Сила, с которой нужно считаться

Гораздо легче простить людей за то, что они не правы, чем за правоту. Альбус Дамблдор

– Гарри, я не знаю, на что ты рассчитываешь, но из этого ничего не выйдет! Драко замер за дверью поттеровского кабинета и прислушался, не ощущая ни малейших угрызений совести (не то чтоб он в принципе был с ними близко знаком). Нормальные волшебники, если не желают быть подслушанными, накладывают Муффлиато, а если волшебники ненормальные, то он им не целитель. – В прошлый раз, когда мы закончили с делом о контрабанде яиц окками, я пригласила его выпить в баре за успех, а этот сноб… – Гермиона, он не пьет… – Не говори глупостей, я… – Он действительно не пьет… Когда обсуждают тебя самого, подслушивание тем более не грех. Почти добродетель. Должны быть какие-то специальные правила, регламентирующие подобные ситуации для особо совестливых. – Что-то связанное с Нарциссой… Она остро негативно относилась к любым способам затуманивать разум, и в память о ней… Впрочем, совестливых в пределах слышимости не наблюдалось. Кровь залила глаза. Драко, не раздумывая, влетел в кабинет. – Тебе не кажется, Поттер, что я знаю немножко больше конфиденциальной информации о тебе, чем наоборот, – зашипел он разозленной коброй. – Подумай об этом, прежде чем трепать языком в следующий раз! Грейнджер со стуком поставила на стол чашку, над которой вился дымок, и по комнате разнесся аромат кофе. Кажется, колумбийской арабики. Одна из тысячи причин не выносить невыносимую всезнайку – кофе она пила галлонами. Тысяча первая причина была еще кошмарнее… – Разве это конфиденциальная информация? – о да, еще одной чертовой причиной был этот мерзкий пронзительный голос, какой именно по счету – не важно. – Разве хоть кто-то в магической Британии не знает, что Драко Малфой – маменькин сынок и что… – Гермиона?! – в голосе Поттера боролись за господство ужас и изумление. – Да пусть говорит! – выплюнул Драко. – Всем известно, что у Грейнджер с дочерними чувствами не сложилось, впрочем, как и с любыми другими. Еще несколько секунд назад Гермиона считала, что перегнула. Бить по больному – не в духе Гермионы Грейнджер, а упоминание Нарциссы, смерть которой почти уничтожила Малфоя, было именно таким ударом. Но стоило им оказаться в одном помещении, как ей отказывали не только вежливость и совестливость, но и здравый смысл. – Ну давай вспомним, почему Грейнджер пришлось засунуть свои дочерние чувства очень глубоко и сделать то, что до́лжно! – она вскочила и вперилась в напарника тяжелым взглядом. – Ах конечно! Святая Грейнджер всегда права. Она нашла единственно возможное решение. Даром что радикальное. Как избавиться от ненужных… – Не смей меня судить! Ты не оказывался… – Я не оказывался? Я не… – голос дал петуха, Драко кашлянул и замолчал. Поттер переводил порицающий взгляд с одного на другую и обратно, но не встревал. – У нас разное понимание того, на что дети могут пойти ради родителей, – сухо закончила Гермиона. Малфой неприятно ухмыльнулся. – О да! Стерпеть эту ухмылку она не могла. Никак. – И о дочернем долге мне будет напоминать человек, который не общается с живым и… помнящим родителем… сколько? Года три? – Гермиона! – на этот раз в возгласе Гарри звенело предупреждение, но вошедшей в раж ведьме было уже плевать. – Ну конечно, как я могла забыть! Просто от этого человека даже невеста ушла к его отцу, и, зная, что собой представляет его отец, можно только предположить… Драко стукнул кулаком по столу и встал. – Видит Мерлин, я пытался, – процедил он и направился к двери. – Стоп! – сложно было объяснить, как у Поттера это получилось, но Драко завис в полушаге от выхода. – Гермиона, я прошу тебя, извинись, – не поднимая глаз от стола, ровным голосом попросил Гарри. Грейнджер знала, что перешла все допустимые и недопустимые границы, но отступать было не в ее характере. – Зачем? – вскинула голову она. – Ему разве не плевать на мнение грязно… – Грейнджер! – …женщины, которую он не уважает, – с глумливой усмешкой поправилась Гермиона. – С чего ты взяла, что я тебя не уважаю? – Малфой просто прожигал ее глазами. – Даже и не знаю… – она гримасой изобразила работу мысли. – Может, потому, что... ты меня не уважаешь. – А может, не нужно делать выводы вместо других? – опасно тихо произнес Драко, сжимая кулаки. – Если бы ты вынула то, чем затыкаешь уши, чтобы не слышать никого, кроме себя, ты была бы в курсе, что я признаю тот прискорбный факт, что уважения ты достойна. Это совершенно не мешает с трудом тебя терпеть, потому что терпеть тебя совершенно невозможно. Гермиона так и осталась сидеть с открытым ртом, а потом выдавила из себя короткое «Ладно!». – Что ладно? – кажется, Малфой таки решил нарваться. – Это она просит прощения, – снова вмешался хозяин кабинета. – Давайте считать, что инцидент исчерпан. Гермиона принесла отчеты, можете располагаться здесь. А у меня совещание. – Гарри, я не... – Гермиона! – Я не думаю, что стоит оставлять нас… – Грейнджер, выдохни. Я буду изучать дела пострадавших, это меня отвлечет от перманентного желания применить… – Аваду или Круциатус? – Силенцио, дорогая, – Драко влил в обращение столько яда, сколько у перуанского ядозуба не выделяется за все триста лет его жизни. Хлопок двери возвестил, что они остались одни. – Сбежал, – процедила сквозь зубы Гермиона. – Не могу его винить, – пробурчал напарник себе под нос. Грейнджер решила не реагировать. Что-то из недавно сказанного зудело на краю сознания, но мысль ускользала. Гермиона подтолкнула верхнее дело в сторону Малфоя и уже совсем было решила пуститься в объяснения, когда вспомнила, что тот предпочитает вникать сам. – Я хочу увидеть Джинни воочию, – сухо сообщила она. – Ознакомлюсь с писаниной этого… талантливого мага… – Криви – отличный патанатом, внимательный к деталям и… – Ты хотела сказать, зацикленный на деталях, – парировал Малфой, не отрывая взгляда от заключения. – Я сказала ровно то, что хотела! Можешь не делать вид, что тебя не устраивают его профессиональные качества, мы с тобой прекрасно знаем, что дело в его происхож… Драко стукнул кулаком по столу и зашипел от боли. Еще не хватает сломать руку из-за этой ограниченной дуры! – Грейнджер, – прорычал он, – я скажу это только раз, и мы закроем тему навсегда. – Вперед! Скажи что-нибудь, чего я не слышала за все годы… – С тех пор, как мы… – ...как вы с матерью и Панси притворились, что перестали быть... поборниками чистоты крови. – Говорю сейчас я! – веско припечатал Драко. – Не знаю, что ты вбила в свою якобы умную голову и почему это произошло. Мы с тобой нормально общались, когда… во время попытки переворота Лестрейнджей и Яксли. Мне казалось даже, что ты приняла нас первой. А теперь ведешь себя, будто нам снова по пятнадцать лет. Гермиона и хотела его перебить, но… нет. Пусть говорит. – Я все еще считаю, что проблема маглорожденных существует… – он поднял руку и не дал себя перебить. – Тот, кто отрицает это, либо лицемер, либо идиот, а скорее и то и другое. Проблема интеграции, проблема, связанная с адаптацией некоторых… возможностей под них. Под вас. Да много всего. Но я не считаю тебя хуже, себя – выше, или что-то вроде этого. Давно не считаю. Нас, черт тебя дери, сывороткой правды по самые гланды накачивали, мозги потрошили. Надеюсь, мы закрыли тему, потому что навязчивая идея твоего дружка сталкивать нас вряд ли закончится этим делом, а твоя навязчивая идея сидит у меня в печенках. Я не буду повторять. Так что будь добра, найди в своем высокоорганизованном разуме местечко для этой информации. – Ты сам говоришь, что проблема… – Существует. Да посмотри хотя бы с позиции нашего дела. Я бы не нашел Джиневру, не будь она чистокровной ведьмой. Гермиона вскинула палец. – Стоп! Послушай. Потом будешь размахивать конечностями, – снова осадил Малфой. Она издала звук, который можно было трактовать как умеренную заинтересованность или разрешение продолжать. – Слыхала про «Всевидящий глаз Селвина»? Теперь ей стало по-настоящему интересно. – Алмаз о пятидесяти семи гранях, который в связке с заколдованным зеркалом позволяет увидеть место, где находится пропавший… волшебник? Откуда бы у тебя взяться «Глазу»? Я читала, что он утерян в конце войны с Волде… – Сам собрал, – пожал плечами Малфой. – Воссоздал по описанию. Но артефакт не сработал… – Если это не оригинальный алмаз, а твоя поделка... Теперь я понимаю, почему ты не мог ее найти сразу. – Уизлетта не была первой чистокровной ведьмой, которую мы так ищем, – Драко изо всех сил старался сохранять спокойствие, он даже проигнорировал нарочито глубокий вздох, раздавшийся со стороны Грейнджер после упоминания статуса крови. – До последнего случая не было прецедентов. – Как же ты нашел? – Поттер принес волос… – уловив краем глаза движение, он медленно проговорил: – Мы проверили, не считай всех людей вокруг дебилами, это был ее волос. Молли дала свою кровь. Сердцевину палочки достали из… взяли у близнеца. Того, который умер в первой майской битве. Для «Глаза» нужна частичка человека – волос или ноготь, капля крови и сердцевина палочки. По второму и третьему пункту возможны замены на кровь родственника и идентичное ядро палочки кого-то из почивших предков. – Читала, не распыляйся, – вернула она Малфою утреннюю фразу. – Не распыляюсь. Подвожу итог, – сухо ответил тот. – Я не смог бы таким образом разыскать маглорожденного волшебника, как бы мне ни хотелось. Если он не оставил дома палочку, что почти на нулевой отметке шкалы вероятностей, и не держит в холодильнике флакончик с собственной кровью как раз для такого случая. Родственников, у которых можно позаимствовать необходимое для ритуала, у него нет. Сама понимаешь, что я тебе описал одну ситуацию из тысяч. Гермиона снова пробормотала под нос что-то о дискриминации и нежелании заморачиваться, о том, что если подобрать какие-то иные механизмы, то обязательно получится выработать альтернативные методы, только никому дела нет… – Я пробовал, – информация, о том, что он балуется подобным в свободное время, Грейнджер ни к чему. – Но в данном случае на создание нового у нас не было времени, два десятка тел из парка тому подтверждение. – Там не только маглорожденные! Будто бы ты нашел тех, у кого есть родственники-волшебники. Одна Джинни против семи трупов, – пренебрежительно фыркнула Гермиона. – Не одна… – Малфой старался дышать ровно и говорить безэмоционально, поскольку каждой клеткой чувствовал, как медленно прекращает работать мантра «меня не интересует ее мнение, мне плевать на то, что она говорит». – Не одна? Он с сомнением посмотрел на напарницу, которая стала похожа на гончую, учуявшую добычу. – Я должен сначала спросить Поттера. Но думаю… учитывая, что ты в этом деле по макушку, – взгляд на растрепанную макушку Гермионы дал понять, что его мнение о ее волосах не изменилось со школы, – имею право сообщить тебе, что Уизли не единственная… такая. Другие были найдены раньше. Я имею в виду, что в момент обнаружения их состояние не было еще настолько плохим, как у нее. – Сколько? – Две ведьмы и волшебник. Найдены тем же методом, но… мать девочек обратилась не в аврорат, а ко мне напрямую, за неделю до Поттера, – Драко поджал под себя ногу и откинулся, проговаривая слова в потолок. В конце концов, перед кем тут изображать манеры? – Целители понятия не имеют, в чем дело. Ухудшение было скорым, никаких свидетельств употребления зелий тоже не нашли. – Но метаболизм… – Да. Большинство зелий выводится за сутки, максимум тридцать шесть часов. – Кто… эти маги? – Ты знакома с понятием «уровни секретности», дорогая, и понимаешь, что это сможешь узнать только тогда, когда я получу разрешение нашего общего босса, – наконец, сатисфакция. Драко не скрывал своего самодовольства. – Какой законопослушный! – выплюнула Грейнджер. Прозвучало это словно непристойное ругательство. – Не можешь смириться с тем, что какой-то Драко Малфой знает больше тебя? Что твой лучший друг доверяет кому-то секреты… Вот оно! Влетев во время ее разговора с Гарри, невыносимый гад ляпнул что-то про личную информацию, которой располагает. Тогда у Гермионы промелькнула нелепая мысль. Нет. Нет-нет-нет! Абсолютно исключено. Этого не может быть. Просто самый молодой начальник аврората со времен его организации – параноик и никто… – С чего бы тебе знать больше меня? – не мог же Поттер рассказать этой бледной сволочи то, что так тщательно скрывал даже от ближайшей подруги. Малфой продолжал молча сверлить ее взглядом из-под вскинутой брови. – Не делай вид, что в курсе… – С кем у Поттера роман? – Драко изобразил самую добродушную улыбку из своего арсенала. Получилось не особенно правдоподобно. Как и было задумано. – Нет! – верить в предательство друга Гермионе не хотелось. – Представь себе. Просто моя окклюменция прошла испытание Круциатусом, тогда как твоя… – Моя тоже прошла бы его! – взвизгнула Грейнджер, и от этого звука задребезжала чашка с остатками кофе. Колумбийской арабики, да. – Тест не для всех, дорогая. – Ты, – Гермиона с подозрением посмотрела на напарника. – Ты запретил Гарри допускать меня… – Тебя? Ни одна женщина его не проходила. – А еще говоришь, что не сексист! – При чем тут это? Я, как никто, знаю, что такое Круцио. А Круцио в исполнении Беллы – десять в одном. Для тебя теперь любой Круциатус… – Не тебе это решать! И сомневаюсь, что ты так близко знаком с ее пытками, как я. – Пф, – фыркнул Малфой. – Ты же не будешь утверждать, что твоя родная тетка… – Если ты не заметила, то у моей родной тетки были серьезные проблемы с головой, – в свою очередь взревел он. – Дикая магическая мощь и никакого стопора, который позволил бы сдерживать силу… приложения магии. Моя мать… то, что случилось с ней… – Но при чем тут Лестрейндж? С Нарциссой… это случилось через три года после смерти Беллатрикс, если не ошибаюсь. – Не ошибаешься, – Драко сдулся, словно воздушный шарик. Он уже пожалел, что заговорил об этом. – Ошибаешься ты в другом. Это следствие того, что сделала Белла. – Что за бред! Ты натягиваешь факты на свою версию, – Гермиона знала, что снова пересекла все выстроенные этим невыносимым человеком границы, но раздражение все еще клокотало под кожей и остановиться не было сил. Подумать только, Гарри доверил… – Верь во что хочешь, – Драко замолчал, затем махнул рукой и продолжил: – Мама попала под еще один Круциатус. А потом у нее случился инфаркт. А после еще два. А мой гребаный отец… с ним все в порядке, хоть его пытали гораздо чаще и дольше. Почитай мою позапрошлогоднюю публикацию в «Вестнике колдомедицины». Всё, сеанс откровений окончен. – Я читала! У тебя слишком маленькая выборка, чтобы делать такие выводы. При чем тут гендер?! Ты... – Я нашел подтверждения своим умозаключениям в десяти трудах известных целителей! И магловские кардиологи со мной согласны. Повторяю, ты не уникальна, никто из женщин, работающих в вашем отделе, не проходил этот тест. Ты действительно хочешь умереть в возрасте сорока-пятидесяти лет? Гермиона резко сменила тему. – Но то, что я не прошла испытание Круциатусом, не значит, что гипотетически мой окклюментный блок падет, если я вдруг попаду под него. Кому вообще пришло в голову придумывать этот тест?! Малфой отвел взгляд. – Тебе! – карающий перст снова развернулся в его сторону. – Его придумал ты! – Я. И считаю это разумным. Круциатус ломал самых умелых окклюментов. – Придумал тест, который только сам и смог выдержать, чтобы… – Гермиона не знала, как закончить эту фразу. «Чтобы вызнать тайны моего друга, которые он должен был доверить мне», – прозвучало бы очень по-детски, она и так ненавидела себя за обиженные нотки. Голословно обвинять Малфоя в том, что он собирается воспользоваться добытой информацией, не стоило, это чревато новой конфронтацией, а пора было все-таки заниматься работой. Поэтому Гермиона была благодарна Малфою за прервавшее ее тираду такое уже привычное «Грейнджер!». – Что «Грейнджер»?! – огрызнулась она. – Не только я, – прорычал Драко. – Десять человек прошли испытание. Правда, уже никто из нас не работает на Министерство. Так сложилось… Аргументы закончились. Но оставить последнее слово за Драко Малфоем Гермиона не могла. Да простит ее Гарри. А Малфой… заслужил! Месть требовала немедленных действий, и лучше она сделает это, чем заавадит кого-то в этом помещении. Гермиона потянулась к сумочке, достала из нее апельсин и стала методично счищать кожуру. Взмахом палочки разделила его на дольки, а затем потянулась к своему остывшему кофе. Бинго! Драко понял, что сейчас произойдет, еще тогда, когда Грейнджер обернулась к сумочке. Запахи апельсинов и кофе спаялись с образом бывшей однокурсницы намертво. Как-то раз после очередной свары эта женщина-справочник снизошла до пояснения, что апельсины выводят из организма токсины, а он действует на нее подобно яду. Или что-то в этом роде. Малфой, стараясь не содрогаться, следил, как ее цепкие пальцы отковыривают кожуру, как брызгает едкий сок и в ряд выстраиваются ровные дольки. Чертовка искривила губы в издевательской ухмылке и предложила дольку ему. Драко все-таки передернуло. Грейнджер пожала плечами, втягивая первую дольку в рот. Невыносимый запах усилился. Доигралась! Малфой обернулся к своей мантии и достал из кармана сочное зеленое яблоко. Вызывающе глядя на подлую женщину, дважды подбросил его и с хрустом вгрызся, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как от этого звука напарницу перекосило. Квиты.