Любовник смерти

Я проснулся ночью как от толчка. На часах 03:00. Полнолуние. Час ведьм. Нет эквивалента слов чувствам и мыслям. Слишком уж умнО и заморочливо то, чего касается разум. Показалось, что слышу шёпот Бога, читающего молитву самому себе. Ночь стонет, тоненько поскрипывает, бьёт далёким боем часов, капает водой из крана, плачет горько и голодно, шлёпает голыми пятками по полу, царапает веткой по стеклу, тихонько стучит дождём в окно. Спящий рядом Том дёргается во сне, бормочет. Видит плохой сон. Кладу на него аккуратно ладонь, он вздрагивает, но успокаивается, не просыпаясь. И тут мозг взрывается калейдоскопом образов. Будто через тебя пропустили ток. Будто подошёл пароль. Будто улёгся в правильное гнездо паззл, заканчивающий цельность картины. И я ошеломительно счастлив несколько секунд от всепонимания и мудрости устройства мира. Но соскальзываю в сон. А утром ничего не помню. Лишь лёгкое ощущение, что ночью снилось что-то очень хорошее. И закончилось оно как-то правильно. Каждый человек хотя бы раз в жизни разгадал её суть. И тут же забыл. Поиск смысла жизни — всего лишь мучительная попытка вспомнить всё то, что когда-то уже было познано. Утром я проснулся абсолютно здоровым. Что-то такое ночное плавало на грани сознания, но я не поймал суть. То ли сон, то ли явь. Солнце только вставало, и я, выбравшись из-под навалившегося на меня Тома, ушёл на берег встречать восход. Кинул на песок подушку и сел лицом к морю, скрестив ноги по-турецки. На плечо бесшумно слетел Цер. — Спасибо! Ты меня спас. — Я 30 лет ждал тебя, — в его голосе мне почудилась укоризна. — Все тридцать? — Не все, но очень долго. — Это несправедливо, — кивнул я, — когда тот, кто тебе предназначен, задерживается. Прости. — Жизнь вообще несправедлива, — философически выдал ворон и улетел в джунгли. Я был согласен с мудрой птицей. Предназначенный мне Том, в прошлой жизни, под заклинанием, уничтожил мою семью и наше общее будущее. Сейчас я понимаю, насколько он мой человек. Да, он злой человек. Но мой. И насколько долго ему пришлось ждать меня. Я вспомнил короткий рассказ, вычитанный в одном из открытых дневников в сети: Я буду любить тебя тысячу лет. Не меньше, — сказал Сфинкс. — А если ты умрёшь — я окаменею до твоего нового прихода. И буду ждать тебя вечность. Я обращу свои глаза на восток и не отведу взгляда, ожидая тебя. Я даже готов нарушить своё слово не идти за тобой в небытие, если ты задержишься. Рассыплюсь прахом и буду искать тебя, пока не найду. А найду обязательно, хотя бы потому, что моя любовь- сильнее. Твоя любовь позволяет тебе оставить меня, моя — не делать этого никогда. Ты тот, кто составляет смысл моей жизни. Ты тот, кто рождает во мне любовь. Ты — это моя душа наизнанку, ведь любовь — это всегда мы сами.* Созвучность этого рассказа моим мыслям, всё моё ленное, философическое утро и это море, пронизанное солнцем, передо мной. Его мягкий язык, всё лижущий и лижущий береговую линию, тысячи лет пробующий песок самым кончиком. Я совершенно бессознательно ушёл в медитацию. Вначале просто бездумно смотрел на восход, пока это было безопасно для глаз. Потом закрыл их и начал напитывать солнцем и силой своего дракона. Он любил море. Любил такое моё настроение. И меня он любил, больше не пытаясь сорваться с поводка. Лишь поводил крыльями, реял в высоте, позволяя легонько натягивать поводок. Через какое-то время на мои плечи легли знакомые ладони. — Как ты? — Хорошо. Спасибо. — Я легко скользнул в сознание из медитации. — За что? — Ты спас меня вчера. — И много раз до этого. И много после, скорее всего. — Это сделал твой ворон и твоя Магия. Без кольца я бы добрался до тебя всё равно, но значительно позже. — Я не думаю, что могу умереть. Вспомни мою проверку крови и расположение Бледной Госпожи. Некоторые вещи, которые я увидел там, до сих пор пугают меня. — Не хочу проверять этого, Харон. И меня это не пугает, а радует. Я вспомнил ритуал признаний на Йоль, кольцо Намерения на своей руке и первый сделанный шаг навстречу друг другу. Для Тома этот ритуал, это кольцо и этот шаг необратим. Моё безрассудство просто уничтожит Великого Тёмного. Не говоря про моральную сторону вопроса. — Прости. Том сел сзади и обнял меня, слегка откидывая на свою грудь. — Сейчас всё прошлое не имеет значения. Важно только настоящее. Ты в моих руках. Успокойся. Не думай ни о чём. Мы сидели на берегу какое-то время просто молча и смотрели на море. Когда солнце начало припекать, я позвал Цербера, и мы вернулись в Мракс-хаус.