Любовник смерти

Я перенёс Тома, ворчащего Цербера и расслабленную и сытую Нагайну. Сам же, вернувшись на остров, остался для разговора с Ринки. Аппетит у Фоукса был хороший, настроение тоже. Он слетел с пальмы на мой призыв. Сел на спинку шезлонга, позволяя полюбоваться собой и погладить по шее. Я дал задание Ринки убрать и подготовить бунгало к нашему следующему визиту, передал большую корзину с кухни с фруктами и орехами для феникса и попросил собирать перья, если вдруг птица будет их терять. Очень хотелось сесть в медитацию прямо на берегу. Я решил не противиться желанию и отправил Тому Патронус, что задержусь ещё на час. Я сел на песок, сложив ноги по-турецки, прикрыл глаза, ощущая красное марево солнца, что просвечивало веки, и погрузился в себя под мерный шёпот волн и курлыканье Фоукса, что так и сидел на спинке шезлонга в тени под зонтом. Мой дракон радостно рванул в высоту, расправляя, разминая застоявшиеся крылья. Слегка натягивая поводок. Даря восторг полёта. Потом я ощутил рядом с драконом оранжевый пушистый шар чистой энергии и понял, что именно так выглядит феникс в моём подсознании. Птица и дракон вволю резвились, пока перед ними не возник большой серебристый дракон и не скомандовал: «Домой, быстро!». И я рухнул в себя. Осознавая припекающее солнце, задеревеневшее, тяжёлое тело. Ругая себя всякими словами, я крутанул браслет и оказался в каминной перед разгневанным Томом. Он встряхнул меня. — Ты сказал, что тебя не будет час? Где ты был два грёбаных часа? Заметив моё вялое состояние, он уже не тряс меня, но шипел не хуже Нагайны: — Ты что, сел в медитацию один и на солнце, придурок? Я кивнул. Я реальный придурок. Идиот. — Прости. Я идиот. И не тряси меня, пожалуйста. — Тебя тошнит? — Том ощупал мой лоб. Нет, я не перегрелся, патронус Тома оказался очень вовремя. — Нет, ты вовремя успел. Я отпускал дракона. К полёту присоединился феникс. Это было очень… завораживающе. Я дурак, прости. — Сделаю бульон из этой жаркожопой курицы! — зарычал Том. — В душ! И я поплёлся в душ. Отдаваться в заботливые руки Добби. Отмытый до скрипа, с вымытыми и заплетёнными в затейливую косу волосами, и намазанный каким-то увлажняющим бальзамом, я заглянул в кабинет. Том коротко взглянул на меня и вернулся к написанию длинного письма. — Завтра заседание комиссии Попечительского совета. По предварительным данным Дамблдора сместят и попросят сразу же покинуть замок. Он знает про Выручай-комнату? — Осознанно, скорее всего, нет. Он как-то рассказывал, что наткнулся на неё, но как туда попасть так и не понял. — Я попрошу тебя быть очень осторожным. — Том, ну подумай, где он может меня достать? — Бал. Я не уверен, что тебе стоит туда идти. — Ты издеваешься? Зачем мы его затеяли? Это же будет просто неприлично! Том побарабанил пальцами, выдернул новый пергамент и что-то быстро застрочил на нём. — Перенесём заседание на одиннадцатое. Как раз после бала. Но тебе всё равно надо быть осторожным. Со стороны Дамблдора могут быть акции против меня. Ты — единственное слабое место. — Да неужели, — вспылил я, отпуская свою магию, которая заполнила помещение тяжёлой волной. — Харон! Моё, моё слабое место. А не сам по себе. Успокойся! Я взял магию под контроль. Как есть дурак. И не лечусь. Присев за стол, я поворошил стопку писем. — Там от Ремуса для тебя. От Северуса пришло ещё утром. Если коротко, то всё вышло. Контрольная группа не обернулась. Они будут жить до следующего полнолуния во Франции. Если не обернутся, то и вторая группа получит антидот. Если обернутся, то Северус сядет за расчёты дозировок приёма антидота и нейтрализации оборота. Надо понимать сколько и за какое время до полной луны должен получать взрослый человек. От этого рассчитают дозировки на женщин и детей. — Но Том, ведь это же отлично! Даже если он помогает только на время полнолуния, это всё равно прорыв! — Конечно прорыв. Половина дивидендов от продажи зелья — твои. Рабочее название пока Универсальный антидот Х. После исследований его сертифицируют и выпустят в свободную продажу. Надо будет лишь подписать контракт после сертификации. А она пройдёт успешно в любом случае, так как помимо лечения ликантропии он нейтрализует все змеиные яды и часть ядов от укусов других существ. Яд акромантулов, арахноидов и ещё кучи всего, это там Северус с Фламелем сейчас исследуют. Фламель всё пытается примазаться к славе. — Половина дивидендов? Это не много? — Нет! — отрезал Том. — Идея твоя, кровь твоя, а исследования может любой алхимик или зельевар провести, если у него котёл варит. Кстати, о крови. Надо сцедить пинту. Давай сюда руку. Я покорно подставился под умелые руки Тома. Он упаковал флакон и передал его крупному филину, что ожидал ответа. С ответом, что так подробно перед этим писал. А я распечатал письмо Ремуса. Это были бессвязные радостные каракули. Ремус рассыпался в благодарностях и признавал за собой долг жизни. На прочтении этих строк на моё запястье легла красная лента, вспыхнула и впиталась в кожу. Том дёрнулся, потом понимающе хмыкнул и вернулся к своей почте. Я же ошарашенно продолжил читать дальше. Охренеть! Я, конечно, его понимаю. Но долг жизни. Зачем так радикально? — Это правильно, Харри. — Я с подозрением посмотрел на Тома. — Насильный оборот — это проклятие. Оборотни — отверженные. То, что ты сделал для Ремуса — трудно переоценить. Ты подарил ему новую жизнь. Потом мой браслет завибрировал. Вызовы от Лили и Сириуса. Понятно, им Ремус тоже письма написал. Я вышел из кабинета, чтобы не мешать Тому, и поболтал с Лили и Сири. Лили искрилась такой родниковой радостью, что я невольно залюбовался. И Сири бил эмоциями через край, требуя от меня обязательно напиться вместе по этому прекрасному поводу. Так же Лили напомнила мне про эльфов для обслуживания банкета и про завтрашнее перемещение Гарри на остров. Я вызвал Милли, Добби и Дорри. Милли я попросил выбрать на кухне эльфов порасторопнее для обслуживания банкета в Поттер-меноре. Добби сопроводит их в менор. После Добби получил задание подготовить остров к тому, чтобы Гарри провёл там несколько суток. Вещи, Шессу и самого Гарри я перенесу туда девятого. Когда я вернулся, меня ждало короткое, но содержательное письмо от Ма Ри, девушки Рема. Она в ёмких, чётких выражениях описала то, что Ремус на пяти листах. Коротко, она благодарила меня и признавала долг жизни. Вторая лента легла мне на запястье. Они там с ума, что ли, все сошли? Я написал ответ Ма Ри и Ремусу. Про долг Ма Ри я так же Рему написал. Эта девушка действительно любила Ремуса, раз пошла на такой шаг. — Том. — М-м-м? — Слушай, а можно всё же Ремусу найти работу в Хогвартсе? Он действительно прекрасный преподаватель. — Да. У меня на него и на Ма Ри большие планы. Ма Ри же японская ведьма-лиса. У неё оборот осознанный. Они отлично подойдут как учителя для летнего лагеря. И как ты думаешь, Лили захочет выйти на работу, когда Гарри подрастёт? — Не знаю, я поговорю с ней. Она хороша в зельеварении. Ты хочешь её на место Слизнорта? — Да. Я задумался. Не знаю, насколько Сириус доволен своей работой в аврорате. Частенько он торчит дома, забив на службу, благо его состояние это позволяет. А вот учитель по физическому развитию и боевой магии в летнем лагере был очень нужен. А ещё я подумал, что завтра девятое января. День рождения Северуса. И представил себе его, склонившегося над котлом. Его чёрные шелковистые волосы, запах миндаля, полыни и тимьяна, золотистые всполохи огня в его агатовых глазах, хищный нос, чётко очерченные губы и ту тягостную пустоту, что шрамом запеклась на сердце. Он есть, но его нет. И это было больно.