Любовник смерти

Том призвал плед и накрыл нас. Любовная горячка отпустила меня, и я понял, что Том мне прилично всыпал. Нижняя часть спины и бёдер горели огнём. Меня немного подмораживало. — Я уберу, — сказал Том, почувствовав моё состояние. — Не надо. — Харон… — Оставь их мне, Тёмный. Я виноват и хочу это чувствовать. Хотя бы некоторое время. Том прижал меня сильнее, чуть покачивая. — Расскажи мне. — Что? — Всё что угодно. Любую твою каминную мудрость. Я… Мне не хватает тебя. — В каком смысле? — Хочу владеть не только твоим телом, но и душой. Когда ты открываешься передо мной, я владею. — Ты хочешь быть моим личным Дьяволом. — Можно и так сказать. Я задумался, вспоминая свой дневник, в который я писал, когда мне был плохо. Когда было хорошо тоже писал. Но реже. Потому что плохо было чаще. Эти слова были написаны другому человеку. Я писал их сердцем, и сейчас моё глупое сердце произносит их снова. — Знаешь, легко любить хорошего, лёгкого характером человека. Эта любовь удобна, комфортна и даёт человеку большую компенсацию чувственных вложений. Тяжелее любить сложного или тяжёлого характером человека. Свою любовь приходится не давать, безмятежно ожидая возврата с процентами, а класть на жертвенный алтарь, кидать лопатами в топку или пускать по ветру. Почему же так много людей жгут себя на костре чувств? Видимо жертвенность придаёт чувствам особенный шарм или цепкость? Либо же является приправой для пресной жизни? Или вообще существует для тех, у кого мало проблем в бытовой жизни? Я думаю, что стоит любить и сложных людей, и лёгких. По двум причинам: любви достоин каждый человек и любовь достойна того, чтобы ею пользовались. Любить вообще стоит. И ведь, с одной стороны, любовь — это мы сами. Наши реакции, наши эмоции, наша зависимость. Но с другой стороны, нет возможности как-то контролировать этот процесс. Никогда не знаешь, на кого именно отзовётся трепетом твоё глупое, но зоркое сердце. Ты отзываешься во мне трепетом, моя Тьма. — Знаю, Харон. Потому что я сейчас счастлив. Потому что коснулся чуда, которым являешься для меня ты. Это как поцелуй в самую середину души — пронзительно хорошо и невыносимо тяжело после. Поэтому мне так тяжело выпускать тебя из рук. Я всегда знал, что любовь — это несвобода. Но я первым протянул руки и вложил их в кандалы, как только она замаячила на горизонте. Чего стоит свобода, если ты свободен настолько, что некому подарить лучшую часть себя? Если ты не можешь позволить себе роскошь попустительства или сорванную к чертям крышу? Да, я наркоман. И я не вру себе в том, что без тебя жизнь больше не имеет вкуса и запаха. И я не боюсь этого и не хочу излечения. Мне не нужна рациональная стерильность правильной жизни. Потому что не я выдумал эти правила. И нет желания наносить общепринятое понятие счастья на свой путь. Всем нам запросто дано чудо — умение любить. Но я всегда считал его чем-то лишним и ненужным. Бессмысленным. Но подойдя к определённой черте, где идёт разложение спектра жизни на ценности истинные и ложные, я прозрел. Любовь к тебе — это единственная штука, питающая мою душу и делающая из меня живого человека. Я чувствую себя живым, потому что люблю тебя, мой Свет. Мы сидели в полумраке каминной, свидетелями нашего душевного стриптиза были лишь темнота и мягкие отблески огня. Люмос. Нокс. Свет и Тьма. И ничего не стояло больше между нами. Ни долгов, ни одежды, ни тайн. Только мы сами.