Избранный Злом

Юстас

      Мы не оставили Эду выбора.       Каспиан первый убедил его, что обязан пойти. Аргументов у него было много. Во-первых, ну, посмотрите на Эда! В таком состоянии он один и мили не пройдет! А, во-вторых, раз он так нужен Белой Колдунье, то без защиты ему глупо отправляться. В-третьих, раз Эда надо защищать, то это должен делать один из лучших воинов Нарнии — Каспиан.       Но, по-моему, самым большим аргументом была власть Каспиана. Либо Эд идет с королем, либо уйти без него ему не получится.       Кузен неохотно согласился на компанию Каспиана, но он был категорически против моего присутствия. Тогда я ему напомнил, что меня прислал Аслан, а, значит, я не должен отсиживаться в стороне. С этим не поспоришь, поэтому меня тоже взяли.       Только сейчас я, конечно, оценил свое решение трезво — в пути достаточно времени, чтобы остудить голову и осознать неразумность своих поступков, — и я не понимаю, с чего вдруг я ввязался в этот поход. Я же самый бесполезный его участник. Возможно, (а может, даже и не возможно, а точно) — обуза. Только вот поворачивать уже поздно.       Всего нас четверо, — так проще оставаться незамеченным. Ведет нас Гленстор. Я все еще не могу привыкнуть к его телосложению, хотя вижу кентавра не в первый раз. Просто это так странно… и вызывает очень много вопросов…       Вышли мы ночью через тайные туннели под замком. Они вывели нас в лес, из которого мы еще не вылазили. Мы часто останавливаемся, так как Эд выглядит все хуже и хуже. Конечно, мы едем на конях, но все равно видно, как ему тяжело удержать себя в сознании, — его постоянно клонит вперед, и, кажется, еще мгновение, и его перетянет вбок, и он упадет с седла. Приходится его окликать, чтобы он пришел в себя.       Не понимаю, как он вообще мог даже подумать идти одному? Нет, я понимаю, что он не хочет никого подвергать опасности, но ему не приходило в голову, что без него мы все равно в опасности? Каспиан не раз упоминал, что Эд лучше всех знает Джардис и, возможно, единственный, кто сможет ее победить… я немного сомневаюсь, что в таком состоянии он вообще кого-то сможет победить… но все равно, факт остается фактом — мой коронованный кузен единственный, кто уже боролся с Колдуньей. Он нам нужен живой, если, конечно, исходить из того, что я вообще не хочу думать, что он может умереть…       Жутко хочется спать, а мрак и тишина леса делают только хуже. Я всячески пытаюсь взбодриться, но ничего не помогает, — глаза слипаются.       Я в очередной раз резко просыпаюсь, чуть не свалившись с коня. Трясу головой и несколько раз сильно жмурюсь, но сон не отходит.       Вот надо же было ночью выходить…       Пробегаю глазами по округе в поисках чего-нибудь интересного, что взворошит мысли и хотя бы немного пробудит. Кусты, несколько сосен, елка и густые раскидистые лиственные деревья. Куда ни глянь — везде одно и то же. И то радость, если какая-нибудь живность пробежит. Перевожу взгляд на Эда. Он безразлично смотрит перед собой. Его лоб покрылся испариной, а синяки под глазами кажутся из-за его бледности еще темнее.       Может, разговор нас взбодрит.       Подгоняю Рона и, оказавшись на одном уровне с братом, спрашиваю:       — Как ты?       Он вздрагивает и смотрит на меня удивленно, словно не узнает. Я напрягаюсь.       Что если…       Но его взгляд быстро сменяется на привычный — серьезный, внимательный, порой напрягающе-пронзительный.       Эд слабо пожимает плечами.       — За последнюю неделю я два раза умирал и лежал в чем-то вроде комы. Никогда не чувствовал себя лучше, Юс, — хмыкает и убирает с гривы коня сухой лист.       Я игнорирую его пассивную агрессию. Все-таки ему это сейчас позволительно. Если сравнивать со мной, то он вообще святой. Я вот, например, всего-лишь хочу спать, но меня уже все вокруг раздражает. Что было бы, если бы я ощущал то же, что и кузен — представить страшно.       В общем, думаю, он будет рад перевести тему.       — Ты когда-нибудь встречал чародеев?       Он через несколько секунд кивает:       — Да, несколько раз… — качает головой и хмурится. — Чародеи отличаются долгожительством и мудростью. Некоторые из них жили чуть ли не со времен создания Нарнии. Во время нашего правления в Кэр-Паравель, мы вели перепись чародеев, так как к ним можно обратиться со многими вопросами — болезни, проклятья и пророчества. Они редко говорят, поэтому, как известно, игнорирование их советов может привести к катастрофическим последствиям глобального уровня.       — Значит, Филиус поможет нам, — я и сам не знаю, вопрос это или утверждение. Я очень надеюсь, что Эд скажет да.       Он облизывает губы и вытирает лоб рукавом. Замечаю, что они с Каспианом обмениваются непонятными мне взглядами — снова их немые разговорчики, — затем отвечает:       — Я не знаю. Если он не в силах мне помочь, то, возможно, он желает раскрыть мне решение проблемы. Но оно может оказаться сложнее, чем добраться до края Земли, а вероятно, — невозможно.

Эдмунд

      Голова раскалывается. Кости ломит. Телу то невыносимо жарко, то холодно. Усталость тяжестью налилась в веки, — глаза слипаются. Мир расплывается и теряется в серой дымке.       Я стараюсь оставаться в сознании, но реальность уплывает от меня, стоит мне на мгновение потерять контроль. Отчасти меня это состояние радует, так как мне не удается сконцентрироваться на одном. А это значит, что назойливые, тревожные мысли отстали. Но с другой стороны я не могу в полной мере обдумать ситуацию: магию во мне, мое вечно пограничное состояние между жизнью и смертью и, конечно, Белую Колдунью и как ее победить…       Вздрогнув, выпрямляюсь. Меня привело в себя прекращение движения, — конь остановился. Я смаргиваю и оглядываю небольшую прогалину.       — Мы прибыли, — кидает Гленстор, оборачиваясь к нам.       Я более внимательно осматриваю местность. Не вижу никаких признаков жизни. Где чародей?       — Это точно то место? — озадаченно спрашивает Каспиан.             Ему вполне хватает грозного взгляда кентавра, чтобы вспомнить — сомневаться в нем неразумно.       — Может, старик нас обманул, — голос Юстаса ломается и звучит громче, чем ему хотелось.       Обычно я бы смирил брата серьезным взглядом, чтобы дать ему понять, что он молет чепуху, но сейчас, видимо из-за истощения, его слова вызывают только усмешку.       — Юс, я тебе для чего полдня рассказывал про чародеев? — говорю впервые за долгое время. Голос сначала еле слышимый и хриплый, быстро возвращается в норму. Воздух скребет по горлу, но я не обращаю внимания.       Брат пожимает плечами и разводит руками:       — Мы даже не знаем, кто он. Он вполне может оказаться шарлатаном.       — Не может, — грозно отрезает Гленстор.       Юстас съеживается и мямлит:       — Хорошо.       Я снова не могу удержаться от усмешки. Вытираю лицо рукавом и сползаю с седла. Как только я ступаю на землю, перед глазами темнеет, голова кружится. Опираюсь лбом на горячую шею животного.       — Но его все равно нет, что будем делать? — вновь обретает смелость братец.       — Ждать, — произносит Каспиан, спрыгивая с коня. Не спрашивая меня, чему я благодарен, подходит ко мне и помогает добраться до ближайшего упавшего дерева.

Каспиан

      Отгоняю от уха назойливого комара и заново укутываюсь в плащ. Ночная тьма быстро обволокла лагерь, но чародей так и не пришел. Эд, как только коснулся головой земли, заснул. Юстас тоже провалился в сон достаточно быстро. Мне же не дают заснуть тревожные мысли.       Гленстор, привычный к ночному бдению, был назначен сторожить лагерь. Я уже давно должен был воспользоваться ситуацией и поспать, но не могу. Даже усталость, накопившаяся за целый день пути, не помогает.       Не могу перестать думать о том, что случилось с Эдом. Ведь с какой стороны не посмотри, все насущные проблемы ведут к нему. Джардис не предпринимает никаких действий, так как ей что-то нужно от него. Она вернулась в Нарнию из-за него, как и он из-за нее. За ним объявлена охота. И он по неясной причине умирает.       Когда я убеждал Эда, что должен с ним поехать, его главным аргументом была моя обязанность оставаться со своим народом и защищать его в случае, если нападет армия Белой Колдуньи. Но я был уверен и совершенно не сомневаюсь сейчас, что пока она не получит желаемого — Эдмунда, — этого не произойдет. По какой-то причине он ей нужен, и поэтому я обязан быть именно рядом с ним, а не в замке.       Только вот, зачем Эд нужен Джардис? Это как-то связано с его состоянием?       Наклоняюсь и подкидываю в огонь несколько веток. Бросаю взгляд на бледное лицо друга.       И вот снова… Снова я пытаюсь убедиться, что он дышит.       Признаюсь, я боюсь, что в следующий раз мы упустим момент, и огнецвет не поможет. От одной мысли об этом, в низу живота сильнее стягивается узел, который и не развязывался с тех пор, как я нашел Эда, привязанным к менгиру.       Предчувствие, что все события постепенно ведут к жуткому концу не отпускает. Я делаю все возможное, чтобы это предотвратить, но кажется, что всего недостаточно. Меня не отпускает убеждение, что в итоге Белая Колдунья получит свое и одержит верх.

Юстас

      Я, наверное, никогда не привыкну спать на улице. Ладно, уснул я довольно быстро, но посреди ночи меня будили насекомые, которые ползали по мне, как по какой-то болотной кочке. Один раз в бок впился камень, который прогнал сон окончательно. Сейчас я стою в некотором отделении от лагеря, так как мочевому пузырю без разницы страшно мне отдаляться от остальных или нет. Тут просто нет выбора.       Еще не рассвело, но небо посветлело и блекло освещает деревья и траву. Стоит тишина. Даже насекомые еще не проснулись.       Я протираю лицо и поворачиваюсь, чтобы вернуться в лагерь…       За спиной раздается тихий шорох, затем, щелчок, как будто кто-то наступил на старую веточку.       Сердце замирает. Невольно затаиваю дыхание.       Кто-то стоит за моей спиной.       Вместо того, чтобы бежать, — может, лучше убежать? — резко разворачиваюсь. Я оказываюсь в нескольких дюймах от незнакомого мне старика. Вскрикнув от страха, застываю. Я бы наверное еще раз закричал и убежал, если бы не понял, кто он.       Чародей. Филиус.       Его лицо покрыто морщинами. Глаза блеклые, почти серые, но невероятно ясные и пронзительные, они создают ощущение, что он заглядывает прямо в мозг и читает мысли. Волосы и борода белые, как снег. На нем висит старый балахон. В руках — пучок каких-то цветов и трав, что выглядит очень странно со всем его образом.       Я не успеваю ничего сказать или сделать, старик разворачивается и уходит.       — Эй! Погоди!       Он никак не реагирует, продолжает быстро идти.       Думаю, крикнуть и позвать Каспиана и Эда, но Филиус двигается так быстро, что приходится сразу же устремиться за ним.       Нельзя его потерять. Он наша единственная надежда!       Надеюсь, что я об этом не пожалею. А то этот чародей может завести меня в самую чащу, где меня никто не услышит, и зарезать для каких-то своих магических нужд.       Несмотря на эти жуткие мысли, я все же не ощущаю угрозы от странного старика. Во-первых, я помню, что про чародеев рассказывал Эд, а, во-вторых, ну… он не выглядит угрожающе.       Стараясь не отставать от шустрого дедка, задыхаясь спрашиваю:       — Куда вы меня ведёте?       Его молчание меня не останавливает:       — Вы Филиус? Вы сказали, что поможете Эду. Вы поможете? Вы покажете мне, что поможет? Вы меня туда ведете? Почему мы не позвали остальных? Может, вернемся и позовем Эда и Каспиана. Если что, я не Эдмунд, я его брат — кузен. Вы же хотели встретиться с ним…       Такое ощущение, что его совершенно не трогает моч речь. Он продолжает молча идти, пока мы не добираемся до высокого холма. Филиус останавливается и дожидается, когда я его догоню.       — Где мы? — я недоуменно оглядываю местность. Не вижу здесь ничего примечательного или волшебного. — Мы уже пришли?       Снова молчит. Огибает холм.       Вот, загадочный дед…       — Может, мы все-таки вернемся за остальными, — я следую за ним. — Все-таки они больше меня разбираются во всем этом. Ну вы понимаете, магия, чародеи, колдуньи и все такое… я об этом слышал, но не встречался, не то что…       Я прекращаю говорить, так как моим глазам открывается дверь. Покошенная и изъеденная жуками. Она ведет внутрь холма — под землю.       Странно как…       Петли тихо скрипят. Чародей нагибается и заходит. Я прохожу за ним. Помещение на удивление уютное, пахнущее сырой землей, травами, медом и дымом. Из мебели здесь только деревянная лежанка без матраса и подушки — только тонкое одеяло, — небольшой стол, стул, печь и сундук. Везде висят собранные в пучки засохшие травы.       Лгать не буду, мне нравится здесь, хотя я бы никогда в жизни не поселился в столь несанитарных условиях.       — Здесь прикольно, — мои слова, как и раньше просто сотрясают воздух и остаются без внимания.       Старик отодвигает стул, словно приглашая. Я сажусь. В следующую минуту он ставит передо мной миску с каким-то блюдом из овощей, похожее на рагу.       Так должно быть? Почему чародей вместо того, чтобы просто сказать мне, как спасти Эда, привел меня в свое жилье, а теперь еще и кормит? Все чародеи такие чудаки?       Пока я в недоумении сижу и смотрю на миску, Филиус, словно забыв про меня, продолжая хранить молчание, ходит по коморке и собирает в небольшой мешочек травы.       Ладно, не буду его обижать и поем.       На вкус совсем неплохо, только бы соли, но я ничего не говорю — продолжаю есть и наблюдать за стариком. Он так и будет молчать? Но мне нужны ответы.       — Ты же Филиус? — я вроде, уже задавал этот вопрос и уверен в ответе, но надо же с чего-то начинать. Да и к тому же он тогда не ответил.       Старик кивает, продолжая ходить от одного пучка к другому.       Ну, хоть какая-та реакция.       — Я Юстас — кузен Эдмунта. Он, вроде как, король.       Молчит. Ну, да.       — Ты… вы его позвали сюда. Сказали, что поможете.       Только подходит к корзине. Ее содержимое похоже на сушенный мох.       Его молчание уже нервирует. Он вообще может говорить? Или он немой?       — Послушайте, у нас мало времени, может, вы мне что-то скажете.       Ноль реакции.       Аппетит пропадает. Отодвигаю миску. Что если мне вообще не удастся его разговорить, а он единственная надежда Эда.       — Зачем вы позвали меня, а не Эдмунта, Каспина или Гленстора, если не хотите со мной разговаривать?!       Филиус завязывает мешочек, поворачивается ко мне и пронзает взглядом.       — Ты был избран Асланом, — произносит спокойно.       На секунду я ошалело смотрю на него, не веря, что он наконец заговорил, и что его, на удивление, молодой голос мне не показался.       — Асланом? Что я должен делать?       Филиус снова игнорирует меня и ставит мешочек на стол. Затем берет старый пергамент из сундука и, сгорбившись над столом, начинает скрипеть пером, выводя незнакомые мне символы.       Я решаю, что раз он все-таки готов мне отвечать, хоть и не на все вопросы, я должен продолжить их задавать. Может, на что-то получу ответ.       — Что нам делать?       Не тот.       — Что нам поможет?       Ладно… Он что умрет, если скажет больше одного предложения?       — Что с Эдмундом?       Чародей поднимает голову и шепчет:       — Он — преграда магии. Для его тела это непосильная ноша.       — Что это значит? Он умирает? Как ему помочь? Может, хватит молчать!       Я сразу же жалею, что вышел из себя. Думаю извиниться, но передумываю.       А не плевать? Чародею, похоже, по барабану.       Решаю поменять тактику. Возвращаюсь к еде и, стараясь сохранять в голосе равнодушие, произношу:       — Не забывайте, что меня избрал Аслан. Значит, вы должны не забыть мне сказать все, что я должен знать.       Я знаю, что сейчас я пародирую поведение своего коронованного кузена. Оно часто работало, когда брату было что-то нужно от других. Его спокойствию может позавидовать удав. Да и, я уверен, что он бы не донимал старика расспросами, как это делал я.       Я в тишине доедаю рагу, наблюдая за чародеем. Замечаю, что в нем есть одна странность — он одновременно выглядит молодым и жутко старым. Кажется, что его внешность меняется от его мыслей, или эмоций. Не знаю. Но это довольно странно и интересно.       Филиус выводит последний символ, выпрямляется, сворачивает пергамент и кладет передо мной.       — Следуйте указаниям, — говорит он, указывая пальцем на свиток, затем переводит перст на мешочек, — это поддержит силы короля Эдмунда. Принимать утром и вечером.       Закончив свою «длинную» речь, он молча открывает дверь и удаляется.       Класс… И это все?       Беру оставленные мне предметы и выхожу.       Чародей как будто растворился в воздухе.