Любовник смерти

Цербер всё же простил меня. И даже не стал требовать от меня называть его: «Хугин великий, над миром летающий». То ли он подслушал наш разговор с Тони на острове, то ли по косвенным признакам догадался, но он понял причину моей рассеянности. Уходил я с острова в спешном порядке и душевном раздрае. Иногда мне казалось, что птица меня «читает», несмотря на все ментальные барьеры. А может, он просто слишком долго жил на свете, чтобы не понять чаяний, страхов и мотивов двадцатилетнего мальчишки. Том этот день провёл без меня, в поиске ритуала для суда. Он хотел, чтобы не люди судили Дамблдора, а сама Магия. Я сказал ему, что Смерть я смогу призвать и без ритуала, если его это устроит. Но видимо, ему было важно предпринимать шаги в этом отношении. Хотя лучше бы он лежал на пляже в шезлонге с коктейлем. Собственно, именно поэтому я уговаривал его завтра сходить со мной на остров. Дела от нас никогда не сбегали. А вот время, проведённое вне семьи, уже не вернуть. Том ломался и отнекивался. Я встал на колени. Лишь приняв его семя, я понял, что Тёмный мной просто манипулировал. Он мог получить от меня секс практически в любое время, но ему нравилось играть в свои маленькие игры. Ему хотелось, чтобы я его уговаривал. Я это запомню. Утром, после тренировки, душа и завтрака, мы ушли на остров. Мама с Гарри уже плескались на бережке. Море было тихим, ленивым и прозрачным до самого дна. На камнях, на солнце обреталась Шесса, лениво приподнявшая голову, когда мы появились. Тони же, после вчерашних возлияний, ещё спал. Цербер рекрутировал для перемещений Фоукса и лишь фыркнул, когда я пригласил его с собой. Чтобы через минуту после нашего появления на пляже возникнуть во вспышке огненного портала. Нагайну мы взяли с собой. Она бесшумно скользнула в заросли. Сегодня у неё будет хорошая охота. Мы расцеловались с Лили, потискали мокрого и холодного, как лягушонок, Гарри. Он, тщательно выговаривая слова, поблагодарил Тома за подарки. А потом, снова с криками, рванул в воду. Воду он обожал. Под одним из зонтов Тинки уже налила ему морской водой небольшой бассейн, но пока солнце не было таким активным, было решено позволить ему поплескаться в «живой» воде. Том трансфигурировал мою и свою одежду в шорты, майки и шлёпанцы и плюхнулся на ближайший шезлонг. Заказав нам всем троим коктейли у Тинки. Маме — клубничную безалкогольную Маргариту, себе — мартини драй, а мне — мохито. Только на середине стакана до меня дошло, что мой напиток безалкогольный. Я зло посмотрел на Тома, но он только усмехнулся. Чёртов деспот. Мама хихикала в стакан и вполглаза присматривала за плещущимся Гарри. Через полчаса мы шантажом и уговорами вытащили его на берег, укутали в пушистое полотенце, и я прижал его к себе. У него губы были синие, и он трясся как цуцик. Я начал его растирать, а потом накинул согревающие чары. Согревшегося Гарри я усадил на тёплый песок. Мы докопались до влажного слоя и решили слепить из него что-нибудь. Гарри захотел дракона. К нам присоединилась Шесса. Том и Лили о чём-то тихо разговаривали. Когда у дракона появились очертания, на берег пришёл Тони. Он выглядел слегка помятым. Поздоровавшись со всеми, поцеловал маму в щёку, заказал Тинки Кровавую Мери, а сам с разбегу плюхнулся в воду. Гарри тоже захотел быть как Тони. Я пощупал у него нос (тёплый и не сопливый), натянул панамку, нарукавники и отпустил на мелководье. Там вода была совсем тёплой. Тони, фыркавший и нырявший вдалеке, вернулся с раковинами-жемчужницами. Он добыл четыре штуки. Мы всё сгрудились посмотреть, что же ему досталось. В самой крупной была большая белая переливчатая жемчужина грушевидной формы. Во второй — розовая. В двух поменьше — насыщенного фиолетового цвета, очень редкая, и снова розовая. Тони хмыкнул и передал их Тинки. — Закажу из них украшения, как это сделали вы. Себе давно хотел серьгу в ухо. Тебе, Лили — подвеску. — Он посмотрел на маму. Она кивнула. — А две маленьких — для детей. Малышке Маше — тоже подвеску. А вот что сделать Гарри? — Вставь её в браслет и сделай портал в Поттер-менор, — сказал Том. Тони кивнул. — Да. Так и сделаем. Спасибо, босс. — Откруциачу, — Том почему-то не любил, когда Тони называл его на этот манер. — Валяй. Заодно взбодрюсь. Мы с твоим вчера хорошо за воротник заложили. — За это отдельно. Поговорить по душам не проблема. Спаивать его зачем было? — Да он только вино белое пил. Это я — водку. Ну, ты сам знаешь, мне это вино: что пил, что радио слушал. — Я, вообще-то, здесь, — подал я голос. Том обернулся ко мне и вдруг ловко дёрнул на себя, усаживая прямо на колени и прижимая к себе. Я засмущался, но Тёмному мои трепыхания были по боку. И они продолжили обсуждать меня. — Ты его ещё научи плохому. Я буду тебя тогда каждый день бодрить. — Мальчики, может вы в другом месте пофлиртуете? Займите рот напитками, — подколола Лили. Тони воспользовался советом жены, как поводом соскочить со скользкой темы, и присосался к высокому запотевшему бокалу. Двухслойный кроваво-красный коктейль очевидно хорошо пошёл, потому что он сразу расслабился и развалился на шезлонге, закинув руки за голову. — Что ни говори, босс, но опохмелиться после возлияний, это отлично. — Тони! — Молчу! На спинку шезлонга слетел Цер. — Опять его тискаешь, педофил хренов, — заявил он в лицо ошарашенному Тому и быстро свалил от Жалящего. А я только сейчас осознал, что оказывается Том недвусмысленно поглаживает мою поясницу под майкой. И у него, кажется, стоит. Все замерли на секунду, а потом берег огласился диким хохотом. — Я обожаю твою птицу, Харон! — утирая слёзы простонал Тони, и Том, не выдержав такого нарушения субординации, аккуратно ссадив меня, дёрнулся в сторону Долохова, но тот перекатом упал за шезлонг, сгруппировался, рванул на свободное место, развернулся и встал в боевую стойку. И помахал рукой на себя, приглашая Тома к поединку. Это было феерично. Я, Лили и Гарри застыли, открыв рты. Тони и Том сошлись в рукопашную, без магии. Подсечки, перекаты, удары. В ход пошёл даже песок, который Том ударом ноги отправил в лицо Тони. Мне показалось, что дерутся два льва. Выиграл схватку Том. Он, всё же, главный босс в этой игре. Хотя далось ему это нелегко. Том был более массивным и высоким. Тони был более подвижным и гибким. Но несмотря на это, именно ловкостью Том выиграл. Неуловимо ушёл с траектории движения Тони и, оказавшись за его спиной, взял шею в локтевой захват. — Сдаюсь, мой Лорд, — хрипло произнёс Тони. — О, я уже «мой Лорд», — хмыкнул Том, освобождая Долохова из захвата и пожимая ему руку. Оба тяжело дышали и были откровенно счастливы. — Ты меня позабавил, спасибо. — О, Мерлин, видел бы ты себя со стороны, ваше Темнейшество, — закатил глаза Тони. — Весь в песке, волосы дыбом, бровь разбита, потный, при этом произносишь слова с французским прононсом. Том жизнерадостно заржал, толкнул Тони кулаком в плечо и пошёл к воде. А я понял, что хочу его до подгибающихся ног и трясущихся рук. Вот такого, потного, в песке, с окровавленной бровью и в надорванной майке. Поймав мой взгляд, Том споткнулся. Вернулся. Подошёл вплотную и заглянул в глаза. — Простите, мы вас оставим, надо срочно решить одну проблему, — и взял меня за запястье, где был портал.