Герой её времени

      — Вы считаете это смешным? — спросила девушка, плотно затворив входную дверь, когда хозяин дома снимал мундир. Григорий, расплывшись в самодовольной улыбке, взглянул на гостью.       — Неужели вы не знаете ни одной фигуры, мадам из будущего?       — Нет, не знаю! — та развела руками и, осознав, что Печорин лишь и дожидался её смятения, тяжело выдохнула и направилась в комнату.       — Не вам ли знать, что мне нравится бесить людей?       — «Не вам ли знать, что мне нравится бесить людей»?! — девушка передразнила молодого человека и заперлась в своих покоях.       «Какой же он невыносимый, высокомерный! Как, ну как Лермонтов создал такого? «Это не мой портрет…». Удивительно, если бы Печорин был бы копией писателя, тот бы погиб гораздо раньше… Как только в него можно влюбиться? Куда смотрит Мери? Вера? Бэла? Ах да, они ведь пока ещё не знакомы… Какой же он отвратительный человек…»       Саша ходила от тумбы к кровати, обратно, обходила столик и подошла к окну, пытаясь успокоиться.       «Высокомерный индюк! Эгоист и болван! Решил меня опозорить… Проверить, умею ли я танцевать или нет. Решил проверить: лгу ли я…»       Бросив шляпку на столик, девушка села на кровать.       Скучно.       Нет телефона, взять ещё одну книгу желания попросту не было.       «Господи, когда же это закончится?»       В ту секунду ей захотелось оказаться дома, и волна рациональных мыслей захлестнули её с головой. Она всё ещё не понимала, как оказалась здесь, как выбраться, вернуться домой, к близким, к родителям, к друзьям. Этот испуг неизвестности выбил девушку из колеи, которая хоть как-то сдерживала нервный срыв в последние сутки.       Сжавшись, словно котёнок в переулке в лютую, холодную зиму, она прислонилась к спинке кровати и позволила нескольким слезинкам потечь по щекам. Не желая шуметь, она прикрывала рот рукой, другой сжимала подушку и, бегая глазами по комнате, Александра выпустила всё, что накопилось — панику, слепоту перед будущим и страх, проникший в каждую клеточку тела.       Как бы она не пыталась контролировать себя, любопытный офицер прекрасно всё слышал, и ему стало жаль гостью. Она не была похожа на других поведением, манерами, речами, даже мимика, эмоции отличались и были гораздо приятнее для его сердца и глаз. Он слышал её тихие слёзы, не мешал ей, пытаясь разобраться в собственных мыслях и, что стало гораздо главнее, в чувствах. Он был уверен, хотя и скрывал, что именно Александра играет с ним, но простые, человеческие чувства сумели проникнуть в когда-то зачерствевшее сердце.       Печорин чувствовал себя виноватым, но не посмел бы побеспокоить её неспокойный покой и одиночество, ведь для него одиночество когда-то, совсем недавно, было очень важной частью существования, убивающей жизнь.       «Женщины любят только тех, которых не знают…».       Григорий знал, что девушка знает его очень хорошо, от того и любить не может (ведь изменить собственные принципы для него гораздо сложнее, чем делать поспешные выводы). Потому Печорину играть ею не хотелось.       После некоторого времени Александра налила воду из кувшина в стакан, сделала несколько небольших глотков, посмотрела на себя в зеркало, протёрла глаза и прислушалась к двери — снаружи никого не было. Отперев комнату, девушка незамедлительно вышла на улицу несмотря на то, что день вновь клонился к вечеру.       Дворики освещались, где-то ещё слышны разговоры, многие были на источнике, вблизи гейзеров.       Нужно обязательно сходить туда вместе с группой девушек, если она останется здесь надолго. Но Александре не хотелось даже и предполагать, что она останется здесь навсегда, оставит прежнюю жизнь так и не узнав, что стало этому причиной.       Выйдя к каменной лестнице, ведущей в парк, девушка грациозно, смотря под ноги, спускалась вниз. Выбрав пустую скамью с лучшими видами, она остановилась, чтобы наблюдать закат.       Уходящее солнце забирало частичку души у каждого, но взамен давало умиротворение, спокойствие и отвлечение от реальности, которое было необходимо Але в те минуты.       Она потеряла счет времени — уже не были слышны ни разговоры, ни бульканье воды, не чувствовался запах солоноватого пара. Потрескивало пламя в фонарях, продолжалось пение немногих птиц и, откуда не возьмись, снова появился ночной сверчок.       Откуда-то из глубины леса, слышался гулкий «Ууу» совы.       Спокойствие прервал взрослый мужчина, который сел рядом и чуть испугал девушку.       — Прошу меня простить.       — Господи… — прошептала она, увидев лицо незнакомца, и поправила платье, уступив освободив больше места. — Добрый вечер.       — Добрый. Не хотел бы вас смущать, но я впервые вижу вас на водах. Не вы ли знакомы с Григорием Александровичем?       — Вы доктор Вернер, верно? — мужчина кивнул, улыбнувшись. — Разве Печорин говорил что-то обо мне?       — Он сказал, что для всех вы — его сестра, но на самом деле…?       — Очень сложно объяснить. Что-нибудь ещё он говорил обо мне?       — Что вы очаровательны и необыкновенно прелестны, — легкая смущенность ударила в лицо девушки, и та добродушно и благодарно улыбнулась. — Его слова не были безосновательны! Также он рассказал, что вы встретились под горой. Вы были абсолютно одна…       — Да. Случилось необычайное, необъяснимое событие. Не хочу показаться грубой, но вам придётся поверить мне на слово — я никак не желаю оболгать или обмануть Печорина. Вы ведь затем здесь?       — Я гуляю каждый вечер здесь, но, вынужден заметить, вы верно подметили, меня волнует жизнь этого человека, — устроившись поудобней, откинувшись на спинку лавочки, мужчина произнёс. — Странный он, Григорий Александрович…       Девушка, осмотрев лицо доктора Вернера, прекрасно поняла, что он ожидал поддержки в последнем утверждении, он хотел «подловить» на двуличии и лицемерии.       — Все мы странны, доктор Вернер. Просто кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени. Уверена, что оказываюсь страннее его в миллиарды раз, потому не смею осуждать, — получив ответ, доктор улыбнулся и перевёл взгляд на горизонт, чуть-чуть казавшийся среди хребтов гор. Двое сидели молча, наблюдая за красотами, но вскоре собеседник тихо предложил, стараясь не нарушить гармонии природы: не разбудить деревья, не побеспокоить ветер и не потревожить всё живое вокруг.       — Вам не стоит быть в столь позднее время одной.       — Почему?       — Здесь люди, в основном, воспитанные, но существуют неприятные личности как отсюда, так и из вне. Сейчас не очень спокойное время, могу ли я проводить вас домой?       — Да, я буду благодарна, — Вернер поднялся и подал руку девушке, та встала на ноги и, на мгновение потеряв равновесие, могла бы упасть, если бы твердая рука. — Спасибо.       На пути у двоих никого не было. Дойдя вскоре до дома, девушка удивилась — во всех окнах горел свет.       — Вероятно, он беспокоится, — предположил доктор, указав рукой на каменные ступени здания. — Я вас искренне прошу, будьте с ним аккуратны. Но, если у вас другие цели, прошу простить, но будьте с ним добрее. Он странен, опасен, бывает безрассудным, вспыльчивым, непредсказуемым, но на самом деле Печорин совсем неплох.       — Я знаю это. Я хорошо знаю его. Спасибо вам за компанию, — девушка почти незаметно поклонилась на прощание, кивнув головой, и вошла в дом.       Ни одной души в главном зале не было.       Александра потушила свет и отправилась в комнату Печорина, там тоже горел свет. Она тихо постучала и, не дождавшись ответа, вошла внутрь, чтобы погасить огонь.       Офицер лежал на кушетке, на его груди расположился дневник, между двумя пальцами надежно держалось перо. Печорин крепко спал.       Девушка, стараясь не задеть платьем тумбу, кровать, шкаф и прочие вещи, подошла к нему, убрала дневник на стол в раскрытом виде, «домиком», страницами книзу, потушила свечи и, кончиками пальцев прикасаясь к убранству комнаты, вышла.       Стоя возле двери, она подумала о том, что же он написал. Любопытство разгоралось и более воспламенялось в её душе, но девушка сумела погасить чувство, с улыбкой вспомнив слова доктора:       «Вероятно, он беспокоится.» — «Настолько сильно, что уснул? Очень впечатляет».       Пройдя в покои, девушка зажгла свечи и заметила неопрятность постели, на столе не было кувшина. Проверив закрытое окно, она списала изменения в комнате на действия невидимого лакея, чести увидеть которого ещё не предоставлялось. Сняв туфли, Александра подошла к шторкам, желая задернуть их на ночь, и наступила на что-то колючее, мелкое, острое.       Тихо вскрикнув, она отскочила обратно на ковёр и, взяв свечку со стола, приблизилась к полу — кое-где лежали маленькие осколки.