Все мы сумасшедшие

Прогноз Самуэля не оправдался, и через два часа Гусман не вернулся. Так же как и через еще один час, и даже после ухода Ребеки. Самуэлю не хотелось признаваться в этом, но отсутствие Гусмана вызывало в нем легкое беспокойство, заставляющее беспрестанно кидать взгляд на часы и заглядывать в телефон. Да, ссоры были обыденностью в их взаимоотношениях, но вот только в первый раз Самуэль чувствовал что-то вроде вины. Может, не стоило так резко реагировать? Тот, всё-таки, ради него старался, добиваясь этого рабочего места, хоть и не совсем честным путем. Оставшись в квартире один, он попытался занять себя хоть чем-нибудь, но мысли продолжали крутиться вокруг того же, не давая сосредоточиться на чем бы то ни было должным образом. Да и поврежденная рука не позволяла особо разгуляться. В конце концов, он плюнул на всё и ближе к десяти решил отправиться на боковую. С этим решением, правда, пришлось немного повременить, так как вечерние водные процедуры растянулись на целый час, в процессе которых Самуэль забрызгал всю ванную, а потом, кряхтя, еще двадцать минут ползал по комнате, вытирая натекшие лужи. Усилия, которые ему пришлось приложить для столь простой операции, внезапно вызвали в нем дикую усталость, а затем и голод, в итоге заставивший его отправиться на поиски чего-нибудь съестного. При анализе холодильника выяснилось, что из съестного в нем был разве что кусочек завалявшегося сыра, который, скорее всего, уже был не только съестным, но и немного живым, судя по мохнатой корочке плесени, скромно покрывшей всю его поверхность. Выбора особо не было, и Самуэль решительно достал с полки пачку макарон и кастрюлю. Конечно, он мог бы заказать что-нибудь, но сегодня они с Ребекой уже заказывали пиццу, и он справедливо рассудил, что питаться доставкой второй раз за день было бы слишком жирно. Готовка превратилась в маленькую катастрофу, в результате которой немногочисленные ингредиенты его коронного блюда оказались на всех поверхностях кухни, кроме как, собственно, в самой кастрюле. Он только задавался вопросом, почему это вообще с ним произошло, как замок входной двери тихо щелкнул. От этого звука Самуэль дернулся, едва не поскользнувшись на рассыпанных макаронах, и резко обернулся к двери. Вообще, чисто теоретически, прийти мог кто угодно: Андер, закончивший общение с матерью, или вернувшаяся за чем-то забытым Ребека, или даже Омар, по какой-нибудь причине решив пропустить свою ночную смену. Да, прийти мог кто угодно. Но Самуэль ждал почему-то только одного. Осознание этого внезапно сильно ударило по нему, поэтому он, не моргая и не отводя взгляда, просто молча наблюдал, как Гусман протискивался в квартиру, с особой тщательностью снимая обувь и закрывая дверь. На Самуэля он при этом не смотрел, но, пройдя вглубь, остановился прямо у кухни. Оглядел засыпанный продуктами пол и философски изрек: — Я знал, что этим всё закончится, — и с этими словами поставил на стол пакет. Запахло чем-то душистым и умопомрачительно вкусным, что Самуэля просто примагнитило к столу. По пути он, правда, чуть снова не навернулся на предательски перекатывающихся под ногами макаронах, в результате чего налетел на стол и едва не перевернул табуретку. Гусман, наконец, поднял на него максимально скептический взгляд и со вздохом сказал: — Просто сядь уже. Самуэль с самым кротким видом пристроил пятую точку на ближайшую поверхность. Последующие пятнадцать минут прошли в полном молчании, пока Гарсия уплетал болоньезе, а Гусман ходил вокруг, сметая рассыпанные продукты щеткой, и едва слышно чертыхался себе под нос. Самуэлю от этой картины было крайне странно. Потому что хрен вы заставите этого богатенького мальчика работать метлой даже под дулом пистолета, а тут вот — даже дула не было — за уборку Гусман принялся всецело добровольно. С видимым недовольством, но всё же добровольно. — Спасибо за рагу, — Самуэль первым разорвал затянувшуюся тишину, закончив свою трапезу. — Очень вкусно. Так же, как и вчерашние тефтели, и позавчерашняя олья подрида. Пожалуйста, скажи, во сколько тебе это всё обошлось, я верну. — Мне не нужны твои деньги, — практически зашипел Гусман, внезапно ощетинившись как злой кошак. — Нет, нужны, — с нажимом возразил тот. — Не люблю быть кому-то должным. — Ты ничего мне не должен, — с теми же раздраженными интонациями сказал Нуньер. — Воспринимай это как… подарок на день рождения. Самуэль, до дня рождения которого, как минимум, оставалось еще полгода, на некоторое время замолчал, переваривая эту информацию, а потом сказал: — Хорошо. Но тогда трех блюд в качестве подарка достаточно. Впоследствии за покупаемую тобой еду я буду возвращать деньги. Его тон звучал безапелляционно, поэтому Гусман, несколько секунд оценивающе глядя ему в лицо, отступился и закатил глаза. — А кто сказал, что я собирался покупать тебе что-то еще? Ну и самомнение у вас, мистер, — с этими словами он смахнул последний мусор в корзину и молча удалился с кухни. «Что это он?.. Обиделся?» Продолжая задаваться вопросами о странном поведении Гусмана, Самуэль убрал со стола и тоже покинул кухню. «Придет, не придет?» — неосознанно думал он, устраиваясь на кровати, и тут же осадил себя за такие мысли. Какая ему была разница, попробует ли Гусман снова покуситься на его постель? Конечно, желательно, чтобы не пробовал. Сегодня, на взгляд Самуэля, тот был слишком разраженным, чтобы продолжить с ним общение, к тому же в этот раз в распоряжении Гусмана была вся оставшаяся квартира — за неимением других претендентов на свободные спальные места он мог занять любую горизонтальную поверхность. Так что сегодня Самуэль был почти уверен, что Гусман в его комнате не появится. И всё же по какой-то причине безотчетно продолжал прислушиваться к отдаленным звукам, раздававшимся в квартире. Гусман бродил где-то снаружи не меньше получаса, пока, наконец, все звуки не стихли. «Лег», — констатировал факт Самуэль, в конце концов, прикрывая глаза. Всё время до этого он пребывал в каком-то странном ожидании и никак не мог расслабиться. Но теперь ему можно было спокойно вздохнуть и, наконец-то… Дверь тихо скрипнула. Слегка вздрогнув, Самуэль поднял голову и увидел вышагивающую к кровати фигуру Гусмана, освещаемую уличными фонарями. Сердце с какой-то стати воодушевленно подпрыгнуло. Подушку, которую Гусман притащил с собой, тот закинул в изголовье и тут же последовал за ней, улегшись на спину на второй половине кровати. Тот факт, что эта половина была полностью свободна, для самого Самуэля стал большим откровением. Он, что, изначально лег не на середину, а только на половину, неосознанно оставляя место для Гусмана? Он, что, подсознательно ждал, что тот действительно придет?.. — И никаких злобных шипений с попыткой выгнать меня? — тем временем начал разговор Гусман, сцепив пальцы на животе. — На тебя не похоже. Стареешь, Саму. — Я просто в шоке, — тут же огрызнулся тот. — От твоей наглости. Вся квартира свободна, а ты снова приперся именно сюда. — Ну, думаю, Омар не сильно обрадуется, если, придя после ночной смены, обнаружит меня в своей постели. — То есть, думаешь, вчера я сильно обрадовался, когда точно так же пришел со смены и обнаружил здесь тебя? — Ну конечно, — уверенно усмехнулся Нуньер. — Так обрадовался, что сразу полез лапать меня за задницу. — Что?! Это была не… — Самуэль резко замолчал, пытаясь вспомнить, что же это такое мягкое попалось ему вчера под руку. Не могла же это быть его задница? Ну не могла же?.. — …О черт. — Да, да, — издевательский тон Гусмана был просто пыткой, поэтому Самуэль демонстративно отвернулся, показывая, что разговаривать с ним больше не намерен. Но, несмотря на это, первым же разорвал тишину: — И почему ты, все-таки, приходишь спать именно сюда? — Тебе честный ответ или не очень? — Не очень, — немного подумав, ответил Самуэль. Возможно, к честному ответу он был еще не готов. — Хорошо. Мне тут нравится. — Это я уже слышал, — нетерпеливо отбил он, поворачиваясь обратно, чтобы лично окинуть нарочито строгим взглядом. — И это ничего не объясняет. Или ты хочешь методично выжить меня в гостиную на диван, чтобы самолично занять мою комнату? — Что ж, если ты уйдешь спать на диван, я тоже туда уйду, — тихо сказал Гусман. Повисла пауза. И вроде бы Самуэль прекрасно понял, что тот имел в виду, но все равно по какой-то неведомой причине захотел услышать подтверждение из его уст. — …Почему? — Ты совсем тупой? — с каким-то усталым раздражением выдохнул Гусман. — Дело не в комнате. Дело в том, что в ней ты. Самуэль с усилием вглядывался в точеный профиль, а потом не выдержал и отвел взгляд. Для «не очень честного ответа» это позвучало слишком честно. Чувствуя, в каком смятении зашлось его сердце, он осторожно спросил: — Что происходит, Гусман?.. — Увы, ответ на этот вопрос лежит в категории «честно», а ты вроде не хотел слышать эту часть. — Теперь хочу. Нуньер едва слышно вздохнул. Все его фразы до этого звучали с легким оттенком насмешки — он всегда отлично умел контролировать свои интонации. Но в его голосе всё равно чувствовалось напряжение, которое заставляло Самуэля нервничать всё больше. Что могло скрываться за этим «честным ответом», которым Гусману было так сложно поделиться? По ощущениям, тот сейчас собирался с мыслями, а может, даже и с духом, чтобы ответить на его вопрос, и это казалось столь несвойственным для его уверенной натуры, что Самуэль уже и не знал, что думать. Хотя… Хотя, может, и знал. Одна дикая догадка крутилась в его мозгу, заставляя ставить под сомнение свою собственную адекватность, но, честно говоря, она единственная хоть как-то объясняла странное поведение Гусмана. Насколько она могла быть реальна? Могло ли быть такое, что… — Марина… От этого имени, сказанного на выдохе, что-то больно оборвалось внутри. И всё? Самуэль едва сдержался, чтобы не ляпнуть это вслух: «И всё?» Волна дикого разочарования накатила на него, заставляя вместе с тем испытывать вину. Было неправильно, что упоминание девушки, которую он когда-то любил, вызвало в нем неподконтрольное разочарование, но своими эмоциями он управлять не мог. Ему не верилось, что всё это время Гусман танцевал вокруг него, обхаживая, как курица насиженные яйца, только из-за сестры. Неужели, он тянулся к нему лишь из-за того, что тот когда-то так же был связан с Мариной? Неужели, он воспринимал его только как часть воспоминания о ней? — Ты делал ее счастливой, — тем временем продолжил тот. — Это был не я, — горечь в голосе скрыть не удалось — история с братом всё еще болью отзывалась внутри. — Это был ты, — без тени сомнения возразил Гусман. — Я видел вас вместе в школе: на занятиях, в кафетерии, на переменах. Там не было Нано. Но она всегда смеялась на твои шутки, улыбалась тебе, спешила на ваши встречи… Она была самой счастливой только с тобой. Воспоминания, которые Самуэль всегда старался лишний раз не тревожить, от этих слов вынырнули из памяти, раня острыми краями. Сейчас ему уже было трудно судить о том, какие чувства у него вызывали те встречи, но для него они тоже были окрашены в самые солнечные краски. И от того было тяжелее. Зачем он вообще об этом вспомнил? — Я тоже так хочу, Саму… — шепот Гусмана, казалось, пробрался под самую кожу. Он медленно прикрыл глаза, словно собрался уснуть в ту же минуту. А затем, когда Самуэль уже и не ждал продолжения разговора, тихо выдохнул в тишину: — …Сделай меня счастливым.