Любовник смерти

Мы кинулись друг на друга, как дикие звери. У Тома ещё кипел адреналин в крови. Я же не анализировал своего поведения. Я лишь хотел его так, как никогда. Когда от одежды остались одни обрывки, я толкнул Тома на ковёр и оседлал, как норовистого жеребца, сжав бёдрами ходящие ходуном бока. И сам себя им трахнул. Оргазм накатил быстро и был такой силы, что я кричал, заливая грудь Тома перламутровыми струйками. Я даже не озаботился тем, чтобы прийти к финишу вместе. Но почувствовав, как меня заполняет изнутри теплом, вновь дёрнулся, выдавая ещё порцию спермы, и повалился Тому на грудь. — Харон! — М-м-м? — Ты что, только что меня трахнул? — Думаешь? — Ну, выглядело это именно так. — Тебя это смущает? — Наоборот. Это будет моей любимой картинкой для дрочки. — Когда ты дрочить успеваешь? Ты же на мне бываешь чаще, чем на свежем воздухе. — Ну, я в принципе. — А-а-а. — Эй, ты что, спишь? А как же остров? — Ну, давай ещё немножко полежим и вернёмся. — Сознание уплывало. Меня так расслабило, что я растёкся по Тому как медуза. Мне было уютно, хорошо. Не смущал ни член в заднице, заново наливающийся силой, ни мокрое пятно между нами, ни песок, который был везде, даже на зубах поскрипывал. И да, я уснул. Чтобы проснуться на закате. Под одним боком сопел Гарри, подкатившись под меня горячим телом и доверчиво уткнувшись носом в бок. Я погладил его по спине, и он завозился как котик, прижимаясь ко мне сильнее. Под вторым вытянулась во всю длину Нагайна. Я случайно пнул её, вставая, она зашипела и скользнула на пол, к разожжённому очагу. На веранде слышен был звон бокалов, стук приборов, тихий разговор. Я подсунул Гарри вместо себя медведя, прикрыл его пледом и вышел. Семья сидела за столом, метались огоньки свечей, колеблемые тёплым ветром с моря. Над головой висела россыпь огоньков. Такие Том вешал на ёлку. На краю стола сидел Цербер и клевал кусочки мяса, которые подкладывала ему Лили. Меня он принципиально игнорировал. Мама улыбнулась мне, и я автоматически попытался пригладить волосы. Хвост нещадно истрепался, поэтому я распустил волосы и собрал вновь в пучок на затылке. Том отодвинул мне стул рядом с собой. Я присмотрелся к нему. Бровь была рассечена ударом кулака и налилась краснотой. У Тони наливался симметричный синяк на скуле. — А чего вы синяки не убрали? — Тони не заслужил. А про себя я не подумал, — Том налил мне красного вина в бокал и положил на тарелку огромный стейк, истекающий соком. — Я столько не съем. — Съешь! — Ну, бабушка! Тони подавился вином, которое в этот момент отпивал из бокала. А Лили, не скрываясь, захихикала. Мне пришлось им рассказать, что в Томе живёт вторая личность. Он злобно зыркал на меня всё время и сжимал вилку в кулаке. Тони и Лили кашляли, краснели и пытались не ржать в голос. Цербер перелетел на спинку моего стула и расхохотался каким-то механическим смехом, внеся нотку безумия в наш вечер. Испугав меня до полусмерти. Том зыркнул на него, и Цер улетел, обозвав напоследок деспотом. Чтобы перевести тему разговора, которая нервировала моего Тёмного, я спросил его, как я тут оказался. Оказывается, Том принёс меня спящего. — Ты висел на нём, как коала на ветке, — хихикнула Лили и вдруг покраснела. Всем было понятно, что за срочное дело случилось у нас двоих. — Знаешь, Лорд, хреновый я аналитик. Правильно ты мне сегодня всыпал. Как я не догадался, что Гарри и Харон слишком уж похожи? Гарри ведь такой же. Если уснул, его можно даже на метле катать — не проснётся. Я дал себе мысленный подзатыльник. Ведь обещал ребёнку и кота, и метлу! Но то исповедовался, то пил, то трахался. Да и Лили зажал рассказ про свои «приключения» в пещере. Ладно, не буду портить сегодняшний вечер, завтра расскажу. Или Тома заставлю. Пусть сам выкручивается, как поделикатнее рассказать беременной женщине, как её старший придурочный сын опять чуть не умер. — Это зависит от того, кто рядом находится, — ответил Том на упрёк Тони к самому себе. — Вопрос доверия. А я подумал, что никогда не спал так спокойно, как рядом с Томом. — Ну да. Это как я — напиться до потери сознания могу только с теми, кому доверяю. И не пьянею в малознакомой компании, вне зависимости от того, сколько выпью. — Ты был бы идеальным шпионом где-нибудь в России. В чопорной Англии твой талант пропадает зря, — ухмыльнулся Том. — За талант! — провозгласил Тони, и мы подняли бокалы, соприкасая их с мелодичным звуком. Это была русская традиция. И тост (короткое жизнеутверждающее провозглашение), и удары бокалами друг о друга. Мне эта традиция понравилась. А Тони вообще оказался в ней дока. Мы пили за Тома, за Лили, за меня, за детей (в лице Гарри, который так и сопел в обнимку с мишкой), за любовь. Тони цветисто говорил, уместно шутил, делал галантные комплименты и напоил нас по этому поводу так, что когда утром я проснулся от потрясающего минета в исполнении Тома, то не понял, кто я и где. Когда я кончил, Том, облизываясь, заполз на меня и хорошенько трахнул. До криков, до сорванного голоса. Когда я очнулся и понял, что мы до сих пор на острове, залился краской до самых волос. — Ты чего? — Мама. — Я поставил заглушающее. Я выдохнул с облегчением. А потом заозирался. — Том, а это как? — спросил я, обводя руками комнату. Мы явно были не в бунгало. Да и где бы ночевали все остальные. — Ну, Тони подло нас вчера напоил, отыгрался за свой проигрыш. Собственно, напоил до такой степени, что я побоялся переносить нас порталом и вырастил ещё один дом. Как — не спрашивай. Я и сам не помню. Что-то окружающее нас пространство мне напоминало. А потом до меня дошло. В браслете у меня был чемодан с расширенным пространством. Я туда даже мебель заказывал по каталогу. И вот сейчас мы были в этом самом чемодане. Но в открытое окно задувал ветер, и я видел полоску пляжа. Волшебство! — М-м-м. Помнишь, я купил чемодан с расширенным пространством? Там помещалась небольшая квартирка. — Помню. Я ещё на тебя тогда страшно злился. — За что? — Думал, что ты уйти от меня хочешь и готовишь перевалочный пункт. Я выпучил глаза. Не предполагал, что моим безобидным действиям паранойя Тома придаст такой смысл. — А спросить ты у меня не мог? — Я боялся. — Чего? — Что ты подтвердишь мои опасения. У меня вдруг так резко разболелась голова, что я даже застонал тихонечко. — Том, тебе надо писать романы. Драматические. Для дам. Помоги, а? У меня голова разболелась, просто ужасно. Том приложил руки к вискам и сосредоточился. Меня так же резко отпустило. От рук Тома шло ровное, приятное тепло. Я снял одну руку с виска, поцеловал в центр ладони, потом вторую. — Спасибо. Так вот, возвращаясь к нашим баранам. Ты эту квартиру как-то вылущил из скрытого пространства, похоже. — Наверно. Да и хрен с ней. Иди сюда! Том зажал меня между собой и кроватью, зафиксировал голову и уперся взглядом. — Так ты не собирался от меня уйти? — Ну, вначале подумывал. Ты немного испугал меня своим темпераментом. Да и вообще, ты же ужасный Тёмный Лорд. Но, как видишь, не ушёл. И покупка чемодана была совсем не по этому поводу. Я его просто так купил. Потому что мог. — А теперь ты не уйдёшь, — это не было вопросом. Том утверждал это с непередаваемым наслаждением в голосе. — Нет, конечно. Кто ещё меня будет трахать по три раза в день? — Р-р-р-р-р. Где мой третий раз? — Том! Оставь на вечер. Я уже не могу. Я не успеваю производить сперму. — Про сухой оргазм слышал? — Бля.