Любовник смерти

Сходить я решил на ферму, где планируется свадьба Ремуса и МаРи. Хотелось сделать Тому сюрприз. Раз ему так хочется сеновал — будет ему сеновал. Только вот координаты этой фермы в попойке нашей я забыл уточнить. Звонить Сириусу по связному зеркалу — нарвусь на зубоскальство. Проще отправить Рему письмо или Цера, который может просто спросить координаты. Цер сидел в зимнем саду на ветке, нависающей над озером, и развлекался тем, что кормил рыб. Он в одной лапе держал кусок булки, отщипывал от неё клювом кусочки и кидал в воду, где жадные карпы-кои хватали их большими ртами. — Привет! Цер вперил в меня немигающий взгляд, склонил голову на бок, а потом выдал: — Чего припёрся? — Вообще-то это мой сад, а ты мой ворон. — М-м-м, понятно. — Могу я попросить тебя слетать к Ремусу Люпину и уточнить у него кое-что? — Я тебе не сова! — Хорошо, я понял. Добби! — Да, хозяин! — Я сейчас напишу записку, отнеси её на совятню, пожалуйста! — Да слетаю я! Хочешь, вместе полетим? О, а это мысль! Разомнусь, утолю жажду своего дракона небом. — Добби, спасибо, я действительно сам. — Добби может сходить к Ремусу Люпину и всё узнать! Полыхнувший синим взгляд Цербера сложно было переоценить! Добби же преданно смотрел на меня. Ох и хитрец! Обманул Цера как пить дал. Легко. Я улыбнулся Добби и сказал: — Полетаю со своим другом. Передай, пожалуйста, Тому, что я пошёл в Поттер-менор к Долоховым. — Хорошо, хозяин. Обернулся в ворона я тут же, в саду, и мы вылетели в приоткрытое окно потолка. Цербер уверенно вёл меня на восток. Лететь было здорово. Лёгкое, безупречное для полёта тело птицы, делало всё само. Я же смотрел, впитывая в себя весеннюю Британию. Просыпающийся лес, с остатками снега, чистенькие, уютные деревеньки и небольшие города, пузыри меноров. Летели мы примерно часа полтора, и мой дракон урчал от удовольствия. Рем и МаРи жили в симпатичном домике на отшибе небольшой деревни. Я близко подлетать не стал, сел на дерево за пределами участка. МаРи тренировалась с хлыстом во дворе, и зрелище было впечатляющее. Я даже загорелся попробовать как-нибудь. На столбиках были расставлены прошлогодние, чуть подвявшие тыквы, и она лихо и чётко сшибала их, методично кроша на куски. От удара хлыста тыквы взрывались оранжевой кашей, громко хлопая при взрыве. На крыльцо вышел Рем. — Лисичка, обедать будешь? — М, да. В этот момент Цербер спикировал на свободный от тыквы столбик и вежливо поздоровался. МаРи и Рем отлично знали моего ворона, поэтому ответили приветствием. Когда ворон сказал, что я прошу координаты фермы, Рем хмыкнул, а Ма Ри хихикнула, прикрывая рот ладошкой. Твою мать! Рем всё разболтал будущей жене. Ремус продиктовал координаты и спросил, не желает ли ворон перекусить? Цербер отказался, пробормотал нечто вежливое с французским прононсом в сторону МаРи и полетел ко мне. — Сеновал будет осматривать? — вновь хихикнула МаРи, подходя к крыльцу и прижимаясь к Ремусу. — Эти двое все тёмные углы на ферме пока не оботрут, не успокоятся. Так что предупреди подружек, чтобы Гоменум Ревелио кидали, перед тем как куда-либо зайти. — Ой, да что они там не видели. — Ри, Тёмный Лорд болезненно и патологически ревнив. Если, не приведи Мерлин, ему почудится, что на его Харона положили глаз, этому человеку не поздоровится. А я хочу, чтобы наша свадьба прошла идеально. — Харону точно с ним хорошо? Мы ведь обязаны ему, так что если всё плохо, община его скроет, и никакой Тёмный Лорд до него не доберётся. Хоть половина наших уже отказались от своей второй сущности, мы всё ещё сильны. — Он любит его. На мой взгляд даже чересчур. — А ты? — Что я? — Любишь меня чересчур? — Да. И я тебе сейчас это покажу, — рыкнул Рем и легко подхватил невесту на руки. Мы с Цербером переглянулись и взмыли вверх. На полянке в лесу я вернулся в свою человеческую ипостась и немного размялся, привыкая к массивному, после птичьего, телу. — Я аппарирую. Ты полетишь домой или на ферму? — спросил я у ворона, наблюдающего за моей разминкой. — На ферму. Хочу посмотреть, где Тёмный будет тебя в очередной раз натягивать. — Цер! Если у тебя нет сексуальной жизни, это не значит, что ты можешь обсуждать мою. Да ещё и в таком ключе. — Тебе что, жалко? Я хотя бы поговорю. Я закатил глаза. Ну что за птица! — И вообще, почему это он всегда сверху! Вставь ему, наконец! — Меня всё устраивает. — Если ты ему вставишь, я признаю тебя половозрелым человеком! — я обалдел от такой сентенции. — А сейчас я кто? — Мальчишка! — расхохотался ворон и взмыл в небо. А я вдруг понял Тома, который гонял этого гада Жалящими. Если Цер брал меня на слабо, то он сильно ошибся. Меня правда всё устраивало. Скорее гадкой птице хотелось, чтобы Тёмного Лорда кто-нибудь трахнул. Одни извращенцы кругом! Я крутнулся, уходя в аппарацию, а потом меня мутило у дерева, к которому меня перекинул аппарационный вихрь. Завтрак я еле удержал. Ненавижу аппарацию. Домой вернусь порталом или Добби вызову. Ферма оказалась в живописном месте. Невысокий домик, выкрашенный красной краской. Ухоженный двор, где выставят столы и над ними натянут навес, огромный сарай, выкрашенный той же краской. Хозяин фермы махал топором у заднего крыльца. Я поздоровался, представился другом Ремуса Люпина и попросил осмотреть сарай. Хозяин если и удивился, то виду не показал. Сарай был чистым, внизу стоял небольшой трактор и бегали куры. А вот под стрехой были положены доски. — А что там? — Сеновал. — Можно заглянуть? — Валяйте. Я залез по деревянной лестнице и увидел небольшую кучку сена в углу. Конечно, весна. Удивительно, что ещё хоть что-то осталось. Я Энгоргио увеличил кучку до приличных размеров, взбил поаппетитнее потоками воздуха и подумал, что идея Тома выглядит соблазнительно. Пахло летом, сухими травами, в воздухе танцевали пылинки. И накатывало такое умиротворение летнего зноя! Хотя до лета ещё было далеко, но крыша сарая нагрелась от яркого весеннего солнца, создавая ложное ощущение зноя и неги. Я чихнул, потёр нос рукой и начал спускаться. — Понравилось? — хмыкнул хозяин, увидев мой пропылённый и расслабленный вид. — Да. У вас тут так… атмосферно. — Ага. И всех, почему-то, интересует мой сеновал, — загадочно произнёс мужик. Я уточнять этих «всех» не стал, чтобы совсем уж не выглядеть странно. Самое интересное, что ферма стояла на реке, и у неё была собственная старинная мельница. Большие деревянные лопасти неторопливо шлёпали по воде; башенка мельницы посерела от времени, но выглядела крепкой. Удивительное место. Надо будет захватить фотоаппарат и пофотографировать семью. Закончив небольшую экскурсию, которую любезно устроил мне доброжелательный фермер, я пожал ему руку и распрощался. Когда я шёл к лесу, заприметил на коньке сарая Цербера. Не знаю, есть ли у воронов рожа, но выражение у того было крайне глумливым. Ладно, пусть развлекается, не так уж и много у него радостей в жизни. Я решил прогулялся по весеннему лесу. Это был сосновый лес и под ногами пружинила хвоя, а не чавкала грязь. Остро и нежно пахло весной, талым снегом, мокрым деревом. Я подумал, что давно не развлекал свою кошку, обернулся пантерой и понёсся сквозь лес, рыча на низких нотах. А потом в меня будто бес вселился. Я метался между стволами, когтил древесину и даже пометил один ствол мочой. Это немного привело меня в чувство. Но зверь всё не отпускал. На лес начали опускаться робкие весенние сумерки. Стоя на поляне, я бурно дышал после очередного безумного забега. Рёбра ходили как меха, хвост стегал по бёдрам, пасть открылась. Я повёл носом, втягивая запах затаившегося зверья. Хотелось жрать. Рвать тёплое мясо зубами. — Харон! Я поднял тяжёлую голову вверх. На ветке сидел ворон. — Возвращайся! Или мне звать Тёмного на помощь? В голове что-то щёлкнуло, и я оказался сидящим на корточках и смотрящим на свои руки. Твою мать! Что это было? Весенний гон? Я обоссал дерево! Твою мать! Я упал на задницу и дал себе со всего маха по щеке. Цер внимательно наблюдал за мной. Я поднял на него глаза. — Спасибо! — Обращайся. Если хочешь, я тебя долбану клювом по голове. — Не надо. Я уже пришёл в себя. Цер, я сейчас активирую порт-ключ. Ты со мной или своим ходом? — Своим ходом, мне тоже не помешает покрутить финты в воздухе. Эта весна… — Хорошо. Будь осторожен. И спасибо ещё раз. Я коснулся серьги и меня дёрнуло в подпространство. Шлёпнулся я на кровать. Упал на спину, раскидывая руки и ноги. Хотелось жрать и Тома. И в душ. Шарахнула дверь, меня сгребли за грудки сильные руки, и Том притворно-ласково спросил у меня прямо в лицо: — Где ты был?!