сразу понимаю кто.       — Юс… Юстас!       Взволнованный голос кузена приводит меня в себя. Я смаргиваю и не с первого раза фокусирую глаза на бледном лице Эдмунда. Он кивает и, параллельно создавая импровизированную повязку из своей накидки, продолжает говорить что-то о том, чтобы я не терял сознание, и что скоро Каспиан принесет огнецвет, но я не могу сконцентрироваться.       Неожиданно, туман в голове развеивает одна мысль. Рядом с ней даже боль тускнеет.       Эдмунд превратил человека в камень!       Поняв, что умирать с загадкой мне не хочется (исходя из того, что мне вообще не хочется умирать!), и что Эд не даст мне потерять сознание, я спрашиваю:       — Ты колдун? — мне не удается выдавить громче шопота.       Он смаргивает, видимо от неожиданности, и бледнеет еще сильнее.       — Я… я не знаю, — он сильнее прижимает повязку к ране, от чего боль вспыхивает с новой силой. Перед глазами темнеет. Я морщусь.       Видимо, я зря поднял эту тему…       Но менять ее совсем не хочется.       — Ты же колдовал.       Он проводит ладонью по лицу, забыв, видимо, что его руки в моей крови, — оставляет на щеке красный след. Я вижу, как он старается не выдавать эмоций, среди которых ясно выделяется панический страх.       — Я не знаю, как…       Он не успевает закончить, — рядом появляется Каспиан с лекарством.

Эдмунд

      Я наблюдаю, как маленькая бардовая капелька падает в рот кузена, и облегченно выдыхаю. Теперь я уверен — с ним все будет в порядке.       Снова ловлю на себе настороженный, вопросительный взгляд Каспиана.       Нам придется поговорить об этом…       Только вот делать этого совсем не хочется. Сейчас я больше всего на свете желаю одиночества, чтобы попытаться для начала разобраться самому.       — Ты ранен?       Вопрос друга приводит меня в замешательство. Качаю головой. Он кивает и переводит взгляд на Юстаса, дыхание которого выровнялось, а кожа вернула свой естественный розоватый оттенок.       — Они вывели из строя всю стражу, — голос Каспиана угрожающе тих. Он помогает моему кузену сесть.       Неужели сейчас он, правда, решил заговорить именно об этом? Нет, я понимаю, что когда в твой замок без проблем пробирается шайка разбойников и чуть не убивает тебя, ты равнодушным не останешься. Я понимаю. Но я же вижу, что как и Юстаса… и не буду скрывать, что и меня, сейчас его больше всего волнует только один вопрос — откуда во мне магия?       Я до сих пор не понимаю, как это произошло, будто и не я вовсе это сделал. Сейчас на душе неестественно пусто, и я чувствую странное ощущение во всем теле, а особенно в руках, словно ко мне прицепилось что-то отвратительное, липкое и хочется это смыть с себя.       Я бросаю быстрый взгляд на застывшего охотника.       Это сделал я…       Я, как Джардис, превратил живое существо в камень.             По телу проходится дрожь. Желудок сворачивает.       Я быстро отвожу взгляд от статуи, вновь встречаюсь с глазами Каспиана. Юс устало проводит рукой по лицу. В следующую секунду, словно что-то вспомнив, он резко оглядывается и встревоженно спрашивает:       — А где Элиана?       Сначала я не понимаю, о ком он, потом вспоминаю девушку, крик которой привел нас сюда. Я и не заметил, как она исчезла.       — Возможно…       Каспиан не успевает договорить. На площадку врывается кентавр Гленстор, ставший военачальником, а за ним десяток воинов. Они оголили мечи, готовые к бою.       Но они слишком поздно…

***

      Дверь за моей спиной тихо открывается. Кто-то останавливается у порога, видимо рассматривая меня и не решаясь войти.       Каспиан?       Да, уверен, это он. С появления воинов, он как-будто забыл о произошедшем. Начал давать распоряжения, приказал Юстасу идти в покои и лечь в постель и оставил меня одного под защитой двух фавнов. Только его взгляд давал понять, — он не забыл, но пока решил держать в секрете случившееся.        Я остался один и только тогда заметил, что мне стало лучше. Мне не было холодно. Я не ощущал слабости. Это было странно. Почему мне легче? Но я не нашел ответа, так как продержалось это недолго. Вскоре меня вновь начало колотить и перед глазами все поплыло. Я лег, но заснуть не удавалось — мысль о том, что я обладаю магией Белой Колдуньи не давала мне покоя.       Она и не дает сейчас. Я просто не понимаю, откуда она! Почему именно во мне? И когда она появилась? А если давно, то почему стала проявляться именно сейчас?       Вопросов в голове множество, но ответов я не могу найти — от усталости голова не соображает. Стоит мне начать логическую цепочку из последних событий, как ее разрывают всплывающие в голове образы моих снов, Белой Колдуньи и стычки с охотниками за головами. Я так и не нашел ни одно логичное объяснение происходящему, но одно я понял точно: магия во мне — зло. А значит, я опасен для других людей.       Человек входит. Закрывает за собою дверь.       — Эд?       Да, это Каспиан.       Я поворачиваюсь. Встречаюсь с его внимательным, обеспокоенным взглядом.       — Что я здесь делаю, Каспиан? — сразу перехожу к делу.       Его удивляет мой вопрос.       — О чем ты?       — Почему я все еще здесь? Почему ты меня не запер в темнице?       Он качает головой.       — Я не вижу причины сажать тебя в темницу. Ты не преступник.       Голова раскалывается и, кажется, что все вокруг покрыто легкой дымкой. Поддаюсь слабости и опираюсь спиной на стену, провожу рукой по волосам.       — Я опасен, — невольно понижаю голос. — Во мне темная магия, и я ее не контролирую. Ты должен изолировать меня от окружающих или убить.       Реакция друга ясно дает понять, что он не воспринимает мои слова всерьез. Он скрещивает руки на груди и непроизвольно делает в мою сторону несколько шагов. Я вижу по его глазам, он ни за что не пойдет на такие меры, даже рискуя чужими жизнями. Его слова это подтверждают:       — Нет. Ты все еще король и мой друг, я не могу так с тобой поступить.       Я невесело усмехаюсь. Вот в этих словах и видна наша разница в прожитых годах и времени правления — я понимаю, что ради всеобщего блага иногда надо идти на жертвы, а он нет.       — Ты тоже все еще король! — срываюсь я. Воздух скребет по горлу, вызывая хрипоту и боль. — Ты должен заботиться о своем народе… — голос срывается. Мысль которую я хочу сказать вызывает тошноту:       — Я… я как она, Каспиан. Я как Джардис.       Каспиан оказывается рядом. Он вновь качает головой, нахмурившись и поджав губы.       

Каспиан

      -… Я как Джардис.       От этих слов внутренности сворачивает в тугой комок.       Как он вообще может такое говорить?       Я подхожу к нему. Его решимость в глазах, смешанная с болью, напоминают мне о его возрасте. Мне до сих пор сложно принять тот факт, что он на несколько десятков лет старше меня. И именно сейчас я ощущаю себя ответственным за него, как старший брат. Я хочу защитить его — бледного, изможденного и дрожащего от холода.       И он еще хочет, чтобы я его изолировал или еще хуже — убил?!       Я кладу руки на его плечи.       — Эд, ты не Она. В тебе темная магия, но ты не Джардис.       Он вновь хочет возразить, но я продолжаю, понижая голос:       — Давай успокоимся и подумаем. Мы должны понять откуда в тебе магия, и как от нее избавиться.       Друг с секунду отстраненно смотрит на меня, а затем монотонно отвечает:       — Магия во мне осталась после ритула. Поэтому я нужен… — он не заканчивает, его лицо резко меняется, он морщится словно от боли.       — Эд?       В следующее мгновение парень теряет сознание. Я успеваю поддержать его, до того, как он упадет на пол.

Юстас

      Я просыпаюсь свежим и бодрым. От раны не осталось следа, как и от тревожных эмоций. Я поднимаюсь с кровати и первое, что замечаю, поднос с обильным ужином.       Желудок напоминает о себе недовольным бурчанием.       Я не спорю с голодом. Налетаю на еду и, пока ем, записываю в дневник вторую запись за день:       «После сна я перестал бояться магии Эда. Все-таки это Нарния, и тут много магических животных и колдунов. Так что, по-моему, это вполне нормально. К тому же он использует ее в добро — спас меня. Как это может быть плохо?       Кстати, если в кузене есть такие способности, может, и у меня есть?       Даже не знаю, что бы я хотел уметь делать. Точно не превращать людей в камень. О! Летать и изрыгать огонь. Эти способности классные, особенно если ты не дракон».       Закончив трапезничать, я засовываю дневник в носок и выхожу в коридор. Так как мне не удалось обсудить с Эдом случившееся, я направляюсь к нему. Я не обращаю внимания на стражников, а они не обращают внимания на меня. Открываю дверь и замираю. Из комнаты вырывается мороз и обволакивает меня. По телу пробегают мурашки.       В груди появляется предчувствие чего-то нехорошего.       Эд снова колдует?       Я захожу в комнату и оглядываюсь в поисках брата. Дыхание превращается в пар.       Среди перин и подушек виднеется белое, как лист бумаги, лицо Эда.       Он спит.       Тогда наверное потом поговорим, а то он и так последнее время не высыпается. Только надо будет попросить охрану растопить у него камин, а то околеет.       Я уже собираюсь выходить, но что-то в виде брата меня останавливает.       Что-то не так? Только что?       Я потираю руки и дую на них, чтобы согреться. Пар из моего рта, кажется, совсем не согревает…       Пар! У него из-за рта не идет пар!       Эд не дышит!

Эдмунд

      — Эдмунд, почему ты снова не послушал меня? — Джардис перебирает пальцами мои волосы, нежно рисуя узоры на моем лбу.       У меня нет ни сил, ни желания двигаться. Я лежу на ледяном полу — голова на ее коленях. По телу идет приятная волна мурашек от ее прикосновения.       — Почему во мне магия? — тихо спрашиваю я.       Не знаю, как мне удается об этом помнить, — ее касания, кажется, растворяют все мои мысли.       — Потому что ты был избран.       — Почему я?       Она улыбается и проводит подушечкой пальца по моему носу до самого его кончика, затем до губ.       — Потому что ты мои король, — шепчет, — и всегда был им.       Я просыпаюсь. Глаза фокусируются не сразу. Смаргиваю, стараясь вернуть фокус и избавиться от ощущения насыпанного песка. Я совершенно не выспался, но возвращаться к Джардис больше не хочу. Наше общение меня настораживает — пугает. Оно неправильное. Мои чувства неправильные.       Я опираюсь на локти и приподнимаюсь. Только сейчас замечаю, что в покоях я не один. На кресле сопит Юстас.       Что он здесь делает?       Я сажусь, укутываясь в одеяло. От холода колотит, но не так сильно, как перед сном. Или обмороком? Вспоминаю, как во время разговора с Каспианом у меня вспыхнула головная боль, затем я отключился.       Поднимаюсь. Перед глазами темнеет. Голова кружится. Я опираюсь на спинку кровати.       Когда обретаю более-менее стабильное состояние, медленно подхожу к Юстасу и толкаю его в плечо.       Зачем я это делаю? Мог бы просто его позвать.       Но вместо этого молча толкаю его еще раз. Он мычит, открывает глаз и с секунду тупо смотрит на меня.       — Что ты здесь делаешь? — хриплю я. Горло больше не болит.       До брата как будто что-то доходит, — он резко пробуждается и вскакивает на ноги. В следующую секунду он приводит меня в замешательство, так как крепко обнимает меня, лишая равновесия.       — Прекрати уже так делать! — возбужденно кричит он.       — Что делать?       — Умирать!       В смысле?       Увидев мой непонимающий взгляд, он продолжает:       — Я пришел к тебе, а у тебя холодно, как в Антарктиде, и ты не дышишь! Я побежал за Каспианом, и он тебя спас огнецветом.       Я снова чуть не умер? Или умер?       До меня не доходит.       — Я жутко испугался. Ты больше так не делай, — он легонько толкает меня в плечо.       Я не отвечаю.       Я снова умер…       Выходит, что Джардис была права — я умираю. И огнецвет не сможет спасать меня бесконечно.

Каспиан

      Я открываю карту перед Эдмундом. Он смаргивает и рассеянно пробегает по ней глазами.       — Ты как? — спрашиваю я.       Друг пожимает плечами, не смотрит на меня. Я вздыхаю и стараюсь отстраниться от мыслей об его едва случившейся смерти, но отвратительное беспокойство сжало мои внутренности и никак не отпускает.       Что-то убивает Эда.       Я собираюсь с мыслями и указываю на Темный лес на карте.       — Гленстор поведал мне, что тут обитает тот, кто может тебе помочь. Еще с тех пор, как Кэр-Паравель был захвачен тельмаринцами, он скрывается от людей и нарнийцев.       — И кто он?       — Чародей Филиус. Мне сказали, он знает как тебе помочь. Он связался с Гленстором. Сам зовет тебя.       Эд проводит рукой по лицу и закутывается в накидку.       — Я его не знаю, — потирает переносицу. — Но у нас нет другого варианта. Я пойду к нему.       — Я тоже думаю, у нас нет иного варианта, — я оцениваю расстояние до Темного леса. — Я соберу людей. День пути.       Эд качает головой, встречается со мной решительным взглядом и произносит:       — Я пойду один.