Любовник смерти

— Темнейший! Возникший над нами Патронус высадил меня до состояния инфаркта! Тома, судя по всему, тоже, так как он крупно вздрогнул на моих коленях. — Прошу об аудиенции! — призрачный павлин не оставлял сомнений, что своего сюзерена жаждет видеть Люциус Малфой. Том, игнорируя посланника, поймал мой взгляд. — Мы идём сегодня на остров? — Да. С мамой и Сири я договорился. — Ты оставляешь на мне следы или убираешь? — вопрос смутил меня до полыхнувших жаром щёк. Я пока не понял, что чувствую от смены ролей в нашей паре. Вспомнив, что Тёмный никогда не хотел убирать с меня метки принадлежности: укусы, засосы, синяки, — с гордостью демонстрируя их, взглянул на синяк и мотнул головой. Может, мои следы Реддлу и хотелось продемонстрировать, но не перед вассалами же. — Убираю, конечно. Это наши внутренние игры, они не касаются ни моих родных, ни твоих подчинённых. — Спасибо, — нейтрально произнёс Тёмный, и по его тону я не понял, доволен ли он моим решением или нет. — Том, твоя благодарность меня смущает. Я до сих пор так и не могу полностью осознать всех чувств, сопутствующих произошедшему. — Попробуй их описать, — терпение, которым был наполнен тон, можно было продавать вместо Умиротворяющего бальзама. Я помолчал, пытаясь сформулировать то, что я испытываю. Покусал губы. Пропустил волосы Тома сквозь пальцы. — Мне стыдно, что я так сорвался. Мне странно причинять тебе боль. Мне удивительно, что меня возбудила твоя отзывчивость на грубость. Я знаю, что ты хотел её, мы даже договорились. Но… Я запутался… — Для начала, я сам тебя спровоцировал сегодня. И потом, мы действительно договорились. Я был не прав в своей реакции, перегнул палку, когда не нашёл тебя у Долоховых и прошу у тебя прощения за недоверие. Ты никогда не давал мне повода для ревности. Сам знаешь, что я болен тобой, мне сложно себя контролировать, когда чувства обуревают, затмевают разум, но меня это не оправдывает. Мне жаль, что прогресс в отношениях обнулён вспышкой ревности. — Том помолчал, прикрыв глаза. Я рассматривал его лицо, на котором отражалась сложная смесь чувств. Не хотелось видеть на этом прекрасном лице ни боли, ни вины, ни сожаления. Глаза открылись, взгляд Тёмного проник в самую душу, припухшие губы дрогнули: — Мне кажется, ты не все чувства мне озвучил, Харон. Я замялся, отвёл глаза от внимательно наблюдающего за мной Тома. — Я боюсь, что ты… Что ты перестанешь опекать, оберегать меня, если я в какой-то момент сделаю что-то не так. Меня наказывали в детстве за любой промах, за любое неверное движение. Я делал на кнат, а наказание получал на галлеон. Иногда даже не понимая, что я сделал не так. — Именно поэтому совершив что-то, по твоему мнению неправильное, ты подспудно ждёшь наказания и от меня. И если я не беру в руки плеть, тебе кажется, что наказание отложили и оно будет ещё хуже. Я кивнул. Том попал в точку. Заторопился, захлёбываясь, стараясь как можно более по́лно изложить суть того, что мучило меня. Я словно вскрывал застарелый нарыв. — Помимо того, что меня наказывали физически, меня наказывали ещё и морально. Унижали, оскорбляли, лишали еды. Но самым страшным было наказание игнорированием. Меня запирали в чулане и забывали, как ненужную вещь. Было страшно, темно, холодно, голодно. Я изнывал от жажды и желания сходить в туалет. Невыносимой была именно невозможность опорожниться. Я терпел до последнего, а потом начинал бешено колотить в дверь. Несколько раз я обделывался… Ох Мерлин, это было так стыдно!       Если мне везло — дверь распахивалась, меня за ухо тащили на свет, ругали, что посмел напомнить о себе. Я же лишь скулил и молил, чтобы мне разрешили быстрее посетить ванную комнату. Несколько раз я опи́сался прямо там, в коридоре, пока меня ругали. Это было ужасно и унизительно! — Неправедная Моргана! Я убью этих магглов! — Это было в прошлой жизни, — отмахнулся я. — Понимаешь, какими бы магглы ни были, но они являлись моей единственной семьёй. Я не знал, что бывает по-другому. Думал, что это в порядке вещей. И я старался заслужить их похвалу, одобрение или хотя бы внимание. И самым страшным для меня оказывалось именно подчёркнутое равнодушие. Отношение как к предмету. Нет, хуже. Как к пустому месту. Словно меня нет. Понимаешь?! Том поднялся с моих колен, привлёк к себе, опирая спиной о грудь, обнял ногами и руками, усаживая между расставленных ног. Я понял, что дрожу всем телом. Когда наконец детство отпустит меня?! — Я понимаю, моя любовь. Понимаю. А глупые магглы не понимали, что за чудо в их руках. Ты не превратился в маньяка или убийцу, несмотря ни на что. Истинный алмаз, к которому не липнет никакая скверна. Вместо того, чтобы гранить тебя, беречь, они бросали тебя в грязь.       У меня руки по локоть в крови, а ты так и остался Светом. Одинаковая судьба и совершенно разные пути. — Я тоже убийца, Том. Там, в прошлом, ты умер от моего заклинания. — Напомни мне его, — хмыкнул Тёмный мне в макушку. Ну да, кажется, я единственный на свете человек, который умудрился убить Экспеллиармусом. Я потёрся головой об уткнувшиеся в меня нос и губы. — Не идеализируй меня, хорошо? Я самый обычный. — О да, возлюбленный Смерти, Дракон, повернувший вспять время, отыгравший у Судьбы наше общее будущее. Ты самый обычный. Такие в Лютном торгуют пряниками на Рождество. — Том! — Прости. Давай вернёмся к твоей проблеме с тем, что именно вызывает у тебя страх. — Я ощущаю твою заботу как тёплую мантию, укрывающую меня с ног до головы. Вот и сейчас ты обнимаешь меня так, словно за моей спиной весь мир. И если я её лишусь, то окажусь голым, беззащитным, нежизнеспособным. — Том фыркнул и я уточнил: — Не в смысле силы, а в смысле эмоций. Я снова стану сиротой, понимаешь? Ты стал моим миром, моей опорой. — Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать. Не мучайся. И запомни, что бы между нами ни произошло — ты не останешься без моей поддержки, помощи, любви, принятия. Не бойся быть собой, капризничай, спорь, отстаивай себя, дерись. Я собственник и часто чересчур жаден. Но я не твой хозяин. Я твой партнёр. Более того, даже если ты решишь оставить меня, это не отменит моих обещаний. Считай меня константой своего мира. Мне неимоверно лестно, что ты выбрал меня, невзирая на всё, что было. — Я не… — Впереди нас ждёт очень долгая жизнь. Я не хочу думать, что часть её ты можешь пожелать прожить без меня. Но если тебе это будет нужно — сломаю себя, но отпущу. Я не палач тебе, не надзиратель и не цензор. Я тот, кто любит тебя больше, чем самого себя. — Меня снова затрясло. Том утешительно покачал меня в объятиях. А потом сказал неожиданное: — Думаю, тебе лучше сходить на остров без меня. Побыть с семьёй. Ты сам говорил, что нам стоит отдохнуть друг от друга. Мне отдых от тебя не нужен, но вот тебе необходим, как мне кажется. Я прав? Замерев, я задумался. Мне действительно хотелось простоты и тишины. Я морально устал от накала чувств. Но вдруг Том примет моё желание уединиться как сигнал к расставанию? Вдруг он сам хочет оставить меня? Внутренний Харон залепил мне пощёчину. Муж ведь только что совершенно конкретно озвучил, что уважает мои решения, не собирается меня неволить, обижаться и/или наказывать меня за мои истинные чувства, пусть даже они не отвечают его чаяниям! Он доверяет мне. Наверно, и мне стоит ему довериться! — Прав. Спасибо! — Я приду по первому твоему зову. Но я хочу, чтобы ты опирался исключительно на желание меня увидеть, а не на чувство вины за то, что ты захотел уединения. Если ты не позовёшь меня — я не обижусь. И уж тем более не буду тебя за это «наказывать» игнорированием. То, что делали с тобой магглы — это одна из форм эмоционального насилия. Так они обесценивали тебя и твои чувства, желая заполучить власть над твоим поведением и настроением. Твои опекуны совершенно осознанно делали из тебя жертву. Они молчали, и ты начинал волноваться: что я сделал не так? В чём я виноват? Чем сильнее чувство страха и паники, тем эффективнее работала эта техника. Для ребёнка отсутствие ясности в отношениях равно тревоге, ведь взрослые для него — основа его маленького мирка, и именно через них он входит в большой мир. Тишина, отсутствие эмоционального отклика пугают и не дают уверенности в завтрашнем дне. Магглы планомерно пытались уничтожить тебя как личность, любимый. Ты оказался им не по зубам. Ты сильнее, чем думаешь о себе. Прекраснее, чем можешь себе представить. Развернувшись в коконе объятий, я прижался к Тому, уткнувшись пылающим лицом в крепкую шею. — Я люблю тебя, моя Тьма! — Я люблю тебя, мой Свет! Эти слова, сколько бы я их ни слышал, каждый раз возносили меня в дивные чертоги гармонии бытия.

***

— Хозяин? Голос Добби вырвал меня из дрёмы. Я закрутил головой и понял, что лежу на диване в гостиной, заботливо укутанный пледом. Как я тут оказался? — Да, Добби. — Для острова всё готово. Вы планировали туда перемещаться в районе пяти, а сейчас четыре часа. — Спасибо, что разбудил! А где Том? — Ваш муж в зале для совещаний. У него лорд Малфой и ещё несколько вассалов. Он велел мне передать вам, когда я вас разбужу, что вы можете с ним не прощаться. Видимо, истощённый разговором и эмоциями, я просто отключился в объятьях Тома. А может, он меня усыпил. — Хорошо. Цербер не прилетал? — Нет, вашего фамильяра не было. — Жаль. Добби, иди в Поттер-менор, я буду там через полчаса. Добби поклонился, подхватил две увесистые корзины и исчез с хлопком. Я сел и помотал головой. Тело потягивало, как после тренировки, а потом я вспомнил нашу с Тёмным драку. Как сказал Том: «Это почти так же хорошо, как секс». О, да! Чувство вины больше меня не мучило. Наоборот, я испытывал глубокое удовлетворение. Том прав. Нам требовалось спустить пар. За откровенный разговор я был ему особенно благодарен. В размышлениях я быстро принял душ, надел удобные для перемещения вещи: джинсы, кроссовки, футболку. Быстро закинул в себя стоящий тут же в гостиной под чарами стазиса завтрак: омлет, круассан с сыром и ветчиной, кофе. Немного подумав, решил не отвлекать Тома от совещания, просто написал Реддлу записку. «Спасибо за поединок и за разговор, мой Дракон. Найди, пожалуйста, время навестить Наги. Подозреваю, что у нас скоро будет прибавление в семье, и ума не приложу, что делать с выводком маленьких василисков. Я знаю, что ты будешь скучать. Если сильно прижмёт — шли мне Патронус. Не хочу, чтобы мои «каникулы» были за твой счёт.» Бросив в камин горсть летучего пороха и дождавшись, когда пламя позеленеет, я ступил в его чрево и произнёс: «Поттер-менор!»