Сила, с которой нужно считаться

Человека определяют не заложенные в нём качества, а только его выбор. Альбус Дамблдор

– Как при параноике Поттере произошла такая адская утечка информации? – Ты спрашиваешь у меня? – Из нас двоих именно ты являешься работником Министерства магии. – Но уровень доступа к засекреченной информации у некоторых повыше, что вообще нонсенс, учитывая, что ты даже... – Все никак не отпустишь. – И вовсе я не… Малфой, смотри сюда! Этих фотографий в деле нет! – Еще лучше, – проворчал Драко, но послушно посмотрел туда, куда указывал палец. – Ты удивлена, что жертв выслеживали? – Это жутко. Фотографирование человека, понятия не имеющего, что за ним следят. – Как маленькая. А то, что он сделал с этим человеком впоследствии, не жутко? А то, что он делает с нами, не жутко? Пожалуй, эта комната самое не жуткое место среди всей жути, которой мы окружены в последнее время. Гермиона была совершенно не согласна с этой сентенцией. Помещение, куда они попали, почти по всему периметру на высоту футов в шесть пестрело материалами дела (материалами дела, надежно запертыми в защищенных папках внутри ее стола!). То, что из ее кабинета похитили документы, пугало больше, чем все происходившее с ними до сих пор. Как это могло оказаться здесь, если на каждой из папок лежало дактилоскопическое заклинание, то есть открывалась она только после прикосновения Гермиониного пальца (технология, подсмотренная у маглов и усовершенствованная с помощью магии), стол оплетала плотная сеть охранных заклинаний, среди которых были и ее авторские, а в сам кабинет имели доступ два человека – она и Гарри?! О взломе даже речи идти не могло. С другой стороны, голова Драко Малфоя считалась одной из самых защищенных от вторжения голов в магической Британии. Кто, черт побери, является их противником?! Все это выглядело большим плакатом с надписью «Смотрите, как я могу!». – Заключения патанатома есть у Криви, но остальное… – Наличие крысы – факт. Верить в крысу не хотелось, да обычная крыса и не смогла бы провернуть подобное. Нужно быть гением, чтобы взломать такую защиту. Это возвращало к увиденному на перевернутом Омуте в предыдущей комнате. Расскажи она Малфою, и у него будет еще один аргумент в пользу теории о крысе в аврорате. Поэтому Гермиона придержала информацию при себе. – Этот человек знаком с тобой, Грейнджер, – Драко иронично вскинул бровь и махнул рукой в сторону стола, на котором лежал блокнот, стояла ваза с фруктами, дымящийся кофейник под чарами стазиса и блюдо с разнообразными булочками. – С тобой тоже, нечего прибедняться, – скопировала его гримасу она. – Или ты ослеп и не видишь, что рядом с апельсинами лежат яблоки? – Я не о том. Он уверен, что ты не покинешь комнату, пока не исследуешь и не законспектируешь все материалы. Еда, кофе, постель, – Драко кивнул на большой матрас, занимающий треть помещения, – пойду загляну за занавеску, надеюсь, что найду там отхожий угол. – Ты серьезно? Я не самоубийца, чтобы есть, пить или пользоваться тем… – Ну не знаю, как ты, а я давно уже хочу в уборную, мы здесь одни и вряд ли покинем этот гостеприимный уголок (я фигурально), пока не найдем следующую руну или не сделаем то, чего преступник от нас ждет. Всю эту инсталляцию устроили, чтобы мы ее изучили. Малфой скрылся за занавеской, а Гермиона схватила блокнот, внутри которого нашлась еще и шариковая ручка, и вернулась к тому, к чему пыталась привлечь внимание напарника, пока он не занялся осмотром их новой тюрьмы. Она завидовала легкости, с которой Малфой принял новые обстоятельства. Ее не отпускало увиденное в прежней комнате, сознание будоражили остатки волшебного сна, паранойя не унималась, и концентрация давалась с трудом. А сконцентрироваться было на чем. «Элен Херт, магла, 43 года, разведена, жила одна на съемной квартире в Лондоне, работала бухгалтером в небольшой фирме, уволилась за три дня до смерти», – небогатый урожай сведений о жертве. Колдография трупа в парке, подборка колдо со стола Криви, заключение постмортем. На сём исчерпывалась информация об этой женщине в ее папке, но на стене были и другие материалы: восемь сканов электронных писем, несколько листов бумаги, исписанных неразборчивым почерком, и фотографии, снятые на обычный магловский фотоаппарат (возможно, телефон). Женщина, идущая по улице, женщина, садящаяся в автобус, женщина в кафе, запечатленная в момент передачи объемного портфеля другой даме. Сосредоточенность Гермионы нарушил раздавшийся над ухом хруст. – Идиот! – напустилась она на напарника, выбивая у него из рук надкусанное яблоко. – Оно может быть отравленным! – Ты истеричка? Детских сказок перечитала? – Малфой приманил фрукт обратно, наложил очищающие и снова угрыз, вызывающе глядя на потерявшую дар речи Грейнджер. – Ну уложишь меня в хрустальный гроб в случае чего и поцелуешь. Не впервой. – Ты… ты совсем умом тронулся? – наконец отмерла она. – На тебя наложили Империус, пока справлял нужду? Или это мощный Конфундус? – Держи, – Малфой достал из кармана что-то наподобие портсигара. Когда Гермиона недоверчиво покосилась на него, закатил глаза и открыл крышку. – Безоары? – Да. Возьми и не паникуй. Чтобы изучить все это, – он кинул взгляд на стену, – понадобится время и энергия. – Ты уверен, что безоар сможет… – Уверен. Слушай, когда нас хотели отравить и заколдовать, нас отравили и заколдовали. Играть сейчас по его (их) правилам – единственно верный способ оставаться в живых. И это наше время для продумывания маневра. – Есть идеи? – спросила Гермиона, не скрывая скепсиса. Малфой встал, подошел к столику, налил из кофейника в чашку коричневой жидкости и поднес к носу. – Арабика. Эфиопия или Никарагуа, может, смесь. Яркая кислинка. Точно не скажу, но все как ты любишь. – Ты разбираешься в кофе? Думала, ты его ненавидишь. – Не обязательно любить, чтобы знать толк, – хмыкнул он. – Это касается не только кофе. Гермиона пропустила замечание мимо ушей, проглотила безоар и вдохнула терпкий кофейный аромат с кислой ноткой. Да, это то, что было нужно. Пока она пила кофе, рассматривая фотографии Элен Херт, Малфой углубился в чтение электронной переписки жертвы и заметок, которые отсутствовали в подшивке дела. – Грейнджер, у него есть связи в магловской полиции, возможно, даже в ее особом отделе. – С чего ты взял? – В том, который у них вместо аврората. Откуда еще он или они смогли бы добыть информацию о том, что дамочка замешана в организации нескольких терактов и подпольной торговле оружием? Я понимаю, что взломать почту – не проблема, но это… – Что? – она наклонилась к листу и мазнула волосами по руке Драко, тот вздрогнул и отстранился. – Извини, – пробормотала она. – Ничего, просто неожиданно, – он резко встал и сделал несколько шагов вдоль стены. – Если тебе неприятны мои прикосновения, Малфой, все, что нужно сделать – просто сказать, – ее голосом можно было замораживать кислоту. – Не говори глупостей. Ты ведь знаешь, что это не так, – отмахнулся Драко. – Грейнджер? Не дури, – он испытующе посмотрел на Гермиону, которой из рук вон плохо давалась бесстрастная мина. – Блядь! Они мне слишком приятны, а я стараюсь оставаться сосредоточенным. Она отвернулась в попытке скрыть всё, что отразилось на лице. – Слушай, это же твой Монтегю, – вернул ее к реальности Малфой. – Он не мой. – Ты так прониклась… Ладно, не важно. В папке, которую Грейнджер оставляла в столе, Монтегю все еще числился живым, внести коррективы она не успела, так как занималась подготовкой к путешествию (неужели это было позавчера?!), в бумагах, развешанных на стене, причиной смерти значилась асфиксия. Почерк был знакомым, эту заметку добавил Гарри. Заметка, написанная другим почерком, и изображения под ней вызывали рвотный рефлекс. – Фу, гадость какая! – Но это не похоже на подделку. – Если – то есть когда – мы выберемся отсюда, информацию можно будет проверить. Не то чтобы у нас есть шанс на восстановление справедливости... Было чертовски сложно оторвать взгляд от трех мерзких колдографий из наркопритона. Драко оставил ее рассматривать подвиги бывшего слизеринца и пошел по периметру. – Ищу Лавгудов. Просто чтобы знать, – бросил за спину. Гермиона громко выдохнула. – И? – перепросила, когда боковым зрением заметила, что Драко застыл на месте, разглядывая какие-то материалы. – Полоумную не нашел. Но вот прямо сейчас смотрю на колдографию ее отца. Колдо, как делают в магловской полиции – на фоне линейки. Наш преступник обладает чувством юмора? – Только колдо? – Нет, к сожалению. И я очень надеюсь, что это горячечный бред. Как, дракл сожги его к чертям, убийца узнал, что Ксенофилиус Лавгуд в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году убил свою жену на глазах у дочери, приревновав эту самую дочь к супруге, а затем обставил все как неосторожность при работе с экспериментальными чарами?! Откуда кому-то могло стать известно, что Лавгуд много лет наси… сожительствовал с малолетней Луной? – Нет! Быть того не может. – Ну, это было бы разумным объяснением странностям Лавгуд. – Но почему Луна никогда не рассказывала? Как вообще можно получить такую информацию? И почему… – Почему не рассказывала? Странный вопрос, Грейнджер. А информацию можно, например, высмотреть в голове. Полоумной или ее отца. И, Мерлин бородатый, я прав, тут… пузырек с воспоминаниями. Или воспоминанием. – Не думаешь же ты… – Почему нет? По соседству даже есть Омут памяти, но я пока не чувствую в себе ресурса знакомиться с этой историей. Лавгуд, только Ксенофилиус. Видимо, Луны действительно не было дома. Гермиона сдержала вздох облегчения. Это казалось неуместным. Причем независимо от того, верить или не верить ужасам о Лавгуде. – Но теперь мы можем однозначно утверждать, что вторая серия преступлений совершена теми же людьми, что и первая, – констатировала она. – Не только это. Нам, кажется, хотят рассказать историю о хорошем чуваке, который убивает плохих дядей и тетей. Если вкратце. Думаю, мы найдем интересные штрихи к портретам каждой жертвы. – Такой себе Робин Гуд – линчеватель? А мы с тобой идем за компанию с растлевателями малолетних, убийцами, экспериментаторами с туманящими разум зельями, торговцами наркотой и оружием? Зверушки-то чем ему не угодили? – Про зверей не знаю, скорее всего, сопутствующий ущерб, а нас… Не то чтобы в моем послужном списке не было ничего, за что меня можно... наказать, но, похоже, он не желает нас убивать, а демонстрирует свои возможности и ищет расположения. Любой преступник подспудно желает быть пойманным, всё такое. – Ну, во-первых, я не склонна легко верить тому, что он… они накопали на всех убитых. Согласно моим данным, все жертвы благополучные и относительно успешные люди, ни один не был привлечен к уголовной ответственности. – Как видишь, к ответственности их привлекли. Только не Отдел магического правопорядка и не полиция, – Драко замолчал, задумавшись. – Считаешь, что линчевателей больше одного? – Почерк. Даже не вчитываясь в его (их) заметки, можно различить минимум два почерка, не исключаю, что три. – Тогда странно, что никого не отрядили блюсти нас тут. – Ты уверен, что не отрядили? – Обойти Гоменум Ревелио невозможно. Это заклинание реагирует на определенную форму жизни и нечувствительно к попыткам укрыться, даже в мантии-невидимке. Любой. Как бы ни очаровывала Гермиону перспектива научной дискуссии о структуре чар, а если честно, то не только сама дискуссия (стоп!), они ступали на скользкую дорожку, поэтому она резко сменила тему: – Из концепции линчевателя выпадают Джинни и Гринграсс, уж они-то точно не совершали ничего такого… – И живы до сих пор. Не знаю… привлечь внимание верхушки аврората похищением близкого человека? – Но зачем? – С этим вопросом к колдопсихиатру. – Твои Гринграсс не близки ни с кем и не виноваты ни в чем. – Разве что в назойливости, с которой их матушка пытает… пыталась подобрать каждой из них достойную партию. Они как собачонки, которым дали команду «фас», бежали к каждому потенциальному жениху. И Гринграсс, к слову, не мои. – Они… подожди, они подкатывали к тебе? – Я стараюсь держаться на расстоянии от всех, Грейнджер. От тех, кто считает себя бомондом волшебного мира, – на приличном расстоянии. – Это не ответ на мой вопрос, и я не о тебе. О них. Нет, это бред. – Что? Не стесняйся. Все, что происходит вокруг нас в последнее время, отлично обозначается этим емким словом. – Если только предположить… – Ну? Не тяни низзла за ухо. – …что этот кто-то пытается нас… – …свести, – услужливо подсказал Малфой. – Они убрали Гринграсс с доски как моих… потенциальных соперниц? Но тогда при чем здесь Джинни? – Ставлю на привлечение внимания. Моего и аврората. Было очевидно, что миссис Гринграсс обратится ко мне. А Уизли – бывшая Поттера, и об этом всем известно. – Да, – обида поднялась из глубины души и выплеснулась с совершенно детским «Свою теперешнюю девушку он скрывает даже от меня». – Если это попытка заставить меня расчувствоваться, то она не удалась. Тебе не усыпить мою бдительность, – Драко скрестил руки на груди и насмешливо приподнял бровь, затем выражение его лица круто изменилось. – Хм… зато я знаю, через кого… неважно. – Что? – Вспомнил, через кого можно выйти на магловский спецотдел. – Невеста Гарри? – Грейнджер, нет! Не выйдет. Гермиона обиженно отвернулась и стала рассматривать дополнения к материалам по Джиму Картеру, маглу двадцати трех лет, американского происхождения. Согласно заметкам и не очень четким фото, этот с виду безобидный молодой человек принимал активное участие в перевозке девушек и юношей из восточнославянских стран в подпольные бордели на юге США. – Зато мне неизвестно имя его «доброго приятеля», – протянул условную пальмовую ветвь Малфой. Гермиона промолчала, пусть считает, что в этом она его обошла. Понимая, насколько по-идиотски выглядит это соревнование за крупицы информации, которыми параноик Гарри Поттер делится с близкими, Грейнджер не могла себя передавить. У нее за спиной скрипнул матрас. Она закатила глаза. – Ты не собираешься помогать? – Я, кажется, уже говорил о месседже, заложенном нашим преступником в эту «стену Плача». Он хороший, который убивает плохих. – Ты уверен, что можно делать такой вывод, не убедившись, что все… – Валяй, я тебя не тороплю. Собираюсь организовать себе душ, – сообщил невозможный тип и после секундной заминки добавил: – Не желаешь присоединиться? Гермиона стала закипать. Ей только удалось собраться с мыслями и заняться тем, что у нее получалось гораздо лучше, чем… разбираться в происходящем между ними, а Малфой снова… – Не желаю! – рявкнула она. – Прости, я не… – Все нормально, – Гермионе не хотелось снова иметь дело с малфоевским чувством вины. – Серьезно. Должен переключиться и привести мысли в порядок. Может, не так непоколебим был Малфой, как старался показать, просто лучше владел собой? Правда, совместный душ – странный способ привести мысли в порядок. В том, что ее разум махнул бы ручкой, Гермиона не сомневалась. Она кивнула, не оборачиваясь, и сделала шаг влево. Перед ней были материалы по Маклаггену: результаты вскрытия, короткое заключение о магическом фоне на месте преступления и предположение о причине смерти. Гермиона принялась искать дополнительную информацию, но ничего, кроме короткой записки: «Тупорылый мудак, не слышавший о принципе согласия», не нашла. Стало тревожно. Она уставилась на стену невидящим взглядом. Тревожность сменилась усталостью, но Грейнджер изо всех сил боролась с ней, не уверенная, что здесь можно позволить себе вздремнуть. Видимо, на какое-то мгновение она все-таки отключилась. На плечи легли руки, Гермиона рефлекторно сбросила их и развернулась к нападающему. Малфой примирительно показал открытые ладони. – Стена точно не сбежит отсюда, сделай перерыв, ты мало спала ночью, то, что с нами произошло позже, тоже не было здоровым сном. Я заменю тебя и продолжу, – он кивнул на блокнот. От одежды Малфоя пахло озоном, как после очищающих заклинаний, а от него самого – свежестью и яблоками. А что, если... Если это не Малфой, а кто-то под Оборотным, что, если его подменили, пока он мылся? Или еще раньше – когда он в первый раз отлучился за ширму? Ведь в этой комнате он стал вести себя иначе. Имп плешивый, наводящие вопросы не помогут, если преступники побывали у них в головах! Гермионе сделалось по-настоящему страшно. – Грейнджер? Метаморф или кто-то в чужом облике… – Как я могу быть уверена, что ты – это ты? Знаешь, Оборотное или… – Гоменум Ревелио. Мы тут одни. Или… ты думаешь, что я… с самого начала командировки не я? Грейнджер, эту западню соорудили для нас, нас загнали сюда. Конечно, тут впору усомниться и в себе, но... Радовало, что он не пытался обозвать ее сумасшедшей. Гермиона передернула плечами. Волна страха схлынула так же внезапно, как набежала, только что мелькнувшее подозрение показалось идиотским. – Пожалуй, пойду тоже освежусь, чтобы не уснуть. – Я бы рекомендовал все-таки сон, – удивительно, но Малфой легко позволил поднятой теме увять. – Вернусь, и ты вздремнешь. Будем спать по очереди. Когда Гермиона вышла из импровизированного душа (направленное Агуаменти с подогревом воды прямо над отхожим местом, апельсин, трансфигурированный в мыло, высушивающие чары – много ли надо привыкшему к полевой работе волшебнику?), она действительно ощущала себя заново рожденной. Малфой уже спал, позабыв об обещании подменить ее. Она не стала его будить, чтобы прочитать лекцию о бдительности и усердии, молча вернулась к стене и сразу приступила к изучению того, чего не было в ее папках. Обработав еще семь досье и убедившись, что напарник был прав в своих выводах, Гермиона прилегла рядом с ним на матрасе, рассматривая расслабленные черты. Драко открыл глаза и встретился с мягким взглядом Грейнджер. Так на него смотрела разве что мать в детстве. И в который раз за день он сделал что-то для себя нехарактерное – одним плавным движением подмял ее под себя и сжал в объятиях. В голове адским хороводом заплясало все увиденное над Омутами и нафантазированное во время утреннего путешествия. Кожа Гермионы пахла апельсином, но запах не отталкивал – напротив, будил дикое желание втянуть в себя, как дольки сочного цитруса. Верхние пуговицы ее рубашки были расстегнуты, он заскользил губами по открытым участкам кожи, попутно неуклюжими пальцами выдергивая из петель остальные, оставляя влажные отметины на груди, ребрах, животе. Джинсы поддались не с первого раза, но главное, что она не пыталась остановить, более того, приподняла таз, чтобы было удобнее приспустить штаны и белье. С того момента, как эта фантазия впервые мелькнула в голове, Драко мечтал попробовать Грейнджер на вкус. Эксперимента ради, черт побери, ибо никогда не считал себя фанатом подобного, а тут просто наваждение. Стон, который издала Гермиона, когда он коснулся губами ее промежности, отозвался мурашками вдоль позвоночника. На языке было мягко и влажно, острый запах возбуждения будоражил рецепторы, Малфой с энтузиазмом прикоснулся снова. Его вознаграждением стал еще более пронзительный стон. Он отстранился и посмотрел ей в глаза. – Ты не должен… – залепетала она. – Я хочу. – Тогда не так… – Гермиона быстро сменила положение, перекатив их на бок, и скомандовала: – Повернись ко мне ногами! Командный тон Грейнджер спровоцировал такой интенсивный прилив крови к уже стоящему колом члену, что чресла свело болью, а в глазах потемнело. Малфой не знал о себе этого, но, оказывается, он многого о себе не знал. Драко был настолько сконцентрирован на сладком дискомфорте в паху, что не смог бы с точностью сказать, сама ли она сдвинулась так, чтобы оказаться лицом у его паха, или перевернула его, он нуждался в трении больше, чем в кислороде. Раньше, чем Драко успел потянуться к ширинке, проворные женские пальчики освободили и нежно сжали исстрадавшийся орган. Гермиона повела рукой вверх и вниз. Вверх и вниз. В этот момент он готов был переписать на нее свое хранилище в «Гринготтсе». Чтобы не сказать чего-то, о чем пожалеет после, Драко прижался губами к ее выбритому лобку и почти сразу ощутил рот Грейнджер на головке члена. Малфой выдохнул свой стон ей в промежность, ловя ртом ее дрожь, осторожно втянул лепестки половых губ и провел между ними языком. Ее стон завибрировал прямо в его яйцах. Сразу две его фантазии воплощались в жизнь одновременно. Он мог бы посвятить вечность изучению реакций Гермионы, целовать взасос, дразнить языком клитор и снова целовать, терзая пальцами истекающий смазкой набухший вход, пока она высасывала из него саму жизнь. Драко не хотел упускать ничего, но мозг не успевал усваивать сенсорную информацию, ощущений стало слишком много. Разрядка случилась совершенно неожиданно. – Прости, – прошипел он пристыженно, но ответом его не удостоили, просто руки Грейнджер вернули его голову назад. Дрожь в глубине ее естества и жалобный протяжный стон, с которым она кончила, снова зажгли в нем искру возбуждения, вот только сил не осталось. Малфоя хватило лишь на то, чтобы откинуться на спину и уставиться в сводчатый потолок, под которым зависли три магических сферы-светильника. Грейнджер включила суку раньше, чем отдышалась. – Я, конечно, понимаю твое желание наверстать упущенное за годы воздержания, всячески сочувствую и готова помочь, но нам нельзя терять бдительность, находясь в подземной ловушке долбанного психопата, убившего… – Не делай вид, что была против. Она смутилась и стала поправлять на себе одежду, но лекцию в духе «не здесь и не сейчас» не прекратила, чем навела Драко на идею снова заткнуть ее рот уже проверенным способом. – Я, конечно, знаю о твоей тяге к сирым и убогим всех мастей, но вот не нужно изображать, что потакала моим желаниям из жалости, – Драко начал очень уверенно, но предательское «что, если» просочилось в голову, пока он говорил. Умопомрачительный минет как милостыня – вполне в духе сердобольной. – Естественно, нет, – смягчилась Грейнджер, застегивая джинсы, – просто… нам бы сосредоточиться. – Между прочим, пока ты принимала душ, я кое-что прикинул, – чтобы отвлечься от мысли об обнаженной женщине за занавеской, но ей этого знать не обязательно. – Руны… Мне кажется, что тот, кто их разбросал здесь, не особенно сведущ в них. – С чего ты взял? – Они вырезаны по одной. Сочетания рун позволили бы отсечь другие значения, убрали бы разночтения. – Но мы прочли. – В значениях ли дело? От первых двух нас отгоняли. Есть у меня подозрение, что гораздо важнее сама кровь и камни, в которые она впиталась. – А Гебо? – Руна помогла тебе найти пароль или ключевое слово в ритуале, который мы не опознали. Камень нас удерживал и отпустил, когда были сказаны правильные слова. Моя версия – руны использовали либо для нагнетания, либо для подсказки. Последние только для подсказки – самое примитивное значение позволило нам пройти дальше. – Не уверена. Но даже если и так, что это нам дает? – Черт его знает. Пытался прикинуть, для чего им наша кровь, если отвлечься от рун, но, видимо, не настолько хорош в темной магии, как ты пытаешься все время мне доказать. – Ах вот к чему было твое замечание про кофе! Я никогда не считала тебя темным, Драко. Просто большей частью знаний об этих искусствах я обязана тебе, я их почерпнула из наших разговоров и бдений в библиотеке на Гриммо тогда… в тот год. Нет, я и раньше много читала, но чувствовала себя в этой теме слепым котенком. Когда мы просматривали что-то вместе и ты объяснял структуру… – Понял. Я стал проводником Гермионы Грейнджер в захватывающий мир темных искусств, – шутка вышла несмешной, и он увел разговор в другую сторону: – Ладно, нужно работать дальше. Сколько ты просмотрела? Драко встал и потянулся к блокноту, открытая страница которого была заполнена убористым почерком напарницы. – Будешь заниматься расследованием с расстегнутой ширинкой? – Гермиона ухмыльнулась, невербально наложила очищающее и, крутанувшись на коленях, потянулась к его паху. Малфой громко сглотнул, глядя на нее сверху вниз. Она игриво закусила губу. – Грейнджер, ты, кажется, говорила что-то о бдительности, которую мы не должны терять, и сосредоточенности, которую стоит сохранять. Так какого хромого гоблина ты творишь?! Она не стала объяснять, что просто не смогла себя остановить. Это было непрофессионально, глупо и чисто по-женски, но то, как он на нее посмотрел… черт, это сатисфакция? Не то чтобы она верила, что ее самооценка когда-либо оправится от удара, полученного несколько лет назад, но подобные взгляды действовали на уязвленное самолюбие как подорожник на свежую рану. Она еще раз подняла глаза на напарника, но тот уже глядел куда-то ей за плечо. – Откуда это взялось? – указал он на стол, где на блюде между апельсинами и яблоками теперь поблескивала небольшая светящаяся сфера. Гермиона помнила, где находятся тысячи таких. – Как сюда могло попасть пророчество из зала Пророчеств? – выдохнула она и поманила шарик к себе, чтобы пройтись по нему Специалис Ревелио и другими выявляющими скрытые свойства чарами. Сфера полетела неожиданно резво. Драко машинально выбросил руку вперед, отталкивая ее, второй рукой задвигая Гермиону за спину. Как только шарик коснулся ладони, тело словно подцепили крюком под пупок, и их обоих унесло в неизвестном направлении.