Я хочу предложить один день

1 ноября, 1998 Сбившееся дыхание разносилось по всей Выручай-комнате, перемешиваясь со звуком кипящего зелья, которое осталось незаконченным. Драко, лежавший головой на груди девушки, посмотрел на глубокий котёл; его глаза сузились, словно он пытался взглядом взорвать его. — Что это за зелье в котле? — грозно спросил он, поднимаясь на локтях и заглядывая Гермионе в глаза. Девушка лишь тяжело вздохнула и отвернулась, стараясь избежать тяжёлого взгляда металлических глаз. — Драко, я… — начала Гермиона, но тут же замолчала. — Грейнджер, что ты, мать твою, хотела сделать? — парень быстрым движением поднялся на колени и, схватив Грейнджер за руки, потянул её на себя, усаживая на пол. Драко обхватил её лицо руками, лишая последней возможности отвернуться; ему было жизненно необходимо видеть глаза девушки, покрасневшие от слёз и до безумия уставшие. А она лишь молчала, утопая в бескрайнем океане его глаз. Гермиона слишком устала. Бояться. Думать. Скрывать. Резким движением девушка вырвалась из хватки Малфоя и подалась вперёд, обнимая парня за талию. Она вжималась в его голое тело, пока внутри неё клокотал страх от мысли, что она может быть отвергнута. В его объятиях Гермиона ощущала себя спокойно, будто не было никакой войны, не было никакого Яксли. Малфой нежно гладил её волосы, оставляя кроткие поцелуи на висках. Грейнджер так и не разобралась, что происходит между ними. Она вспомнила о том поцелуе, за которым наблюдали сотни голодных глаз. И то, что Драко скинул маску, в пух и прах разоблачая их. Теперь все знают. Гарри и Рон знают. Сейчас, после того как Малфой не позволил ей закончить начатое, ей придётся продумать то, что сказать друзьям. Друзьям, которые, вероятно, осудят её, а что ещё хуже — не простят. — Слушай меня внимательно, — начал Драко, разделяя каждое слово и выводя Гермиону из размышлений, — сейчас ты всё мне расскажешь. Как только он отстранился, Гермиона почувствовала холод в помещении — она сидела на плиточном полу в тонком платье, что было задрано по пояс. Тяжело вздохнув и помассировав пальцами виски, девушка подняла взгляд на Драко, который всё это время сидел, молча, наблюдая за каждым её движением. — На прошлой неделе мне пришло ещё одно письмо, — сказала Гермиона и почувствовала, как в горле образовывается неприятный ком. Прокашлявшись, она продолжила: — Яксли установил сроки. — Когда? — с невозмутимым лицом проговорил Малфой. — Завтра. — Что? — Драко напрягся и быстрым движением поднялся на ноги; его раздражение и злость ощущалось во всём помещении. — И ты молчала. Прекрасно. Он быстро оделся и, делая размашистые шаги, остановился около бурлящего котла, вглядываясь в жидкость, что варилась в нём. — А это что? Ты планировала облить Яксли кислотой? Внутри всё замерло. Гермиона подняла наполненные ужасом глаза на Драко, сдерживая себя из всех сил, чтобы не разрыдаться. Боже, как сильно она хотела, чтобы всё это было затянутым сном. Как сильно она хотела жить. Принимая решение, которое она планировала воплотить в реальность, Гермиона думала обо всех, кроме себя. Для неё было в приоритете спасти всех. Одна жизнь — ничто, по сравнению с миллионами. — Я лишь хотела покончить со всем… — Старая мелодия, тебе не кажется? Однажды я нашёл тебя в лужи крови, — Драко вернулся к Гермионе, опускаясь на корточки и захватывая пальцами её подбородок, принуждая девушку смотреть ему в глаза, — теперь я требую, чтобы ты рассказала мне всё. *** Стоя напротив входа в башню Гриффиндор, Гермиона задумалась о том, что ждёт её внутри. Было уже за полночь, но она была уверена, что друзья ждут её в гостиной, готовые наброситься с возмущениями. Она анализировала сложившуюся ситуацию, пока шла к башне. Ей не удалось покончить с собой, и такой вариант развития событий она уже не рассматривала. Что ей сказать? Гермиона даже подумала соврать, сказать, что перепутала его с другим человеком из-за цвета волос или… Вздор. Надо быть ужасно глупой, чтобы такое сказать. Да и к тому же, она не могла планировать поцеловать кого-то другого. Нет никакого другого. Что ж, кажется, придётся вскрыть все карты, какими бы плачевными они ни были. Прошептав пароль Полной Даме, картина отодвинулась в сторону, пропуская девушку в гостиную. Достаточно громкие разговоры, что разносились по комнате, сразу прекратились. Голодные глаза уставились на Гермиону, осуждающе разъедая в ней дыру. Она не сразу заметила взволнованных Гарри и Рона среди толпы студентов. Рыжий парень уставился на Гермиону, и она увидела, как его глаза блестели. Он держался из последних сил, чтобы предательские слёзы не полились из его широко распахнутых глаз. Гарри же сделал несколько шагов вперёд, подходя к девушке почти вплотную. — Как ты могла? — прошипел он, упираясь пальцем Гермионе в грудь. — Гарри… — Ты настолько труслива, что не могла рассказать о своих похождениях нам, — перебил Гермиону Гарри презрительным тоном, а его лицо было наполнено злобой. — Мне казалось, что мы друзья. Внутри неё всё сжалось — она чувствовала, как из лёгких выкачивают весь кислород, а все эти люди, что окружали её в данную секунду только и делали, что ждали, когда она задохнётся. В уголках глаз скопились слёзы, и Гермионе осталось лишь сморгнуть их, от чего доказательства её страха и обиды стали видны всем. — Пожалуйста, позволь мне всё объяснить, — начала Гермиона. Её слова разозлили Гарри, от чего он с силой ударил кулаком по стене, совсем рядом с головой девушки. Она вздрогнула. — Где ты была? С ним? С человеком, который был в первых рядах за спиной Волдеморта, — Гарри кричал, наступая на Гермиону, от чего та чувствовала себя загнанным в угол домовым эльфом, — с человеком, который при первой же возможности уничтожил бы тебя только из-за твоей крови? — Достаточно! — женский голос привлёк внимание троицы. Сонная Джинни быстро спустилась по лестнице, что ведёт в спальню девочек. Она порхала, словно бабочка над полевыми цветами. И, глядя на неё, можно было подумать, что ничего не произошло; один лишь тон голоса выдавал её раздражение. Гарри резко повернул голову в сторону девушки и начал следить за движениями рыжеволосой гриффиндорки, пока та, пробираясь сквозь толпу студентов, не встала между ним и Гермионой. Она высоко задрала голову и посмотрела на Поттера, складывая руки на груди. — Ты не посмеешь с ней так разговаривать, — заявила она, не разрывая зрительного контакта. — Где ты был, когда Гермионе было плохо? Разве тебя можно назвать хорошим другом, если ты даже не заметил, как ей тяжело? — выглянув из-за плеча парня, Джинни уставилась на своего брата. — Тебя это касается не в меньшей мере! Да вы глупцы! — Это другое, Джинни, — сказал смущённый Гарри. — Она поцеловала Малфоя… — Да хоть самого Мерлина! Разве это так важно? Слегка коснувшись плеча подруги, Гермиона вышла вперёд, вновь переключая внимание гриффиндорцев на себя. Её тяготило молчание. Эта давка буквально ощущалась внутри, болезненно отдаваясь по органам. — За всеми вами так забавно наблюдать, — начала она, ухмыльнувшись. Совсем как Малфой. — Я не верю, что всем настолько плевать. Война закончилась совсем недавно, а вы ведёте себя так, словно её вообще не было, — Гермиона прошла в центр комнаты, пока студенты вокруг неё расступались. — Вы уже забыли, каково это — терять близких? Рон, тебе ли не знать, как это больно? От воспоминаний о старшем брате тело Рона словно обмякло — он уже не выглядел таким озабоченным ситуацией, что произошла на Хеллоуине. — Гарри, эта война принесла тебе столько боли. Ты потерял слишком много близких и любимых тебе людей. Разве ты отпустил всё это? Разве ты можешь проснуться утром и ощутить себя счастливым? — Гермиона нервно посмеялась, падая на бордовый диван, что стоял за её спиной. — Я не ощущала себя счастливой с того самого дня, когда погиб Дамблдор. Каждый, мать его, день я просыпалась с сожалением о том, что проснулась. Гарри Поттер приблизился к подруге, опускаясь на корточки перед ней. Он вложил её руки в свои ладони и сжал их. Как раньше. Так, как держал её за руку в Хогвартс-экспрессе. — Ты не говорила об этом. — Господи, Гарри, конечно я об этом не говорила! — вскрикнула Гермиона, поднимая опущенный взгляд на друга. — Как я могла так поступить с тобой? Эта война принесла слишком много последствий. Ты многое потерял; Рон, Джинни…все! У меня не было никакого права плакаться вам в рубашку, зная, как вам больно. Но вы делаете вид, словно ничего особенного не произошло, — Гермиона перешла на шёпот, сжимая ладонь друга. — Но произошло слишком много всего. Я чуть не потеряла родителей… а сейчас мне шлёт письма поехавший Пожиратель Смерти, желая воскресить Волдеморта. Меня хотят убить! Сначала меня, а потом мою семью, — она говорила очень тихо, сдерживая эмоции. — Я хотела убить себя сегодня, чтобы больше никто не пострадал. Так ответь мне, Гарри, то, что произошло на Хэллоуине, действительно настолько важно? Гермиона тяжело выдохнула, от чего почувствовала облегчение в груди. Святой Мерлин, как же ей это было нужно! Она слишком давно не чувствовала себя настолько пустой. Чистой. Внутри не было ощущения недосказанности, а весь тот груз, что она носила с собой, наконец, упал с её плеч с громким лязгом. Несмотря на то, что она не ждала понимания. — Мерлин, — прошептал Гарри, вставая на ноги и поднимая вместе с собой Гермиону. Он заключил её в объятия, не ожидая ответной реакции. Парень выглядел кошмарно обеспокоенным, и на его лице отразился ужас, — прости меня! Скажи, …скажи, когда он прислал тебе последнее письмо? Гермиона заметно замялась. — В прошлую субботу…– прошептала она. — Что он написал? — поинтересовался Гарри, немного отстраняясь от подруги и заглядывая ей в глаза. Взглянув на часы, что висели над выходом из гостиной, Гермиона поняла, что уже наступил новый день. Уже первое ноября. — Сегодня он пришлёт письмо с координатами, куда мне надо будет трансгрессировать. Там…он сказал, что в том месте большой радиус антиаппарационного барьера, и как только я вступлю на территорию, он об этом узнает, поэтому мне нужно быть там одной. Я не хотела вам об этом говорить. Решила сама покончить с этим, — закончила Гермиона, закрывая глаза и позволяя себе расслабиться. — Вот чёрт, — проговорил Гарри и схватился руками за свою голову, запуская пальцы в волосы, параллельно наматывая круги между двумя диванами. — Значит, у нас мало времени. Хватит греть уши, идите спать! — крикнул Поттер, обращаясь к окружившим их студентам. Его грубый тон заставил гриффиндорцев оперативно разбежаться по комнатам — меньше чем за минуту гостиная практически опустела. — Надо идти штурмом, — сказал Рон. Он молчал всё это время, пытаясь осознать услышанное. Он словно только сейчас понял всю серьёзность происходящего. — Гермиона, Яксли не упоминал хотя бы время? — Нет, — ответила Гермиона, ощущая неприятный ком, что застрял в горле; она прокашлялась и продолжила: — он лишь написал, что это произойдёт в это воскресенье. И…никакого штурма. Если Яксли узнает, что я не одна, скорее всего у нас не будет шанса спасти родителей. — Ясно. Гермиона, иди спать, тебе нужно выспаться, — заявил Гарри, не поднимая на неё глаз. — Мы обязательно придумаем что-нибудь. Джинни, всё это время стоявшая около двери, подошла к подруге и коснулась её руки, переплетая их пальцы. — Пойдём спать. *** — Расколоть душу возможно лишь на семь частей. Если волшебник попытается расколоть душу на восемь частей, то последний созданный крестраж растворится, лишая силы предыдущие, — бормотала себе под нос Гермиона, читая очередной запылившейся дневник. — Этот процесс не может быть обращен вспять, также как и смерть волшебника, которая произойдет незамедлительно. Так, попытка расколоть душу на восьмую часть подобна заклинанию «Авада Кедавра», которое волшебник применит на себя… Она нашла эти записи случайно; пробегая глазами по книгам, которые она изучала ранее в поисках каких-либо зацепок, она наткнулась на голубоватый переплёт в секции: «Дневники, очерки и мемуары». В тот день она унесла книгу в свою комнату, положив её в прикроватную тумбу и планируя прочитать её немного позже. «Волшебное бессмертие» — Почему я не нашла эту книгу раньше… — прошептала Гермиона. В её глазах появился блеск — отблеск искры надежды, которая вспыхнула где-то в районе солнечного сплетения. Том Реддл создал семь крестражей. Как я могу быть восьмым? Судя по записям, это невозможно… Гермиона соскочила с кровати, хватаясь за дневник, словно он был спасательным кругом. Она не ожидала, что наткнётся на друзей в гостиной. После её возвращения в комнату прошло по меньшей мере несколько часов. Но свет, что просачивался через маленькую щель в двери, питал Гермиону надеждой. Она не ошиблась. Бесшумно открыв дверь, Грейнджер удивилась увиденной картине — в гриффиндорской гостиной сидела Минерва МакГонагалл и что-то бурно обсуждала с Роном и Гарри. — В прошлый раз эта операция закончилась неудачей, — сказала женщина, переплетая пальцы в замок. — В прошлый раз нас выдали. К тому же, если Яксли будет не один, что, кстати, вероятнее всего, то я могу точно сказать, что опытных Пожирателей будет мало, — ответил Гарри, разгуливая по гостиной. — Большинство либо казнены, либо заключены в Азкабане. Остались только пешки. — Мистер Поттер, нам известен только один Пожиратель, что смог сбежать из Азкабана. При этом, у нас нет гарантий, что он сделал это в одиночку. — Что происходит? — сказала Гермиона, привлекая к себе внимание. Она спустилась по лестнице, держа в руках книгу «Волшебное бессмертие». — Помнишь операцию «семь Поттеров»? — поинтересовался Рон, не дожидаясь ответа. — Мы повторим эту операцию. — В чём смысл? — Грейнджер сузила глаза и нахмурила брови, бросая подозрительный взгляд на друзей. — Мисс Грейнджер, молодые люди хотят трансгрессировать с вами под дезиллюминационными чарами. — Всё верно! — воскликнул Гарри. — Мы так же будем под Оборотным зельем. Когда группа зайдёт в здание, мы снимем дезиллюминационные чары, и тогда Пожиратели увидят нескольких…тебя, от чего растеряются. Тогда мы начнём атаку. — Гарри, мне уже не кажется это всё таким реальным, — прошептала Гермиона, кладя раскрытую книгу на стол, — смотрите. *** В кабинете Директора Хогвартса собралось, по меньшей мере, десять человек. Авроры, направленные в школу, планировали сопровождать ребят на операции. В половине десятого в окно комнаты девочек постучалась сова. В её клюве было свёрнутое письмо, и Гермиона поспешно забрала его, трясущимися руками разворачивая пергамент. У них есть час. Час, чтобы добраться до Годриковой Впадины. Там жил Гарри. Почему Яксли решил назначить место именно там? Спустя сорок минут сборов, Гермиона, Гарри, Рон, Джинни и Авроры стояли в кабинете у МакГонагалл, куда быстрым шагом вошли два студента факультета Слизерин. — Малфой, Забини, что вам нужно? — твёрдо сказал Гарри. — Где твои манеры? Сначала нужно здороваться, — ответил Малфой, ухмыльнувшись. — Мне казалось, что мы заодно. Вся школа трещит о том, что вы планируете штурмовать Яксли. — Вот чёрт! Лишь бы потрепать языком, — проговорил почти шёпотом Рон. — Лишние руки нам не помешают, — сглаживая углы, сказала МакГонагалл. — Мистер Забини, мистер Малфой, спасибо за вашу помощь. Если всё пройдёт успешно, то ваши имена, вероятно, перестанут быть настолько очернёнными. Малфой лишь кивнул Директору. Он ни разу не взглянул на Гермиону. Может, оно и к лучшему. Сейчас Грейнджер меньше всего хотела, чтобы Гарри и Рон смотрели на неё осуждающе. — Вы уверены, что следовало тревожить Министерство? Все эти письма теперь выглядят как плохая шутка, — сказала Гермиона, разглядывая Авроров, что стояли около камина. — Я имею ввиду, что… если верить написанному, то Волдеморта, вероятнее всего, невозможно воскресить. — Лучше не рисковать. Кто знает, может эта сволочь придумала новый способ, чтобы выжить, — ответил Рон, подходя ближе к подруге и поправляя выпавшую прядь волос. — Мы защитим тебя. Гермиона буквально чувствовала, как закипает кровь в венах Драко. Ей не нужно было видеть его глаз, чтобы ощутить озлобленный взгляд белокурого слизеринца. А ведь это так. Малфой боролся с внутренними демонами, чтобы не сломать нос мерзкому Уизли, что так и не научился принимать отказы. То, что произошло между ними этой ночью — доказательство того, что Гермиона не принадлежит рыжему придурку. Она принадлежит ему. — В запасах у Слизнорта было достаточное количество Оборотного зелья, осталось лишь добавить твои волосы, — сказал Гарри, подходя к подруге и выдёргивая небольшую прядь, от чего она слегка поморщилась от боли. Поттер закинул волосы в бутылочку, от чего жидкость начала бурлить. Зелье передавалось из рук в руки, и каждый, кто находился в кабинете, начал превращаться в Гермиону Грейнджер. Теперь я понимаю, что ощущал Гарри. Очень странно видеть перед собой… себя. Спустя несколько минут в кабинете стояло двенадцать абсолютно одинаковых девушек. С одинаковой причёской и в одинаковой одежде. — План у нас следующий — мы доходим до Хогсмида, накладываем дезиллюминационные чары и трансгрессируем в Годрикову Впадину. Только после того, как я проверю обстановку, мы снимаем чары и штурмуем, — проговорил Гарри в образе Грейнджер. — Гермиона, мы будем тебя защищать. Чтобы всем было ясно, кто из нас настоящая ты, поправь волосы. Вот так, — Гарри двумя руками заправил кудрявые локоны за уши. Было страшно. Внутренности словно сжались в один клубок, и Гермионе было тяжело дышать. Она боялась за людей, что готовы были рискнуть жизнью ради неё. — Все готовы? — спросила Минерва, которая также обратилась в образ Грейнджер. Увидев одобрительные кивки, МакГонагалл вышла из кабинета, и за ней последовали остальные. Гермиона печально вглядывалась в силуэты, покидающие комнату. Она вздохнула и положила пузырёк с Оборотным зельем на стол директора. А потом она пошла за всеми. *** Всё происходило слишком быстро. Они добрались до Хогсмида, казалось, минут за десять, когда в спокойном ритме Гермионе понадобилось бы около двадцати минут. Они молча взялись за руки, наложили дезиллюминационные чары и трансгрессировали в Годрикову Впадину. Грейнджер продолжала удивляться тому, как спокойно Гарри реагирует на то, что Яксли выбрал для проведения ритуала его родовое гнездо. Хотя, возможно, Яксли планировал лишь встретиться в Годриковой Впадине, а потом трансгрессировать в другое место. В какой-нибудь гнилой подвал. В могилу. Как только девушка сфокусировала взгляд на месте, куда они трансгрессировали, в горле образовался ком. Её чуть не стошнило. Болезненное ощущение в животе не отпускало. Как же она боялась. Сомнения сопровождали её ещё с ночи, когда Гарри озвучил план. Лёгкое касание заставило её вздрогнуть. Кто–то дотронулся до её мизинца. Пальцы соединились в примирительном жесте. — Живи, — шёпотом, практически беззвучно проговорили ей в ухо. По коже пробежали, кажется, миллиарды мурашек. Драко...