Доверяй только мне

Во мне всё ещё клубились опасения — конечно, Береника могла соскочить с крючка в любой момент, дать заднюю, предать — и с лёгкостью, но в глубине души я и сам понимал, что смысла темнить и дальше попросту нет. И вот, она нашла этот старый плакат — напоминание о первых годах изгнания, о том, как дорого оценивают мою голову противники. И я рассказал ей всё. Почти. И, надо признать, хотя я не ожидал этого, стоило обозначить девчонке цель чётко, она принялась работать втрое усерднее. Стала будто сосредоточеннее, серьёзнее. Мне думалось, что как только она узнает больше, узнает своё назначение — может отказаться действовать дальше, но чутьём на огонь в глазах и пылающее делом сердце обладала не только Ноктюрнал. Я не ошибся в ней, в Беренике. На её амбициях получилось сыграть на удивление просто — и я всё гадал, почему? Пока найти ответ на этот вопрос мне не удавалось. В везение я всё ещё не верил, все мои успехи — следствие моих же умений, знаний, но в этот раз, иначе назвать всё это было действительно сложно. Что бы случилось, попробуй Береника уйти… Хватало на этот вопрос ответа, который я не раз давал Мавен. Думать об этом ещё и наедине с собой не доставляло мне особенного удовольствия. Пока всё шло по плану, более чем, и меня это устраивало. Мне это нравилось — как и то, что ей не пришлось разжёвывать очевидное — вне дома и тренировочного ангара она продолжала называть меня Корвусом. Навыки Береники росли — она старалась, заметно притом. С каждым днём девчонка приобретала всё больше умений, оттачивала те, что уже имелись. А я понимал, что чтобы не только стать Соловьём, но и занять моё место, ей нужно больше, чем знать, как взламывать замки за секунды и незаметно вытаскивать кошельки. Она должна быть лидером. Или хорошо притворяться им. Должна уметь составлять планы ограблений, показать себя талантливым организатором. Смекалка её обязана сделаться очевидной, но не вызывать подозрений. И мы стали работать над планами. Часами я рассказывал Беренике о своим успешных ограблениях в подробностях, объяснял — чаще прося сперва подумать самой, почему я поступил так или иначе, спрашивал, как поступила бы в той или иной ситуации она. А она беспрекословно ловила каждое моё слово, казалось. Порой она тормозила, конечно, нервничала, кусая губы, но всякий раз старалась взять себя в руки, не психовать, и почти всегда у неё выходило. Быть безупречной, впрочем, от неё и не требовалось, как я уже сказал, это вызвало бы вопросы. В этот день мы провели несколько часов за столом с планом и фотографиями дома, ограбление которого ей гипотетически предстояло бы организовать (что уже сделал я пару лет назад, провернув его блестяще), и она, совершив сперва несколько фатальных ошибок — впрочем, попутно порадовав меня парой дельных уточняющих вопросов, в конце концов справилась, составив сравнительно неплохой сценарий. И я разрешил ей отдохнуть. По телевидению передавали новый детектив. Признаться, меня порой не на шутку могло увлечь остросюжетное жанровое кино, да и этот мир — по ту сторону стекла, так похожий на наш, но иной — выдуманный и монохромный (впрочем, этим он не так уж отличался от нашего), был способен приковать на пару часов к экрану. На котором сейчас разворачивалась сцена в холле старого британского особняка, и в эту минуту, казалось, главный герой готов был на шаг приблизиться к разгадке. И лишь одно омрачало этот тихий, похожий на многие — спокойные, скоротанные мной за последние годы — вечер: беспрерывные комментарии Береники. — Да ежу понятно, что эта кухарка что-то скрывает! — воскликнула девчонка и сейчас. Я с трудом удержался от того, чтобы заскрипеть зубами. — Ну серьёзно, с первых минут, когда показали её лицо… Приближенное. Когда этот… Лорд вышел. Из кухни. Я постарался не реагировать — любые ответы взбудораживали её больше, побуждая изливать своё бесценное мнение усиленнее. Этого я не желал, как и демонстрировать, что фильм меня действительно заинтересовал — ведь чёрт знает, что она придумает, поняв это. — Мерсер, а ты как думаешь? — спросила Береника, особенно довольным тоном произнеся моё имя. — Я предпочитаю смотреть. А для того чтобы разгадать концовку, нужно куда больше улик, чем подозрительное выражение лица, не находишь? Тебе пригодится понимание этого и в жизни. — Ну-у, не знаю, по-моему, всё очевидно. Я вновь молчал, всем своим видом показывая, что в дискуссию вступать не намерен. Наговорился я с девчонкой за весь прошедший день, когда натаскивал её, сейчас же хотелось точно не этой досужей болтовни. — Эх… — вздохнула Береника. Я не повёл и бровью. Пусть я и слегка потерял нить повествования, мне всё ещё было интересно рассмотреть подробнее неоготический, мастерски смешанный с новым барокко, интерьер дома, который киношники выбрали для съёмки — мысленно оценить антикварную мебель, подивиться принятыми дизайнерами прошлого решениям. Я любил стильные дорогие вещи, и странно, если бы было иначе, ведь тогда, как вора, меня самого сложно было бы дорого оценить. — Чёрт, и как они живут в таких домах? Ну жуть же какая-то, это во-первых, а во-вторых, всё так заставлено, — недоумённо и весело продолжала играть на моих нервах ученица. — Жопу не повернёшь. Я бы точно что-нибудь разбила, — она помолчала и добавила. — Нет, не подумай, если б я туда грабить залезла, уж постаралась быть тихой, как мышка, но вот жить в такой посудной лавке… М-да. Я, желающий всё-таки понять, что сейчас происходит в фильме, и не запутаться окончательно, постарался не слушать её вовсе. Тогда она хмыкнула, а я молчал, наблюдая за полицейским — соперником главного героя, детектива в отставке. Соперник этот, признаться, был куда интереснее самого протагониста (блёклого и слишком обыденного для жанра) как в своей роли, так и внешне: нос с горбинкой, заметный шрам на щеке, харизматичный акцент. — А этот его бывший сослуживец ничего такой, — продолжила хихикать Береника, всё-таки вырвав меня из размышлений. — М, как тебе? — и она легко толкнула меня в бок. Уж не знаю, намеренно ли, но, признаюсь, это окончательно вывело меня из себя. — Ну, скажи же, симпатичный констебль! — Мне плевать — констебль, да хоть коннетабль, Береника, можешь ли ты помолчать хотя бы десять минут? — закатив глаза, поинтересовался я. — Я пытаюсь понять, что там вообще происходит, но ты не оставляешь мне ни единого шанса, — отчитал я её куда более резко, чем планировал. Не потому что жалел — я всё ещё не хотел выдавать искреннего своего интереса к фильму. И не зря. — Ой, прости! — полушёпотом ответила девчонка, а мне почему-то стало почти смешно от абсурдности происходящего. — Ты первый раз смотришь этот фильм? А я думала по телевизору одно и то же крутят всё время… У меня его просто никогда не было. — Это премьера, — сообщил я сухо, продолжая смотреть в экран. — Ага, — понимающе кивнула Береника. И замолчала. И я смог притвориться — хотя бы для самого себя, хоть ненадолго — что её нет здесь вовсе. Что это один из вечеров, который я провожу в уединении, так, как хочется мне самому — а хотелось мне только одного: тишины. И, разумеется, досмотреть фильм. Благо, я вновь стал включаться в сюжет. Береника не представляла, как легко ей было меня порадовать, просто замолчав, когда требуется, и сейчас ей это удалось, пусть и пришлось перед тем на неё рявкнуть. Что же, везение моё было недолгим. Не успел я расслабиться, поудобнее раскинувшись на диване — до того от напряжения все мои мышцы были буквально закаменевшими — и понять, что этот кошмар позади, как услышал: — Не двигайся, — повернувшись, я увидел, как Береника, высунув от усердия язык, тянулась зачем-то к моему колену. Я немедленно перевёл на него взгляд, и невольно вздрогнул, замерев в ярости. На моей ноге, с виду вполне вольготно себя чувствуя, расположился паук. Впрочем, сомневаюсь, что он сел туда сам. Чёрт, я никогда не любил этих мерзких тварей. Пусть и узнал конкретно эту — паук поселился в моём торшере с перегоревшей лампочкой месяцы назад — сперва я выгонял его, выносил, но он всегда немедленно возвращался. Береника же тем временем воскликнула: — Мерсер, только не убивай его! Пожалуйста. Я не собирался никого убивать. Оставил жить у себя членистоногое я потому, что в конце концов его квартирантство превратилось в выгодное сотрудничество — в этом старом доме, где соседи не отличались чистоплотностью, всегда была куча мошек и мух, с которыми паук успешно справлялся. К тому же, нужно отдать ему должное — сомневаюсь, конечно, что в этой крошечной голове есть хоть что-то, но упорства гаду было не занимать — во времена, когда я пытался бороться с его пребыванием на своей территории, усилия мои каждый раз оставались тщетными. Пауку понравился этот торшер, его он выбрал своим домом, и потому возвращался, даже зная, что есть вероятность получить тряпкой. И это было мне знакомо, чёрт возьми, а потому забавляло, пусть и не настолько, чтобы добровольно посадить его на своё колено, да и натыкаться на этот многоглазый взгляд всегда было довольно мерзко. Пока я размышлял, по обыкновению силясь не смотреть ему в глаза, Береника постаралась зацепить паука, нагло мазнув пальцами по моему бедру, но тот ускользнул. Тогда она сделала это снова, а поймав наконец, застыла, посмотрев на меня, и, кажется, слегка покраснела. — Ой… — паук, воспользовавшись её странным замешательством, скользнул сквозь пальцы, скрывшись где-то в подушках дивана. Перспектива раздавить гадостное создание меня не прельщала совсем, а потому, гневаясь на Беренику и весь мир, я встал, присоединившись к тут же начавшимся бурным поискам. Когда они увенчались успехом, и паук был извлечён из складок и посажен обратно в торшер, я наконец недовольно сел. Сел, чтобы увидеть белые титры, медленно плывущие по чёрному экрану. — Чёрт… Он сам спустился на паутинке, клянусь, — извиняющимся тоном заверила меня Береника. Желание послать её куда подальше стало нестерпимым. — Не расстраивайся, Мерсер. Я ж говорю, кухарка!

***

С Мавен, после того как я всё рассказал девчонке, мне удалось увидеться не в первые дни. Она всё ссылалась на занятость, уехав в Рифтен, а оттуда и звонки получать так часто не выходило. О том, чтобы звонить ей самому не шло и речи. Когда я уходил, Береника уже спала на своём диване, как и всегда. Плед её сбился, она явно мёрзла — свернувшись, обнимала себя руками. Ночь встретила меня прохладным, влажным дыханием, замутив мгновенно стёкла очков. Я выругался сквозь зубы, закуривая. Хорошо, путь до машины был недолгим, к месту моего назначения — тоже. В ресторане было… туманно. Каждый столик украшали пепельницы, и не меняй их услужливые официанты едва ли не после каждой затяжки, они бы высились внушительными горками. Сев в углу, я заказал чёрный кофе. Мавен опаздывала. В этом смоге я не сразу разглядел её и при появлении — конечно, в одной из своих неизменных шуб, которую она лёгким движением сбросила с плеч, отдавая хостес. Она плавно прошествовала к моему столу, всем своим безмятежным видом выражая наслаждение современной джазовой музыкой. — Непросто быть пунктуальной, когда твоё свободное время тебе не принадлежит, — встретил я её насмешкой. Мавен, царственно — по крайней мере, так ей наверняка хотелось — отодвинув стул, села, закатив глаза, и фыркнула. — Я бы пожелала тебе поискать чего-нибудь хорошего сам знаешь где, да вижу, ты эспрессо пьёшь ночью… Хуже не придумаешь и так, боюсь это стало бы последней каплей. Вновь усмехнувшись, я, как давний любитель чёрного крепкого кофе, на поддёвку отвечать не стал, лишь бросил: — Давай к делу. — Ой, к делу, уже? — наигранным тоном переспросила Мавен. — А я думала, у тебя, в отличие от меня, куча свободного времени. Думала, мы успеем поиграть в бильярд, — она кивнула на стол, возле которого столпились гости в дорогих костюмах и длинных сверкающих платьях. — С тобой играть было бы слишком скучно, Мавен. Ты бы ещё в покер мне предложила сыграть. Надо сказать, хотя сегодняшний вечер для меня всеми возможными способами пыталась испортить Береника, настроение моё было во вполне себе благодушном состоянии. Даже удивительно. А вот Мавен улыбалась кисло, заметно натянуто. — Ну, к делу, так к делу. Кстати, о свободном времени, Мерсер. Вот не пойму, ты либо очень куда-то спешишь, либо уверен в своей девчонке слишком уж крепко, раз решил ей обо всём поведать. — Ну а ты, наверное, хотела бы, чтобы наши планы отмщения так и оставались планами, думая о которых, так приятно потирать руки, а вот воплощать — слишком страшно? Конечно, в первую очередь мне вновь хотелось уколоть её, но всё же сказанное было во многом правдивым. Мавен нетерпеливая, капризная стерва, вот только, судя по тому, что я от неё успел услышать, строительство воздушных замков её увлекало куда больше действий. Интересно, почему? В чём тут проблема? Только лишь в её страхе оплошать, потерять устойчивость, или дело ещё и в том, что чувства к Ноктюрнал её не остыли до конца? Впрочем, к чему гадать, даже если это и так, пути назад нет — ни для Мавен, ни для меня, ни для Ноктюрнал. — Да нет, — достаточно равнодушно отозвалась Мавен, сделав наконец заказ. — Ждать я совсем не люблю, только вот план твой не так хорош, как ты о нём, возможно, думаешь. Прямо скажем — дерьмо он, Мерсер. И перед тем как вести твою бродяжку прямиком к Ноктюрнал, мне нужно убедиться, что она действительно осведомлена достаточно, и что готова — тоже. — Можешь предоставить это мне, — нахмурился я. — Тебе думать об этом не обязательно. И всё-таки настроение моё немедленно поползло вниз, спасибо Мавен. Впрочем, я знал о её поразительной способности устроить мне это в любой момент. — А я вот в этом сомневаюсь. Как сомневалась с самого начала. — Ты о чём? Конкретно? — Мерсер… Пойми меня правильно. Я, конечно, знаю тебя как талантливого вора, самого талантливого, иначе меня бы здесь не было, умельца, когда дело доходит до планов, вот только… Что бы там о себе ни мнил, за время твоего отсутствия многое изменилось. Слишком много воды утекло с тех пор, как ты сумел произвести впечатление на нашу стерву. И именно я была рядом с ней и Соловьями, все эти годы. В том числе и разгребая тот бардак, который ты устроил. Я знаю их куда лучше, как бы ты ни хотел думать обратное. Я, — она многозначительно приподняла брови. — И учитывай, пожалуйста, что на месте они не стоят. — Так ты хочешь рассказать Беренике об этом? О том, как втереться в доверие? — я отзеркалил её мимику. — А почему, собственно, нет, — Мавен пожала плечами. — Тебе мало аргументов? И, не обижайся, — я хмыкнул, — но ты… Прямо скажем, у тебя слишком пакостный характер, чтобы по-настоящему понимать людей. Ты и слушать их не хочешь. Может, ты и можешь рассказать, что нужно, чтобы понравиться Ноктюрнал, но добиться доверия, настоящего… В общем, мягко говоря, ты не психолог, Мерсер. У меня… более скрупулёзный подход. Я не стал спорить, однако мог бы, и аргументов у меня набралось бы на целый том. Но пока я лишь насмешливо смотрел на Мавен. Та же, не встречая сопротивления, разошлась. — И к тому же, если начистоту, я действительно ценю всё что ты делаешь, понимаю, что ты там трудишься не покладая рук, — о, этот сарказм… — но уж пойми, я иду на риск, и не малый, а потому у меня в нашей ситуации есть право голоса, не находишь? Как и право убедиться в его оправданности. Мне нужно вести её туда, мне, а потом следить, давать советы, и потому мне необходимо знать заранее, что игра точно стоит свеч. Потому что пока всё, что ты мне рассказал, как бы… не впечатляет. Какая-то зелёная доверчивая дочка шлюхи… — до этого дня я нехотя в общих чертах успел рассказать Мавен о Беренике, о жизни до встречи со мной. Слишком уж упорно Блэкбрайер расспрашивала. — Пусть, как ты и говоришь, талантливая. Мной овладело накатившее внезапно отвращение. Отвращение к тупости. Мало того, что ничего не смыслящая в том, о чём говорит, Мавен сомневалась в моих аналитических способностях, она была ещё и раздражающе поверхностна. Этого я не любил. Не потому, что не приветствовал суждения по образу жизни и происхождению — стереотипы, прямо скажем, порой очень даже полезны, вот только Мавен я знал — и она действительно просто была совершенно слепа к настоящим возможностям, потенциалу. А это и есть глупость. Я всегда избегал участи стать похожим на неё — хоть она и была сообразительна, деньги застили ей глаза в ином, куда более важном, а потому, если брать в целом, перед собой я видел сейчас набитую дуру, судящую по обёртке. Хотя какое мне, в сущности, дело? Ей же хуже. Не мне. — Ну и что ты надеешься увидеть в ней в итоге? — спросил я. — Что тебя убедит? Чего ты ожидаешь? Скажу сразу, я не собираюсь демонстрировать её умения — я тебе не цирковой артист с ручной обезьянкой. Да и к тому же, что бы она ни показала тебе — ты сама ни черта не смыслишь в этом. А потому я не собираюсь отчитываться. Мавен, это моя часть работы, быть убеждённым, что она готова, понятно? А если тебе что-то не нравится, можешь найти кого-нибудь ещё. Ах, погоди, вспомнил, — я ухмыльнулся. — И ты, пожалуйста, помни, ладно? Придётся положиться на меня. Мавен помолчала, а потом улыбнулась приветливо, будто обезоружившись, и поклевала немного свой ужин, больше для вида. — Да не будь ты занудой, Фрей, — наконец бросила она. — Слушай, я не собираюсь влезать в твою часть. Мне просто полезно будет познакомиться с ней заранее, согласись! Заполнить пробелы. Всё-таки рано или поздно придётся это сделать, так? Обещаю, никакого цирка. Я тяжело вздохнул. Моё чутьё кричало о том, что это плохая идея, Мавен я, как и всегда, не доверял, но как бы ни было сложно признавать, знакомство действительно ждало их рано или поздно. — Не пойму, и чего ты прячешь от меня свою девочку? — усмехнулась Мавен вновь, продолжив выпрашивать. — Неужто ревнуешь? Я фыркнул и махнул рукой: — Чёрт с тобой, Блэкбрайер. Приезжай завтра. Адрес ты знаешь. Она приосанилась, совсем уж воодушевлённо заулыбалась. — Ну наконец, здравый смысл! О, так интригующе! Не терпится посмотреть, что же там у тебя за рыбка такая. Ладно, Мерсер, раз уж мы пришли к чему-то общему, я вынуждена бежать. У меня ещё прорва дел, которые нужно закончить до завтра. Так что, — она встала из-за стола. — Я пойду. В щёку на прощание чмокать не буду, уж прости. Я вновь остался один. Завтрашний день мне заранее не нравился, в особенности перспектива столпотворения в моей квартире. Что там, одна Ника — уже толпа, вместе с драгоценным пауком, а тут ещё и эта чёртова Мавен со своей неясной игрой, которую она, несомненно, ведёт в обход общим планам. Ладно. У меня всегда всё под контролем, так или иначе, и если кто-то в этой жизни способен меня переиграть, то это точно не Мавен. А мне тоже пора. Я бросил взгляд на чашку, осознав, что так и не притронулся к своему остывающему кофе. Что ж, может, в чём-то Блэкбрайер и права, пить эспрессо ночью — не самая лучшая идея. Положив в счёт оплату, я направился к выходу, и вскоре ночь вновь встретила меня сырыми объятиями за тяжёлыми резными дверьми ресторана.