Сила, с которой нужно считаться

Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Альбус Дамблдор.

– Проходи, – Драко толкнул дверь в министерскую библиотеку и посторонился, пропуская Грейнджер. Та окинула его недоверчивым взглядом, приостановилась, фыркнула и проскользнула, демонстративно стараясь не задеть. Он не удержался и закатил глаза. За сегодняшний день это был четвертый раз, когда Малфой придерживал ей дверь, и эта пантомима порядком ему надоела. – Снова какие-то твои феминистические штучки? – с издевкой спросил он. – Можешь не изображать со мной джентльмена! – бросила через плечо напарница. Драко живо представил, как глаза делают переворот на триста шестьдесят градусов или застревают за веками, как у куклы, или... что там еще может с ними произойти при столь частых поводах для закатывания. – Грейнджер, Мерлин с тобой! Даже не собирался, – фыркнул он. – Прости, но некоторых научили элементарным правилам приличия приблизительно тогда же, когда и ходить. Считай это рефлексом. Гермиона собиралась проехаться по воспитанию Малфоя и по его устоявшимся критериям отбора тех, кто достоин его вежливости и прочих… рефлексов, но он специально (Гермиона была уверена в этом) сформулировал ответ так, чтобы было невозможно вывернуть к сентенции, что дамой он ее никогда не считал, а считал... Впрочем, после его недавней эскапады этот подход утратил актуальность. Не то чтобы она безоговорочно поверила Малфою. Еще чего не хватало! Ладно, поцапаться они еще успеют, сейчас имело значение другое. – Кстати, о рефлексах. Двигательный-то у Джинни работает. – Условно – да. В Мунго они провели предыдущие четыре часа. Грейнджер изучила историю болезни Джиневры Уизли разве что не под микроскопом и около часа наблюдала непосредственно за пациенткой – Драко не мог не признать, что проявила при этом недюжинную выдержку. Ему было неприятно видеть рыжую невменяемой и едва живой, хоть они никогда не общались по-приятельски, и даже думать не хотелось о наблюдении за кем-то действительно близким в таком состоянии. Правда, настолько близких ему людей уже не осталось – либо умерли, либо… перестали быть близкими. – И эти движения очень... специфические. Я просто не могу вспомнить... Нужно будет посерфить симптомы расстройств моторной коры… А еще чертовщина с глазами. Вопрос в том, где нарушение – в хиазме или уже в затылочной части, куда… – Грейнджер, быстрее, – поторопил Малфой замершую ведьму. Из-за времени, проведенного в больнице, они имели все шансы не успеть запастись литературой. Ведь выбраться туда удалось лишь под вечер. Иногда паранойя начальника аврората доводила до белого каления. Дела жертв из парка, на просматривание которых Драко убил несколько часов, находились в грейнджеровском ведении, и изучать их можно было только в непосредственной близости от нее. Доступ к мисс Уизли имело два человека – он и Поттер, то есть без него Грейнджер не пустили бы в палату и тем более не показали бы эпикриз. Эта созависимость раздражала обоих, и за день они ссорились рекордное даже для их тандема количество раз. А сейчас был шанс и вовсе побить рекорды: второй месяц книгохранилище Министерства обслуживала магическая система «Библиотекарь». В отличие от живого смотрителя, которого гипотетически можно было бы уговорить задержаться минут на пятнадцать, система работала как часы и закрывала помещение ровно в девять вечера. А сейчас было уже 20:45. – Редкие ментальные заклятия. Зелья, отключающие определенные зоны мозга. Влияние магии на сознание, – Грейнджер, нужно отдать ей должное, не теряла оставшиеся крохи времени даром и кидала магическому механизму всё новые и новые запросы. Книги летели со всех сторон. Малфой даже успел удовлетворенно отметить, что на ночь литературы для изучения хватит, когда раздался удар колокола и дверь с треском захлопнулась. – Что за!.. – возмутилась Гермиона, а Драко бросил Темпус – оказалось, идиотская дверь закрылась на целых семь минут раньше. Чертов механизм и отладчики! А ведь он говорил Шеклболту, что нельзя допускать к работе в Министерстве бета-версию. Почему не протестировать на школе?! Максимум, что случилось бы там, какая-то заучка вроде Грейнджер осталась бы ночевать в библиотеке. Провести же с настоящей Грейнджер целую ночь, еще и после того, как провел почти целый день… Первый утренний визитер найдет здесь два трупа. Скорее всего, обезображенных. Напарница тем временем тыкала палочкой то в замочную скважину, то в переговорное устройство. Очевидно, она ни разу тут не застревала. – Дверь откроется в восемь утра. Обратной связи нет, – в своей обычной ленивой манере сообщил Драко, смиряясь с неизбежным. – Экономят ресурсы. Ведьма, уже набравшая воздух в легкие для возмущения, шумно выдохнула. Возмущаться плодами рук своих было не по-грейнджеровски. Проекты вроде этого питала эльфийская магия, пока сами маленькие засранцы бездельничали. Раньше на побегушках у мага-библиотекаря находились несколько домовиков, теперь же с подачи сердобольной радетельницы за интересы существ был найден «разумный компромисс». После двухлетнего исследования симбиоза домовик-дом-хозяин, убедившись, что исключение из уравнения хоть одной составляющей ведет к нарастающим психическим проблемам, истощению и скорой смерти ее любимчиков, что их магия генерируется в связке с другим существом и помещением (делается сильнее, когда эльфы работают), Гермиона Грейнджер нашла способ, не разрывая связи, использовать сам магический ресурс, пока его носители отдыхают. Не то чтобы освобожденные от большей части работы домовики были этому рады… – Ладно, – непонятно к кому обращалась Грейнджер, похоже, к себе. – Ладно. Раз мы тут, можем посвятить ночь изучению литературы. Точно не застревала… Она потянулась к верхнему томику из стопки в тот самый момент, когда книги взвились в воздух и полетели обратно к полкам. Малфой фыркнул, со сдерживаемой веселостью наблюдая за растерянной Грейнджер, от которой… убегают книги. – Что не успели вынести, возвращается на места, – снизошел он до объяснения. Гермиона вскипела и яростно воззрилась на ухмыляющегося мерзавца, отчего его ухмылка стала только шире. – Ты знал, – она ткнула в него тонким указательным пальцем. Малфой пожал плечами и сообщил, изображая терпеливого учителя, объясняющего тему урока, но сильно переигрывая: – Магия у нас здесь чья? Эльфийская. Домовики не терпят беспорядка. Вот и… После открытия нам вернут книги. – Но это… – Это результат воплощения твоих идей. – Если система не доработана, почему ее запустили? – выдохнула Грейнджер самое приличное из передуманного. – А как иначе отследить все недоработки? Гермиона не нашла, чем парировать, потому не сдержалась и притопнула ногой. Она уже предвкушала ночь, посвященную книгам, когда книги вероломно вырвали из рук. То есть вырвались… А невозможность покинуть помещение отрезала второй путь к сбору информации – засесть в интернет. – Зато думается тут неплохо, – продолжил испытывать ее терпение Малфой, устраиваясь в одном из кресел возле стола и указывая напарнице на второе. – Садись, все равно у нас нет выбора. Чертов Малфой нарочито вальяжно забросил ногу на ногу, откинулся на спинку и прикрыл глаза с выражением крайней безмятежности на лице. Гермиона дала себе слово приложить гада чем-то неприятным за следующее подобное движение. – Да, палочку тоже можешь спрятать, блокировка магии после закрытия, – словно подслушал ее мысли манерный мерзавец. – Боже, дай мне сил, – процедила она. – Не поминай всуе, – назидательно произнес Малфой, вскидывая палец вверх, и, не позволяя Гермионе устроить очередную перепалку, резко сменил тон на деловой: – Есть еще один нюанс, который не дает мне покоя. Раз уж мы напарники, думай со мной, что это за чертовщина. Пока пирамидка тлела, крутил заклинание так и сяк, пробовал разные уточняющие: человек, ведьма, волшебница, не помню, что еще… У Селвина этот момент прописан как обязательный, но сработало только тогда, когда я удалил из формулы всякое определение. Грейнджер целиком превратилась в слух, подаваясь в его сторону, – вытянулась, напряглась. Ум у нее был цепким, этого не отнять. Девчонка понимала, что к чему, и легко выделяла важное, пожалуй, делала это круче всех его знакомых, что бы там ни говорил Драко. – И в свете того, что мы наблюдаем сейчас… – подвел он к выводу. – Похоже, что она… – Они. Остальные в таком же… состоянии. – Пострадавшие утрачивают человеческую сущность? Драко резко сел и выпрямил спину. Как? Ведь зудело же… что-то зудело на краю сознания, но сам он так и не смог поймать мысль. – Повтори! – приказным тоном попросил он. – Утрачивают человеческую сущность, – послушно повторила Гермиона, сосредоточившись на ходе своих размышлений. – Я рассматривала версию микро-кровоизлияний в мозгу, вызванных неизвестным магическим воздействием, но, если мы уверенно соединяем трупы в парке с Джинни и… другими, теория не годится, у наших убитых нет даже намеков на лакунарные инфаркты. – Помолчи, – прервал ее Драко, перехватил обиженный взгляд, который с каждым мгновением становился злее, и снизошел до объяснения: – Боюсь упустить промелькнувшую мысль. Гермиона шумно выдохнула, Малфой с трудом сдержал ухмылку: Грейнджер и невозможность высказаться. Но как бы ни было забавно наблюдать за ней, внимания требовало другое… – Дьявол! – он запустил пальцы в короткие волосы. – Утрачивают человеческую сущность… – «Волхование всех презлейшее», – прошептала Гермиона, вспоминая. – Точно! – выдохнул напарник. – Грейнджер, ты… – нет, признать ее гениальность Драко не мог, – не зря таскаешь в голове эти сотни томов прочитанного. Хотелось пройтись по тому, как Малфой язык себе не откусил, признавая подобное, но Гермиона не позволила себе отвлечься. – У Годелота что-то было… В том же разделе, где про… хоркруксы, только хоркруксы упомянуты, а это... и расписано с отвратительными подробностями, и проиллюстрировано, – ее передернуло. – Да, – подхватил Драко. – Точно. Нечто вроде наказания. Заключение человеческого сознания в предмет. Не сходится. – Или в животное! Там не про заключение в оболочку, а про обмен сущностями. И это оно. Точно оно! – взвизгнула Гермиона. – Не гони фестралов, мы еще не знаем… – Я изучала книгу вдоль и поперек перед охотой за хоркруксами, но подробностей не помню, только картинка перед глазами. Страшная. То ли фестрал, то ли мелкий дракон, связанный чем-то вроде пуповины с человеком. А здесь… здесь нет таких трудов... – Нигде нет. «Волхования» осталось не больше трех-четырех экземпляров. – Тот, который читала я, Макгонагалл и Кингсли уничтожили среди прочих темных книг, когда... когда было восстание Лестрейнджей и Яксли, чтобы те не добрались… – Пфф… – Что? – Гермиона с подозрением покосилась на Малфоя. – Зачем им этот экземпляр? Яксли с Лестрейнджами окопались в Малфой-мэноре, у них был доступ к рукописному ориги… Нет, Грейнджер, не смотри на меня так, я не пойду туда. – Но нам надо… – Нет! – отрезал Драко. – Малфой, прошло больше трех лет, неужели… – Это. Не твое. Дело, – пресек он поползновения поковырять личное. Черт бы побрал этих грифов! – Там было что-то про конкретные места, где подобное волшебство возможно… провернуть. – Да, помню. Места силы, обычно расположенные внутри кольца магически нейтральных или ослабленных территорий. Их на территории Британии то ли три, по мнению моего предка, то ли пять, по мнению прадеда Дамблдора, – лучше обсуждать опусы Годелота и неподтвержденные теории, чем все еще ноющее прошлое. Драко признавал, что ноет уже исключительно самолюбие, но нежелания обсуждать с Грейнджер такие темы это не отменяло. – Малфой! Мы не сможем раскрыть дело, если ты будешь вести себя как кисейная барышня, которую бросил жених. Ну конечно. Этого клеща так просто не отцепить. – Барышня, которую бросил жених, у нас ты, – отрезал Драко. В конце концов, в их противостоянии не считалось дурным тоном топтаться по больным мозолям. Гермиона прошипела, так четко артикулируя, что любой змееуст обзавидовался бы: – Не смей судить о том, чего ты не знаешь. – А ты не смей мной командовать! – прошипел Драко ей в тон. – Я больше никогда не ступлю на территорию мэнора. Dixi. – Ты так просто не отделаешься! – вскочила Грейнджер. – У нас на кону жизнь Джинни. Я не позволю тебе… Если нужно, я подключу Гарри. – Пойдешь ябедничать на плохого Малфоя, который не желает поддаваться… – Просто скажу, что ты саботируешь расследование. – Я не саботирую! – Малфой, мы можем найти способ... – Не можем. Разве что подтверждение теории. И ты знаешь, что это будет означать. Грейнджер раздраженно тряхнула головой. – Знаешь! – что за глупость отрицать очевидное? Что за человек?! – Ни одно темное колдовство, придуманное Годелотом, невозможно отменить, так что твои порывы… – Врешь. Даже расколотую душу можно собрать обратно, искренне раскаиваясь... а твой Годелот Герпию Злостному и в подметки не годится! – Миф. В «Тайнах наитемнейшего искусства» буквами написано, что решившийся может запросто умереть. – Ты не можешь помнить всё. Я тоже… Если внимательно перечитаем, мы найдем зацепку. Малфой, ты не понимаешь… – Я все понимаю, но… – ...что это закольцованный процесс. Где-то живут волшебные животные, которые… и если они умрут, то… – Так и будет. Если мы правы, вообще удивительно, что наши пациенты все еще живы. – Хорошо, если ты отказываешься, я попрошу Люциуса дать мне допуск в библиотеку вашего мэнора, он не откажет помощнику главы аврората… – Такие книги не держат в общедоступных секциях, а Люциус не дурак, чтобы признавать у себя наличие гримуара, за который можно сесть пожизненно. Даже не думай! – …как был трусом, так и остался. Боишься, что я найду и папенька не выкрутится? Ты же ненавидишь его! Стерва таки собиралась довести до убийства. – Мои отношения с отцом – не твое с… дело, – чего Драко стоило не добавить сочное словцо, знал лишь он один. – Не будучи Малфой, ты даже приблизиться к нужной секции нашей библиотеки не сможешь. – Все-таки вашей, – издевательски протянула Грейнджер и выплюнула с крайним презрением: – Только такой, как ты, может обречь на смерть человека из-за того, что боится посмотреть в глаза бросившей невесте. – Заткнись! – Малфой сжал кулаки, боль от впившихся в ладони ногтей слегка отрезвила. – Правда глаза колет, – высокомерно вздернула бровь напарница. – Тебе виднее, каково это – бояться посмотреть в глаза тому, кто тебя бросил. – Это я его бросила, – сверкнула ненавидящим взглядом Грейнджер. – Говори себе почаще. Будто кто-то не знает, – процитировал он ту же Грейнджер, – почему это произошло, будто кому-то неизвестно, что ты застала его с Патил накануне свадьбы. – Думай что хочешь, – отрезала Гермиона. С одной стороны, хотелось швырнуть в лицо белобрысой сволочи правду, не всю, но большую ее часть, но кто он такой, чтобы знать то, о чем не знает даже Гарри. С другой стороны… Гарри поделился с Малфоем информацией, с которой не поделился с самой близкой подругой. Что, если?.. Нет. Зачем ему об этом знать? Еще растреплет… Но Гарри никогда не поверит, что подруга пошла на такое. Если он расскажет Гарри, они поссорятся и, возможно, Поттер снимет его с расследования. О чем она вообще думает? Какое Малфою дело до ее тайны? – Ну валяй. Тебя же распирает от желания рассказать, как ты видишь свою ситуацию с Уизли. – Зачем тебе? Я же не интересуюсь твоей... ситуацией с Панси. – Не интересуешься? Да ты из трусиков выпрыгиваешь, чтобы… – Малфой. Драко услышал предостережение и вернулся к предыдущей теме. Сам не понимая, что ему за дело до Грейнджер с Уизли. – Попробуй меня удивить, – по его лицу расползалась снисходительная усмешка. – Хорошо, – сверкнула глазами Гермиона, – но если я тебя удивлю, ты проведешь меня в библиотеку мэнора и добудешь Годелота. Драко изучающе посмотрел на напарницу. Неужели она верит, что они смогут что-то сделать? Когда версия сложилась, он внутренне сдался, мысленно похоронил и Уизли, и остальных. Эта же... неугомонная, наоборот, воспрянула, словно их открытие сулило что-то хорошее. Драко понимал, что книга нужна и придется идти, но мысль посетить отчий дом вызывала омерзение. Узнать же что-то новое о Грейнджер… Периодически он задавал себе вопрос, что с ней стряслось. Ее будто подменили года три назад, а может, и не три. Может, все шесть. Когда они с матерью сменили сторону – по возвращении в мэнор после битвы за Хогвартс обнаружили там компанию приспешников преставившегося Темного Лорда, замышляющих вернуть власть, и мать, схватив его за руку, тут же аппарировала назад к школе, – гриффиндорская всезнайка была первой, кто перестал их чураться. Она и Поттер. Остальные, несмотря на допросы с Веритасерумом, не доверяли. Драко видел, что она просто лопалась от любопытства и стремилась разобраться, что они за люди. Он не тешил себя иллюзиями, что дело в искренней вере в их исправление (и теперешняя ситуация показывает, что был прав), но всю вторую войну Грейнджер вела себя нейтрально, правда, стала более отчужденной, после того как к ним присоединилась Панс. К концу заварушки они почти приятельствовали, Паркинсон даже ревновала, а мама хмыкала и просила не сближаться слишком сильно. После победы Грейнджер сама отдалилась. Или это Драко так замотался, отмазывая отца? Песенка о том, что Люциуса принудили участвовать на «неправильной» стороне, была не нова, никто не верил, но и не спорил – это стало чем-то вроде благодарности им с Нарциссой за помощь. О том, что Грейнджер, собиравшаяся выскочить за Уизли, застала того с Патил и разорвала помолвку накануне свадьбы, он узнал из трепа Панси. К тому времени мама сильно болела, и он пропустил новость мимо ушей. А потом Грейнджер уехала на три года учиться в Штаты, откуда вернулась абсолютной стервой. Драко был под стать уже к моменту ее отъезда: смерть матери, последующее предательство невесты и отца озлобили его вконец. Нет, зря мысли Драко ушли в эту степь, теперь никакая тайна Грейнджер не заставит его вернуться под отцовскую крышу даже на несколько часов. От мысли, что придется пересечься с Люциусом и бывшей, подкатывала тошнота. Но между мозгом и артикуляционным аппаратом наблюдалась рассинхронизация: – Вперед, – махнул он рукой Гермионе. – Рона к Патил подтолкнула я, – выпалила та. – Подтолкнула? – саркастично хмыкнул Драко. – Выдала что-то вроде: «Слушай, женишок, а не пойти ли тебе потрахаться с Парвати»? – Нет, – Грейнджер смотрела в пол. – Просто Рон… ну… я видела, как он смотрит на нее. На меня он так никогда не смотрел. – Однако жениться собирался на тебе. – Да, все от нас этого ждали, я сама шла, словно ослик на веревочке, давно того не желая. – И… – И… решила, что нужно что-то делать, пока не стало поздно. – Что-то делать? Обычно в таком случае люди разговаривают и расставляют точки над «і». – Ну да, тебе виднее. Драко зарычал. – Чтобы ты знала, мы… говорили. – Рада за вас. Но это не наша ситуация. Рон убедил себя, что любит меня, он не услышал бы, – она подняла глаза и с вызовом посмотрела на Малфоя. – Проще было добавить ему в чай каплю легкого любовного зелья от Джорджа с волосом Парвати, а потом… – ...застать его с ней. Грейнджер, по тебе Слизерин плачет. – По мнению шляпы, Рэйвенкло. – Да ну. Это не умный поступок. Ты... меня таки удивила. Признаю. Я-то считал стервой Панси. Даешь ей сто баллов вперед. Злой смех прокатился по пустой библиотеке, его прервал звук пощечины.