Избранный Злом

Каспиан

      Эдмунд с трудом стоит на ногах, поэтому я вынужден практически нести его на себе. По этой причине мы передвигаемся критически медленно. Юстас желает помочь, но его попытки поддержать брата с другой стороны окончились неудачей, так как он все еще ниже меня. Конечно, Эду по росту было бы удобнее опираться на брата, но я не уверен, что тот выдержит такую нагрузку. Теперь парень идет чуть впереди, периодически тревожно оглядываясь на нас.       Я стараюсь следить за дорогой и другом одновременно, при этом не отвлекаться на бушующие в голове вопросы и гранящие с паникой эмоции. Во-первых, Эд выглядит так, словно в любую секунду потеряет сознание и, возможно, уже не очнется, и я не могу перестать укорять себя, что, выйдя из шатра, не захватил с собой лечебный напиток огнецвета и оружие. А, во-вторых, несколько минут назад я видел Белую Колдунью — живую. Несмотря на ее прекрасные черты и нагой вид, она вселила в меня ужас, который пробрался в мое тело ледяными лапами и сплел крепкую паутину, облипшую внутренности. Джардис несет за собой только смерть. Возможно, нас ждет очередная война, либо столетняя зима…       Эд расходится кашлем. Вижу, какую боль тот приносит другу, но не могу ничего сделать, кроме как стоять, поддерживать его и надеяться, что он выдержит еще час. Ему нужен сок огненных цветов! И дело не только в потере крови, а в воздействии черной магии, — она высосала и, может быть, до сих пор высасывает из него силы.       — Ты как?       Друг смотрит на меня, взглядом, ясно дающим понять, что он чувствует себя не лучше, чем выглядит, но говорить об этом не собирается.       — Как изрезанный ведьмой калека.       В принципе, в такой ситуации кроме сарказма от Справедливого короля ничего иного ожидать не стоило. Я сдвигаю руку, крепче прижимая к себе друга и продолжаю ход. С каждой секундой он выглядит все хуже, и становится слабее — порой всем весом повисает на мне, и я пугаюсь, что он потерял сознание или… хуже.       — Не такой я представлял нашу следующую встречу, — тихо бормочу я.       Эд усмехается.       — Ты ее вообще представлял?       — Да, возможно, в Стране Аслана.       Снова кашляет.       — Может, в следующий раз, — невесело слабо усмехается.       Я понимаю, что он намекает на свою возможную скорую кончину, от чего паутина страха сжимает внутренности с новой силой. Стараюсь не думать об этом. Он выживет! Аслан не позволит ему умереть!

Эдмунд

      Меня колотит от холода. Мир перед глазами расплывается и наполняется живыми тенями, расползающимися, заполняющими пространство и надвигающимися на меня. Каждый вдох дается с трудом, словно я дышу через грубый тканевой мешок. Все тело и голова пульсируют болью, но она не сравнима с той, что терзает грудь, та — ледяная до обжигающего ощущения, изматывающая и вытягивающая из меня жизнь. Словно не тело болит, а все мое существо — душа.       Я стараюсь пересилить слабость и идти, не нависая на друге, так как рана на его плече тоже выглядит не лучшим образом, но с каждой секундой это все сложнее.       — Эдмуунд…       Невольно вздрагиваю. Снова Она! Что Ей от меня надо?!       — Иди ко мне, Эдмунд.       Нет, уйди!       Кажется, тени вокруг сгущаются, становится темнее и холоднее.       — Эдмунд.       Встряхиваю головой… ну как сказать «встряхиваю», с трудом качаю. Смаргиваю, но не помогает — тьма уже заполнила все вокруг.       — Ты мне нужен, Эдмунд. А я тебе.       Уйди!       Грудь словно пронзает ледяная стрела. Из тьмы реальности я проваливаюсь в тьму бессознательности.

Юстас

      Желание расписать все увиденное в дневнике — невыносимое, черт! Хотя не думаю, что это помогло бы мне успокоиться, как раньше. За последние несколько часов я попал в Нарнию, увидел уродливых существ, лицезрел нагой вид худшей злодейки этого мира, побывал на грани жизни и смерти, а теперь пытаюсь спасти жизнь моего коронованного двоюродного брата. И все это вновь и вновь яркими уродливыми картинами проносится перед глазами, нервируя все больше своей нерациональностью и неожиданностью.       Да, я люблю, когда все продумано наперед! Я ненавижу гадать, что будет дальше. И тем более, ненавижу, когда происходят неожиданные события! Конечно, я знаю, что в Нарнии я могу ожидать от следующей секунды чего угодно, но предыдущие несколько часов превзошли все ранее пережитые здесь неприятные сюрпризы.       Снова оборачиваюсь и смотрю на брата и Каспиана. Эд повис на друге практически полностью.       Он умирает…       По телу вновь проходит дрожь, я съеживаюсь и отворачиваюсь.       Нет! С ним все будет хорошо. Это же Эдмунд. Он и не такое пережил. Верно?       Стараюсь не обращать внимания на логичные мысли о том, что исходя из рассказов кузена, худшее, что происходило с ним, было связано с Белой Королевой. И теперь она вернулась и Эд выглядит хуже трупа. Что если это как раз и есть последнее ужасное событие, которое произошло в его жизни?       Глупости! Если не Каспиан его спасет, то Аслан! Верно? Он же уже помогал ранее, не давал Эду умереть, так и сейчас… Должно быть. Он же уже помог, значит…       Мои попытки убедить себя в благополучном исходе ранений для брата обрываются тихим шорохом впереди. Я замираю и оборачиваюсь на королей.

Каспиан

      За одно мгновение происходит сразу два события: Эд, видимо, потеряв сознание, всем телом наваливается на меня, и впереди в зарослях звучит шорох. Стараясь не поддаваться панике при мысли, что это Джардис, перегруппировав силы, снова перешла в наступление, даю знак Юстасу спрятаться и вести себя как можно тише. Обвожу взглядом местность, но ничего схожее на годное оружие не вижу, кроме небольшой сухой ветки, которая проломится от одного удара… но хоть что-то.       Прикладывая все силы, чтобы двигаться беззвучно, отхожу к густому кустарнику и аккуратно укладываю на землю Эдмунда, затем быстро хватаю палку и прячусь за дерево. Звуков впереди больше не слышно, но я продолжаю стоять, не двигаясь и прислушиваясь. Мы сейчас не можем рисковать — нас всего трое, один из которых без памяти, второй с оружием не устоит даже против безоружного, и я, у которого вместо меча — труха.       Не знаю, сколько напряженных секунд проходит, но кроме естественных звуков пробуждающегося леса, ничего не слышно. Может, это был кто-то из неговорящих животных, а мы всполошились и теперь тратим драгоценное время? Смотрю на Эда — различаю между густой листвой его неподвижное тело.       Надо торопиться!       Медленно выглядываю из-за дерева, замечаю напрягшегося Юстаса, крепко сжавшего перед собой кривой кинжал, обнаруженный на теле нечисти. А вот и оружие! Я и не думал, что он догадался его захватить, так как помогая Эду, в беспокойстве за него я совершенно забыл о кинжале. Молодчина, Юстас! Может, из тебя еще выйдет достойный воин.       Врага все еще не видно.       Надо продолжать путь. Медлить нельзя!       Выбираюсь из своего не самого надежного укрытия, даю парню впереди знак сделать то же, и подхожу к другу. Его дыхание стало порывистым и частым — нехороший симптом. Лучше его пробудить.       — Эд, — трясу его за плечо, говорю все еще шепотом, так как несмотря на решение двигаться дальше, я все еще ощущаю угрозу.       Он не реагирует.       — Эдмунд!       Все так же.       Решаюсь на рискованные действия — кричу громче и бью ладонью по лицу:       — Эд, очнись!       Затрепыхав ресницами, глаза открываются. Он словно не сразу понимает, где он, и что происходит, растерянно моргает.       — Что…? — расходится в кашле.       — Прости, братец, но тебе нельзя терять сознание.       Слегка запоздало кивает и с моей помощью садится. От написанной на его лице боли в груди сворачивается тугой комок и давит.       — Еще немного до лагеря, — не знаю, кого я пытаюсь таким образом приободрить — себя или его?       Я помогаю ему подняться, снова опереться на меня. Юстас смотрит на нас, видимо, в тревоге позабыв об напрягающем его минуту назад страхе. Видя его направленный на меня, наполненный надеждой взгляд, стараюсь выразить на лице спокойствие и уверенность в благополучном исходе — мне не впервой, но это как всегда невыносимо сложно. Все-таки я не…       За спиной звучит тихий, характерный оборотню рык. Резко остановившись, оглядываюсь, но не успеваю среагировать — на меня налетает огромная тяжелая, волосатая туша, от которой несет псиной. Она заваливает меня, а следом Эда, на землю.

Эдмунд

      Падение приносит яркую вспышку умопомрачающей боли в груди, от которой я, наверное, на мгновение отключаюсь. Меня пробуждают отвратительное рычание и крик боли. Тяжелый туман в голове мешает собраться и обрести власть над телом, но я его преодолеваю, когда воздух разрывает панический выкрик Юстаса. Двигаясь словно в жидком воске, поднимаюсь на локти и смотрю в сторону звука. Мой брат, выставив перед собой кривой кинжал медленно пятится, силясь избежать клыков и когтей уже знакомого мне оборотня.       Стараюсь подняться, но даже несмотря на выплеск адреналина в кровь, руки и ноги дрожат и не слушаются меня.       Черт! Где Каспиан?!       И только сейчас я замечаю его окровавленное тело на земле. Он не движется. Он мертв? По телу проходит ледяная дрожь, желудок сворачивает.       — У нас есть старые счеты, которые я намерен свести, — угрожающе рычит оборотень, привлекая мое внимание обратно к ним. На лице брата неописуемый ужас.       — Стой! — мой хриплый голос еле слышим. Юстас кидает на меня быстрый взгляд и возвращает его на нечисть, которая не обращает на меня никакого внимания.       Снова стараюсь подняться, но не выходит — я падаю, получив новую порцию оглушающей боли. Черт! Чертова слабость! Из-за нее мертв Каспиан! И из-за нее я не могу помочь Юстасу!       Брат опирается спиной о дерево — ему некуда больше отступать. Оборотень рычит.       Бессильная ярость растет во мне, превращаясь из маленькой льдинки в морозную пургу. Я не могу дать этой твари погубить моего брата! Грудь снова простреливает ледяная стрела, только в этот раз я теряю сознание не сразу — слышу скулящий визг нечисти и вижу заледеневшую траву перед глазами.

Юстас

      Может, это была плохая идея кидаться на волко-человека с одним старым кинжалом в руках, но у меня, вроде как, не было выбора — эта тварь хотела вцепиться в горло Каспиану. Не знаю, жив король или нет, но я теперь точно не выживу. Я отступаю, держа перед собой тупой кинжал, который только скользнул по грубой волосатой коже существа. Никто не может мне помочь, даже мое оружие бесполезно.       Сердце в сумасшедшем темпе колотится в груди. Руки дрожат, и от пота мою рубашку можно выжимать.       Спина, а за ней зад, упираются в шершавый толстый ствол дерева. Ну все, это конец!       Замечаю за спиной волко-человека какое-то движение, наверное, Эд, но не могу отвести от морды твари взгляда. Он скалится и рычит, а я продолжаю ходящими ходуном руками держать перед собой эту ржавую тупую зубочистку.       Черные глаза блестят жаждой крови. Жёлтые оскаленные клыки кажутся острыми и смертельными как бритва. Вот оно, снова повторяется, только в этот раз Каспиану меня не спасти.       Волко-человек утробно рычит, и мое тело обволакивает холод, оно покрывается мурашками, мокрая остывшая одежда неприятно липнет к телу. Я уже готов к нападению, но тварь не движется с места. Она напрягается всем телом, волосы встают дыбом. Только сейчас до меня доходит, что холодно мне не от страха, — похолодало вокруг меня, из моего рта и пасти существа вырывается пар.       Я оглядываюсь. Трава покрылись толстым слоем инея, как и листья на деревьях и кустах, но не равномерно — основные удары мороза пришлись на Эда и волкочеловека, который, скуля, начинает выть. Сворачивается в комочек. Его шерсть сереет, слипается и прилипает к телу, которое тоже бездвижно застывает. Он замирает и больше не двигается, похожий на большую чудовищную статую.       Я стою, смотрю на него. Холод отходит. Теплеет также быстро, как похолодало. Вскоре белые льдинки тают, только существо так и остается неподвижным.       Не знаю, сколько времени я боюсь пошевелиться, ожидая, когда оно вновь накинется на меня, но у него даже уши ни разу не дернулись.       Оно умерло?       Я отлипаю от ствола и на дрожащих ногах приближаюсь к нему. Оно не среагировало. Уже более уверенно легонько тыкаю его кончиком кинжала. Раздаётся звук соприкосновения металла с камнем. Не может быть! Осмелев, бью лезвием по боку твари.       ДЗЫНЬ!       Как?!       Волко-человек превратился в камень!

Каспиан

      Не сразу понимаю, что вытягивает меня из забытья, но на мгновение жалею, что был возвращён в реальность — спину и плечо разрывает от боли. Я стону и открываю глаза. Принявшее облегченное выражение лицо Юстаса быстро помогает мне вспомнить, что произошло.       Оборотень!       Несмотря на пульсирующую боль, вскакиваю на ноги. Теряю равновесие, но парень помогает мне удержаться на ногах. Я тут же замечаю странный цвет и застывшую позу оборотня. Что произошло? Я не успеваю спросить, меня перебивает гранящий с истерикой голос Юстаса:       — Каспиан, Эд не дышит!       Забыв о всем, я бросаюсь к бледному, как смерть, другу и, стараясь сдержать панику, прикладываю пальцы к его шее на месте сонной артерии.       Секунда. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть. Органы скрутились в узел, сердце рухнуло вниз и, кажется, перестало стучать. Семь. Восемь. Девять. Десять.       Нет, нет, нет!       Наклоняюсь над лицом друга и смотрю на грудь.       Сердцебиения нет. Он не дышит.       — Каспиан? — шепчет Юстас.       Эд мертв. Но… нет…       Тело наливается слабостью, словно за одно мгновение из меня высосали жизнь.       — Кас…?       — Он… он умер.