Все мы сумасшедшие

Разбудил их, конечно, гогот вернувшихся парней. Было уже далеко за полдень, когда Омар с Андером ворвались в квартиру и обнаружили этих двоих крепко спящими в одной постели. Растолкали они их, ясен пень, не сразу же, а после нескольких фотографий, сделанных со всех возможных ракурсов. О чем тут же сообщили парням после пробуждения. Оглашение списка того, что этой пойманной с поличным парочке придется выполнять, если они не хотят увидеть эти фотографии во всемирной паутине, продлилось вплоть до завтрака, на который они, галдя во всё горло, уселись вчетвером. — …Пункт двадцать первый: называть нас «мой повелитель», — добавил очередное условие Омар, за эту гениальную идею заработав от Андера одобрительно поднятый вверх палец. — Оставьте эти фантазии для своих постельных игрищ, — в очередной раз огрызнулся Гусман. Именно его яркая реакция на все нелепые пункты и продлевала жизнь этому списку, потому что парням было просто в кайф каждый раз дергать столь раздраженного Нуньера за тонкие ниточки его взрывного характера. Самуэль же просто вяло жевал тосты, не делая никаких попыток откупиться от «компромата». После того, как его подозревали в убийстве его девушки, а потом и в убийстве ее убийцы, фотография с ним и другим парнем в одной постели точно не могла нанести по его репутации значительного удара. — Хм, у нас таких игрищ не бывает, — Омар показательно задумался. — А у вас? — Ты! — Гусман вперил в него указательный палец в предупреждающем жесте, но Омар на это лишь ухмыльнулся. — А ты чего такой скучный? — Шана пихнул в бок своего давнего друга, озорно сверкнув глазами. — Хочешь, чтобы вся школа увидела эти фотографии? — Никто всё равно не поверит, что между нами что-то есть, — меланхолично сказал Самуэль, не реагируя на его провокацию. — Это же нелепо. Скорее все подумают, что мы просто вместе отсыпаемся после какой-нибудь попойки. — А это логично, — довольно отозвался Гусман, расцветая на глазах. — Как будто мы не сможем развеять подозрения насчет попойки, — включился в полемику Андер, естественно, принимая сторону Омара. — Все знают, что вчера мы ходили в поход, потому что я постил фотки с палаткой на фоне красивых пейзажей, а значит, дома вы были только вдвоем. — Чёрт, палатка! — вдруг воскликнул Шана, вскакивая с места. — Я должен был вернуть ее сегодня до обеда! Он закружил по квартире, на ходу пытаясь дожевать еду и найти эту самую палатку, которую они по приходу бросили невесть где. Потом Андер вспомнил, что она осталась в машине, и Омар, скомкано попрощавшись с ними, пулей вылетел за дверь. — Как прошел ваш поход? — спросил у Андера Самуэль, притворяясь, что действительно заинтересован в ответе, а не просто хочет технично перевести тему. Обсуждения утреннего инцидента не раздражали его, но, признаться, порядком поднадоели. — Замечательно, — Андер улыбнулся как-то по-настоящему счастливо. — Мы ездили к лагуне Кампильо. Всего час езды отсюда, но какое красивое место — даже не верится, что оно находится в Мадриде. — Хочешь сказать, весь остальной Мадрид некрасивый? — с умением Гусмана переворачивать смысл слов на сто восемьдесят градусов из него мог получиться отличный адвокат. — Нет же, — фыркнул Андер. — Но я привык, что Мадрид — это каменные джунгли. В лагуне же сплошняком радующая глаз природа: водная гладь, насыпи, сочная зелень, живность… — Небось, всю живность в округе своими охами-ахами распугали, — поддел его Гусман. Андер сначала глянул на него как-то непонимающе, словно не до конца понял, к чему это было сказано, а потом осуждающе качнул головой: — Зачем уж всё опошлять. — Чья бы корова мычала! — возмутился Гусман этому внезапному переобуванию в святошу. — А кто нас с Саму, спрашивается, уже всё утро достает своими тупыми пошлыми намеками? — Неправда. Они были довольно остроумными, согласись? На это Гусман лишь показал ему неприличный жест. Так сказать, вместо тысячи слов. — Фу, как грубо, — Андер демонстративно поморщился и завел знакомую шарманку: — Пункт двадцать второй: проявлять уваже… — Аа! — перебил его тот громким раздраженным возгласом и рывком поднялся с места. — Задрал! Занимаю ванную, — и, выплюнув эти рубленые фразы, затопал вон из кухни. Андер проводил его насмешливым взглядом, довольный вызванной реакцией, и, как только из ванной комнаты раздался шум воды, повернулся к Самуэлю: — Так почему вы спали вместе? — Андер… — с обреченной мольбой в голосе протянул тот. — Да нет, я серьезно, — он вскинул руки ладонями вверх, как бы показывая, что закончил свои издевательства и начал нормальный разговор. — Он сам пришел, — пробухтел Самуэль, которому было легче сдаться и рассказать всё сразу, чем потом отбиваться от кучи повторяющихся вопросов. — Строил теории заговора насчет нового парня Надии, а потом, видимо, так и уснул. Не знаю, я вырубился раньше, чем смог выгнать его с кровати. — Интересно… — Почему ты не сказал ему, что вы в поход умотали? Он не знал, вот и приперся вчера, а тебя нет. Прежде чем продолжить разговор, Андер выдержал паузу, оглядывая парня напротив задумчивым взглядом. Наконец, он спросил: — Ты думаешь, он ко мне постоянно приходит? — А к кому еще? Не к Омару же, — эта шутка была сказана им с незначительной долей сомнения. Вообще, он уже давно заметил, что Гусман мог появиться в квартире, даже когда в ней не было его друга. Как-то к Самуэлю закрадывалась шальная мысль о том, что на самом деле он приходил к Омару, как к связующей ниточке с Надией. Одна кровь, и всё такое. — Других вариантов нет? — Андер посмотрел на него внимательно. — Больше в твоей квартире кроме нас двоих никто не живет? — Он не может приходить ко мне, — тут же отмахнулся он, понимая, к чему тот клонит. — Почему? — Потому что это нелепо. — Так же нелепо, как ваша общая фотография в одной постели? — Еще нелепее, — обрубил Самуэль, вставая, чтобы ополоснуть приборы и кружку. — Не понимаю, к чему ты клонишь? — Он тянется к тебе, — просто сказал Андер. Та открытость, с которой это было произнесено, заставила Самуэля непроизвольно обернуться и застыть в попытке понять, насколько серьезен сейчас был его собеседник. — Я не говорю, что в этом есть какой-то подтекст, но сейчас ему не хватает тепла, и он непроизвольно тянется к тебе. — Почему ко мне? — это был единственный вопрос, который Самуэль смог из себя выдавить, продолжая тупо пялиться на Андера. — Потому что тебе его тоже не хватает. Самуэль отвернулся обратно к раковине, принявшись намыливать кружку с таким усилием, словно хотел навсегда избавить ее от красочного принта. Ему не хватало тепла?.. Он никогда не задумывался об этом, привыкнув считать себя самостоятельным и независимым человеком, поэтому сейчас всё его естество просто кричало о том, что это была гнусная ложь с желанием подорвать его образ сильной личности. Но какая-то часть внутри него согласилась с прозвучавшими словами, сдаваясь без боя и устало складывая оружие. Он действительно уже так привык самостоятельно защищать и заботиться о себе, что порой забывал, что, вообще-то, это было не совсем обычное состояние для среднестатистического школьника его возраста. Они молчали всё время, пока Самуэль занимал раковину, а потом Андер снова заговорил, но уже другим тоном, показывая, что предыдущая тема может быть закрыта: — Спасибо, что взял смену Омара, Саму, — он тепло улыбнулся. — Правда, спасибо. Это были волшебные выходные. — Пожалуйста, — неловко пожал плечами тот. — Рад, что вы хорошо провели время… Похоже, тебе нравится такое? — Походы? Очень, — он кивнул, а его лицо приобрело умиротворенный вид. — Конечно, двухдневный поход трудно назвать настоящим, но даже это было незабываемо… Честно говоря, я бы хоть прямо сейчас собрал рюкзак и отправился в путешествие на несколько месяцев или даже год, но… — Андер отвел взгляд, так и не договорив. В его взгляде проскользнуло что-то обреченное. — Но?.. — Тут слишком много «но», — он невесело усмехнулся. — Мама настаивает на том, чтобы я закончил школу. — Что ж, не могу не согласиться с тем, что это звучит разумно, — осторожно высказался Самуэль. — Думаю, год назад я бы тоже так сказал, — Андер поднялся и замер рядом со столешницей с грязной посудой в руках. — Но после болезни… После болезни всё воспринимается по-другому: цели в жизни, обязательства перед другими, отношения с близкими, время… Особенно — время, — он заглянул Самуэлю прямо в глаза, словно пытался понять, осознает ли он в полной мере то, что тот пытался ему объяснить. — Еще несколько лет назад у меня было, хоть и смутное, но вполне реальное представление о своем будущем: я думал, что стану титулованным теннисистом, как того хотел мой отец, заведу семью, буду возить своих детей к бабушке и дедушке на выходные. Всё это казалось само собой разумеющимся, что я воспринимал свое существование и свое будущее как должное… — он снова взял паузу, окидывая свои руки задумчивым взглядом. — А сегодня я знаю, что будущего может и не быть. И дело даже не в болезни. Я могу выйти на улицу и быть случайно сбитым автомобилем. Или уснуть в ванной и захлебнуться. Подавиться. Выпасть из окна, — Андер прекратил поток нерадужных примеров, стоило Самуэлю с беспокойством нахмуриться. — Я видел смерть, Саму. А теперь боюсь, что ничего не успею, прежде чем мы с ней встретимся вновь. Тишина повисла тяжелыми тревожными каплями, оседающими где-то внутри. Собственные слова о том, что Андеру не следовало бросать учебу, теперь казались Самуэлю необдуманными и такими поверхностными. Действительно, какое значение имеет учеба, когда из-за страха смерти вообще отсутствует ощущение того, что живешь? — Тогда уезжай, — чуть хриплым голосом сказал Самуэль. Он смотрел на Андера цепким взглядом, пытаясь уверить в том, что сказал это не просто, чтобы отмахнуться, а потому что действительно понял его взгляд на жизнь. Андер снова улыбнулся через силу. — Что ж, следом за первым «но» идет второе… — Он поймет, — Самуэль сразу догадался, о ком идет речь. — Омар любит тебя, он примет твое решение. — Я обязан ему слишком многим, чтобы теперь вот так просто бросать, — тот покачал головой, наконец, принимаясь за посуду. — После всех ужасов, что свалились на наши головы, я, наконец, чувствую, что мы по-настоящему вместе. И Омар по-настоящему счастлив. — …А ты? Этот вопрос повис в воздухе. Андер отвел взгляд, сделав вид, что сосредоточен на мытье. Самуэль не решился продолжить разговор, так как не был уверен, что его собеседник хотел поднимать эту тему, поэтому, подождав еще какое-то время, просто отчалил в свою комнату.