Stay

      Среди красных берилловых кристаллов, под далекий вымораживающий рёв теневого левиафана, в комплексе изготовления было спокойно, несмотря на быстротечность морской планеты 4546В, в котором не было и минуты покоя. Во враждебной среде таились секреты и опасности на каждом углу, поэтому стоило быть настороже.       Робин, как единственный человек на этой планете, сохраняла бдительность даже за прочными стенами базы Предтечей. Сооружение были сделаны из неизвестного материала, они приглушали звуки внешнего мира, а сомнения в их надёжности ставила лишь Робин, что не верила в абсолютную защиту сооружения перед настойчивыми и агрессивными хищниками. Ал-Ан поддерживал её, прекрасно помня каждый миг разрушения комплекса по изучению бактерии Хаара — тот инцидент с нападением морского дракона надолго запечатлелся в памяти архитектора, однако, он все ещё полагал, что если будет бояться, то это никак не приведёт его к завершению исследования в течении короткого срока времени.       На данный момент он занимался сбором данных и систематизировал их в своих блоках памяти. За много миллионов лет следы его народа на этой планете бесследно исчезли, оставив лишь покинутые сооружения и хранилища в память о первопришедших. За это время некоторые исследовательские приборы вышли из строя, как спутник, обнаруженный его прошлым носителем…       «Старые предки, её зовут Робин, а не носитель, — проворчал в уме пришелец, а затем высшее существо осеклось, совершенно забыв, что не один в помещении. — Ох, Робин!»       Ал-Ан отвлекся от быстро проносящихся на экране строк информации и взглянул на темную макушку женщины, частично скрывавшуюся за главным терминалом. Далекая в своих мыслях, но близкая, если её коснуться. К слову, пусть он это не пытался сделать, однако, инопланетянин бы хотел прикоснуться к коже человека, узнать какова она на ощупь. Совершенно в научных интересах… Если бы только были они в его одинокой директиве желаний. Впрочем, его заботило ещё несколько важных задач, как-либо касавшиеся его напарника, а Алан собирался их решать по мере поступления.       Не так давно Робин неохотно призналась в накативших на её несовершенное тело признаках усталости — так мог обозначить её нынешнее состояние инопланетянин с неоткровенных слов своей спасительницы, что села на пол передохнуть — едва сдерживаясь, чтобы не упасть и не умереть в этом самом месте. Она достаточно исхудала за этот месяц, пока они делили её тело — а его тюрьму по совместительству — на двоих, пытаясь выжить здесь.       Редкие кошмары мешали ей отдыхать, поэтому неудивительно, что его аналитическое прогнозирование дало свои плоды: биолог находилась на грани гибели, потому ему нужно быстрее исчезнуть из её пути, чтобы он не стал испытывать склонности к человеческим чертам, в особенности эмоциям, таким как совесть. Ему было не по пути со своей логикой и этими странными ощущениями, хотя химические реакции женщины на различные испытываемые чувства были феноменальным открытием, что он начал фиксировать после первого же раза: эмоции недоумения и злости были настолько сильны в ней, что могли взбаламутить воду или заставить «заискрить» энергией Ал-Ана, чем он вдохновился, став более внимательным к своей «напарнице». Вот откуда его жаркий интерес к человечеству — народ, недооцененный его расой, к которому следовало ещё в первое столкновение в древние времена наладить связи. Хотя по его обрывкам памяти, предки видели их, как неразумных форм жизни без собственного языка общения, орудовавшими лишь животными инстинктами, да и палкой с камнем. Как же они эволюционировали лишь за несколько миллионов лет!       На мгновение архитектор испытал горечь от своей предстоящей миссии: возможно, спустя стольких веков, там, на его родине, не осталось никого живого и функционирующего, даже в куба-накопителях. Надежды, что он не единственный представитель своего вида, придавали ему жизненных сил и вынуждали не опускать руки так рано. Ал-Ан надеялся, что, как и говорила Робин, он лишь отрезан от своей сети из-за её старения. Впереди же ксенобиолога ждала дальняя дорога к поверхности и фазовым вратам, координаты которых он любезно сбросил ей на тонкий датапад. Ему-то ничего не стоило сделать несколько скачков в пространстве, чтобы оказаться на месте сбора даже чуть раньше. — Предоставишь информацию из своего КПК? — мягко попросил архитектор под размеренное щёлканье механических пальцев по клавиатуре. Он и не предполагал, что ему всё ещё понадобиться помощь людей, но всё-таки… — Да, конечно, Алан, — КПК был положен рядом с его механическими манипуляторами — совсем на краю, чтобы он смог поднять его с помощью магнитной левитацией и родными, неразвитыми руками активировать, полагаясь на некоторые показатели новых, известных данных из этого маленького носителя ценной информации. Пусть это были обрывки исследований человечества о них, таинственном народе Предтечей и планете 4546В, однако, это могло облегчить его работу намного, нежели бы он восстанавливал всё с нуля.       Снова запала тишина, прерываемая размеренным гулом работающего комплекса, гудением работающих систем инопланетянина и абсолютно тихим, еле улавливаемым чутким слухом, дыханием человека, сидящего возле занятого, сосредоточенного архитектора. Отвлечённые витающие вторичные мысли в его процессоре присылали ему анализы состояния женщины рядом с ним, что не могли остаться без постороннего внимания и должного ухода. То есть, ремонта наверняка калибровки органов. Нет, неверная формулировка. Без медицинского вмешательства, иначе — лечения, если говорить совсем просто.       «Сердце неритмично бьется в её груди. Сканер показывает ухудшение работоспособности на 18-20%… Хриплые отзвуки, инородная слизь в дыхательных органах — признаки нарушений более чем дюжины видов болезней, которым могут быть подвержены люди. Поиск курса лечения для человеческой особы, учитывая его скорейшее восстановление, моторики сердца, дыхания, движений, что могут быть затруднены в связи с жарой. Температура чуть превышена нормы на 5%. Это значит…» — такие мысли хаотично бросались предтечу на передний план, отвлекая его от дел насущных, однако, он знал точно одно, чего нельзя делать: позволять Робин закрывать глаза. — Каков твой статус? Ты довольно долго сидела и не двигалась. Холодная поверхность, покрывающая наш комплекс, негативно скажется на состоянии твоего несовершенного носителя… — Робин вздрогнула от неожиданного голоса архитектора, пусть он и был чрезвычайно спокойным и однообразным. Инопланетянин, в свою же очередь, впился открытым, выжидательным взглядом в тёмную макушку, подмечая каждую мелочь в её движении, в целом, в реакции. — А ты следишь за мной? И я же говорила тебе не называть моё тело «носителем»! Это не менее грубо, чем слова про «компонент»! — рассерженно воскликнула женщина, но Алан совершенно не ощущал за собой вину за оскорбительные для бывшей «альтерранки» слова.       То, что для Ал-Ана значит обыденный набор слов в общении, было явно некорректным по отношению к чувствительным натурам землян…       «Или же только эту женщину волновала его скромная формулировка её отличительных компо-гх-х-х, органов?»— задумавшись, недоуменно спросил самого себя архитектор. А это похоже на то, пускай он лично знаком с одним представителем их расы, что он не мог сделать абсолютно точный вывод, основываясь только на общении с… рискованной и доброй Робин, безусловно. — Я не могу остаться в стороне, когда тебе плохо, — дайвер нахмурилась, а её ровные стрелки бровей оказались сложены в аккуратную крышу домика. — Есть ли что-нибудь, что может избавить от лихорадки? Она может стать необратимой, если не остановить её сейчас… — архитектор отошёл от терминала и в два шага приблизился к человеку: он ещё раз убедился насколько маленькие люди, оказавшись на более высокой точке, чем его спасительница. Ему пришлось наклонить голову ниже, чтобы увидеть её макушку, и это было некомфортно, учитывая его невероятную способность к гибкости змея и терпимости перед неприятностями. А склоняться на колени даже, пожалуй, перед этой женщиной хотелось меньше всего. Он стоял выше любого, потому считал недостойным такие вещи, как ущемление его непомерной гордыни и большого высокомерия как совершенно развитого существа. Теперь понятно, как он был ошарашен в своей уязвимости? — Со мной… — она прочистила горло заранее, чтобы не показать насколько больна, чтобы не доставить хлопот своему напарнику. —…всё в порядке. Ты можешь не беспокоиться. Ты закончил со своей работой? Тогда мы можем идти вместе к Вратам? — показательно бодро отозвалась ксенобиолог, не поднимая взгляда. Покрасневшие щёки и неясный блеск в глазах — выдадут её с головой. — Это временное помутнение, оно скоро пройдёт, — убеждённо настаивала она, прежде чем неловко замолчать.       В целом, Ал-Ан никогда не сталкивался с болезнями людей, поэтому лишь смутно в теории знал известные 20 тысяч болезней, которые являются проблемой для человечества. Вдобавок, он мог ошибаться или его сканер дал неожиданный сбой — это возможно при настраивании систем или полной занятости его носителя, где задействованы все мыслительные процессы инопланетянина — обычно это также означало и работу его дополнительных манипуляторов. Одновременно две вещи не могли случиться, ведь это означало его неисправность, а затем экстренное помещение в куб-накопитель для сортировки информации. Или же кто-то умело пытается соврать. Вспоминая о разрушении его клетки, Алан внимательнее глянул на биолога и прямо спросил, не теряя прежней, безосновательной терпимости: — Это ложь? — оставив вопросительные интонации, предтеча поднял на ноги женщину с помощью магнитной левитации в воздух, а затем уверенно подтвердил: — Не здорова. Способы лечения… — он поискал в сети нужные слова. —…лихорадки? Ты нужна нам живой. — Теплая еда, кровать и одеяло… Постельный режим и не вылезать на холод, — вяло пробормотала Робин, тяжело подняв голову и посмотрев стойко на мельтешащие узлы цветной энергии, что красовалась на теле инопланетянина.       Подумав некоторый промежуток времени, Алан нерадиво ответил, сам несчастливый от ориентировочных перспектив, в которых замешан и он: — Мы быстро вернём тебя в строй.

***

      Если вспоминать всё случившееся с Ал-Аном в течение всех тех дней, что находился с заболевшей Робин на своих манипуляторах в одном большом, одиноком помещении комплекса изготовления среди холодных, глубоких вод океана, то он считал их… приемлемыми. Допустимыми. Может быть, немного приятными для его рассудительной и холодной личности.       Возможно, абсолютно не стоило строить план про самообман в своём до жути логичном процессоре, стирать воспоминания о своём пребывании здесь, однако, впервые за всё тысячелетие ему было очень жаль покидать эту проклятую планету с её враждебными обитателями. Впервые ему было жаль… Покидать свою единственную подругу, с которой ему пришлось сблизиться за последний месяц.